Владимир Терещенко. Как создать справедливое общество и не погибнуть

(Из цикла «СССР – проектная контора»)

«Ненависть к русским была и продолжает еще

быть у немцев  их первой революционной страстью».

Энгельс

- Товарищи ученые! Доценты с кандидатами!

Замучились вы с иксами, запутались в нулях! 
В. Высоцкий

Автор написал уже десяток текстов о достижениях Советского Союза и планирует продолжать исследовать тему в дальнейшем. Настало время написать кое-что и об изъянах советского социализма.

Не стоит представлять дело так, что найденный недостаток или даже вся их сумма в целом должны привести к мысли о преимуществах капитализма. Сравнивать социализм и капитализм все равно, что сравнивать старший класс средней школы и ОПГ. Подростки могут ссориться, драться, получать двойки, не слушать родителей, дерзить учителям, сбегать с уроков, но все равно будут просто детьми, цветами жизни. Опытные жулики знают, как «умело маскироваться под порядочных», стараются большую часть времени соблюдать закон, вести легальный бизнес и даже заниматься благотворительностью, однако останутся бандитами, по которым исплакалась тюрьма. Все проблемы, издержки, недоделки, недодумки и недоработки советской власти и социализма в СССР – это проблемы роста, поиска, проблемы первооткрывателя, первопроходца, великие заблуждения на великом пути в справедливое будущее и не сопоставимы с какими-либо аспектами мира паразитов.

Прекрасно сказал ученый Сергей Кара-Мурза: «Бывает, что умного, сильного и красивого человека укусит тифозная вошь, и он умирает. Никаких выводов о качествах этого человека и даже о его здоровье сделать нельзя».

Учение с бородой

Говорят, что Маркс был гением, а его главный труд «Капитал» гениальной книгой, вскрывшей подлинную суть капитализма и предвосхитившей социалистическую революцию. Не будем спорить. Весь вопрос в том, чего бы стоил этот труд, и кто бы помнил сегодня его создателя, не случись в России Октября? Вопрос не праздный, потому что марксист Ленин, возглавлявший марксистскую партию ВКПб, делал революцию в России… вопреки Марксу. Судите сами. Основатель учения своего имени был уверен, что путь из монархии в социализм в обязательном порядке пролегает через буржуазные революции, длительный период капитализма – чтобы производительные силы с производственными отношениями вошли в такие контры, которые не смогут разрешиться эволюционно. Грянет пролетарская революция, в ходе которой зависть наемных собственников пролетариев победит жадность нанимателей буржуев. В России между буржуазной февральской и социалистической октябрьской революциями не прошло и 8 месяцев, за которые с капитализмом если что и приключилось, так его полная деградация. Какие уж тут наемные собственники!

Карл Генрихович ничуть не сомневался, что социалистическая революция сначала случится в одной из развитых стран Запада, а потом победоносно прошествует по миру, дойдя и в такие дикие районы, как восточная славянская Европа а может даже и Российская империя.  Вот как это формулировал его соратник Фридрих Фридрихович:

«Только тогда, когда капиталистическое хозяйство будет преодолено на своей родине и в странах, где оно достигло расцвета, только тогда, когда отсталые страны увидят на этом примере, «как это делается», как поставить производительные силы современной промышленности в качестве общественной собственности на службу обществу в целом, — только тогда смогут эти отсталые страны встать на путь такого сокращенного процесса развития. Но зато успех им тогда обеспечен. И это относится не только к России, но и ко всем странам, находящимся на докапиталистической ступени развития».

Слаборазвитым русским отводилась роль в последних рядах революционных народов в полном соответствии с традиционными верованиями эрбинов об ариях. Но арии подвели. «Незаконно» и вне очереди взяв модный бренд «социалистическая революция» во временное пользование, они его обратно не вернули и с другими результатом не поделились, придумав в оправдание «социализм в одной, отдельно взятой стране». Поступили не по марксистским понятиям.

Революция планировалась Марксом пролетарской, а в России оказалась рабоче-крестьянской. Как и представлял себе за полвека до нее ненавидимый Марксом русский революционер Бакунин:

«В интересах революции, которая их освободит, рабочие должны как можно скорее перестать выражать презрение к крестьянам. Перед лицом буржуа-эксплуататора рабочий должен чувствовать себя братом крестьянина».

http://pravosudija.net/sites/default/files/images/novosti/bakunin.jpg

Русская мысль не дремала и схватывала происходящие события лучше нерусской. Философ, бывший марксист Николай Бердяев не принял революции, но суть уловил:

«Марксизм разложил понятие народа как целостного организма, разложил на классы с противоположными интересами. Но в мифе о пролетариате по-новому восстановился миф о русском народе. Произошло как бы отождествление русского народа с пролетариатом, русского мессианизма с пролетарским мессианизмом».

Мало было в России пролетариев для революции, зато много крестьян и солдатских штыков. Причем, штыков было больше, чем необходимого для работы крестьянского инвентаря.

«В 1910 г. в России в работе было 8 млн. деревянных сох, более 3 млн. деревянных плугов и 5,5 млн. железных плугов».  («Крах СССР». Сергей Кара-Мурза)

(Вот они, могучие результаты столыпинской модернизации сельского хозяйства!)

Плюнули на основоположника с его пролетариями. Причем, плюнули два раза, ведь согласно его гениальным изысканиям, крестьянин – после буржуев самый реакционный и враждебный пролетариату класс, так как наполнен мелкособственнической психологией.

Ленин распорядился наследием Маркса  диалектично, то есть по собственному усмотрению: «Йеволюция хабоче-кйестьянская. Я сказал!»

Революций же по Карлу нашему Марксу так нигде и не случилось, а пролетариев за сто лет и след простыл. Это важнейшая точка разлома. Дело оказалось не в марксизме, а в самой России, в гениальном русском народе и его мессианстве, заменившем пролетарское, как тонко заметил Бердяев. Марксистская же идея к моменту революции оказалась «с бородой», то есть безнадежно устаревшей.

Маркс, главная книга которого называется «Капитал», совершил, так сказать, оговорку по Фрейду. Он, якобы изобличая капитализм, старательнее всех разрабатывал и разработал его теорию. Чем восхищался, о том и пел. Коммунизм использовался как миф, с помощью которого в буржуазные революции против монархий удастся втянуть и народные массы. А когда капитализм установится, поди отними у него власть! И противоречия не помогут, сами видим.

(Китайцы, лучшие в мире копировщики, скопировали и советский социализм. От Горбачева к ужасу своему узнали, что тот был неправильный, не по Марксу. Бросились исправлять дело. Теперь у них на улице полный капитализм, в партии полный коммунизм «с китайской спецификой», в сумме полный абзац с верой в полную победу полного и окончательного марксизма. 

Пионеры юные головы чугунные).

Призрак коммунизма

А что после революции? Здесь у Маркса в голове путаются какие-то всемирные пролетарские ассоциации, кончающие бесклассовым обществом и гибелью государства.

«Централизованная государственная машина, которая своими вездесущими и многосложными военными, бюрократическими и судебными органами обвивает как удав живое гражданское общество, была впервые создана в эпоху абсолютной монархии… Коммуна была революцией… против самого государства, этого сверхъестественного выкидыша общества».

Ему вторит Энгельс:

«Политическое государство, а вместе с ним и политический авторитет исчезнут вследствие будущей социальной революции, то есть общественные функции потеряют свой политический характер и превратятся в простые административные функции, наблюдающие за социальными интересами»

И как же сие мрачное фэнтэзи приложить к едва родившемуся первому в мире государству рабочих и крестьян? Ясно – никак. Государству, посмевшему появиться на свет вопреки теории, следовало погибнуть как выкидыш, или выживать по своему разумению.

А что? Сами виноваты.

И оно выжило во вражеском окружении, выйдя из мировой и гражданской войн растерзанным, разрушенным и обнищавшим. Оно не знало, как действовать, но методом проб и ошибок (военный коммунизм, НЭП, коллективизация, индустриализация) не просто вышло на правильный путь развития – поразило людей своими успехами. Оно победило в войне, по мере возможностей переустроило весь мир к лучшему вопреки желанию его богатых и могущественных прежних хозяев. Оно во всем было первым, показывая пример дружественности и гармоничного развития не за чужой, а за собственный счет.

И все это время, зачем-то, на своих трудовых плечах оно тащило бездарную теорию «призрака коммунизма» вместо того, чтобы сжечь ее дотла прямо 26 октября 1917 года или хотя бы в день образования СССР и выработать новую теорию – построения социализма в отдельно взятой стране. Прямо, что называется, «с колес».  Сталин позже, осознавая опасность, предупреждал: «Мы можем что-то напутать в хозяйстве, но так или иначе мы выправим положение. Если мы напутаем в теории, то загубим все дело. Без теории нам смерть, смерть!».

После войны в стране открылись десятки партийных школ и обществоведческих учреждения, в них за хорошую зарплату трудились сотни тысяч прекрасно образованных обществоведов и партийных идеологов, чьей задачей было создание новой теории. Но гора родила мышь. Точнее она вообще ничего не родила, кроме известного барельефа с тремя профилями идейных основателей государства, двое из которых примерно так смотрели на русский народ:

«Русские должны будут покориться той неизбежной международной судьбе, что отныне их движение будет происходить на глазах и под контролем остальной Европы».

«Для немцев славяне… станут к победоносному немецкому пролетариату в такое же рабское подчинение, в каком последний находится по отношению к своей буржуазии».

Загубили все дело.

Что русскому хорошо…

Достигнутые страной результаты пришли в полное несоответствие с базовой для советской власти теорией марксизма. В стране нет антагонистических классов в понимании Маркса, никакого пролетариата, а на советском гербе красуется нелепый лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» У нас советская власть, но у Маркса нет ни слова о советах – только неведомая русским парламентская демократия.

И все равно – марксизм, хоть и с последующим дополнением «ленинизм».

Советская экономика основывается на русских общинных принципах. Так предполагал Бакунин, так прогнозировал ученый и государственный деятель Дмитрий Менделеев:

«В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыши возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности».

Подобно этому думал и Ленин, проектируя социалистическое хозяйство. О новой хозяйственной форме Сергей Кара-Мурза выразился следующим образом:

«Советское предприятие, по своему социально-культурному генотипу единое для всех народов СССР, стало микрокосмом народного хозяйства в целом. Это уникальная хозяйственная конструкция, созданная русскими рабочими из общинных крестьян. По типу этого предприятия и его трудового коллектива было устроено все хозяйство СССР — как единый крестьянский двор».

Марксово мнение о русской общине проникнуто барским высокомерием, близорукостью и типичным шовинистическим душком:

«В этой общине все абсолютно, до мельчайших деталей, тождественно с древнегерманской общиной. В добавление к этому у русских… во-первых, не демократический, а патриархальный характер управления общиной и, во-вторых, круговая порука при уплате государству налогов… Но вся эта дрянь идет к своему концу».

Что для русского хорошо, то для немца дрянь.

Жизнь, обманувшая теорию

Мы писали об идеологической основе советского государства здесь: http://pravosudija.net/article/vladimir-tereshchenko-sovetskaya-ideologi…

Она оказалась традиционно русской, языческой (с оговорками к этому термину). Как видим выше, и хозяйство советское при всей его новизне имело исконные общинные корни. Государственное управление в форме советов напоминало средневековое вече.

Русские прочные основы нового государства, оставшиеся скрытыми, неосмысленными.

Государство советов строится во враждебном окружении и вынуждено решать задачу защиты социальных достижений. Новая политика, новая дипломатия, и постепенно страна прорывает дипломатическую и экономическую блокаду, завоевывает друзей и союзников, а после войны даже умудряется создать целую социалистическую систему. Какой могучий творческий потенциал для этого потребовался! Ничего книжного.

Отдельно следует сказать о Великой Отечественной войне, целью которой как раз ставилось уничтожение социалистического государства (ну и славян по заветам Маркса-Геббельса). Проверялись на прочность все его системы управления и жизнеобеспечения, созданные советской властью. Так космические корабли проверяются на сверхнагрузки, прежде, чем на них отправят человека в космос. Безо всяких предварительных проверок советское государство все мыслимые и немыслимые сверхнагрузки выдержало. Где истоки и основы этой Победы над коллективным Западом? Уж точно не на Западе.

А каким уникальным оказался чисто советский феномен дружбы народов. Две сотни народностей получили возможность совместного и параллельного развития, опекаемые и развиваемые великим русским народом. И здесь есть исторические истоки, о которых до сих пор официальной наукой не сказано ни слова. Зато двуглавый марксизм на этот счет высказывается вполне прямо:

«При первом же победоносном восстании французского пролетариата… австрийские немцы и мадьяры освободятся и кровавой местью отплатят славянским народам. Всеобщая война… сотрет с земли даже имя этих упрямых маленьких наций».

В результате того, что своим умом понять не получилось, была дружба в СССР, была и самоликвидировалась.

Советский атеизм первых лет советской власти стал первым в истории осмысленным шагом в преодолении многовекового церковного мракобесия, служащего эксплуататорским целям. Его сила была в том, что он стал верным эквивалентом естественного человеческого стремления к духовным вершинам, к саморазвитию, естественной человеческой веры в лучшее. Прежние суеверия то ли греческой, то ли еврейской природы, чуждые русскому сознанию, заменили знание и воспитание. Образование и научное знание с одной стороны, искусство и культура с другой стороны, подняли советское общество на недосягаемый нравственный уровень. Советская духовность не локализовывалась в специально отведенных местах под присмотром специально обученных людей, а была растворена в повседневности, оказалась духовностью «этой жизни», а не «загробного мира». Без обмана и слепой веры.

Все это, в конце концов, было проиграно в ходе перестроечного церковного «ренессанса» лживым попам, у которых снова пробудился неуемный аппетит к собственности и материальным ценностям.

В конце 80-х – страна уже сугубо городская. Мощная индустриализация, научно-технический прогресс за считанные десятилетия коренным образом меняет профессиональный, социальный, экономический культурный профиль населения. Жизненный уклад трансформируется глобально. Эта новая социалистическая реальность никак не осмыслена. В ней затаились опасности и риски, но общественные науки не хотят их видеть. Сложности жизни множатся и делятся сами по себе безо всякого внимания советских гуманитариев. Общинная основа государства разъезжается по отдельным квартирам, коллективизм разбивается на атомы личных судеб. Как сохранить дух общинности на новом этапе?  Нужно ли доводить опустошение деревни, бывшей еще недавно хранительницей народных традиций, до такого запредельного уровня? Задумайся советские философы над этим, и, возможно, не случилось бы катастрофы. Ведь антисоветские гуманитарии каждое новое противоречие стремятся преувеличить, обратить во вред социализму и на пользу его врагу капитализму. А он проблему растущей сложности научился решать быстро и эффективно – устроит кризис, после чего система заметно упрощается.

Холодная война оказалась проиграна не государственным устройством, не социалистической экономикой, а советским обществоведением, имевшим на руках колоссальные ресурсы советских побед и  достижений, но бездарно ими распорядившимся. Особенность холодной войны была в том, что линия фронта проходила не вдоль государственной границе и не по Волге, а внутри сознания каждого из двухсот миллионов граждан СССР. Каждый оказался один на один с идеологической машиной Запада, ее истеричными внутренними подпевалами и оборонялся с помощью индивидуальных средств защиты – сознательности, ума, твердости убеждений, дальновидности, прозорливости. К такому насилию мирное русское сознание было не готово. Мелкие повседневные проблемы городского быта под воздействием внешних полей стали собираться в целые неосознанные системы недовольства и недоверия власти, перечеркивающие огромные социальные блага, которые представлялись уже немного скучными, банальными, само собой разумеющимися. И у советских граждан не оказалось идеологического тыла, от которого они могли бы строить личную оборону. Об этом не сумели позаботиться ни партия, ни власть, ни их уполномоченные идеологи, хотя у них для этого были все возможности.

Сами с собой управились

«Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак» – писал Маяковский после смерти Ленина о роли большевиков в революции 1917 года.

Партия – порождение буржуазной демократии, по наследству доставшееся советскому государству. Понятие правящей партии касательно ВКПб лишь внешне соответствовало европейскому канону, потому что других-то просто не было. Термин выводят из латыни, где «pars» означает часть. Получается, что часть управляла целым, хвост вилял собакой.

На первых порах партия оправдала свое лидерство в социалистической революции и гражданской войне. Она себя неплохо проявила в годы коллективизации и индустриализации, превосходно в годы ВОВ и послевоенного восстановления. Но уже в период стабильности в ней обнаружились  черты, приведшие, в конце концов, к ослаблению советской идеологии, советского государства, советского общества, советской экономики, советского единства. То есть всего того, что сама партия и создавала. Еще Ленин писал:

«Очистить партию надо от мазуриков, от обюрократившихся, от нечестных, от нетвёрдых коммунистов и от меньшевиков, перекрасивших «фасад», но оставшихся в душе меньшевиками».

Совершенно неслучайно он поставил во главе ЦК Сталина, которому в 20-е годы удалось навести определенный порядок в партийных рядах убедить партию свернуть в сторону индустриализации и коллективизации, не увязнуть в рынке НЭПа. Но уже в 30-х определилось непреодолимое противоречие между сталинскими планами развития государства и стремлением партийной элиты укрепить доставшуюся ей власть и привилегии, свернув с пути развития на путь стагнации. Партийная верхушка помешала реализовать сталинскую конституцию, ограничивающую партийную власть. Именно партийная элита, используя реальные случаи подрывной диверсионной деятельности врагов советской власти, раздула их масштабы до уровня репрессий 37 год. Не на Сталине, а на этой верхушке лежит основная вина за их массовость и невинные жертвы. Впрочем, сама она тоже сгинула в этих чистках, освободив  места для тех кадров, которые выиграют войну и создадут послевоенную мощь СССР.

Некоторые партии побеждали в революциях, некоторые были у власти десятки лет, многие время от времени побеждали на выборах и находились у власти по 2-3 срока, хотя желали большего. Но не было ни одной, которая так долго и смело вынашивала бы собственную мессианскую идею переустройства мира (то легально, то подпольно, то в изгнании) и идею будущего государства, смогла бы захватить власть, удержать ее в условиях войны и голода, защитить от интервенции, создать принципиально новый тип государства, продержаться во главе него 74 года, познать всю тяжесть деградации, и по сути разрушить собою созданное как коллективный Шива. Нет больше ни одной такой партии в мире, только ВКПб-КПСС. Она продемонстрировала весь колоссальный потенциал такого политического инструмента, как партия, в переходные тяжелые периоды. И она уткнулась в границы возможного в мирный период, когда как магнит притягивала слабые кадры, вырожденческие идеи, нежелание меняться и соответствовать возникающим угрозам. Партия по факту стала пенсионером, нуждающимся в отдыхе и почетной старости вдали от реального управления. Но она на пенсию не вышла.

Позже Черномырдин скажет: «Какую организацию не создай, все равно КПСС получается». Он, конечно, имел в виду Россию, но его меткое словцо с полным правом можно отнести ко всякой партии любой страны мира. Цель партии – власть. Цель члена партии – карьера. Цель любой партии власти удержаться как можно дольше, и если интересы государства и партии власти этого государства не совпадают, тем хуже для государства. Если партии удалось удержаться у власти долго, начинается разложение верхушки, теряющей связь с реальностью.

Если уж КПСС с мощной народной поддержкой и прекрасно работающей экономикой ведомого ею государства, не удалось сохранить ни государство, ни здоровое внутреннее начало, то другим и пытаться не следует.

«Вот что такое партия» – тяжело вздохнул бы ныне Владимир Маяковский.

Об «аффектах» и дефектах

Марксизм и марксистская большевистская партия сыграли огромную роль на этапе подготовки и осуществления Октябрьской революции в России. А далее марксизм «переметнулся к белым». Вовсе не сторонники монархии, которых в белом движении было меньшинство, а сторонники буржуазной февральской революции – в том числе меньшевики, кадеты, эсеры и прочая «контрреволюционная сволочь» или Дети Февраля, как сами они себя называли, – бросились отстаивать завоевания революции по Марксу. И сталинской идее построения социализма в отдельно взятой стране в 20-30-е годы противостояли уже внутри ВКПб истинные марксисты – троцкисты, каменевцы, бухаринцы, доведшие противостояние в партии до репрессий в государстве. А в 1985 году во главе КПСС оказались уже верные марксовы последыши Горбачев и Яковлев, подготовившие и осуществившие буржуазный реверс. Мухи марксизма, как бы сказал писатель Сартр, окончательно засидели сознание советских людей и их руководителей, сделав его безоружным против реставрации капитализма.

Партия, вместо того, чтобы сплавить революционные гены, опыт мобилизации страны и трансформации хозяйства в могучий цельный организм и двинуться по пути постепенного обновления, вовсе отреклась на 20-м съезде от своего героического прошлого, своих корней, совершив, таким образом, логическое самоубийство. Она утратила тем самым сакральное право на духовное предводительство. Если все прошлое есть ошибки и преступления, откуда право на власть в стране?

Итак, мы подошли к объединяющей проблеме советской идеологии, которую можно назвать чисто по-ленински «отрыв от народа», причем русского народа. Именно русское мировоззрение позволило западному философскому течению найти отклик на русской земле, приведший к колоссальным изменениям. Именно русский народ своим талантом и героическими свершениями наполнил коммунистические лозунги и революционные устремления большевиков. Он выстоял в классовых схватках, победил внешних и внутренних врагов и создал уникальное государство. Но его-то и не спросили, когда пришло время осмыслить созданное. «Мы не знали общества, в котором живем» – признался шеф организации, обязанной знать все и даже больше. Вместо того, чтобы обратиться непосредственно к народу за этим знанием, сам народ кормили с ложечки как несмышленыша – куда ходить, что делать, куда не ходить, что не делать. Партийные идеологи, ученые обществоведы и другие умники своими искусственными схемами и умопостроениями вели дело к катастрофе, но так и не догадались обсудить возникающие проблемы и противоречия с опекаемым ими русским народом. Конечно дело не в тоталитаризме власти и идеологическом диктате, как пытаются представить дело антисоветчики. Просто рожденная народом партия перестала быть народной, верить в народ, доверять народу. То есть  дело в трусости и глупости. Классика слушали, но не послушали.

Товарищи ученые! Не сумневайтесь, милые:

Коль что у вас не ладится – ну, там, не тот aффект, –

Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,

Денечек покумекаем – и выправим дефект. 

Владимир Высоцкий

Обсудить на https://www.facebook.com/vltereshchenko/posts/346950649403161