Авария на ЧАЭС: что за эксперимент вызвал самую жуткую катастрофу?

Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.

Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки», (Апокалипсис, Откровение святого Иоанна Богослова, 8:10–11)

Посвящается всем участникам этих трагических событий.

Читайте также первую часть: Радиоактивный ад: Чернобыль — правда о самой страшной катастрофе человечества.

Часть 2. Вопросы, на которые нельзя получить ответы

Слово «полынь» по-украински означает «чернобыль». 34 года назад — 26.04.1986 на 4 блоке ЧАЭС произошла крупнейшая в истории человечества техногенная катастрофа, трагедия общенационального масштаба, мистически-знаковое событие, обозначившее кардинальную смену вектора нашего национального развития, который вскоре под лозунгами свободного рынка вверг нашу страну в новое «смутное время». Ущерб от аварии был схож с последствиями войны с ограниченным применением ядерного оружия, а экономические и нравственные легли непосильной ношей на плечах государства, бывшим вторым полюсом мира. Суммарные потери от аварии за период с 1986–1990 гг. оцениваются в 200 млрд. руб.[i] — около 48% годового бюджета СССР 1986 г.

Почему нам нужно знать правду об этом? Авария вызвала активную критику власти со стороны граждан и незримо стала первым актом трагедии, способствующей началу процесса развала СССР. Автор надеется, что раскрытие истиной картины аварии сможет привести общество не только к переосмыслению причин аварии на ЧАЭС, но и многих других событий того сложного времени.

Вопросы к официальной версии

К сожалению, большинство СМИ как «под копирку» пиарят «официальную», полностью не доказанную, сомнительную версию о начале аварии после сброса стержней аварийной защиты (СУЗ — системы управления и защиты) (нажатия кнопки АЗ-5), которые якобы из-за конструкции стержней (так называемый «концевой эффект») не заглушили, а наоборот разогнали реактор.

Действительно, концы стержней (СУЗ) реактора РБМК-1000, сделанные из соображений экономии нейтронов из графита (являющимся плохим поглотителем нейтронов), в начальный момент движения вытесняли воду (которая поглощает нейтроны), что способствовало ускорению реакции в нижней части зоны. Эта особенность была известна и могла проявиться только в случае, если в нарушение технологического регламента почти все из ~200 стержней перед срабатыванием аварийной защиты были выведены из активной зоны.

Иная точка зрения заключается в том, что кнопка АЗ-5 была нажата при появлении первых признаков аварии — роста мощности или даже взрыва. Этот начальный рост мощности был предопределён действиями, выполненными оперативным персоналом в ходе выполнения эксперимента на фоне положительного значения парового коэффициента реактивности [разгоне реактора при запаривании активной зоны, так как пар плохой поглотитель нейтронов]. Поэтому — причина нажатия кнопки АЗ-5 является ключевым вопросом!

Согласно Доклада Комиссии Госпроматомнадзора (ГПАН) СССР (1991 г.)[xxx] «…Исходным событием аварии было нажатие кнопки сброса стержней аварийной защиты (кнопка АЗ-5) старшим инженером управления реактором с целью заглушения реактора по причине, которая достоверно не установлена. Причиной аварии является неуправляемый рост мощности реактора, который на начальной стадии возник из-за увеличения положительной реактивности в активной зоне реактора, внесённой вытеснителями стержней СУЗ». В дальнейшем и в более поздних официальных документах данная версия была признана в качестве основной. Обратите внимание на главную странность этого заключения — причина сброса аварийной защиты не установлена. Но совершенно ясно, что за исключением плановой остановки реактора ее просто так не включают!

Основной аргумент против официальной версии крайне прост — согласно той же информации об аварии[xxxi] «Из записи в оперативном журнале… “01 ч. 24 мин. Сильные удары, стержни СУЗ остановились, не дойдя до НК (нижних концевиков). Выведен ключ питания муфт”».

То, что стержни не пошли вниз до конца, свидетельствует о том, что к моменту нажатия кнопки аварийный процесс уже шел полным ходом и его результаты были налицо: активная зона и каналы были частично повреждены, что не позволило сработать аварийной защите. Т.е. как такового работающего реактора в этот момент уже не существовало!

Отметим, что в первом докладе, сделанном для МАГАТЭ в 1986 г. — Доклад № 1 (INSAG-1), — [xxxii] концевой эффект стержней как фактор аварии не рассматривался вообще.

Также известно, что кнопка АЗ-5 была нажата дважды[xxxiii] (один раз ее нажал оператор в 1:23:39, второй сигнал АЗМ-АЗРС сформирован автоматикой в 1:23:41), хотя для безостановочного движения стержней (в доаварийном исполнении) ее надо было удерживать постоянно. Этот факт, как считает О. Новосельский (НИКИЭТ), ставит под сомнение действенность самого эффекта «вытеснения»[xxxiv]: «нажимается кнопка АЗ-5. Но рост мощности быстрый, а скорость стержней аварийной защиты всего 0,4 м/с. Оператор решает ускорить ввод стержней-поглотителей: он отпускает кнопку АЗ-5 и обращается к ключу КОМ, обесточивая муфты приводов стержней СУЗ. Как только оператор отпустил кнопку АЗ-5 стержни-поглотители остановились. Кнопку удерживали приблизительно одну секунду… за это время стержни успели переместиться всего на 0,3 м в соответствии с разгонной характеристикой».

Из абсолютно авторитетных показаний Ю. Трегуба, начальника предыдущей смены 4-го блока следует[xxxv], что первые признаки аварии были четко слышны в момент начала испытаний на выбег в 01 час 23 минуты 04 секунды 26 апреля 1986 года (до нажатия кнопки АЗ-5 время — 01 час 23 мин. 39 сек. по телетайпу)[xxxvi]:

«Начинается эксперимент на выбег… Мы не знали, как работает оборудование от выбега …первые секунды … появился какой-то нехороший такой звук. Я думал, что это звук тормозящейся турбины… как если бы “Волга” на полном ходу начала тормозить и юзом бы шла. Такой звук: ду-ду-ду-ду… Переходящий в грохот. Появилась вибрация здания. Да, я подумал, что это нехорошо. Но что это — наверно, ситуация выбега.

БЩУ дрожал. Но не как при землетрясении. Если посчитать до десяти секунд — раздавался рокот, частота колебаний падала. А мощность их росла. Затем прозвучал удар. Я из-за того, что был ближе к турбине, посчитал, что вылетела лопатка. Но это просто субъективное, потому что я ничего такого никогда не видел…

Киршенбаум крикнул: “Гидроудар в деаэраторах!” Удар этот был не очень. По сравнению с тем, что было потом. Хотя сильный удар. Сотрясло БЩУ. И когда СИУТ крикнул, я заметил, что заработала сигнализация главных предохранительных клапанов. Мелькнуло в уме: “Восемь клапанов… открытое состояние!” Я отскочил, и в это время последовал второй удар. Вот это был очень сильный удар. Посыпалась штукатурка, все здание заходило… свет потух, потом восстановилось аварийное питание… Открытие одного ГПК [прим.автора — главного предохранительного клапана, предназначенного для аварийного сброса пара] — это аварийная ситуация, а восемь ГПК — это уже было такое… что-то сверхъестественное…»

Таких свидетельств не одно. Тот самый нехороший звук, который услышал Трегуб (и не только он) было реальным началом развития аварийной ситуации, когда произошло запаривание активной зоны, а затем за счет кризиса теплоотдачи (отсутствия нормального охлаждения топливных каналов) началось разрушения топливных сборок (ТВС). Те самые гидроудары, которые слышали также многие — следствие срыва (см.ниже) и кавитации насосов ГЦН.

[прим.автора: Кавитация[xxxvii] — процесс образования и последующего схлопывания пузырьков в потоке жидкости, сопровождающийся шумом и гидравлическими ударами… В результате схлопывания[xxxviii] пузырьков образуются ударные волны, которые повреждают металлические поверхности].

Затем в реакторе произошел взрыв. Возможно, при самых первых признаках аварии еще можно было сбросить аварийную защиту (но только до момента начала разрушения каналов) и запустить преступно заблокированную аварийную систему охлаждения реактора САОР.

Аналогичные свидетельства цитируются по результатам опроса персонала[xxxix]: «через несколько секунд после начала испытаний послышался гул низкой частоты, объемный, похожий на раскат грома, зашатались колонны в помещении, послышались мощные удары сверху, с потолка посыпалась штукатурка, крошка, плитка, в машинном зале в районе ТГ7 по ряду Б рухнули железобетонные плиты кровли, не дойдя до 8-й машины, после чего потух свет во всем машинном зале, на БЩУ, во всем блоке; через несколько секунд зажёгся аварийный свет; пересиливая шум, окриками операторы пытались выяснить, что произошло».

По мнению О.Новосельского[xl]: «После этого была дана команда на останов и аварийное расхолаживание реактора. Все эти шумные события имеют объяснимое происхождение, однако не могут быть точно привязаны ко времени. Однако отсюда следует вывод о том, что кнопку АЗ-5 нажали не только после начала роста мощности, но уже и после начала разрушения реактора».

Как считал, вероятно, самый осведомленный о причинах аварии легендарный исследователь Константин Чечеров (Курчатовский институт)[xli]: «Таким образом, сотрудниками смены выделяется такая последовательность основных событий одной минуты во время аварии: начались испытания — послышался гул, грохот, здание заходило ходуном — обрушилась кровля машинного зала — погас свет во всем блоке — зажегся аварийный свет — последовала команда глушить реактор…

Что же было причиной гула, грохота, почему рухнула кровля машинного зала и затем погас свет? Хронологически понятно, что этой причиной не могло быть нажатие кнопки АЗ-5, поскольку соответствующая команда была дана позже».

Из рассказа свидетеля Лысюка Г. В. (мастер ЭЦ)[xlii]:

«Испытания… До конца отработки этой программы я не досмотрел — меня что-то отвлекло. Наверно, это был крик Топтунова: “Мощность реактора растет с аварийной скоростью!”… Акимов быстрым резким движением подскочил к пульту, сорвал крышку и нажал кнопку “АЗ-5”»

Приведем также крайне важное свидетельство абсолютно информированного следователя ГПУ (Главной прокуратуры Украины) С. Янковского, который принимал активное участи в расследовании аварии с первых часов после аварии[xliii]: «В результате колоссального повышения давления в реакторном пространстве разрушались технологические каналы и начался неконтролируемый разгон реактора на мгновенных нейтронах. Только в этих условиях, а никак не раньше, начальник смены блока А.Акимов закричал: “Глушим аппарат!!!”, и старший инженер управления реактором Л.Топтунов стал жать вручную кнопку АЗ-5. Стержни защиты двинулись вниз и “зависли” — каналы-то были уже повреждены…»

Персонал опоздал с нажатием кнопки, что признает и сам А. Дятлов. На самом деле все надеялись, что они смогут нажать спасительную кнопку АЗ-5 и реактор будет все равно заглушен[xliv]: «Почему Акимов задержался с командой на глушение реактора, теперь не выяснишь… но я тогда, а тем более сейчас, не придавал этому никакого значения — взрыв бы произошел на 36 секунд ранее, только и разницы».

И это не мудрено, поскольку персонал загнал реактор в практически неуправляемое состояние (ксеноновое отравление, низкий уровень мощности 200 МВТ, не предназначенный для работы, почти все стержни выведены из зоны), когда увидеть этот разгон было выше человеческих возможностей, а основная автоматика была отключена.

А вот картина, описанная В. Федуленко (ИАЭ им. И. В. Курчатова)[xlv]: «Эксперимент почти закончили, реактор работал неустойчиво. Слышен был шум в насосном помещении (кавитационный грохот…). В насосную был послан оператор, чтобы выяснить, что там происходит. В этот момент… оператор… заметил небольшой рост мощности реактора, связанный с ростом количества пара в каналах… Ситуация напряженная… Принято вполне разумное решение остановить реактор “кнопкой” аварийной защиты».

Как следует из доклада Легасова (Доклад № 1 INSAG-1)[xlvi], кнопка АЗ-5 была нажата из-за аварийного поведения реактора, это же следует из приведенного выше свидетельства Лысюка Г. В и В. Федуленко (ИАЭ им. И. В. Курчатова) и ряда других.

С целью объяснить возможность разгона реактора было сделано очень много попыток доказать это с помощью расчетов, однако здесь имеется большая чувствительность к входным данным, что не исключает возможность спекуляций.

Комиссия ГПАН 1991 г. отмечает «…в исследованиях НИКИЭТ, исследованных другими организациями, отмечается большая чувствительность результатов к небольшой вариации исходных данных». При этом О. Новосельский считает, что сделать такие расчеты корректно без соблазна их подгонки практически невозможно из-за сложности процессов, происшедших во время аварии[xlvii]. По его мнению, пустотный эффект имеет намного больший вес, чем концевой, кроме того, возникший при этом разгон «выжег» ксенон, который накопился в реакторе за счет попадания его в «йодную яму», что еще сильнее разогнало реактор.

Согласно официальной версии разгон занял секунды, сам аварийный процесс около 10 сек. Но даже официальные комиссии и международные эксперты признали, что ряд работ не подтверждают разгон реактора за столь малое время за счет только одного концевого эффекта.

Согласно доклада ГПАН (1991 г.)[xlviii]: «…в работе американских специалистов[xlix], выполненной на основе информации, подготовленной специалистами СССР для МАГАТЭ, указано: “Расчеты не подтверждают утверждение об изменении мощности и взрыве в течение минуты испытаний”». Этот же вывод содержится в отчете НИКИЭТ[l], выпущенном в 1990 г., и в публикации директора НИКИЭТ Е. О. Адамова[li]».

Однако существует ряд работ, авторы которых пытаются показать возможность разгона реактора на концевом эффекте, например В. А. Халимончук со авторами[lii], работа директора ВНИИАЭС А. Абагяна со авторами[liii].

Решение вопроса времени взрыва и нажатия кнопки было предложено очень интересной гипотезой Бориса Горбачева (центр «Укрытие» Национальной Академии Наук Украины), который является наиболее последовательным критиком официальной версии[liv]:

«… в 1997 г. вышла серьёзная научная работа[lv], в которой на основании анализа сейсмограмм, полученных сразу на трёх сейсмостанциях, расположенных на расстоянии 100-180 км от ЧАЭС, были получены наиболее точные данные об этом происшествии. Из них следовало, что в 1 час 23 мин. 39 сек. (±1 сек.) по местному времени в 10 км к востоку от ЧАЭС произошло “слабое сейсмическое событие”… Тротиловый эквивалент его интенсивности составил 10 т…»

По версии Горбачева, которая имеет очень веские объективные основания, этот сигнал мог быть вызван только взрывом на самой ЧАЭС, поскольку версия, что авария на ЧАЭС вызвало некое загадочное землетрясение, случившее за 10 секунд до начала аварии, не выдерживает никакой критики. Отсюда следует, что вероятнее всего, взрыв произошел не через 10 сек (в 01 час 23 мин. 49 сек., примерно в 1 час 24 мин.), после нажатия кнопки, а непосредственно перед ее нажатием (или в момент нажатия), при этом, по мнению Б. Горбачева, основные первичные данные об аварии могли быть сфальсифированы (!) Время регистрации толчка поразительно точно совпадает со временем нажатия кнопки АЗ-5 (!). Надо сказать, что точно такой же анализ провел еще в 1999 г. легендарный исследователь аварии К. Чечеров[lvi], однако текст его работы сложно найти и он малоизвестен.

То, что истинная причина аварии так до конца не установлена, признают (!) и официальные документы (доклады ГПАН (1991 г.) и последний доклад для МАГАТЭ INSAG-7(1993 г.)[lvii]: «По-видимому, никогда не удастся узнать наверняка, соответствует ли действительности эта версия возникновения аварии».

О сериале «Чернобыль»

Недавно снятый достаточно неплохой англо-американский сериал «Чернобыль», который хотя во многом и отражает реальную картину событий, но также в качестве основной причины отрабатывает ту же официальную версию. И это абсолютно не случайно — ибо в разыгранной сложнейшей шахматной партии какие-то ее участники пытаются вывести общество на ложный след!

Авторы фильма полностью искажают позицию покойного академика В. Легасова, смерть которого покрыта завесой тайны, который якобы открыл правду на суде, озвучив версию сброса защиты и роковую роль концевого эффекта. Авторы умудрились сделать эту версию не официальной, а наоборот запретной! За «открытие» которой академика потом якобы затравили, при этом Доклад № 1 (INSAG-1) для МАГАТЭ[lviii] который делал В. Легасов, оказывается покрыт ложью, так как его «заставляли лгать».

Это крайне интересная позиция свидетельствует очень о многом (!). На самом деле, все было ровно наоборот: затравили академика вероятнее всего за тот самый доклад для МАГАТЭ, который содержал в целом правильные причины аварии. Концевой эффект стержней в этом докладе как фактор аварии не рассматривается вообще (!).

 «Это все — выдумки. В реальности выступление его в МАГАТЭ как раз и было правдой, которую Легасов намеревался сказать миру — во многом благодаря поддержке члена Политбюро, председателя Совета министров СССР Николая Рыжкова. После прочтения текста доклада Легасова и других сотрудников Курчатовского института Оборонный отдел ЦК КПСС предложил привлечь его авторов к партийной и государственной ответственности, но Рыжков написал резолюцию: “В свет!”»[lix]

Как считает наш ведущий специалист по ядерной безопасности Асмолов В. Г., бывшим одним из соавторов того самого доклада[lx] — талантливые люди, создавшие этот сериал: «…свою цель внедрить в мозги широкого слоя людей, в основном молодежи… то, что они хотят, [выполнили]…»

Очень интересную информацию об аварии содержит фильм «Четвертый блок, Версия следователей», (2017 год)[lxi].

Доклад Легасова для МАГАТЭ (№ 1 INSAG-1)

Доклад Легасова (Доклад № 1 (INSAG-1)) видит основную причину аварии в программе испытаний и ошибках персонала, но уже следующий (!) доклад Комиссии Госпроматомнадзора (ГПАН) СССР, 1991 г. (так называемый доклад Н. Штейнберга, бывшего руководителем комиссии, ранее работавшим на ЧАЭС главным инженером с мая 1986 г. по 1987 г.), в ряде эпизодов, опираясь на формальное толкование нормативных документов, фактически опровергает его многие верные выводы, во многом снимая вину с персонала и концентрируясь на недостатках конструкции реактора. Есть такое понятие, как конфликт интересов, но в данном случае его почему-то не учли.

Но нашелся принципиальный специалист, заместитель Председателя комиссии В. А. Петров, который направил письмо с отказом[lxii] подписывать этот документ: «…направленность доклада, его логика, объем затронутых проблем не соответствует моему пониманию темы, заданной заголовком» (!).

Интересно, что Г. Копчинский, соратник Н.Штейнберга, бывший чиновник из аппарата отдела ЦК КПСС, также считает доклад Легасова неверным, тогда как доклад 1991 г. правдивым[lxiii]: «… через год МАГАТЭ потребовало от СССР объяснений, пришлось обнародовать истинные результаты расследования правительственной комиссии. А в 1991 году группа Штейнберга подготовила более полный и подробный доклад».

Из этого следует, что комиссия Штейнберга, возможно, выполнила указание МАГАТЭ о переформатировании фабулы доклада, который по-прежнему (!) так сильно беспокоит наших зарубежных коллег.

Но наиболее резкую оценку дает содержимому доклада сам Н. Штейнберг (в статье в соавторстве с Г. Копчинским)[lxiv]:

«Информация, подготовленная для совещания экспертов МАГАТЭ (25-29 августа 1986 г. Вена), когда она стала известной внутри страны, повергла в шок — шедевр фальсификации и лжи. Действия персонала в соответствии с Регламентом были преподнесены всему миру как его нарушения. Ограничения Регламента, которые были введены после аварии, представлялись как действующие до аварии. Да, справедливо был указан ряд ошибок и нарушений, допущенных персоналом, но не они повлияли на развитие и масштаб аварии. “Забыли” в докладе о роковом дефекте стержней управления и защиты, который стал спусковым крючком аварии. Миру преподнесли беспардонную ложь: прекрасный реактор, но персонал совершил ошибочные действия и взорвал его».

Возможно, это одна из самых резких оценок первого доклада об аварии, высказанная в профессиональной среде. Напротив, наш российский легендарный ученый, один из самых опытных и именитых специалистов по ядерной безопасности на всем постсоветском пространстве Асмолов В. Г., бывшим одним из соавторов того самого доклада,[lxv] совсем недавно высказал об этом нечто совсем противоположное (!): «В том докладе МАГАТЭ, в котором я был автором, не было не одного слова лжи. Тысячи человек в зале, когда академик Легасов его произнес, стояли и аплодировали».

Обратимся теперь к посмертным воспоминаниям академика Легасова и мы увидим, что стерта имена та кассета, где разбираются причины аварии, а именно[lxvi]:

«Конечно, то что произошло на Чернобыле имеет… конкретных виновников… Перед проведением экспериментов… не разыгрывались ситуации… — а можно ли реактор оставлять на мощности при прекращении подачи пара на турбину… — а что даст подключение четвертых насосов ГЦН (главных циркуляционных насосов). …Пренебрежение к точке зрения Конструктора и Научного руководителя было полным. С боем нужно было… (запись стерта)».

Значит — кто-то, очень влиятельный (!), не хотел, чтобы эти данные увидели свет. Возможно, мы никогда не узнаем, о чем хотел поведать миру академик, но все им перечисленные проблемы найдут в этой статье свое отражение.

Официальная версия хочет заставить нас уйти (!) от анализа богатейшей цепочки событий, предшествующей нажатию кнопки АЗ-5, и четко приведшей реактор к катастрофе, за исключением факта нахождения основной массы стержней в верхнем положении. Если основной фактор — дефект стержней, какая разница, что было перед этим? Как сказал[lxvii] А. Дятлов относительно того, что заглушение реактора перед испытаниями предотвратило бы аварию: «взрыв бы произошел на 36 секунд ранее, только и разницы».

Как считает следователь ГПУ (Главной прокуратуры Украины) С. Янковский, расследовавший дело об аварии[lxviii]: «…следствием была установлено целая цепь по существу преступных деяний руководства станции и отдельных должностных лиц персонала еще до аварии. Об этом ядерные лоббисты предпочитают упорно молчать или врать, что вплоть до самого взрыва персонал действовал «регламентно».

Недостатки реактора

Действительно, реактор имел определенные недостатки, в том числе[lxix]: 1) длительное время ввода стержней СУЗ; 2) конструкцию поглощающих стержней, способную вызвать «концевой эффект»; и, как выяснилось позже, 3) положительный паровой эффект реактивности, вместо полученного в проектных материалах отрицательного. Интересны воспоминания начальника смены 4-го блока ЧАЭС В. И. Борца[lxx], который был свидетелем того, что на малых мощностях реактор вел себя непредсказуемо и неустойчиво. Это и неудивительно, так как устойчивая работа реактора требует значительной мощности. Он также показал, что в сентябре 1984 года было совещание по безопасности реакторов РБМК под руководством Ю. Н. Филимонцева, на котором были вскрыты многие недостатки реактора РБМК, и руководство ЧАЭС было с ними ознакомлено. Но до аварии 1986 года основная часть мероприятий из протокола по улучшению физики РБМК не было принята к устранению (!). Показательны также публикации А. Н. Румянцева[lxxi], который участвовал в разработке реактора и даже предупреждал (на основании сделанных им расчетов) о ряде этих недостатков. Но все эти «предупреждения» «задним числом» после аварии интерпретируются под углом зрения уже свершившегося факта.

Согласно определению суда[lxxii]: «Подсудимый Дятлов на следствии и суде утверждал, что основной причиной аварии явилось несовершенство конструкции реактора РБМК-1000 и систем его защиты. Это утверждение опровергается… выводами судебно-технической экспертизы, Правительственной комиссии и доказательствами, изложенными выше… Соблюдение требований технологического Регламента полностью обеспечивает безопасную работу реакторных установок… Как установлено по делу, реакторные установки с реакторами РБМК-1000 имеют некоторое несовершенство конструкции, уголовное дело в отношении лиц не принявших своевременных мер к совершенствованию их конструкции, органами следствия выделено в отдельное производство».

Но главный вопрос в научном, т. е. объективном исследовании причин аварии на ЧАЭС сводится не только к реальной роли этих недостатков в развитии аварии, но главным образом, к выявлению до сих пор точно не установленных мотивов и последовательности действий персонала, которые вывели реактор в состояние, не предназначенное для эксплуатации, что стало причиной проявления указанных недостатков; а также и реальной, (а не предвзятой) оценки вклада недостатков реактора в развитие аварийного процесса, с учетом сделанных персоналом отключений ряда защит (!), которое лишило автоматику возможности предотвращения аварии.

Почему результаты анализа причин аварии не пересматриваются?

Во-первых, значительная часть специалистов, задействованных в исследовании аварии, так или иначе связанными с ведомствами, ее допустившими, не смогли выйти за определенные пределы раскрытия информации об аварии на ЧАЭС. Объективный анализ покажет нелицеприятную картину вины указанных инстанций, порой крайне высоких (!), что никому не нужно. Имелся ярко выраженный конфликт интересов между разработчиками реактора и эксплуатирующими организациями, что показывает вся история официальных докладов. Но после выхода ряда авторов на пенсию такие работы, наконец, появились. Правда все равно будет открыта, и чем раньше, тем лучше. Но история обычно пишется после того, как её действующие лица уходят со сцены.

Приведем авторитетное мнение О. Ю. Новосельского (НИКИЭТ)[lxxiii] о популярности версии концевого эффекта: «версия понравилась… по двум причинам: во-первых, стрелка автоматически переводилась на главного конструктора; во-вторых, это очень наглядное и простое объяснение произошедшего на 4-м энергоблоке ЧАЭС 26 апреля 1986 г. Особенно версия понравилась эксплуатационникам, их позиция понятна: зачем признаваться в каких-то неверных действиях — все равно всех собак на них повесят. Что, кстати, и происходило на начальном этапе расследования».

Вторая важнейшая причина сокрытия истинных причин аварии в том, что в ней вырисовывается достаточно парадоксальная картина аварии: если копать до самого конца, выяснить, кто был непосредственным заказчиком эксперимента, далее, кто курировал проведение «эксперимента» (а «концы» идут на уровень ЦК КПСС (!) см. п.I), подумать, а кто в свою очередь стоял и за ними — то кто (!) или что там будет? Поэтому весь этот по-прежнему (!) хорошо организованный массированный пиар официальной и других ложных версий (землетрясения, различных связей с радарной станцией Чернобыль-2 «Дуга» (см. снятый трио Украина — Великобритания — США парадоксальный фильм «Русский Дятел» о том, что аварию якобы сфабриковал крупный чиновник из Москвы, чтобы скрыть провал работы «Дуги»), взрыв боеприпаса под реактором, и пр.) направлен на скрытие этой информации. До сих пор на форумах можно встретить массу экспертов «чернобыльской партии», которые будут доказывать, что до нажатия кнопки АЗ-5 «все было нормально». И это также выглядит совершенно не случайно.

Споры на эту тему не утихают, так как экспертное сообщество не удовлетворено официальной версией, неопределенность присутствует в официальных (!) документах. Вместе с тем усилиями независимых экспертов отдельные фрагменты процесса аварии (и даже весь процесс) вполне адекватно отражены, в том числе в работах: Г. Медведева, О. Новосельского, Н. Карпана, Б. Горбачева, А. Тарапона, В. Федуленко (ИАЭ им. И. В. Курчатова), В .Дмитриева, Н. Кравчука и пр. В настоящей работе используются фрагменты статей указанных авторов, а также официальных документов.

Автор делает попытку собрать эти представления в единой картине, дополнив ее рядом моментов, побудив экспертное сообщество объективно осмыслить схему развития аварии, а официальные органы рассекретить материалы, относящиеся к аварии. Необходимо сделать новое расследование, которое снимет все имеющиеся вопросы.

При написании статьи использована дополненная и отредактированная статья[lxxiv] автора на сайте информационного агентства «ПроАтом», посвященного атомной отрасли, Санкт-Петербург, а также материалы полемики автора на данном сайте с г-ном Н. Штейнбергом, руководителем Комиссии Госпроматомнадзора (ГПАН) СССР, 1991 г.

Автор выражает огромную благодарность всем специалистам, которые в это сложное время решили взять на себя ответственность и публиковали оригинальные статьи (и книги) по данной теме. А также, ряду специалистов по реакторам РБМК, любезно согласившихся обсуждать с автором вопросы, возникших в процессе написания данной статьи, без чего данная работа была бы невозможна. И участникам основных форумов, посвященных аварии на ЧАЭС, которые десятки лет спорили и пытались выяснить истину.

Александр Одинцов, бывший сотрудник — НИКИЭТ (мл.н.с.), ВНИИАЭС (руководитель группы), для «Русской Весны»

Читайте также: «Будут полностью уничтожены»: Чем грозит Украине атака на Крым