боже, боже! — мне всё снится
твой туман береговой!
с другом не успел проститься,
слыша волчий гул да вой.

1996

Герой

взглядом пробуравив небо,
человек замёрз под шапкой снега,

бормоча: “из вас был кто-то
взбадривший, даря щедроты…”

под сапог скрипящую перину,
спит герой, свернувшись в паутину!

1995

где беспросветна близь и даль,
где мрак затмил воображенье,
там звёзды чёрную эмаль
приводят медленно в движенье.

и на ладонь ложится снег,
и набирает силу стужа,
и, как песчинка, человек
замёрз, став ни кому не нужен.

Малино, 2001

Вижу череп пустоглазый
Кем-то вырытый лежит,
Из-под свода выполз разум,
Не укусит кость, молчит.

Стёкол нет, свистя, играют
Вихри пыли и песка,
А ведь череп жил когда-то,
Мозг в нем бился… иногда

До великих дум, быть может,
В озареньях доходил!
Если он нас не тревожил,
То за чем тогда он жил?

открою вам тайну:
не все мы умрём,
но всё изменится!

То что было, то и будет!
Объясняю всем по-русски:
В настоящем лоб остудит
Будущее через сутки!

Заветные тетради

ты будешь жить — и постигать
науку расставанья,
терять смысл жизни, воскресать,
искать всему названья.

пути от сёл и городов —
горячих рельс — по шпалам
захочешь, вдруг, пересчитать,
бывает “правды” мало!

в шкафу, порывшись, ты найдешь
заветные тетради,
где каждый штрих карандашом
лежит на водной глади.

и ты как “Чайку” перечтёшь
пожухшие страницы
и ничего там не найдёшь,
мечты не могут сбыться.

и сын твой скажет: “Я устал,
мои в мозолях руки!”
и прогремит на весь квартал
взрыв хохота старухи.

любить не значит тосковать
и шевелить губами!
мы будем землю целовать
в земле с пустыми ртами.

ведь сон рождает только сон
и веру в сновиденья!
от всей души, земле поклон,
развеял сон сомненья!

2001

по песчинкам, по листочкам
от звезды к звезде в саду
осени моей источник
я в созвездиях найду.

и тогда уже не надо
будет стлать тернистый путь
золотом листвы из сада
и своё, как ветер, гнуть.

2002

здесь я и бог — и никого
из тех, кто небом избран,
вертеть ночей веретено
и осязать отчизну.

Эпилог

прошуршала лепестками
глаз младенческая глубь,
заключи её цепями,
не забудь и приголубь!

заложи, пожалуй, в книжку,
посмотри её на свет,
глуп ты, братец, как мальчишка,
но другого счастья нет!

1995

Герой

взглядом пробуравив небо,
человек замёрз под шапкой снега,

бормоча: “из вас был кто-то
взбадривший, даря щедроты…”

под сапог скрипящую перину,
спит герой, свернувшись в паутину!

1995

всю ночь не мог сомкнуть глаза;
не будучи рожденным свыше,
я подбирал, как ключ, слова,
чтоб на ступень подняться выше.

а за окном шёл первый снег,
покрылись хлопьями деревья,
шёл к цели снежный человек
сквозь этот пух, сквозь эти перья.

он нёс за пазухой цветок,
поодаль пёс шёл тем же следом,
как с корнем вырванный пучок,
лоб в лоб слепил зрачок сноп света.

в одном окне ещё мерцал
под распустившимся “тюльпаном”
в одну свечу, в один накал
ночник, высвечивая вазу.

я закурил, смотря на шёлк
и озадаченный пропажей
любви, в когда-то знавший толк,
вдруг загорелся встречей нашей.

уж, находясь в объятьях сна,
в последний раз, окинув крыши,
хватил прохладного вина
и записал всё то, что слышал.

Кащенко, 2000

Какое счастье!

люблю далёких рек изгибы,
поросшие травой луга,
цветов садовых переливы,
застывшие в полях стога.

в лесу люблю, в просветах пыли
берёз извечный ряд и строй,
где ели лапами укрыли
лосём пощипанный подвой.

люблю простор, вдоль леса дачи,
в которых жёны, уняв гон,
произнесут: — “Какое счастье,
взять в руки книгу перед сном!”

а утром снова перелеском
по влажным листьям босяком
они к платформе выйдут здешней
чуть семенящимся шажком.

а там, в глубь глянь, им, тыча в спину,
поднимет вверх их тень толпа!
какой уж год из лета в зиму
идёт им в след моя стопа.

2001

Человек

где беспросветна близь и даль,
где мрак затмил воображенье,
там звёзды чёрную эмаль
приводят медленно в движенье.

и на ладонь ложится снег,
и набирает силу стужа,
и, как песчинка, человек
замёрз, став ни кому не нужен.

Малино, 2001

Ценой потерь

начав как душ ловец дышать,
я не хочу, раскинув жабры,
свои таланты расточать
и пожинать сухие лавры.

мне не даётся звёзд оскал,
хоть цвет волны моей сирени,
покоя звёздам не давал,
их, доводя до чувств потери.

и мне признаться не легко
в том, что другим — за так — даётся!
худая лодка, к ней весло
ценой утрат мне достаётся.

2001

я в утробе шевелился
и по пальчикам считал
сколько раз ума лишился
тот, кто рядом с мамой спал.

Пастернак

как человек глубокого ума,
(ни раз не плюнувший в пространство),
мне близок сердцем Пастернак,
поэт, не признавший самозванства.

поэт, чей век, чей образ, роль
и крой души особого пошиба:
он звёзды просыпал как соль
и соль ценил, как ценят книгу.

он окропил свой ратный труд
горячим потом и слезами;
он горы мог без слов свернуть,
он дорожил на вес словами.

ему была доступна суть
как прозаических событий,
так и поднявших ил и муть
за век со дна в реке наитий.

и тет-а-тет в его глазах
сияла адской мысли сила;
он, вышедшим за грань умам,
внушал презрение к кумирам.

2001

Радужное время

и дом, в который он входил,
где бедам счёт вела семья,
он не пригодным находил
ни для молитв, ни для жилья.

его душа всё время пела
о жизни вечной, неземной,
но покидать мир не хотела,
любовь к цветам была слепой.

была б весна да эти б взоры,
да этот каменный утес,
легли б тончайшие узоры
на лепестки московских роз.

он, не щадя на искры кремень,
кропил росой жемчужной сад,
предвидя радужное время
и блеск крестов в канве оград.

2005

Вижу череп пустоглазый
Кем-то вырытый лежит,
Из-под свода выполз разум,
Не укусит кость, молчит.

Стёкол нет, свистя, играют
Вихри пыли и песка,
А ведь череп жил когда-то,
Мозг бился… иногда

До великих дум, быть может,
В озареньях доходил!
Если он нас не тревожил,
То за чем тогда он жил?

Сомнамбул

(1)

в период, когда ты ждёшь,
спрятавшись в щель как мышь,
не точишь и не грызёшь,
ты как сомнамбул спишь.

в период, когда герой
сам в себя погружён,
на джинсах, увидев кровь,
понял — жизнь это сон.

всем нам кто-то внушил,
всем нам кто-то сказал:
«я за вас всё решил», —
и на звезду указал.

(2)

я не знаю насколько я стар,
я не знаю насколько я слеп:
плоскость похожа на куб и на шар,
дом твой похож на гроб и на склеп.

всем нам кто-то внушил,
всем нам кто-то сказал:
«я за вас всё решил», —
и на звезду указал.

я не знаю, насколько я мал,
я не знаю, насколько велик
тот, кто тихо, подкравшись, сказал:
надо бредить, как бредит псих.

всем нам кто-то внушил,
всем нам кто-то сказал:
«я за вас всё решил», —
и на звезду указал.

21 апреля 2011 г.

Девятый вал

на всю оставшуюся жизнь
отрывок этот я запомню
и, коли скоро мне не быть,
всё, что запомнится, исполню,

чтоб за грядой гналась волна,
чтоб перехлестывая волны,
на мыс девятый вал гнала
мысль моря о победе полной,

чтоб на утёсе человек,
предвестник бури и глашатай
знал, что и мой спокойный век
поднимет шквал как вал девятый,

что не удастся никому
спасти себя во время шторма!
я сам — в безбрежье — утону,
чтобы освоить эти формы.

30 декабря 2009 г.