Эйнштейн и гений несовместны?

Из дневника читателя

Если внимательно вглядеться в историю, то мы обязательно можем заметить следующую печальную закономерность. Правда рождала только мучеников. Ложь же давала, как правило, неизмеримое величие и всяческие блага.

В сущности, эти заметки, которые я пишу пока для себя, есть история потрясения, которое я пережил, узнав некоторые факты из жизни Эйнштейна, имя которого у меня было на слуху не помню с каких пор и которого я в силу автоматического внушения считал непревзойдённым учёным умом всех времён. Я даже, по своей обычной привычке, покупал всё, что печатают о нём, в надежде со временем окунуться во всё это и обогатить себя сокровенным знанием, роскошными плодами его ума. Таким образом, у меня накопилась целая библиотека написанного о нём.

И вот, когда два инфаркта освободили меня, наконец, от рутинного усердия в редакциях, где я состоял на службе, и дали время, я положил перед собой, в том числе, и эти книги.

И вот я читаю об Эйнштейне с самого начала...

Родился с головой урода-дауна, имел «гидроцефалический» квадратный череп. Не мог научиться человеческим словам почти что до девяти лет. До того же возраста не мог освоить чтение. В детстве же — признаки немотивированной ярости. После этой ярости наступала некая идиотическая заторможенность. Не мог контролировать патологическую агрессивность. Ещё подростком жестоко избил стулом приходящую учительницу. Эта ненормальность рекламируется следующей изумительной словесной эквилибристикой. Принадлежит она, откуда-то взявшимися специалистам по гениальности: «…органическое поражение центральной нервной системы, от которого психиатры в первую очередь ожидают задержки умственного развития, может являться благодатной почвой для проявления гениальности». Сам Эйнштейн сказал о себе короче: «Я слишком сумасшедший, чтобы не быть гением».

Надо попытаться это понять. Выходит, что там, где человека любой другой расы надо звать полным идиотом, эйнштейнов разного рода надо величать гениями. Фашистский расизм тут просто отдыхает.

Каюсь, именно в этом месте впервые закралась в моё безмятежное сознание кощунственная мысль — уж не из того ли источника питается слава его гипотезы, что и слава «Чёрного квадрата»?

И всё-таки я хочу понять, что же такого сделал Эйнштейн, что обессмертил не только сам себя, но и, по очень уж бойкому мнению одной, правда, рассчитанной на детей энциклопедии, сделал на веки веков особым всё двадцатое столетие, «оплодотворённое его сознанием».

Своим умом я, конечно, до этого не дойду, это мне ясно. Больно уж мудрые хитрованы будут противостоять мне в этом деле. Надо, значит, послушать других, может, и самого Эйнштейна. Себя-то он, должно быть, понимал. Может быть даже пытался пояснить загадку своей натуры и своего значения.

Сам он так говорит об истоках своего прозрения. «Тому, кто творит, плоды собственной фантазии кажутся настолько необходимыми и естественными, что он считает их не образами мышления, но заданными реальностями и хочет, чтобы все так считали».

«Воображение важнее знания. Знания ограничены. Воображение всеобъемлюще».

Стоп, о чём это? О каком роде творчества речь? Неужели о таком предмете как физическая наука, призванном отображать действительность в исключительном соответствии с природой и её законами? Не верю! Значит ли это, что физическую теорию можно выдумать как Наташу Ростову?

А вот ещё одно из объяснений Эйнштейном своей теории: «Когда мужчина сидит с красивой девушкой в течение часа, это кажется минутой. Но пусть он посидит на горячей плите минуту — и она покажется ему длиннее, чем любой час. Это и есть относительность». Да, против этого точно не попрёшь.

Не больше ясности можно почерпнуть вот из такого умодробительного пассажа известного Льва Ландау, пассажа, призванного раз и навсегда прекратить споры о действительном значении Эйнштейна: «Величайшим достижением человеческого гения является то, что человек может понять вещи, которые он уже не в состоянии вообразить». Говорят, Ландау был большой шутник. Его насмешка над здравым смыслом, а заодно и над «еврейским святым» тут ничем не прикрыта. Наверное, он даже поспорил с кем-нибудь, прежде чем произнести эту великолепную пародию на затянувшуюся декламацию в адрес вечного юбиляра. Мол, всех переплюну. Любая абракадабра, мол, пройдёт на ура, вот увидите…

А вдруг это он серьёзно? Тогда опять выходит, что Эйнштейн не просто фантазировал, а безответственно болтал о том, чего не было не только в наличном мире, но и в воображении этого самого Эйнштейна…

Сожалею. На каждый поставленный вопрос автор, по логике, должен отвечать сам. Я пока не могу этого сделать. Но, мне кажется, что и поставленный вопрос — это половина дела. Ведь ответа вообще не может быть, если вопрос даже и не поставлен. Не стоит унижать вопросительного знака. Вопрос — это зародыш истины.

Весь очерк у меня возможно и будет состоять из вопросов. Жизнь и слава Эйнштейна дают их множество.

Ну да ладно, эта его теория всё равно мне не по зубам. Она, в конце концов, прискучила и самому Эйнштейну: «Почему всеобщее любопытство избрало своим объектом меня, учёного, который занимается абстрактными вещами и счастлив, когда его оставляют в покое? Это одно из проявлений психологии масс, недоступных моему разумению. Ужасно, что так случилось. Я страдаю от этого больше, чем можно себе представить».

...В тридцатых годах прошлого века некий Авраам Флекснер нашёл возможным потратить пять миллионов долларов на создание в Принстоне (США) научно-исследовательского центра. Эйнштейна поселили туда с великолепным пансионом до конца дней. Дали возможность без забот использовать свой гений на благо науки. Долгие десятилетия в Принстоне, однако, продемонстрировали полную бесплодность его ума. Унылую пустынность сознания. Картер и Хайфилд, уже создавшие прежде едва ли ни иконописный портрет «святого Альберта», пишут теперь о нём так: «Научные труды Эйнштейна всё больше теряли точки соприкосновения с современными ему исследованиями. Его воззрения, в особенности его упорное неприятие квантовой теории, превратили его из творца в одиночку-маргинала. Эйнштейн говорил Леопольду Инфельду, что его коллеги воспринимают его скорее как реликт, чем как работающего физика…».

В течение почти сорока лет Эйнштейн пытался создать так называемую единую теорию поля. Не знаю, что это такое. Говорят, это теория, которая разом объяснила бы все физические явления. Отменила бы все предшествовавшие ему достижения других физиков и дала бы ему монопольное владение физической наукой. Известный учёный, доктор физико-математических наук Владимир Бояринцев, с которым я говорил на эту тему, считает эту попытку вариантом поисков пресловутого философского камня, который всё многообразие химических элементов превращал бы в золото. Путь оказался тупиковым. И то, что Эйнштейн не смог разобраться в этом в течение сорока лет, долгая и неплодная сага эта, конечно, демонстрирует качество его гения. Чего тут больше — трагедии или фарса — должно быть историки науки всё же установят когда-нибудь, несмотря на строгие в мире запреты касаться этой темы. Некоторые теперь уже думают, что было тут большое надувательство — умение хорошо продать даже собственную несостоятельность. Мне будет жаль, если это подтвердится. Меня больше бы устроила честная трагедия великой личности, растерявшейся и сломленной неохватным многообразием окружающего мира, постигнувшей, что окончательное познание его — невозможно. Драма, которую ещё прежде осознал и пережил блистательный гений Паскаля...

Я всё же хочу сказать совсем о другой его теории, которая гениальна по-настоящему, потому что вполне доказуема даже простым умом.

Чтобы говорить о новой его величайшей теории, скажем так — теории всеобщего гуманитарного поля, нужно вспомнить вот какой существенный исторический момент. В августе 1921 года произошло важнейшее событие в жизни рассеянного по земле народа. Состоялось учредительное собрание совета Еврейского агентства. В сущности, это Еврейское агентство стало отныне мировым еврейским правительством. Появилась организация, которая взяла на себя ответственность за каждого еврея, в какой бы точке земного шара он не находился. Она взяла на себя также право решать какие цели иметь каждому отдельному еврею и какими средствами их добиваться. Альберт Эйнштейн был среди восьми отцов основателей этого мирового правительства. Тут и начинает оформляться новая грань его безмерной гениальности.

Среди первых выдающихся акций нового вселенского синедриона было объявление войны (в 1933 году) Германии от имени еврейского народа. Это состояние войны евреев против немцев на стороне Англии подтверждалось и позже с упорной настойчивостью, три раза. Момент ключевой в новой истории многострадального народа Израиля. Представлял ли мудрейший Эйнштейн и иже с ним, на какие беды они обрекают свой народ, особенно ту его часть, которая обитала на территории фашистской Германии. Эйнштейн и те, другие, вероятно, и не подумали, что ничего не подозревающие обыватели из евреев на этой территории обречены отныне испытать действие законов военного времени. Или это была тонко рассчитанная провокация с далеко идущими планами? Тогда, конечно, Эйнштейн гений. Но стоит ли испытывать к нему благодарность за это? Подлинная драма еврейского народа отныне только усугубилась. Евреи были выдворены с территории Германии и отправлены в концентрационные трудовые лагеря не как невинные жертвы, а как военные противники, выступившие на стороне Англии. Это обычная практика военного времени. При вступлении в войну Японии подобную же операцию (заключение в лагеря) проделали американские власти с японцами, находящимися на территории Америки, и ни у кого это не вызвало непонимания. Многие из немецких еврейских обывателей, разумеется, даже и не подозревали истинных причин, по которым они оказались за колючей проволокой Аушвица и прочих лагерей. Что, конечно, усиливало их нравственную муку. Эта драма продолжается до сей поры, и не может, конечно, не вызывать искреннее сочувствие. Альберт Эйнштейн один из тех, кто несёт за это прямую ответственность. Если он этого не сознавал, то это и заставляет опять сомневаться в его полной вменяемости. На эти муки и непонимание, которое до сей поры продолжается, их обрекло новоявленное мировое правительство, членом которого был и тот, кого общее мнение называет теперь «еврейским святым».

Продолжим, однако, о политической теории Эйнштейна. Начинается новый великолепный этап его вселенских прозрений. Как уже говорилось, он теперь занят всеобщей теорией вселенского уровня — теорией безотносительности и беспощадности. Он создаёт новую систему земного порядка, новый интернационал. Он создаёт кодекс мирового правительства, и, наверное, того самого, который создавал вместе с другими его инициаторами.

Во-первых, он предполагает сначала подчинить мировому правительству, а потом и вовсе отнять у народов их вооружённые силы. Мировое же правительство должно иметь их непременно. Оно должно иметь возможность наказывать провинившиеся народы быстро, эффективно и по всей строгости. Он, Эйнштейн, считал при этом, что моральный авторитет и дипломатические методы улаживания международных конфликтов не годятся для поддержания мира.

Во-вторых, мировое правительство должно заняться «воспитанием человека и целых народов».

Не это ли взяли теперь на вооружение Америка и её европейские подданные. Тогда Эйнштейн ведь и действительно гений. Злой гений, как в кошмарных сказках.

О какой-то перманентной бездумной духовной инертности Эйнштейна ещё и вот какой факт может свидетельствовать. В беседе его с репортером Раймондом Свингом разговор зашёл о возможном применении ядерного оружия. Эйнштейн, заявил тогда, что атомная война не так страшна, вероятно будет уничтожено в ходе её только две трети мира и останется достаточно выживших интеллектуалов и книг, чтобы восстановить цивилизацию.

Говорят, что теорию относительности невозможно проверить, потому она и остаётся не опровергаемой. Интересно, решиться ли когда-нибудь человечество проверить эту новую его догадку? Сам Эйнштейн, наверное, в этом убеждён был, поскольку уточняет людоедскую суть науки: «Учёные в поисках истины не считаются с войнами».

Мне эти вольные и лёгкие размышления Эйнштейна о допустимости ядерной войны показались бредом сначала. Откуда он может быть уверен, думал я, что ядерная бомба сможет разобрать, где эти ненужные ему, Эйнштейну, «две трети мира», которые подлежат уничтожению, и где сам Эйнштейн с его воображаемым мировым правительством. Так ведь Эйнштейн уже жил чудными предапокалиптическими грёзами своими, догадался я. Он уже видел, что мировое правительство, членом и теоретиком которого был с двадцатых годов, сосредоточило в своих руках все вооружения, отнятые у других народов. И видит уже в своих руках и в руках мирового правительства ядерную розгу, которой наказывает провинившиеся перед ним народы чуждого ему рабского мира. Тут-то я и понял всю особицу его гения.

Вот эта то новая теория общего политического поля, скорее всего и объясняет, для чего мировому сионистскому движению понадобилось делать из Эйнштейна очередного своего мессию и небывалого гения. Всех сомневающихся в целесообразности такого правительства теперь можно смело объявлять придурками. Ведь сам умнейший на всём белом свете Эйнштейн был «за».

Интересную реакцию вызвали в России эти планы Эйнштейна, громогласно озвученные им. В советской печати появилось письмо за подписью крупнейших наших учёных — С.И. Вавилова, А.Ф. Иоффе, Н.Н. Семенова, А.Н. Фрумкина «О некоторых заблуждениях профессора Эйнштейна». В письме этом говорилось, в частности: «...Лозунг национального сверхгосударства прикрывает громко звучащей вывеской мировое господство капиталистических монополий. Ирония судьбы привела Эйнштейна к фантастической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира и международного сотрудничества...».

В связи со всем этим очень любопытен и вот какой факт. Из открытых источников известно, что Израиль завладел атомной бомбой чуть ли не полвека назад, но до сей поры держится это в глубокой тайне. Секреты её производства и важные технические компоненты были получены благодаря соотечественникам — сотрудникам ядерных программ США, Англии и Франции с ведома их правительств. Дважды американские президенты, опасаясь перерастания ближневосточного конфликта в ядерную войну, пытались контролировать израильские ядерные разработки: это были Кеннеди и Никсон. В одной из книг, опубликованных бывшим агентом Моссада В. Островским, между строк довольно прозрачно показано, что случившееся с каждым из этих президентов США «досрочное прекращение их полномочий» было хронологически четко связано с их «антисемитскими» поползновениями на израильскую ядерную программу…

Этот «святой», вероятнее всего, умер от сифилиса. Это можно понять из записок его приятеля Януша Плеща, бывшего достаточно осведомлённым по этой части специалистом, чтобы знать, о чём говорит.

Он, Эйнштейн, писал такие стишки, которые даже благонамереннейшие из издателей его документов называли «похабными»: «И слышать было мне приятно, что я яйцом налево брякнул…». Полагают, между прочим, что эта поэзия имела в виду вполне конкретного, взрослого человека, который появился в результате этого «бряканья яйцом налево». Каково ему было от этих стишков?

Его славянская жена Милева Марич, с которой он был уже в разводе, вдруг сильно заболела. Не дожидаясь её смерти «еврейский святой» тут же продал принадлежавший ей дом. «Эйнштейн действовал так, словно она уже умерла…» — не поймёшь, то ли в восторге, то ли в смятении пишут два его биографа (П. Картер, Р. Хайфилд), которые и начали жизнеописание с заявления, что пишут икону, а не портрет. Создаётся впечатление, что у этих иконописцев было в избытке сажи, или они были дальтоники.

И злоба, и ненависть его навязчивы. Инерция этих чувств, довольно странных для святого духа, не прекращается даже в тех обстоятельствах, когда всякие счёты между людьми кончаются: «В Берлине работал профессор по имени Рюде, которого я ненавидел и который ненавидел меня. Как-то утром я услышал, что он умер, и, встретив группу коллег, рассказал им эту новость следующим образом: “Говорят, что каждый человек делает за свою жизнь хотя бы одно доброе дело, и Рюде не составляет исключения – он умер”». Чувствуете, как «еврейский святой» любуется тут собой, как ждёт соответствующей реакции на свой пассаж, который кажется ему остроумным. В книжке Д. Брайена «Альберт Эйнштейн», откуда я это выписал, не сказано, к сожалению, долго ли «коллеги» смеялись этому запредельному юмору…

Автор: Агентство исторических расследований писателя Евгения Гуслярова