Мы без насилия – а нас осилили…

Каноническая демократия – в основах своих воззрений тот же самый социализм, только без насилия. Без пресловутого «ГУЛАГа», чем она по недомыслию, очень гордиться. Большевики сами-то никогда не возводили себя к инквизиции! Они всегда полагали, что они – наследники революционных демократов, и авангард демократического движения.
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2871473/2871473_600.jpg
Когда же классические демократы пеняли им на террор – то большевики отвечали: это необходимая и вынужденная мера. Так-то мы не хотим, но нам просто деваться некуда. Им не верили. Каноническая демократия полагает, что большевики всё это – «исключительно из жестокости и по чистой злобе».

Но если отставить в сторону вопрос о терроре – то обнаружим, что по остальным вопросам у большевиков с демократией расхождений… нет! Проверьте меня, пообщайтесь с демократом: гарантирую, что он оскорбится, если вы обвините его в желании издеваться над бедными, заткнуть рот униженным и оскорблённым, снизить уровень жизни, обворовать соплеменников, не слышать стонов и не видеть слёз страдальцев, и т.п.

Любой демократ вам тут же скажет (гарантирую) – что у него и в мыслях такого не было. Ведь он – за то, чтобы слышать народ и дать народу высказаться. Но только без ГУЛАГа. Нищета низов и хамство верхов не вызывают у канонического демократа восторга. Демократия в её умозрительных конструкциях очень близка к большевизму, по сути, лишь в вопросе о терроре расходясь с ним.

Вообразите себе растение, которое имеет все признаки другого растения, кроме корней! Корни срезаны, а листочки те же самые, и цветочки те же самые, и ягодки такие же, и стебельки всё те же…

Демократы презирают большевиков только за одно: за кровь. Остальные идеалы большевизма типологически совпадают с демократической теорией. И это не только подчёркнутая забота о правах бедных, но и поддержка (на словах) – научно-технического прогресса, культуры и образованности, книжность и т.п.

Типологическое сходство растения без корней с полноценным растением сделало молодые поколения советских людей очень податливыми на демократический соблазн. Старики ещё помнили, что было до 1917 года, и каково им тогда приходилось, под треск речей думских ораторов. Но старики постепенно уходили (Горбачёв – первый лидер СССР, родившийся после 1917 года!), а новые поколения нужды в корнях не видели.

Они оказались необычайно склонны к идеям канонической демократии – именно потому, что их в школе (да и в детском саду) пичкали даже не сходными, а тождественными идеями. Коммунист, в свою очередь, был бы оскорблён (особенно в 70-е годы) – если бы кто-то усомнился в его преданности народу, народной воле, стремлению к войне, ненависти к миру.

А «раз у нас и у вас» – одни представления об устройстве общества, то в чём же разница между нами? «Перестройка» дала коварный ответ: разница в терроре.

По сути, ведь других-то расхождений между теориями не найдёшь! Мысль движется дальше (описываю своё собственное моральное падение в молодости): террор ведь штука некрасивая, правда? Ну его нафиг! Долой коммунистов! Ведь нам сулят то же самое – только без кровищи, страха, без застенков!

Именно так думал я в молодости – потому что был придурком. Учителя мои оказались не на высоте, «плавая» в том же болоте прекраснодушия, но я мог бы и сам разобраться: если бы был умнее. Увы – тогда, в юные годы, умом я не блеснул…

Ну правда, правда, почему всё хорошее, к чему мы привыкли в пионерские годы, всё это народолюбие и демократизм – должно приправляться ГУЛАГом?! Ну, разве не лучше будет, если всё то же самое – только без «чёрных воронков» и цензурных ограничений?!

+++

Что привлекало советского человека в канонической демократии (социальность без насилия) – то же самое отталкивает от неё капиталистов.

Капиталисты, деловые люди, они демократической говорильне не доверяют – и правильно делают.

Потому что если все обиженные и обделённые начнут ныть свободно, без затыкания ртов – из нытья может в итоге выйти что-то большее. Например, попытка перейти от нытья к практическим действиям, а это, блин, уже социализм!

Капитализму всегда спокойнее жить с Франко, Пиночетом и Байденом. Его сердце всегда отдано фашизму. А то, что акулы капитала иногда заигрывают с канонической демократией – так это по нужде, вынужденно.

Каноническая демократия со всем её пышным прекраснодушием, этот кремовый торт демагогии нужна им не сама по себе, а только чтобы обезоружить социалистов.

Слабое место любого реального социализма – это противоречие между его практикой и мечтой, торжественно декларируемой на каждом углу. С каждого плаката КПСС нам улыбаются счастливые и добрые люди, которых никто не бьёт и не ломает. Именно под воздействием социализма человек пропитывается отвращением к насилию.

Ведь в прошлые эпохи (говорю, как историк) – человек был к насилию весьма терпим. На то и власть, чтобы дубасить! Это понимали даже те, кто поднимался против власти: став властью, они тут же разворачивали встречный террор против своих вчерашних угнетателей. История пропитана кровью – причём лили её поровну как «реакционные», так и «прогрессивные» силы.

И, по сути, вся разница заключалась в личном, субъективном отношении к силе: прогрессивным людям казалось собственное насилие, а реакционным – насилие против них.

Разумеется, для первого поколения советских большевиков всё было и выглядело точно так же, как и много веков до них: ломаем, или нас сломают. Никакой сопливой драмы из подавления врагов они не устраивали. Ни в каких покаяниях над трупами врагов рук не заламывали.

Но потом, для следующих поколений, уже не ведающих социального каннибализма, в новой среде – началась жизнь, которая пропитывает тебя с рождения отвращением к террору…

+++

И вот тут – как только дурачки, вроде меня, «юного-свиного», прониклись омерзением к насилию – к этим дурачкам подкатывает мразь. По сути, каннибалы подкатывают, людоеды, у которых слюнка течёт на вашу плоть, друзья! Но каннибалы хитры, и начинают по полной отыгрывать ваше отвращение к насилию…

Они учат: посмотри, дурило, вот есть же каноническая демократия, и там всё то же самое народничество, но только без террора! Народ должен быть свободен – разве не этому тебя пионерия учила?! Или ты мракобес, который народной массе рты позатыкать мечтаешь?!

Когда юный дурак (я в 80-е) начинает робко сомневаться – а вдруг что пойдёт не так – мразь (опытная, в отличие от юнца) заверяет его:

-Да ничего страшного! Свободная пресса отступников от народного блага разоблачит, и на новых выборах их переизберут! Народ, он знаешь ли, мальчик, мудр! Не сомневайся в его мудрости! Не противопоставляй себя протестующей толпе – ты должен быть со своим народом…

И вот я (стыд, стыд!) – соглашаюсь с этим.

Всё! Ловушка захлопнулась!

Кремовый торт канонической демократии был только приманкой, наживкой.

Никакая демократия, в её теоретической незапятнанности, капиталу не нужна. Ему нужен фашизм. Это его итоговая цель, а всё остальное – только уловки и кривляния. Фиглярство клоунов, в стиле Зеленского.

+++

Демократия – мавр капитализма: когда она сделала своё дело – она должна уйти. Растение без корней – засыхает. Если поставить его в воду с сахаром – оно протянет подольше, но всё равно в итоге пожухнет. Листочки, цветочки, стебельки да ягодки без корней не живут, понимаете?!

Моей поломанной жизни уже не поправишь – но, может быть, рассказав о подвохе, я помогу молодым, вступающим в жизнь, не совершать моих ошибок. Слушайте же!

Много веков (снова говорю, как историк) мы с вами слышим одну и ту же слезливую песнь от демократов-ненасильников:

- Мы хотели всё сделать по совести и по закону, но нам не дали!

Я не говорю, что все демократы – лицемеры. Я, например, лицемером не был. Некоторые действительно думают, что без корней растение не засохнет, а наоборот, расцветёт буйным цветом.

Но, понимаете, из века в век, снова и снова этим дуракам «кто-то» не даёт сделать задуманное! Простой (увы, запоздалый) вопрос: А почему вам "не дали"? А почему вы не зашибли тех, кто вам мешал и не давал делать?!

Снова и снова, хоть меняются поколения – не меняется тот седовласый придурок, который приходит к вам поныть:

- Я ведь всей душой, я ведь мечтал… Я хотел, как лучше… Я уговаривал, умолял… Но они пришли, меня выбросили, послали на три буквы, растоптали мои планы – и всё сделали по своему!

А почему?

Если вы на входе закладываете условие «делать без насилия», то на выходе у вас получается перечеркнувшее вас чужое насилие. И всё. И ничего больше.

Капитализм не любит канонической демократии – ровно за то же самое, за что теперь не люблю её и я. В этом мы с миром капитала едины:

- Есть определённость правил, а демократия – это пространство неопределённости, в котором правила заменяет свобода.

Демократия – это когда старое разрушено, а нового ещё не построено. Именно в этой зоне, между силовыми полюсами, и возникает разреженное поле демократической говорильни.

Мы живём или так, или эдак. А если мы живём неизвестно как, если у нас «движение разнонаправленное» – то мы живём при демократии. Сама по себе она обречена быть недолгой – как и любая межеумочная неопределённость.

Но только кончится она или в ту, или в другую сторону. За ней придут или сотрудники НКВД, или гестапо.

И ничего третьего реальность для демократической неразберихи не предполагает.

+++

Именно поэтому капитализм побаивается демократического, «разжиженного» состояния. Ну его нафиг! – думают акулы. Сегодня толпа обобранных нас свободно обсуждает, а завтра – до того дойдёт, что она к нам с вилами явится, прямо в офис! Разумеется, эту толпу болтунов сдерживают наши агенты призывами избегать насилия, и пока их слушают – мы в безопасности. Но долго ли наши агенты-ненасильники продержатся?!

В какой-то момент у толпы ведь настанет понимание, что её бедствия – свободой болтовни не лечатся! А тогда что её сдержит?

То ли дело батька Пиночет! Уж при этом не забалуешь (потому наши либералы-рыночники и возвели Пиночету «памятник нерукотворный», со всех сторон его образ вылизали).

Ненасильственная демократия – это мало для обеих сторон. Одна сторона понимает, что свободы болтовни – недостаточно. Другая же понимает, что свобода болтовни – опасна. Разумеется, одной болтовнёй дела не сделаешь, но всё ведь с чего-то начинается, и, в конце концов, «вначале было Слово».

Что же делать бедненькому богатому капиталу? Терпеть всю эту клоунаду, всё это шапито бесконечно? Каждый раз пугаясь, что люди от слов могут перейти к делу?

Разумеется, нет. Капитал, победив, обречён сворачивать каноническую демократию. Как, впрочем, и коммунисты, хваставшиеся в рекламных целях, что они подобрали знамя буржуазных свобод, выброшенное буржуазией. Это пропагандистский трёп, ничего они не подбирали: или ты ломаешь, или сломают тебя. Места для размахивания дурацким знаменем буржуазных свобод в реальной жизни нет!

В своё время это глубоко развивал Г. Гегель. Кратко резюмируя его обильное многословие – скажу суть его открытия: многопартийность возможна только под «Смотрящим». Честные выборы возможны в Пруссии, где над партиями и над парламентом – прусский король, не заморачивающийся вопросами собственного переизбрания. Честные выборы невозможны в Америке, где их организуют те, кого на них же и выбирают.

Это же какой-то безумный процесс, на котором судья и подозреваемый в одном лице и прокурор с адвокатом в одном лице! Ну, можно ли надеяться, что судья подтвердит подозрения, выдвинутые против него же самого?!

Для того, чтобы две враждующие силы не применяли в схватке запрещённых приёмов – нужна третья сила, которая мощнее их обеих. Но в таком случае обе враждующие силы уже не будут силами. Они превратятся в подданных, ведущих между собой тяжбу у престола.

Этот закон истории объясняет (и напрямую) – почему в масонерном обществе[1] многопартийная «демократия» возможна, а в иных обществах она всегда обернётся расправой победившей партии над остальными. Просто потому, что в отсутствии «сторожей над сторожами» – «сторожа» превращаются в диктаторов.

+++

Большевики считали себя авангардом демократической (а вовсе не монархической ведь) мысли в России – потому что они, дети суровой реальности, выросшие в обстановке всеобщего каннибализма (когда все поедом едят всех) – знали туго единственный реальный признак демократии: преодоление пропасти между богатыми и бедными, между привилегированными сословиями и податной массой.

Демократия или имеет очевидное выражение в усреднении образа жизни, прав и возможностей разных людей – или её просто нет. Регулярно и пышно проводимые обряды и ритуалы «выборов» не делают диктатуру капитала демократией, точно так же, как помазание в церкви не делает монарха святым.

Та демократия, которую понимали наши дедушки – это рост уровня жизни, равноправие и научно-технический, культурный и образовательный прогресс, служащий низам общества. А та «демократия», которую нам «втуляли» – на языке социальной науки называется «погром» и «хулиганство». При всей суровости своей, большевики не хотели себя отождествлять себя с погромщиками, анархистами и злостными хулиганами – и, на мой взгляд, правильно делали.

Что же с нами случилось, что сместилось в нашей голове – если мы всерьёз стали рассматривать погромщиков, анархистов и хулиганов как главных носителей демократии?!

Где логика в майданных ожиданиях – когда за погромом ждут почему-то благорастворения всеобщего ненасилия и взаимного уважения? Какая связь между злостным хулиганством фашиствующих молодчиков – и «светлым завтра» в стиле влажных фантазий канонической демократии?

+++

Никакой связи, разумеется, нет – потому что в теории у них вообще всё бредово, и строится на каких-то допущениях, которые реальность никогда не предоставит.

Если ты думаешь в «честной дискуссии» бороться за голоса избирателей с бандеровцами – то бандеровцы не собираются бороться с тобой за чьи-то голоса. Тем более в «честной дискуссии». Цель бандеровцев – тебя убить. Дашь им к себе подобраться – и они это сделают.

Зачем им побеждать тебя на выборах, да ещё и с той прикидкой, что через пять лет, ты, живой и здоровый, можешь их на следующих выборах победить?! Нахрена им, замазанным кровью с головы до пят, такая полупобеда, которая, в канонической демократии – всегда временная и всегда не окончательная?

Зачем Америке народное волеизъявление в России? Свободно и честно подсчитанное, и только до следующих выборов действительное? Ну зачем, скажите, это американскому хищнику?! Ведь очевидно же, чего ему лакомо: ставить марионеток через своё посольство. Захватив власть над страной – один раз и уже навсегда. Без этих «дурацких перевыборов», которые – дай им волю – могут отобрать у американцев все их завоевания…

+++

Идея о том, что народная власть не должна использовать насилия – столь же бредовая, сколь и распространённая.

В танковых сражениях с обеих сторон используются танки – и это никого не удивляет. Если против тебя движется танковая армада – чем ты должен отвечать? Белой простынёй на палке? Враг, конечно, мечтает о таком «ответе» – но насколько он конструктивен?

Когда антинародная власть применяет насилие – это тоже никого не удивляет, потому что ей, вроде как, положено и даже вменяется: она ж антинародная! Ей и карты в руки!

Но стоит народной власти прибегнуть к насилию – и появляется целая толпа плакальщиков, уверяющих, что «так не положено». А как положено?!

Народная власть – это такая власть, которая даёт представителям народа работу и заработок, жильё и права, медицину и образование, перспективы личного роста, культуру, которая ранее была лишь привилегией верхушки общества. Антинародная власть – та, которая всё это отбирает, и только. Где тут место для проблематизации насилия? Его обречены применять обе стороны: хорошую власть пытаются свергнуть плохие люди, плохую – хорошие, но всегда есть те, которые хотят свергнуть любую власть.

+++

По совести говоря, место «демократической теории» в классификации общественных идей в рядах утопического социализма. Там же, где упокоились фаланстеры Фурье и мастерские Веры Павловны от Чернышевского.

Демократическая теория, если взять её в каноническом виде «непредрешенчества» итогов выборов – система, лишённая собственного мнения. Ведь непредрешенчество – это отказ от всякой однозначности, от всякого устойчивого порядка. Мы не знаем, чего там будет: может так, а может и наоборот. Но, раз уж народ проголосовал – мы примем любой его выбор…

Но всякий человек, отказавшийся от насилия – добьётся только одного: насилие вместо него применят другие. Может быть, против него, может быть, против его близких, может быть – против каких-то посторонних ему людей, но скорее всего – против всех сразу.

Демократия в её теоретическим виде – «чистый социализм» без обидных примесей реализма. Всё чинно, благородно: сошлись, поспорили, проголосовали, никто никого не зашиб…

Можно ли такое реализовать на практике? Нет.

Это и делает демократию разновидностью утопического социализма, в духе Сен-Симона и помещика Манилова.

Для того, чтобы демократы смогли действовать, как им хочется – нужно, чтобы все злодеи аршинными буквами написали у себя на лбу: «злодеи». Но мы же знаем, что злодеи этого не сделают! При попытке их приструнить – они начнут рыдать и паясничать, доказывая, что они невинные жертвы произвола властей, что они соль земли, кормильцы и праведники, что насилие против них носит характер террора – а не реализации уголовного права (которое демократы, так уж и быть, соглашаются признавать, с поправкой на адвокатов).

Оборотень – едва ли не главная фигура исторической драмы человечества, а демократия совершенно не готова встретиться с оборотнями. Она доверчива, мягкотела, у неё «никто не лжёт – пока достоверно не доказано обратное»…

Знаешь, друг, когда обратное докажут достоверно – поздно уже будет! Ельцина нужно было ловить за язык – когда он болтал об идеале социализма и борьбе с коррупцией! Потом, конечно, было достоверно доказано обратное – и про его совесть коммуниста, и про его борьбу с мафией – ну и что? Дело-то сделано!

+++

И тем не менее – утопические фаланстеры канонической демократии разрушит сама буржуазия, в чём сомневаться не приходится.

Потому что в мире капитала идеалы чистой демократии – блажь, юродство, и при этом опасное юродство.

Оно вытаскивается из нафталина в виде «демшизы» только там, где нужно поломать противостоящий политический режим. Чтобы выставить противников диктатурой, а собственную диктатуру – «демократией».

Как только цель достигнута – у буржуазии нет не только желания заигрывать дальше с болтунами-народниками, но для неё это становится очень опасно. Всё, что при захвате власти работало на неё – после захвата власти начинает работать против.

Ведь та неопределённость «мирного сосуществования» несовместимых и кричаще противоречащих друг другу группировок – препятствие не только для социализма, но и для становления фашизма тоже.

Ибо фашизм – есть нечто весьма определённое, выраженное в твёрдых правилах. Когда есть власть самых богатых с её произволом – и есть её двуногий скот, говорящие орудия – побаивающиеся лишнее словцо сказать. В таком виде система для богатых приемлема. Про такую они скажут: «остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

Иметь же неустойчивую и неопределённую систему, которая неизвестно куда вывернет по итогам свободных прений, и ничего не утверждает в окончательном виде (а всегда только до следующих выборов) – буржуазия не хочет.

И её можно понять. Мы тоже такой системы не хотим. Мирное сосуществование каннибалов и их жертв невозможно, это понимают и каннибалы, и их жертвы.

Только демократы не понимают – несчастные они люди, обречённые на разочарование, и Бог им судья…

—————————————-——–

[1] Масонерное общество – теория А. Леонидова, согласно которой существуют общества, разделяющие формальную (номинальную) и фактическую (реальную) власть.

Леонидов приводит для иллюстрации хазарскую схему «каган и бек», английскую формулу «королева царствует, но не правит» и бюджеты крупнейших транснациональных корпораций, которые больше государственных бюджетов большинства т.н. «суверенных государств».Согласно Леонидову, реальная власть – это распределение благ и распоряжение людьми. То есть её пределы определяются суммой распределяемых ею благ и количеством подчинённых.

Формальная же «власть» – любая группа, объявленная «властью» той или иной декларацией, «вплоть до хора старушек в доме престарелых» – пишет Леонидов. Разумеется, никакое декларирование реальной власти не даёт и не прибавляет – и по сути, является не более, чем «именем собственным».

Если ребёнка при рождении назвали «Президент» – это не сделает его ни президентом страны, ни президентом корпорации, хотя по паспорту он и будет всюду проходить как «Президент Иванович». Только распределение и распоряжение есть признаки настоящей власти.

Леонидов отделяет распределение от распоряжения.Распределение есть сугубо прагматический процесс, чистая экономика, тогда как распоряжение может быть идеологическим, культовым, когда сектант подчиняется гуру без подкупа, без получения от гуру материальных благ. Распределителям люди подчиняются ради своих корыстных интересов, распоряжениям же, иногда – исходя из бескорыстного чувства долга, считая такое подчинение собственной внутренней потребностью.