История одного “героя” Израиля.

Израильский солдат, захваченный в заложники палестинскими боевиками 25 июня 2006.

Гилад Шалит (ивр. ‏גלעד שליט (инф.)‏‎, род. 28 августа 1986, Нагария, Западная Галилея, Израиль) — солдат Армии обороны Израиля, похищенный 25 июня 2006 года с территории Израиля террористическими организациями: Бригадой «Изз ад-Дин аль-Кассам»(военное крыло организации ХАМАС), Комитетами народного сопротивления (в которые входят члены ФАТХ, Палестинского исламского джихада и ХАМАС) и Армией Ислама, и удерживавшийся в качестве заложника движением ХАМАС. На момент похищения был в звании рав-турай (капрал).

18 октября 2011 года, после пяти лет и четырёх месяцев заключения, Гилад был освобожден и передан соотечественникам в рамках сделки в обмен на 1027 палестинских заключённых, более 400 из которых осуждены израильским судом по обвинению в терроризме и убийстве около 600 израильтян. В день освобождения ему было присвоено звание старшины (рав-самаль).

Почётное гражданство

Гилад Шалит является почётным гражданином нескольких городов, таких как Питтсбург, Балтимор, Париж, Новый Орлеан, Рим и Майами.

В Париже открыта мемориальная доска в честь освобождения Гилада Шалита.

Наш национальный антигерой Гилад Шалит

Реальная история. В ней всё, что рассказал Шалит военным следователям, когда он вернулся из плена.

Предисловие

Гилад Шалит, конечно, не герой. Как человек, он жертва. Жертва всей системы нашей власти. Жертва безобразной дезорганизации и отсутствия дисциплины в Армии Обороны Израиля. Вернувшегося из плена, в который он сам пошёл, трусливого солдата армейское руководство провозгласило героем, вместо того, чтобы признать свою ответственность за то, что не научили 19-летних, хорошо вооружённых мальчиков, как вести себя в защищённом танке. Я сам познал эту дезорганизацию и отсутствие дисциплины во время участия в двух войнах, учёбы на общеофицерских курсах и в течение 15 лет несения ежегодной службе в боевых частях армии в качестве офицера запаса.

Гилад Шалит - жертва безответственных политических спекулянтов, торговавших в мире антигероем и путешествующих с ним по разным странам, при этом ещё зарабатывая капитал.

Наши бездарные политики воспевали несуществующее мужество антигероя вместо того, чтобы самим нести ответственность за свои бесконечные политические и государственные провалы. Герой помогает вуалировать свою вину. Можно понять чувства родителей Гилада, их радость, их счастье, но и они не выдержали медных труб и решили сделать себе карьеру на сыне, возведённого на ложный пьедестал героя.

Всё это раскрывается в новой документальной книге Бен Каспита под названием «Изворотливый», готовящейся в эти дни к изданию в издательстве Кинерет, Змора Битан. Ниже материал по-русски из книги, опубликованный недавно в Израиле на иврите и английском языках.

Доктор Юлий Нудельман

-------------------------------------------

Бен Каспит, 25.03.13, газета Софхашавуа (Конец недели), отрывок из книги "Изворотливый".

  В беседе с психологом, который был предоставлен ему сразу после возвращения в Израиль, Гилад Шалит признался, что боится встречи с армейскими следователями. Шалиту, безусловно, было чего опасаться. Кто-кто, а уж он-то доподлинно знал все обстоятельства своего пленения. Знал, что все происшедшее в то утро не делает чести ни ему, ни ЦАХАЛу. Он знал, что не выполнил свой воинский долг и не предпринял даже малейших усилий, чтобы предотвратить свое пленение. Более того, он знал, что, по сути дела, сам сдался в плен, даже не попытавшись выпустить хотя бы одну пулю, а ведь, по большому счету, вполне мог предотвратить то, что произошло, причем предотвратить относительно легко...

   Да, предстоящая встреча с армейски­ми следователями Шалита, несомненно, пугала. Но, в отличие от многих других военнослужащих ЦАХАЛа, похищенных террористами или взятых в плен врагом в разные годы, армия предпочла заниматься  Гиладом Шалитом, используя не ежовые, а меховые рукавицы. Во многом это объяснялось тем, что за годы плена Шалит  превратился в "нашего общего сына", в "общенациональную боль", и армейские следователи просто не могли не учитывать эту атмосферу. По сути, настоящего расследования – с подковыристыми вопросами, c полноценным следственным экспериментом и т.д. – по отношению к Шалиту прове­дено не было. С ним работали совершен­но не так, как, к примеру, с  Эльхананом Тененбаумом.

  Психологи, работавшие с Гиладом в пер­вые дни после его возвращения из плена, очень быстро поняли, в чем заключают­ся его страхи, и предупредили следовате­лей, что слишком жесткий стиль допроса и слишком острые вопросы могут выз­вать у него новые психологические трав­мы. Шалит продолжал числиться на сверх­срочной службе, получая соответствую­щие деньги и льготы на протяжении всего времени следствия, да и потом, пока шла его реабилитация и улаживались всяче­ские формальности.     Он вошел в негласный список местных знаменитостей наряду с самыми популярными актерами, певцами и прочими представителями израильской богемы, а после возвращения из плена превратился в настоящего баловня судь­бы. Он купался в море народного тепла и любви.

  Отчасти такое отношение к нему бы­ло, возможно, в какоё-то степени справедливым. Шалит по­жертвовал государству более 5 лет жизни. Разумеется, эта жертва не была доброволь­ной, но даже такая жертва должна быть чем-то скомпенсирована.

  Лично я никогда не забуду день его освобождения, 18 октября, совпавший с моим днем рождения и ставший вторым днем для Гилада Шалита. Этот день вос­принимался, как национальный праздник. Было перекрыто движение на некоторых улицах. В воздухе была разлита начавшая в последнее время забываться атмосфера общего душевного подъема, националь­ного единства, сопричастности каждого из нас к происходящему в государстве.

  Начальник генштаба Бени Ганц, ожидав­ший встречи с Шалитом на базе ВВС, на­звал его героем Израиля. Миллионы израильтян плакали, наблюдая у экранов телевизоров за этой встречей. Это случилось и со мной – несмотря за то, что на протяжении 5 лет, в течение которых обсуждалась цена, которую Израиль должен заплатить за освобо­ждение своего солдата, я написал немало статей, обосновывая мнение о том, поче­му еврейское государство не имеет права пойти на подобную сделку. Я был убежден: подобная капитуляция будет означать наш национальный позор и банкротство, и вместе с еще несколькими отчаянными моими товарищами-журналистами (Беном-Дрором Ямини и Равивом Друкером) плыл против общественного течения, которое предпочитало жить не умом, а чувствами, временами доходя до состояния истерии. В конце концов, Биньямин Нетаниягу тоже изменил свою первоначальную позицию и согласился заплатить за освобождение Гилада Шалита ту тяжелую цену, которую требовали террористы.

  Сегодня, оглядываясь назад, я уже не знаю, насколько был прав в тех своих ста­тьях. В конце концов, новая интифада вро­де бы не вспыхнула, Израиль благополуч­но выжил после освобождения Шалита и продолжает, слава Богу, существовать. Да, часть освобожденных террористов вско­ре были арестованы снова. Да, палестин­ские заключенные почувствовали себя по­сле этого значительно увереннее и стали устраивать голодовки, которые значитель­но обострили ситуацию на "контролируе­мых территориях", но с другой стороны... Гилад Шалит вернулся домой, смог начать новую жизнь, само его освобождение уси­лило сплоченность израильского общест­ва... Так, может быть, дело все-таки того стоило?! Думаю, только история рассудит, кто же был прав в том теперь уже давнем споре. Если в данном случае вообще мож­но говорить о правых и неправых.

  История, которую вы сейчас прочте­те, основана на рассказе самого Гилада Шалита. Это его версия событий в том виде, в каком он представил её следова­телям ЦАХАЛа. Как уже было сказано, он опасался этого расследования. Он стыдил­ся того, о чем ему предстояло рассказать. Но он все же сделал это – с тяжелым сер­дцем, поступаясь честью и самолюбием. Он старался не скрывать подробности. Он честно признался, что это был провал, что он не выдержал испытания. Он сознался в том, что недобросовестно выполнял свои обязанности по службе. Возможно, даже хорошо, что он сделал это все сам, по соб­ственной воле, а не под давлением или по принуждению следователей.

  При этом Шалит доказал, что облада­ет поистине феноменальной памятью. Он вспоминал малейшие детали того, что про­исходило с ним днем за днем во время пребывания в плену, когда именно его пе­реправляли с места на место, где именно это происходило, что он ел, чем занимался, о чем размышлял...

"Я ПЛОХО СЛУШАЛ, ПОЛАГАЯСЬ НА КОМАНДИРА..."

  Итак, вот как выглядят обстоятельства захвата Гилада Шалита в плен по его соб­ственным словам (опускаю по требованию военной цензуры лишь некоторые детали).

Террористы атаковали танк, в котором несли боевое дежурство Шалит и его то­варищи, сразу после принятой в ЦАХАЛе утренней радиопереклички. Дело в том, что, согласно установившемуся порядку, в течение ночи дежурство осуществляет­ся экипажем танка посменно: двое спят, а двое бодрствуют. Однако с наступлением рассвета все должны проснуться и нахо­диться на своих местах в танке, в любую минуту готовые вступить в бой. В это время начинается проверка связи и боеготовно­сти всех подразделений. Каждое боевое звено должно отчитаться по радиосвязи, что у него все в порядке, и оно в полном составе готово выполнить любую боевую задачу. В то утро в радиоперекличке наря­ду с другими участвовал танковый экипаж, в котором проходил службу Гилад Шалит. Однако, на самом деле, в танке в тот момент бодрствовал только один человек. Все остальные спали сном праведников: стре­лок Гилад Шалит спал возле своей пушки, связист спал на месте водителя, водитель устроился на месте связиста, а командир находился в башне.

  Исходя из своего личного опыта, я дол­жен заметить, что именно так ведут себя во время радиопереклички большинство танковых экипажей ЦАХАЛа. С какой стати надо будить всех, если один вполне может ответить по рации, что все его товарищи уже не спят и находятся в полной боевой готовности?! Кто это может проверить?! Ну а если и в самом деле что-то случится, тот, кто не спит, разбудит остальных. На все это уйдет пара секунд – в конце концов, все мы находимся в одном танке!

Шалит, по его собственному признанию, жил в армии по принципу "мое дело ма­ленькое". Его почти не интересовало то, что происходило вокруг: ни где именно нахо­дится потенциальный противник, ни како­вы задачи его подразделения. Он, конечно, присутствовал на собраниях роты и при инструктаже личного состава, но никог­да не вникал в подробности того, что там говорилось. Он был членом экипажа, он полагался на командира – и точка.

  Между тем, если бы накануне своего попадания в плен Шалит прислушался к тому, что именно говорит командир роты, то узнал бы, что ШАБАК располагает горячей опе­ративной информацией о том, что ХАМАС готовит похищение израильского солдата, вероятнее всего, с помощью прорытого из Газы туннеля. Если бы он прислушался к словам командира, то знал бы, что непо­далеку от его танка расположены ребята из других подразделений, которые могли бы при необходимости поспешить на по­мощь и предотвратить захват. Мало того, в течение всей ночи всего в 200 метрах от Гилада, прямо возле пограничного забора, несли службу бойцы элитного подразделе­ния инженерно-саперных войск "Яалом". За полчаса до того как террористы напали на танк Гилада Шалита, одна из дежурных групп "Яалома" как раз сдала дежурство и направлялась на отдых.

  Так что когда прои­зошло само нападение, солдаты этой груп­пы находились, что называется, на рассто­янии вытянутой руки. Но для того чтобы позвать их на помощь, надо было знать, что они существуют, что они, в отличие от Шалита и его товарищей, бодрствуют и в самом деле готовы выполнить любую по­ставленную им боевую задачу!

  Увы, Гилад Шалит спал не только в тан­ке, но и тогда, когда его комроты пытался донести до своих бойцов эту информацию.

– Я не слушал комроты. Командир моего танка слушал его, и я считал это достаточ­ным. Я полагался на командира, – скажет Шалит на беседе со следователями.

Когда все началось, он, как уже было сказано, спал в танке на своем месте стрелка. Его личное оружие лежало не рядом с ним, а валялось на дне танка, однако спе­циальный бронированный фартук висел на кресле, а на самом Шалите был броне­жилет. В итоге два этих предмета – фартук и бронежилет – спасли ему жизнь.

Шалит отправился спать в 4.35, завер­шив дежурство, которое до того он нес в кресле командира. 25 минут спустя он проснулся от звуков взрыва, вызванного попаданием ракеты РПГ-7 в танк. Он вы­сунул голову наружу и увидел как коман­дир его танка лейтенант Ханан Барак и связист ст. сержант Павел Слуцкер поки­дают танк. "Гилад, выходи из танка через нижний люк!" – крикнул ему Барак. Затем он услышал крик водителя ефрейтора Рои Амитая "Ханан! Ханан!", но ответа на него не последовало.

  Итак, Барак и Слуцкер оказались снару­жи. Отданный лейтенантом приказ поки­нуть танк противоречил боевому уставу. Ракета РПГ-7 не способна нанести сколько-нибудь существенный ущерб танку "Меркава-3" – для него это как легкий удар по плечу. Да, конечно, когда в танк попадает ракета, это способно привести его экипаж в замешательство и даже повергнуть на ка­кое-то время в шок, но это отнюдь не

при­чина для того чтобы покидать боевую ма­шину. Танк не горел, ракета вошла внутрь танка, но причинила ему минимальный ущерб, все его системы работали, экипаж не получил ранений.

Уже потом, когда все закончилось, при­бывший к танку техник завел его и поехал. После этого стало ясно, что танк впол­не сохранил боеспособность. Это вообще поразительная, обладающая огромными возможностями боевая машина. Она осна­щена очень точной скорострельной пуш­кой, тремя пулеметами, приводимыми в действие легким нажатием на курок, да и многими другими средствами ведения боя.

И тем не менее, часть экипажа покинула танк. Я не берусь судить этих ребят. Под огнем, в пылу боя человеку свойственно делать ошибки и он не всегда способен действовать так, как велит боевой устав.

  Такое случалось в прошлом и, видимо, еще не раз произойдет в будущем в различных войнах Израиля. Это было импульсивное решение, принятое в минуту опасности, и  решение это стоило Ханану Бараку и Павлу Слуцкеру жизни. Имена этих двух това­рищей Гилада Шалита известны обществу куда меньше, чем его имя, но, совершив ошибку, эти парни по сути погибли за нас с вами.

Офицеры, допрашивавшие Шалита, спросили его, вышел ли он из танка.

– Нет, не вышел! – ответил он.

– Почему?

– Потому что танк казался мне более надежно защищенным местом. Снаружи было опасно. Внутри я был защищен.

  Сразу после того как Слуцкер и Барак выскочили из танка, Шалит услышал не­сколько выстрелов из легкого стрелкового оружия – те самые выстрелы, которыми его товарищи были убиты. Шалит слышал, как они упали на землю, и наступила тишина. Он понял: двое его товарищей, включая ко­мандира, либо убиты, либо тяжело ранены. Ефрейтор Рои Амитай, который во время нападения спал в кресле, оказался в ло­вушке в своей камере, и Шалит понял, что остался один. Он решил остаться в танке и ничего не предпринимать. Между тем, у него была возможность начать бой. Он мог привести в действие пулемет, для чего ему совершенно не нужно было высовываться из танка. Он мог запустить параллельно сразу несколько систем, чтобы создать ви­димость, что в танке находятся еще люди, готовые вести бой. Ничего этого он не сде­лал. Он просто продолжал сидеть в своем кресле и ждать, что произойдет дальше, надеясь на лучшее.

  В это время снаружи находились все­го двое террористов. Банда террористов, прорвавшихся на территорию Израиля, насчитывала суммарно 7 боевиков. Двое из них атаковали пост ЦАХАЛа, ранили нескольких солдат и попытались уйти, но были убиты. Еще трое террористов атаковала стоявшую неподалеку БМП, в которой никого не было. Таким образом, если бы экипаж танка Шалита остался внутри, он мог бы уничтожить двух находившихся возле него боевиков. Уничтожить легко, почти без всяких усилий. Полная же правда за­ключается в том, что, даже оставшись один, Гилад Шалит вполне мог бы это сделать.

Но он этого не сделал.

"НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! НЕ СТРЕЛЯЙТЕ"

   Итак, он остался на своем месте стрелка внутри танковой башни, моля судьбу о том, чтобы все это поскорее закончилось. И вот тогда на танк забрался один из террори­стов и бросил в башню две или три оско­лочных гранаты. Шалит утверждал, что не помнит, как раздался взрыв, но хорошо помнит, что пошел дым, помнит и его запах. Бронежилет и фартук Шалита приняли на себя большинство осколков, и в то время как его кресло было разворочено взры­вом, сам он получил лишь легкое ранение. Один осколок попал ему в локоть и один – в ягодицу. Он был испуган и растерян. Он оставался в танке, но дым начал распро­страняться, и Шалиту стало трудно дышать. Тогда он решил выглянуть наружу...

Он вышел из танка безоружным. Свой автомат, укороченный М-16 – прекрасный, удобный и безотказный, – он оставил ле­жать на дне башни. На языке солдат на­ших боевых подразделений это называ­ется "бросить оружие на поле боя". Если бы Гилад вышел из танка с оружием, он, возможно, увидел бы приближавшегося террориста, возможно, открыл бы по нему огонь, когда тот взбирался бы на танк, и террорист был бы уничтожен. Но Шалит не был готов сражаться. Не нужно слишком строго судить его за это, но таковы факты.

 Это то, что он сам рассказал следствен­ной группе. Речь идет о ситуации, которая, находись экипаж танка и в самом деле в состоянии боеготовности, могла бы завер­шиться совершенно иначе. Но танк Шалита не выпустил ни одного снаряда, а экипаж ни одной пули.

  Кстати, то, что в танк были брошены осколочные гранаты, доказывало: изначально целью операции ХАМАСа был от­нюдь не захват в плен военнослужащего ЦАХАЛа. Тот, кто хочет захватить в плен солдата, не бросает гранаты внутрь танка, в котором сидит солдат. По всей види­мости, террористы намеревались просто убить как можно больше израильских сол­дат, нанести ЦАХАЛу максимальный ущерб и скрыться на своей территории.

...Когда Шалит вылез из танка, он уви­дел взбирающегося на него террориста. Тот обеими руками цеплялся за танк, а его оружие, автомат Калашникова, болтался за спиной. В это время он был очень легкой мишенью. Шалит, стоявший на месте ко­мандира, увидел не того боевика, который бросил гранату внутрь танка и находился по другую его сторону. А взбиравшийся на танк террорист в тот момент вообще не видел Шалита, которому достаточно было протянуть руку на 10 см вправо и нажать на курок пулемета. От террориста не оста­лось бы ровным счетом ничего.

Вероятнее всего, второй террорист, уви­дев, какая смерть постигла его товарища, после этого просто бежал бы. Да даже если и нет, у Шалита все равно сохранялась бы преимущественная позиция. Легкое дви­жение пальца – и все бы закончилось со­вершенно иначе. Но Шалит, повторю, не сделал этого. Он не сделал вообще ничего.

– У тебя не было мысли открыть огонь по террористам? – спросили его на допросе.

– Нет, – последовал ответ, – я был совер­шенно растерян. Я ни о чем не думал. Я был в шоке.

Спустя еще несколько секунд взобрав­шийся на танк террорист заметил Шалита и стал приближаться к нему.

– Не стреляйте! Не стреляйте! – закричал Шалит на иврите, и террорист понял: тот сдается в плен.

  Он протянул руку назад, взял автомат, направил его на солдата и сказал на ив­рите: "Пошли со мной!" Шалит спустился с танка, трясясь от страха. Террорист снова направил на него «калашников» И жестом показал, куда Шалит должен идти. Вскоре возле первого появился и второй терро­рист. Похоже, только после этого они соо­бразили, какая огромная удача им прива­лила. Живой израильский солдат, да вдо­бавок не оказывающий сопротивления! О таком "счастье" ХАМАС мечтал многие годы, и вот это произошло, причем прои­зошло с ними!

Все трое – Шалит и его конвоиры – на­правились к пограничному забору. В 5.21 они взорвали сетку забора и сделали под ним небольшой проход, в который надо было пробираться ползком. Шалит поспе­шил выполнить данное ему указание и пополз. Он не пытался сбежать, не пы­тался затянуть время в надежде, что слу­чившееся обнаружат, начнется погоня за террористами и произойдет что-то, что резко изменит ситуацию. Нет, вместо это­го он покорно бежал вместе с ними к по­граничному забору, затем также покорно полз через проделанный ими проход и покорно ускорял шаг, когда они делали ему знак "Скорей! Скорей!". Его бронежи­лет был найден потом – он висел на заборе. Видимо, Шалиту велели его снять, чтобы он мог быстрее передвигаться.

  Уже когда они были по ту сторону забо­ра, к границе прибыл танк, и его экипаж заметил двух террористов и Шалита. Все трое находились в зоне досягаемости огня, но приказа открыть огонь сразу не после­довало. Когда же огонь был открыт, Шалит и его конвоиры находились уже на рассто­янии более километра от границы с Газой. Причем огонь велся только из пулеметов – командование так и не решилось дать приказ стрелять из пушки.

Когда же убегающая троица достигла крайних домов Газы, огонь был прекра­щен. Здесь террористов ждал трактор, на который они уселись вместе со своим пленником. Потом они пересели из тракто­ра в машину, затем в следующую машину. По дороге они велели Шалиту раздеться, и надели на него гражданскую одежду.

Так начались пять с половиной лет его плена.

ЖИЗНЬ ИГРАЯ В ФУТБОЛ И С ЕДОЙ ХУМУСА

   Шалит хорошо запомнил дни, прове­денные в плену; Над ним, по его словам, никто не издевался, за исключением разве что самых первых дней, когда его немно­го побили и заковали в кандалы. Однако довольно быстро палестинцы поняли, что перед ними слабый, совершенно слом­ленный страхом парень, который может умереть, если обращаться с ним слишком сурово. Но им совсем не нужно было, что­бы с ним что-то случилось. Это было бы национальной катастрофой, так как Шалит стал самым большим приобретением, са­мой большой их удачей за последние де­сятилетия.

  В течение всего времени своего пре­бывания в плену он находился в домах нескольких палестинских семей в секторе Газы. Время от времени его переводили из одного дома в другой. Он смотрел теле­визор, слушал радио, даже периодически прогуливался по Интернету. Он слушал сводки о ходе операции "Литой свинец" и посмотрел все матчи чемпионата мира по футболу 2010 года. Он хорошо помнит, какую именно игру смотрел, когда его пе­ревели из одной семьи в другую.

Словом, относились к нему хоро­шо. Единственной проблемой была еда. Особого кулинарного выбора у него не было. Шалит ел то, что и все остальные жители Газы, – в основном хумус. Эта еда вскоре ему приелась, и Гилад стал терять в весе. Нет, нет, не подумайте чего, он вовсе не объявлял голодовку. Ему такое даже в голову не пришло!

  Шалит вспоминал, как в один из дней он обедал вместе с "принимавшей" его палестинской семьей на крыше их дома. С крыши отлично просматривалось море. При других обстоятельствах он чувствовал бы себя на курорте...

Со своими охранниками Шалит общал­ся на английском и на иврите. Обычно его охраняла специальная группа боевиков, сменявших друг друга. Шалит был отлич­но осведомлен о том, что происходит в мире и в Израиле, следил за ходом выбо­ров 2009 года. Во время операции "Литой свинец" он находился в полной безопасно­сти, разве что его надзиратели были более нервными, чем обычно.

  Шалит пошел на контакт со следователями ХАМАСа и отвечал на все их вопросы. Правда, об армии он знал не много и ни­чего особенно нового рассказать не мог, но все, что знал, честно рассказал. Шалита спрашивали о том, как строится оператив­ная работа ЦАХАЛа, об устройстве танка "меркава". Он выдавал всю информацию, которой обладал. Ему было важно, чтобы им были довольны, ведь это было залогом хорошего отношения к нему.

  Словом, вся история Гилада Шалита – это история сплошного провала. Провала как в отношении действий экипажа танка и самого Шалита, так и действий нашей раз­ведки и ШАБАКа, который в течение более чем 5 лет так и не смог напасть на его след. Кому тут предъявлять претензии?

  Двум парням, которые погибли, как по­добает погибать солдатам? Что ж, они и в самом деле действовали не лучшим обра­зом, но история ЦАХАЛа полна подобных примеров. Гиладу Шалиту, который добро­вольно сдался в плен, не предприняв даже малейшей попытки сопротивления? Но чисто по-че­ловечески его можно понять. Я сам был командиром танка и не знаю, как повел бы себя на его месте. Сказано ведь, что нель­зя судить человека, пока не окажешься на его месте.С другой стороны, мы должны знать все подробности этой истории. Хотя бы для того, чтобы извлечь из нее нужные выво­ды. Тогда, возможно, подобные события больше не повторятся или закончатся по-другому.

Шалит изначально был слишком изне­женным, слишком чувствительным маль­чиком. Возможно, он вообще не годился для службы в боевых частях. Когда его танк подвергся ракетному удару, он впал в состояние шока и оказался просто не способен функционировать нормально. Но в любом случае звание героя, которое «присво­ил» ему генерал Бени Ганц в день возвра­щения из плена, по отношению к Гиладу Шалиту попросту неуместно.

  Героем был Авигдор Кахалани. Героем был Рои Кляйн. Героем был Ави Ленир... История Израиля и ЦАХАЛа помнит имена множества под­линных героев, чьи мужество и воинская доблесть стали легендами. Но Гилад Шалит никоим образом не заслуживает того, что­бы войти в этот список. Напротив, он очень далёк от этого. Он представляет собой вид настоящего антигероя

Он – солдат, который, оказавшись в сложной ситуации, предпочел сдаться. В этом нет никакого героизма, а есть груст­ная история о человеческой слабости, ко­торая трогает наши сердца. Может быть, как я уже сказал, парень изначально не подходил для воинской службы, и тот факт, что, несмотря на это, он все-таки служил в танковых войсках, уже должен вызывать уважение. Но одновременно не следует забывать, что мы живем в государстве, ко­торое окружено врагами, и оно просто не может себе позволить слишком увлекать­ся "героическими историями" подобного рода.

  Так что же у нас осталось "за кадром"? Да ничего на самом деле за кадром не осталось. По большому счету хорошо, что Шалит вернулся домой, что он ездит по миру и наслаждается жизнью, однако я на его месте постарался бы все же чуть-чуть уменьшить шум вокруг себя, попытался бы предотвратить попытки превращения в израильскую знаменитость и тем более использовать то, что с ним произошло, как некий символ служения на благо государ­ства.

Государство Израиль заплатило огром­ную цену, чтобы вернуть его домой, и не надо превращать эту историю в образец поведения солдата. Сам Шалит сознает это. Между тем, в последнее время появилось немало публицистов, которые утвержда­ют, что история Шалита – это "прекрасная история", которая доказывает, что Израиль заботится о каждом из своих сыновей, что наши сила и мужество как раз и заключа­ются в готовности пойти на все ради их освобождения. Лично я не разделяю эту точку зрения, скорее наоборот.

  Вместе с тем, у меня нет никаких сом­нений, что ни одно другое государство в мире не сделало бы ради спасения своего солдата то, что сделал Израиль. Но каждый из действующих лиц этой драмы должен дать самому себе отчет в том, что произошло. И Государство Израиль. И ЦАХАЛ. И Гилад Шалит.

На месте Шалита я бы занялся какой-то тихой добровольческой деятельностью, хотя бы символически, чтобы хоть как-то отплатить стране за то, что она пожертвовала своими стратегически­ми интересами ради того, чтобы вернуть его домой. Просто так, чтобы комфортнее себя чувствовать. Кто знает, может быть, это еще произойдет.

А пока пусть Гилада Шалита  оставят в покое, пусть он почувствует себя по-настоящему свобод­ным, это ему полагается.

 

http://www.julinudelmann.com/BRPortal/br/P102.jsp?arc=581005