Марина

Тусовка, раз была у учёных, кто стихами балуется. И вот один на сцене говорит – в науке конкуренция, а стихи отдых. Это для делитантов в стихах, они отдых. Это октогон, бои без правил, схватка шаманов. Только в Монголии остался конкурс поэтов на гос. уровне и по специфике действа. И народную песню и медитацию поэтов, гос-во стремится обратить в веселуху. Но нет другой религии для народа кроме этой. И если Пилип написал – душа как пустыня пуста, так оно и есть по существу. Пушкин… гениальные журналисты прежде всего, рупоры словесности. Ну у каждого художника или поэта есть любимый автор, чаше это не Пушкин. Даже если Пушкин, то не понять обывателю в чём. Короче, Прохожий, делаем так. Это называется идём на толпу, будем читать стихи любой толпе. Пушкина, или хоть кого. Я свои и Рубцова, ты как хочешь, по реакции зала увидим – чей ствол дальше бъёт.

Тут конечно не один Пушкин постарался, там было много прохожих, но языки не только русский (он больше других) потеряли эмроциональный ряд в пользу инструкции. Русский в пользу военной инструкции прежде всего. И лицемерием не прикрыть пустоту, которая к тому же заполняется жаргонами, от которых лицемерно отворачиваются. Сергей Пилипенко предельно художественно отразил эту тему в своём “Анчаре”.

Устал я, устал я, устал я. Уста разомкнуть мне не вмочь.
У старого дерева стал я, уставившись в тёмную ночь.
Пусти! Я пустой как пустыня. Душа как пустыня пуста.
В ней нет ничерта кроме пепла, ни трав, ни цветов, ни куста.
В ней сотни стенающих стерхов у стен занимают места.
У сто луноликих красавиц, у стали волков, у моста,
У стали ствола, у стакана уста отыскали уста.
Порою стихи распинают как чёрное древо креста.

И к тому же, согласитесь, что гении образной речи Виктор Цой, Виктор Черномырдин, Калинов мост и даже Щевчук хромают в логике. Но вам как, я понимаю, ближе Ласковый Май.

Тут конечно не один Пушкин постарался, там было много прохожих, но языки не только русский (он больше других) потеряли эмроциональный ряд в пользу инструкции. Русский в пользу военной инструкции прежде всего. И лицемерием не прикрыть пустоту, которая к тому же заполняется жаргонами, от которых лицемерно отворачиваются. Сергей Пилипенко предельно художественно отразил эту тему в своём “Анчаре”.

Устал я, устал я, устал я. Уста разомкнуть мне не вмочь.
У старого дерева стал я, уставившись в тёмную ночь.
Пусти! Я пустой как пустыня. Душа как пустыня пуста.
В ней нет ничерта кроме пепла, ни трав, ни цветов, ни куста.
В ней сотни стенающих стерхов у стен занимают места.
У сто луноликих красавиц, у стали волков, у моста,
У стали ствола, у стакана уста отыскали уста.
Порою стихи распинают как чёрное древо креста.

И к тому же, согласитесь, что гении образной речи Виктор Цой, Виктор Черномырдин, Калинов мост и даже Щевчук хромают в логике. Но вам как, я понимаю, ближе Ласковый Май.

Не пугайтесь места, где нет ничего, именно там может что либо быть. Вот и ум наш также устроен, там возможно место, где нет сигнала, в этом месте возникает либо образ, либо калейдоскоп, из которого мы черпаем всю информацию. А космос из такого места проэцирует всю материю как застывшее колебание энергии во времени, по окончанию которого нет ничего, но может появиться снова.

Диксонский штурман хмурый и седой, засунувши линейку за унтайку, проложит курс сквозь ветер и прибой, сверяясь с картой, матами и байкой. Это Мазарини.
А вот ещё Рубцов. Как далеко дороги пролегли, как широко раскинулись угодья, как высоко над зыбким половодьем без остановки мчатся журавли… или – звон заокольный и окольный, у окон, около колонн, я слышу звон и колокольный и колокольчиковый звон. Это литературная имитация разговорной и песенной народной речи русского севера. Какие во времена Пушкина имитации, там этой грязи – народной речи было как грязи, и Пушкин делал язык аристократов, чиновников, управляющих, даже купцы на таком языке не изьяснялись. ОН доказал свою деловую эффективность, стрелы Анчара достигли всех известных пределов, но сейчас, походу, нам летит ответка.

Как незаметно время пролетает, качается под ветром русский лес, днём складывает, ночью вычитает, днём правит бал и ночью тот же бес.