Глобализация — процесс объективный

«Глобализация» — термин политологии, только в последние годы ХХ столетия ставший достоянием сознания интересующихся политикой и экономикой.

Именно в это время «глобализацией» стали называть совокупность экономических и общекультурных явлений, которые воздействуют на исторически сложившиеся культуры (включая и экономические уклады) народов, проживающих в разных регионах планеты, отчасти разрушая их, а отчасти интегрируя их в некую — ныне пока ещё только формирующуюся — глобальную культуру, которой предстоит в исторической перспективе объединить всё человечество.

Хороша будет эта глобальная культура либо плоха, т.е. какая именно нравственность и этика выразятся в ней? Будет она одноязычной либо многоязычной? — вопрос пока во многом открытый.

И во всех обществах есть так называемые «антиглобалисты», которые недовольны глобализацией в её исторически наличествующем виде и выступают против неё, не вникая в суть и историю этого явления.

При этом вопросы глобального взаимопроникновения друг в друга разных национальных культур в течении истории не интересуют «антиглобалистов» потому, что они действуют из предубеждения: глобализация — безальтернативно плохо.

Соответственно альтернативой глобализации, — с их точки зрения, — якобы является поддержание всеми народами режима национального обособления, изоляционизма и консервации своих культур.

Но реально это — несбыточная ложная альтернатива, проистекающая из непонимания характера глобального исторического процесса. Предлагаемый «антиглобалистами» подход плох и в действительности не является альтернативой имеющей место исторически реальной глобализации^[1]. Дело в том, что:

Глобализация объективно порождается разнородной деятельностью множества людей, преследующих свои личные и групповые интересы. И эти интересы большей частью совсем не глобального масштаба: о судьбах человечества подавляющему большинству людей на протяжении всей истории думать некогда и несвойственно, и соответственно у них нет мыслей глобальной значимости, которые они бы целенаправленно воплощали в жизнь.

То, что ныне называется «глобализацией», имело место и в прошлом, но не имело имени и не было столь заметным в повседневной жизни обществ и личной жизни большинства людей. На протяжении всей памятной истории цивилизации нынешнего человечества «глобализация» предстаёт как процесс взаимного проникновения национальных культур друг в друга.

В прошлом глобализацию стимулировала международная торговля и политика завоеваний, а ныне она стимулируется большей частью непосредственно технико-технологическим объединением народных хозяйств разных стран в единое мировое хозяйство человечества.

Экономическая составляющая глобализации на протяжении всей истории доминирует над прочими её аспектами и представляет собой процесс интеграции производительных сил (населения разных регионов планеты и их ресурсов) в единую хозяйственную систему человечества, в результате чего в мире становится всё меньше хозяйственных единиц, изолированных от этой системы в целом и от прочих её фрагментов.

Войны на протяжении истории нынешней глобальной цивилизации обусловлены большей частью непосредственно экономическими интересами, хотя сами по себе экономические интересы — следствие определённого мировоззрения и миропонимания, а кроме того — идеологические конструкции в ряде случаев были призваны скрыть за словами о высоких идеалах примитивное желание пограбить, поработить соседей или очистить от них территорию, на которой в дальнейшем намеревались жить сами агрессоры.

Но вне зависимости от идеологического обеспечения и политической конкретики той или иной исторической эпохи:

Интеграция производительных сил носит объективный характер, поскольку ни нынешнее человечество, ни какое-либо одно национальное общество (включая и реликтовые первобытные культуры, застрявшие до настоящего времени в каменном веке) не может существовать без какой бы то ни было системы производства и распределения продукции, и все люди так или иначе заинтересованы в наращивании её эффективности, чтобы получать продукции побольше и иметь при этом свободное время.

А одно из средств наращивания её эффективности — обмен достижениями культуры разных народов во всех его проявлениях.

Это всё в совокупности означает, что глобализация — процесс в истории человечества неизбежный — объективный: прервать или остановить его течение может только очередная глобальная катастрофа — военная или геофизическая.

Он порождён не волей тех или иных «глобализаторов», а протекает вне зависимости от желания и воли каждого из противников или сторонников некой содержательно не определённой «глобализации вообще».

Однако объективная неизбежность процесса глобализации не означает, что он не может быть управляемым и не является давно уже управляемым по субъективному произволу.

Культура — совокупность всего информационно-алгоритмического обеспечения жизни людей, не передаваемого от поколения к поколению в готовом к употреблению виде на основе генетического аппарата вида «Человек разумный».

При этом культура, достаточно устойчивая в преемственности поколений, представляет собой один из факторов, к которому всякая культурно своеобразная популяция биологического вида «Человек разумный» генетически подстраивается в процессе смены поколений.

Всякое общество некоторым образом самоуправляется во взаимодействии с окружающей природной и социальной средой.

По достижении некоторого уровня развития культуры — общество в некоторых формах выражает концепцию своего самоуправления, после чего концепция организации жизни общества становится фактором, определяющим дальнейшее развитие культуры во всех её аспектах.

И после этого действует принцип «культура — следствие и выражение господствующей концепции управления», действие которого распространяется и на науку общества в целом, а на историческую и социологическую науку в особенности.

Стимулом к организации управления объективно существующими процессами и развёртыванию тех или иных проектов является давление на психику людей соответствующих факторов в их жизни.

Соответственно объективности процесса глобализации и воздействию его на жизнь региональных обществ и людей в них — в культуре человечества неизбежны многократные на протяжении истории постановки вопроса об управлении глобализацией как объективным явлением вне зависимости от того, есть в культуре такое понятие «глобализация» либо же его нет: процесс-то объективно имеет место и воздействует на жизнь людей.

По своему существу вопрос об управлении течением глобализации это — вопрос двоякий:

• Его первый аспект — целеполагание в отношении завершения глобализации (вектор целей в управлении глобализацией — определённый характер культуры, в которой с течением времени должно объединиться всё человечество).


• Его второй аспект — концептуальный, определяющий пути и средства достижения намеченных целей.

*

Глобализация против планеты. Феномен БРИКС

Несмотря на то, что многие мифы глобализации развеялись, до сих пор немало тех, кто, во-первых, считает, что это объективный, а не сконструированный, проектный процесс, путая глобализацию с интеграцией и интернационализацией; во-вторых, полагает, что возможна менее скоростная и более справедливая, учитывающая интересы всех участников глобализация.

А вот у хозяев глобализации и их агентов совсем другая точка зрения.

Согласно Генри Киссинджеру, глобализация — это новый термин для определения американского господства. Перси Барневик, владелец трансконтинентальной металлургической империи АВВ, в 1995 году высказался ещё откровеннее: «Я определяю глобализацию как свободу для моей группы инвестировать, куда она хочет, продавая товары, где она хочет, и испытывая при этом минимум ограничений в плане прав рабочей силы и социальных условий».

Иными словами, глобализация есть, помимо прочего, такой процесс интернационализации, при котором благодаря научно-техническим сдвигам (революция в электронике, коммуникациях), с одной стороны, и разрушению СССР как персонификатора системного антикапитализма, уравновешивающего капитализм и его гегемона США, с другой, реализуется право сильного в мировом масштабе.

Прав был великий французский социолог Пьер Бурдье, который подчёркивал, что глобализация не есть некая объективная реальность или фатальность — это сознательно проводимый политический курс по освобождению экономики из-под социального и государственного контроля, превращение его в бесконтрольную силу.

Следовательно, глобализация — это в определённых классовых интересах и определённым политико-экономическим образом качественно модифицированная интернационализация. Экономически, а точнее, финансово новое здесь — глобализация финансовых рынков, транзакционного капитала.

В узко экономическом плане глобализация — это возведение в значительной степени виртуальной паразитической финансовой надстройки над реальной экономикой, к которой нередко эта надстройка не имеет никакого отношения.

Не случайно идеологию глобализации Бурдье уподобил СПИДу: она, как СПИД, разрушает иммунную систему жертв.

Я бы добавил: неолиберальная глобализация, глобальный финансиализм — это, с одной стороны, агония капитализма, стремящегося нажраться перед смертью. С другой стороны, это процесс зеркальный первоначальному накоплению капитала на "входе" в капитализм (генезис и самое начало ранней стадии).

Первоначальное накопление, предшествовавшее собственно капиталистическому, по сути своей было ограблением главным образом слабых мира сего (огораживания в Англии, пиратство и т.п.) для создания внеэкономического фундамента экономической системы капитализма. Глобализация тоже есть ограбление слабых, объективно создающее фундамент для новой, посткапиталистической системы.

Иными словами, это одновременно гибель капитализма и передел с прицелом на посткапиталистическое будущее.

Глобализация эффективно отсекает от будущего, исключает из него целые слои и регионы. Макс Галло заметил, что глобализация не сделала мир по-настоящему глобальным, то есть единым; напротив, она разбила его на части.

Глобальный мир богатого Севера — это мир небоскрёбов, в котором 20% населения планеты владеют 80% её богатств, 80% автомобилей и потребляют 60% мировой энергии. И есть локальный мир Юга — мир бедности (есть страны, где в трущобах живёт более 75% населения), незначительной продолжительности жизни — не более 40 лет, а то и меньше.

Если учесть, что продолжительность жизни в значительной степени определяется характером социальной системы, то можно сказать, что глобальные богачи не просто эксплуатируют глобальных бедных, но поедают их жизнь, присваивая не только их рабочее время, но время вообще. В этом плане фильм "Время", изображающий мир, в котором верхи и низы отличаются, прежде всего, наличным временем жизни, верно отражает ситуацию. Недаром немецкие экономисты Р. Хикель и Ф. Штрикштрок называют глобальный капитализм — "Killer Kapitalismus".

Те же экономисты, как, впрочем, и многие другие, подчёркивают: пока существовал СССР, глобализация не просто тормозилась, а не могла реализоваться как таковая. После 1991 года капитализм в его финансиализированной форме, словно отбрасывающей материальную базу, сорвался с цепи, сметая стабильность, занятость, минимальную зарплату и многое другое.

Показательно, что в первое же десятилетие после "ухода" СССР (1992–2002 гг.) Запад резко сократил помощь слаборазвитым странам и столь же резко сократил инвестиции. Потребность противостоять Советскому Союзу в Азии и Африке, демонстрировать добрую волю по отношению к странам и народам — отпала. Удивительно ли, что к 2002 г. уровень дохода на душу населения в 81 слаборазвитой стране снизился.

Швейцарец Жан Зиглер пишет по этому поводу: «С падением берлинской стены, распадом СССР и частичной криминализацией бюрократии КНР произошёл взлёт глобализации, а с ней — прекаризации рабочей силы и занятости и разрушения социальной защиты». Не случайно появился новый термин — "прекариат".

Precarious по-английски это "хрупкий". Речь идёт о растущем слое людей, имеющих случайную работу — несколько часов в день, причём далеко не каждый день, а следовательно, не имеющих никаких социальных гарантий. Неизъяснимая хрупкость их бытия и делает их прекариатом.

Прекариат — один из результатов глобализации как войны богатых против бедных, против общества (недаром Тэтчер, этот тупой таран неолиберализма, говорила, что нет никакого общества, есть лишь мужчины и женщины). На одной стороне — прекариат, обитающий в предбаннике социального небытия, с другой — богатство. Вот несколько цифр, которые имеет смысл напомнить.

Состояние пятнадцати самых богатых людей мира превосходит ВВП всех стран Африки к югу от Сахары за вычетом ЮАР. 225 самых богатых семей планеты обладают одним триллионом долларов — на полтриллиона больше, чем нижняя половина (47%) человечества. Францией в 2017 г., как и в 1937 г., правят/экономически владеют 200 семей.

В сегодняшней Швейцарии верхушка — 3% населения — имеет столько же, сколько остальные 97%; 300 швейцарских сверхбогачей владеют 374 млрд швейцарских франков. Растущее неравенство характеризует не только Север, но и Юг.

Так, в одной из наиболее развитых стран Юга, в Бразилии, 2% собственников контролируют 43% обрабатываемых земель, а 4,5 млн сельских тружеников земли вообще не имеют.

И дело здесь не только в растущем разрыве, а в том, что огромная часть населения в условиях финансово-капиталистической глобализации вообще лишается каких-либо перспектив развития и обречена на деградацию, натурализацию/архаизацию экономики и рост бедности. Развитие здесь сводится к регрессу.

Я уже не говорю о том, что одна из целей неолиберальной глобализации — уничтожение национально-государственной идентичности и подмена её идентичностью регионов и меньшинств разного рода.

Верхушка глобального мира в экономическом плане — это пирамида транснациональных корпораций (ТНК), многие из которых более могущественны, чем целые государства. Масштаб финансовой активности "Дженерал Моторс" превосходит ВВП Дании, а "Эксон Мобил" — Австрии.

В 2011 г. трое сотрудников Цюрихского политехнического института опубликовали работу "Сеть глобального корпоративного контроля" — результаты исследования 60 тыс. компаний и их "дочек". Было выявлено ядро — 737 ТНК, контролирующих 80% мировых финансов, и суперядро — 147 ТНК, контролирующих 40% мировых финансов. У супер­ядра есть сверхядро — 27 ТНК, и эта "матрёшка" — самая богатая и влиятельная.

Если учесть, что Север контролирует 82% мировой торговли, шансы Юга весьма и весьма призрачны. Тот же Зиглер приводит в качестве примера историю с производством масла в Зимбабве.

Всего за пять лет, с 1991 по 1996 г., оно сократилось на 92%, эта отрасль была убита из-за невозможности конкурировать с сельским хозяйством Севера: правительства стран ОЭСР субсидируют своё сельское хозяйство на сумму 355 млрд долл. в год. Как может Зимбабве конкурировать с таким монстром? «Как школьнику драться с отборной шпаной» (В. Высоцкий).

А ведь в своё время на конференции в Марракеше (Марокко) представители Севера пообещали слаборазвитым странам быструю либерализацию глобальных сельхозрынков таким образом, что страны Юга будут извлекать выгоду из глобализации.

Но дело даже не в уничтожении целых отраслей и стран — речь идёт о том, что огромная часть мирового населения объявлена нерентабельной. Появились два термина: "наименее развитые страны" (термин введён в 1971 году, иногда их ещё называли "Четвёртым миром", но сейчас вроде как нет Второго, Третьего мира, а есть единый мир) и "нерентабельное население".

Что такое страны с нерентабельным населением? Это 48 стран с населением 640 млн. человек, то есть 10% мирового населения названы нерентабельным. Что значит назвать кого-то нерентабельным?

Значит, по сути дела, отказать в праве на существование. Это даже не Untermensch: унтерменши имеют какое-то, пусть условное и минимальное, право на существование, а нерентабельные Homo nonrentabilis по сущности, по определению не должны существовать: они не вписываются в глобальный мир, они там лишние (едоки и т.д.).

Наименее развитые страны, страны с нерентабельным населением, тратят на обслуживание долга хозяевам с Севера 20% бюджета, то есть проценты по долгу съедают людей как социальных существ.

Если в раннекапиталистической Англии "овцы съедали людей", а согнанных в ходе огораживаний людей вешали, то в позднекапиталистическом мире "деньги съедают людей", последних не вешают — они сами умирают от голода и болезней. Только одной стране по редкому стечению обстоятельств удалось выскочить из зоны наименее развитых стран — Ботсване, но это исключение: "наименьшая развитость" — замкнутый круг.

И дело не в мифологической "невидимой руке рынка". Мифологической — потому что исследования даже по mid-Victorian market (рынок середины правления королевы Виктории, 1850–1870-е годы), считающемуся эталоном "свободного рынка", показали, что он был сконструирован не экономически, а социально-политически.

По сути это был социально-политический институт и поддерживался соответствующими же мерами. Нынешний так называемый рынок, на котором давно уже нет рынка, а есть совокупность монополий, поддерживается военной мощью США.

Поэтому даже такой апологет глобализации, как Томас Фридман, написал: «Макдональдс" не может существовать без "Макдоннелл Дуглас", который производит F15, без "силиконовой долины" с её разработками и, естественно, без глобальной пропагандистской машины». То есть за рынком стоит мощнейший военный кулак.

Кроме военных инструментов у глобалистов есть мощные экономические орудия: ВТО, МВФ и Всемирный банк. Шефом Всемирного банка долгое время был человек из команды Джона Кеннеди — Роберт Макнамара.

При Кеннеди он был министром обороны и, согласно Джону Мендору, автору работ о глобализации, в качестве главы Всемирного банка убил больше людей, чем в свою бытность министром обороны, ответственным за войну во Вьетнаме. Именно при Макнамаре, кстати, развитие и прогресс приравняли к экономическому росту.

Если раньше считалось, что развитие и прогресс — одно, а экономический рост — другое, то при Макнамаре восторжествовал иной подход, ставящий во главу угла экономический рост.

Последний определяется чисто количественными экономическими показателями, которые не учитывают социальной эффективности. Например, с точки зрения экономического роста Советский Союз уступал Соединённым Штатам, а с точки зрения социальной эффективности мы их превосходили.

Но это оказалось как бы неважным, и в СССР в позднесоветское время приняли язык противника и начали оценивать самих себя в категориях противника. А если ты смотришь на мир глазами противника, то, скорее всего, рано или поздно будешь действовать в его интересах — сознательно или подсознательно.

Ещё одна структура — это МВФ. О ней довольно много написано, но одно следует напомнить: то, как МВФ убил наиболее развитые страны Латинской Америки. В 1970-е годы долг латиноамериканских государств МВФ вырос до 60 млрд. долларов, в 1980-е было уже 204 млрд., в 1990-е — 443 млрд., в 2002-м году — 750 млрд.

И поразительная вещь: была убита наиболее развитая страна — Аргентина, которой прогнозировали светлое будущее, а она смертельно запуталась в паутине глобализации.

Иными словами, глобализация — это паутина, сотканная несколькими сотнями жирных пауков, которые установили в ней свои правила, гарантирующие им сверхприбыли. Можно ли прекратить действие этих правил, оставаясь в паутине? История даёт отрицательный ответ.

Есть такая страна — Бразилия, и был там очень известный леворадикальный экономист Кардозу. И вот в 1995 г. он становится президентом. Как отмечают исследователи, редко когда-либо в истории во главе крупного государства оказывалось столько способных людей, как в Бразилии в 1995–2002 гг. Прежде всего, это президент страны — блестящий левый экономист Кардозу, министр иностранных дел Селсу Лафер, министр юстиции Алоизу Нуньес и очень многие другие.

Все они были радикально левыми, но очень скоро, как отмечают аналитики, стали сервильными слугами, если не сказать панегиристами и наёмниками, министерства финансов США.

И уже Кардозу объяснял своим бывшим коллегам, что ничего поделать. И результат правления левых таков: огромное количество людей страдает от постоянного недоедания, внешний долг огромный, высокий уровень преступности. Кардозу сотоварищи, оказавшись у власти, скомпрометировали саму "левую идею". И буржуины теперь могут сказать: «Левые приходили. Смотрите! Чего же вы были против диктатуры? При диктатуре-то было хорошо, а при левых-то стало очень плохо».

Некоторые с учётом бразильского левого опыта говорят: одна страна не может выскочить из ловушки глобализации, только несколько стран, причём крупных и заключивших союз, способны на такой рывок. Немало таких, кто видит подобного рода союзом организацию БРИКС.

Её нередко представляют в качестве альтернативы англосаксонской глобализации, намекая на то, что глобализация по-бриксовски (или даже более конкретно: глобализация по-китайски на континентальной основе вокруг транс-евразийского Шёлкового пути) будет справедливой и взаимовыгодной, в отличие от англо-американской.

По-видимому, кто-то верит, что капиталистическая глобализация может быть справедливой. Но дело даже не в этом. Прежде всего, не стоит переоценивать единство БРИКС. Вот один эпизод. В 2011 году после известных событий слетел со своей должности Д. Стросс-Кан, и страны БРИКС в тот момент получили шанс.

Если бы они выступили консолидировано, то могли бы провести на освободившуюся должность своего общего кандидата. Однако, за исключением Индии, которая не поддержала западных кандидатов, все остальные высказались в пользу европейско-американской (североатлантической) кандидатуры Кристин Лагард.

Активнее всего были китайцы. За эту поддержку они получили пост заместителя директора МВФ: бывший зампред Народного банка Китая Минь Чжу стал заместителем Кристин Лагард. И африканцы поддержали, и РФ поддержала, и бразильцы поддержали. А ведь у Индии был прекрасный кандидат, заместитель премьер-министра Монтек Сингх Ахлувалия, известный экономист.

Связи стран БРИКС с промышленно развитыми странами: США, Японией, Евросоюзом, — намного более плотные и тесные, чем между собой. Где проходят конференции БРИКС? Иногда в этих странах, а иногда в городе Вашингтоне. С МВФ страны БРИКС консультируются и сверяют часы.

Более того, заместитель Кристин Лагард, директор-распорядитель МВФ Минь Чжу, человек из страны БРИКС, сказал, что БРИКС — результат сближения показателей развития государств: бриксовских и самых развитых стран мира. Он также назвал это конвергенцией под эгидой МВФ. Какая же это альтернатива? На самом деле это — дополнительная подпорка, позволяющая буржуинам выиграть время и подготовить господствующие позиции в посткапиталистическом мире.

Об этом свидетельствуют также и теснейшие экономические связи между КНР и США, исполнение Китаем роли цеха, мастерской для высокотехнологичной американской экономики и включённость индийской правящей элиты в англосаксонские правящие круги, особенно британские. Кстати, инвестиции Индии в Великобритании превышают евросоюзовские.

Весьма сомнителен и тезис о способности БРИКС предложить миру альтернативную модель "постиндустриального общества". По разным оценкам, доля ручного труда в ВВП Индии — 50-70%, в Китае — 50-60%. И это "постиндустриальное" будущее? Скорее, это "недоиндустриальное" настоящее. И этот ручной труд поддерживает капиталистический мир с его англосаксонским ядром, продлевая его жизнь своим экономическим ростом.

Выходит, на самом деле БРИКС работает не на разрушение системы, а на её поддержание. И действительно, в 1995 году БРИКС обеспечивал 10% мирового роста, а в 2015 — уже 30%. Более того, как говорят экономисты, если вычесть из ВВП в 2010 году Индию и Китай, то ВВП будет на уровне 1980 года.

То есть ручной труд Китая и Индии поддерживает эту систему и, решая свои проблемы, не позволяет загнуться издыхающему капитализму, оттягивает его конец. Всё это обеспечивается жесточайшей эксплуатацией. Например, в КНР в спецзонах рабочие вкалывают по 16 часов в сутки с минимальным и жёстко хронометрируемым, не более пяти минут, перерывом.

Почасовая зарплата здесь менее половины евро. И ни в чем себе не отказывай! В произведённых руками китайского работяги игрушках расходы на зарплату не превышают 6%, а иногда и меньше.

Наконец, последнее по счёту, но не по значению: страны БРИКС, в частности Китай и Индия, конкурируют не только и не столько с Севером (хотя конкуренция США и КНР тоже налицо), сколько между собой.

В лучшем случае БРИКС — это ситуационный тактический союз по негативу: страны с олигархическими режимами из не ядра капсистемы, а в лучшем случае — полупериферии, стремящиеся улучшить свою сделочную позицию по отношению к ядру (о том, чтобы попасть в него, речь не идёт). У РФ — особое место, обусловленное советским наследием: наличием ядерного оружия, членством в Совете Безопасности ООН (право вето) и сохраняющимся, несмотря на четвертьвековой погром, относительно высоким уровнем современного образования.

Впрочем, эти плюсы из прошлого в одном измерении соседствуют с минусами из настоящего в другом, однако специфика нынешней российской ситуации — отдельная тема.

А.И. Фурсов