Психология холуйства

Понятие холуйства возникло из славянсклого корня chol, от которого происходят общекорневые слова холуй, холоп, хлам, хлуд, нахал, подхалим. Интересно, что одно из значений слова холуй — «сор», «нанос», «грязь». Видимо, здесь имеется пересечение со словами «чернь» и «смерд». Напомню, что до 1917 года посетители кабаков подзывали половых криком «Эй, холуй!». Холуями или псами звали негодников, готовых выполнять любые, самые грязные или мелкие желания начальства. М.Грушевский характеризовал это понятие как «духовное холопство, холуйство раба, которого так долго били по лицу, что не только забили в нем всякое человеческое достоинство, но сделали невольником и холопом, их апологетом и панегиристом. Так или иначе, холуйство рассматривается как антипод здравомыслия, здравого смысла, просто способности мыслить.

Из русской литературы известно, что слова раб, холоп, лакей, холуй, угодник, прихвостень, хам, подлипала, пристебай часто стоят в одном ряду, как, скажем, в «Поединке» Куприна. Здесь я постараюсь показать, что холуйство, как и хамство, — типичные свойства лузеров, исторических второгодников, недоумков, смердов. Потому-то оно столь распространено при тоталитарных режимах, делающих ставку на дефицит мозгового развития и комплекс неполноценности. Холуйство и хамство есть ни что иное, как грубость, наглость, нахальство вместе взятые, но и при этом умноженные на безнаказанность. Холуйство действительно неотделимо от хамства. Владимир Даль по этому поводу писал:  «Хам, хамуга, хамовщина — отродье, бранное прозвище лакеев, холопов или слуг». В словаре В.Даля в понятие холуйства входят: невежа, грубый неуч, хам, чурка, еще — из осинового дышла тридцать три холуя вышло…
 
В основе холуйства лежит хорошо изученная и многократно описанная психология стада и стаи. Холуйство — психология подневольных рабов, страха свободы, бегства от нее. Это внутренняя униженность, духовное рабство, скотство, обыдливание, даже когда сами холуи говорят, что пренебречь свободой можно ради великой цели. Ну, разумеется, как же без нее...
 
Задолго до бестселлера «Бегство от свободы» Эриха Фромма Михаил Пришвин писал: «Всем научились пользоваться люди, только не научились пользоваться свободой. Может быть, бороться с нуждой и крайней необходимостью гораздо легче, чем со свободой. В нужде люди закаляются и живут мечтой о свободе. Но вот приходит свобода, и люди не знают, что с ней делать». Наиболее ярко это проявилось при нацизме и большевизме: вместо стремления к личностному росту, независимости, свободе от социальных оценок, влияния и давления окружающей среды — полное подчинение вожакам стада, животный дарвинизм. Психология околпаченных или зомбированных масс — это и есть дарвинизм на марше, у массы появляется Хозяин, который о них заботится, по своему защищает, создает иллюзию безопасности и благополучия. Холуи, съедят всё, что даст им хозяин, кроме одного — им не нужна реальная личностная свобода. Свобода подразумевает ответственность за себя, за свою жизнь, за принятие и осуществление принятых решений. Плебс схавает всё, к тому же холуи не воспринимают призывов к личностной свободе или к свободомыслию, они жестоко преследуют свободных или стремящихся к свободе людей, критикуют сами понятия свободы и либеральности, т.к. они категорически расходится с их жизненной позицией.

Согласно психологии холуяжа, эвримен стремится или подчиняться, или подчинять, одного без другого не бывает. Современные рабы поднимаются вверх по иерархической лестнице, полагая, что чем меньше над ними людей, оказывающих свое влияние и больше под ними тех, на кого влияют они сами, тем больше возможностей они обретают. Но только поднявшись вверх, на самую вершину пирамиды, нормальные люди начинают понимать, что чем выше они поднялись, тем зависимее стали. Потому если хочешь стать независимым от толпы, бесполезно подниматься над ней, нужно из этой толпы выйти, стать вне ее.

Феномен холуйства ярко отражает социальные взаимоотношения и особенности исторического развития разных народов: отсутствие и подавление свободы, разномыслия, плюрализма мнений закономерно ведут к расцвету как холуйства, так и хамства. Холуи — это, по определению, жалкие и ничтожные людишки, которым не нужны свобода и будущее — собственное и своих детей. Почему — так? Откуда такой самоотказ?

Психология холуя заключается в том, что он идет за толпой и ценит то, что ценят другие. Холуй — идеальный образец для государства-левиафана, которым легко манипулировать, особенно когда он является частью толпы. Он не знает, что такое свобода, ответственность, честь, репутация, движение вперед. Даже оставшись без господина, холоп не становится свободным, — рабство у него в душе. Он ценит мертвечину, жвачку и прикрывается своими слабостями, чтобы просто ничего не делать. Холуйская психология зиждется на том, что человек не желает что-либо менять в своей жизни. И он найдет тысячу оснований для того, чтобы ничего не делать и не менять. В душе холуи и пополизы могут даже ненавидеть своих хозяев, но, лишившись их, немедленно прибиваются к новым.
 
Холуи, как правило, люди ограниченные и невежественные, я бы даже сказал — неофобы, страшащиеся новизны, успокоенные на достигнутом. Дабы быть свободным, человек должен знать и уметь очень многое. Ведь для того, чтобы знать, уметь, творить, необходимо быть любопытным и не лениться. Свободного человека от раба отличает умение думать, выражать свои мысли, следовать им и постоянно изменяться на пути к самосовершенствованию. Всего это добровольно лишают себя ставшие на путь холопства и холуйства. Нежелание меняться («я такой, какой есть») — одна из главных черт современного холопа.

Холуйская психология базируется на убеждении, что только государство или государи должны устраивать жизнь челяди, то есть государева люда. Холуйство — не только неприятие личностной свободы, но и свободы других. Холуй настолько привыкает кому-то подчиняться, что оказавшись на свободе, испытывает страх и дискомфорт.

Особенностью холуйства, как современной разновидности рабства, является то, что эвримен не знает, что он холуй и считает себя свободным. И эту иллюзию свободы активно поддерживает зомбоящик, помогающий власти формировать холуйскую психологию — внушаемую, примитивную и некритичную. Так холуй становится рабом идей, мнений, привычек и «общего мнения». И тем легче эвримен вырастает в раба, чем больше в его наследственности было холуйства. Полностью раскрыть в человеке холопа или холуя, дать ему расцвести — становится уже не так сложно.

Есть принципиальная разница между вынужденным рабством (даже и наемным) и рабством добровольным. Добровольное рабство тем отличается от вынужденного, что добровольный раб сам отказывается от свободы, от своей человеческой сущности, сам приравнивает себя к скоту. Это его личный выбор — в обмен на стойло, кормушку и охрану.

Холоп или холуй никогда не признает своей несвободы, так же как и то, что он раб — всеми своими действиями он будет симулировать свою волю, не стоящую ломаного гроша. Но свобода — это, прежде всего, способность по своей воле принимать любые решения и нести ответственность за собственные поступки, которой рабы полностью лишены. «Уметь освободиться, это — ничто, трудно уметь быть свободным». Свобода делает жизнь полноценной и осмысленной, но такова ли жизнь холуя?..

Наши представления о рабе или холопе как о человеке в цепях далеки от реальности. Внешнее рабство давно сменилось внутренним, метафизическим — той клеткой, которую холоп или холуй носит в себе. Рабская психология — это рабство по желанию. Рабов, идентифицирующих себя со свободными людьми, нет надобности держать под замком, — задуренные пропагандой, зомбированные идеологией, напуганные репрессиями истинных «хозяев жизни», они чувствуют себя господами, оставаясь холопами до мозга костей. Как говорил Николай Бердяев, «человек — раб потому, что свобода трудна, рабство же легко». Скажем, в советские времена сама карьера мешала человеческой свободе: чем выше человек поднимался по служебной лестнице, тем больше лгал, «с глубоким воодушевлением» играя по правилам и предписаниям власти, а остаться частично свободным мог лишь уходя в дворники или истопники.

Холуй — зависимый, безвольный, управляемый, не имеющий своего мнения конформист. Всё, к чему он стремится, навеяно ему обществом. Холуи крайне зависимы от людского мнения, начальства, пагубных привычек, но прежде всего — от государства… Часто они во всех бедах винят власть, но надежду возлагают не на себя и не на внутреннюю свободу, а только на «хорошего царя». Даже блага цивилизации совсем не освобождают холуя, а лишь дополнительно закрепощают его, делают цивилизованным рабом. Всё, чем он живет — это оценка общества. И если вдруг на него кто-то не так посмотрит, не то скажет, он будет ощущать себя самым несчастным человеком в мире.

Холуй нуждается в «твердой руке», «вертикали власти», на худой конец — в альфа-самце, который накормит, напоит и даст крышу над головой. Часто он любовно взращивается властью под видом патриота, насаждается через церковь и контролируется сыском.
 
Смысл жизни человека всегда связан с его будущим, которое у различных людей в различной степени отстоит от настоящего. У холуев, как и у фанатиков, будущего нет, как его нет в сознании животных. Их смысл жизни тоже животный — выживание любой ценой, плюя на всех окружающих. У стадных животных выражено стремление к власти, и в каждом стаде, табуне, прайде, стае есть вожак, даже отара баранов имеет своего альфа-самца. И эти качества присутствуют в холуях с избытком.

Чем в более холуйском состоянии находится человек, тем более он зависим и от материальных факторов и от ненасытного стремления к власти. Животная природа эвримена принимает участие в формировании его личности, создавая в ней те качества, которые делают человека полностью зависимым от нее. При этом конформист не осознает, что в нем сформирована психология холуя, и свое внутреннее психологическое состояние, считает вполне естественным и адекватным внешним обстоятельствам. В психологии холуя торжествует не человек, а обезьяна, и подчиняется он не законам свободы, а отношениям в стае или прайде.

Самое страшное — возможность перерастания индивидуального холуйства в холуяж, социальную хворь холуйства, то есть в систему, выстроенную на тотальном холуйстве: «я начальник — ты холуй», и так — с самого верха до самого низа: «Куда паны, туда и холуи»… Отсюда — все новообразования: холуйская власть, имперский холуй, верховный холуй, потомственный холуй, холуйская услужливость, восторжествовавшее холуйство, холуйские ухватки, холуйская жизнь, холуйское рвение, рабско-холуйская биомасса… Вот и дожили до состязаний в холуйстве: идет такое холуйничанье с подпрыгиванием, с причмокиванием. Так, чтобы в прыжке схолуйничать, чтобы все услышали и об этом говорили. «А чего иного ждать после длительного генетического отбора на лицемерного холуя, ничтожного раба, завистливого подлеца и полного идиота?»
 
Важной особенностью человека с холопской психологией является опошление и осквернение высокого и независимого. Это качество связано с тем, что он завистлив и поэтому всё лучшее, талантливое, превосходное стремится низвести до своего плебейского уровня, а если это не удается, то — уничтожить того, кто в чем-то превосходит его. В любых событиях реальности, как в прошлом, так и в настоящем, холоп будет находить и афишировать только то, что низменно и отвратительно. Ему органически чуждо героическое, благородное, высокое, новое, справедливое, которое он низводит до своего плебейского уровня и даже ниже, дабы возвыситься над всем, что несет в себе хоть какой-то свет истины. Он любит только судить и сатанеет-звереет, когда судят его.

Для холуя не существует авторитетов, знатоков, экспертов среди тех, которые превосходят его в своих внутренних душевных или духовных качествах, для него авторитетны те, кто имеет власть, силу или богатство. Поэтому, он любит разглагольствовать о великом прошлом, о прошлых и нынешних сильных мира сего, как бы греясь в лучах их величия. Инициативу холуй проявляет только для того, чтобы унизить других, смешать более успешных или талантливых с грязью. Холуй терпим только к тем условиям, в которых он находится, и к тем идеям, которые воспитали в нем холопа, и которые дают ему иллюзорную опору в его никчемной жизни.

Холуи и холопы, прежде всего, рабы собственного эго, порождающего в них лишенную оснований безмерную гордыню, которую они возвеличивают всеми доступными способами и стремятся унизить всех остальных. Дело в том, что холуйство само по себе ведет к нравственной деградации, препятствующей внутреннему освобождению. Понимая это, Антон Павлович Чехов призывал всю жизнь по капле выдавливать из себя раба, но много ли выдавивших в среде, где крепостничество по сей день называют «скрепой». И, слава Богу, что еще сам холуй не стал такой скрепой…
 
Эвримен с рабской психологией не способен принять другого человека таким, каков он есть, он обязательно должен превосходить его, хоть в чем-то возвышаясь над ним. Даже не поднявшись до положения господ и оставаясь на социальном уровне рабом, он будет стремиться превзойти другого такого же раба в своем проявлении рабства. Если ты грязный или подлый, то я грязнее и подлее тебя; если ты склоняешь голову перед своим господином, то я готов валяться у него в ногах во прахе. Холуйство, способность вытянуться во фрунт и похрустеть позвоночником настолько непреодолимо, что даже здравые инициативы обращаются в фарс…

Когда ты никто и имя твое никак, так хочется к кому-то сильному прикоснуться, погреться в лучах чужой славы, вылизать хозяйский сапог. Оттого-то потенциал холуйства столь неисчерпаем... 

История ХХ века, практика тоталитаризма, политические режимы, ставшие кузницами холуйства и страха, выявили, что холопы и холуи часто настолько отравлены пропагандой и столь зависимы от системы, что готовы драться за нее. У холуев такое стремление к халяве и такая ненависть ко всем, кто не считает «твердую руку» высшим благом и идеальным устройством государства, что они, в нарушение собственных принципов, способны даже проявить инициативу, дабы сохранить статус кво.

Психология холуя — это «моя хата с краю», «лишь бы мне было хорошо, а все остальное — гори синим огнем», «каждая лишняя мысль — этап жизненных невзгод». Иван Сенченко в «Записка холуя» иронизирует: «Холуизм — это система, такая же прекрасная, как все иные системы, но неизмеримо более глубокая из них». Впрочем, это не только ирония – это реалия всех тоталитарных систем, окрепшая, расширившаяся и поднявшая голову на громадных пространствах…

Холопу, холую присущи, лживость, изворотливость, жестокость, ханжество, эгоизм, бесчестность и аморальность в поступках. Он с легкостью присвоит себе чужое и ради собственной выгоды предаст кого угодно. Богатства возвысившегося холопа, волей случая ставшего господином, будут приобретены нечестным путем, и он будет использовать их так, дабы подчеркнуть свою значимость перед другими такими же как и он рабами. Холуйство — это голый практицизм, беспринципность, «любые средства». Холуйство есть пассивность, безынициативность, бессознательный страх. Холуи всегда ищут виноватых во всех, кроме самих себя и никак не желают принять простую истину, что любой народ заслуживает то правительство, которое он достоин.

В холопском и холуйском мире насилие считают силой, а инакомыслие — преступлением. В этом мире полицейский или фельдфебель сильнее и значительнее, чем поэт и философ. Здесь ценятся материальность, а не духовность, стабильность, а не новизна, пророков же и святых побивают камнями. В холопском и холуйском мире стабильности инициаторов и творцов новой мысли и новой жизни неизменно преследуют и изгоняют. Торжествуют же неизменно эвримены, приспособленцы, соглашатели, конъюктурщики, то есть — Никто. Ясен и результат — Ничто… Впрочем, они этого не ощущают: холуи и холопы по определению довольны своей житухой!