КБ

Ничего нет на свете дороже
Нашей Родины, нашей Земли;
Путь куда не лежал бы твой, всё же
Горсть её ты с собою возьми.

Завяжи в узелок и у сердца
Аккуратно, родную, положь.
Может быть и тебе отогреться
Повезёт ей в суровую дрожь.

Солнце садилось за посёлком, становилось тихо.

- По чуть-чуть?
- Давай.

Выпили. Из трубы бани шёл дым.

- Юр, что ты думаешь о Украине? – Спросил я друга.
- О войне? – Уточнил он.
- Да.
- Тёмная история.
- Ты слышал, правительство, как тогда, предлагает заключённым искупить вину кровью?
- Ещё бы.
- Не получится у вас, “как тогда”?
- Сучья война?
- Да.
- Нет, мы это тогда ещё пережевали и высрали.
- Всё-таки, что ты думаешь об этом?
- Ничего – Ответил Юра, глубоко задумавшись.

Начинали донимать комары, из трубы переставал идти дым.

- Дед… – Шлёпнув комара на щеке, вдруг сказал он.
- Что, “дед”? – не понял я.
- Дед мой погиб в той войне.
- В Отечественной?
- В сучьей. Суки убили.

Помянули деда.

- Ведь что они сделали, они в лицо нам плюнули! – Продолжал он.
- Власть?
- Суки.

Я слушал:

- Приняв предложение от власти, они помочились на наш уклад, которым жили вместе с нами. Какую такую вину они пошли искупать, перед кем?

Мне нечего было сказать.

- Вор не должен воевать. Равно, как и работать. Завяжи, потом делай, что хочешь! Я прав?
- Прав.

Выпили ещё.

- Кхе-кхе – Послышалось рядом.

- О, вот и милиция подоспела! – Пошутил Юрка.

Рядом с беседкой стоял наш друг Коля, полковник милиции, ныне – полиции. Он недавно вышел из бани и, не обнаруживая себя, слушал наш разговор. Коля вошёл в беседку, сел рядом.

- Слышал? – Спросил я его.
- Слышал – Сказал он, наливая пива.
- Что думаешь?
- Ему нельзя думать, он в фуражке… – Похлопав его по плечу, засмеялся Юрка.

И мы, три друга, три бывших одноклассника, ныне: вор, полковник и дальнобойщик, дружно рассмеялись.

- Есть там жар? – Спросил я Колю.
- Есть.
- Пойду, попарюсь.

“Ну, я пошёл” – сказал Адам,
Взглянув на нас, словно прощаясь.
Взял шнур, взрывчатку, взял запал,
Чему-то странно улыбаясь.

И через час, за рубежом,
Взорвались вражеские схроны!
Он не вернулся утром в дом,
И громко каркали вороны.

И чёрный ворон громче всех,
Кружа над нами, что-то каркал.
И каждый видил в синеве
Не птицу, каждый видел – брата!

Разумеется.

“Это вы так типа милость оказываете” – не совсем так, но и не бех этого, конечно. А то, что евреи в России поют еврейские песни о русских, покоробило немножко. Немножко.

Не думал он, что так вот встретит
Подругу верную свою,
Когда в семнадцать, на рассвете,
Ушёл из дома на войну.

Он резал фрица, рвал гранаты,
В бою не помнил о себе,
Чтобы лихим, былым солдатом
С победою вернуться к ней.

А дальше: свадьба, дети, внуки,
Работа, дом, родной колхоз,
Как воздаяние за муки
Букет сибирских алых роз.

Лихой, былой солдат вернулся,
С победою, как и хотел.
Но, дверь открыв, поледенел –
В гробу лежала его Дуся!

Уж собирались выносить.
Он не забудет эту среду:
Стоял у гроба – как же быть –
Ей добывал в боях победу!