Глобальное потепление – фейк ? Кому это надо

 " Против этого  обмана подписали коллективную петицию более 17 тысяч американских ученых ..""

Президент Всемирного экономического форума (ВЭВ) Клаус Шваб (на фото) анонсировал план по «перестройке» мира. Свою программу Шваб изложил в книге «COVID-19: Великая перезагрузка». В нейвыделяется несколько основных направлений перестройки: экономики, финансов, бизнеса, социальной сферы, технологий, отношений общества и природы (экологии), геополитики, человека.

Я уже писал о таких направлениях «Великой перезагрузки», как экономика, финансы, бизнес. Сейчас хочу сосредоточиться на планах «перезагрузки» в сфере экологии. Целью «Великой перезагрузки» должно стать создание так называемой зеленой экономики.

В рамках экологической «перезагрузки» наиболее приоритетным направлением объявлено предотвращение глобальной климатической катастрофы путем «декарбонизации» экономики.

Об угрозе климатической катастрофы на планете СМИ ученые говорят уже несколько десятилетий. Человечеству грозит резкое потепление климата со всеми отсюда вытекающими неприятностями. Главная из них – таяние льдов в районе земных полюсов, повышение уровня мирового океана, затопление обширных территорий, на которых проживает значительная часть населения планеты и на которых сосредоточена значительная часть мировой экономической деятельности. Повышение температуры на планете – результат так называемого парникового эффекта, создаваемого за счет повышения в атмосфере концентрации «парниковых» газов. Главный «парниковый» газ – всем хорошо известный углекислый, двуокись углерода, СО2. Гигантские объемы двуокиси углерода образуются в результате сжигания таких видов топлива (энергоносителей), как уголь, нефть, нефтепродукты, природный газ. Вся мировая экономика и повседневная жизнь большей части населения планеты зиждется на использовании именно этих источников энергии. В мировом энергетическом балансе в 2018 году, согласно данным Международного энергетического агентства, на уголь пришлось 27,1% всего предложения первичных видов энергоносителей. А вот доли других первичных энергоносителей (%): сырая нефть – 32,0; природный газ – 22,9; атомная энергия – 4,9; гидроэнергия – 2,5; биотопливо и иные первичные энергоносители – 10,6. Как видим, на уголь, сырую нефть и природный газ пришлось 82% всего предложения первичных энергоресурсов в 2018 году. Эти три самых популярных вида первичных энергоресурсов, по мнению многих сторонников перестройки мировой энергетики, характеризуются двумя важнейшими недостатками: 1) исчерпаемость; существует опасность, что их запасы в недрах Земли начнут убывать, что станет тормозом экономического развития; 2) генерация больших объемов парниковых газов, преимущественно двуокиси углерода (также метана и некоторых других).

Попытки перестроить мировую энергетику в пользу источников, альтернативных традиционным углеродным энергоносителям, стали предприниматься еще более полувека назад. Этому в немалой степени способствовала деятельность созданного в 1968 году Римского клуба.

В своих ежегодных докладах эта организация предупреждала о том, что человечество в будущем может столкнуться с серьезнейшим глобальным кризисом. С одной стороны, из-за истощения запасов нефти, угля, природного газа. С другой – из-за загрязнения биосферы выбросами традиционной энергетики (экологический кризис) и «парникового эффекта» (климатический кризис). Поначалу ставка была сделана на ускоренное развитие атомной энергетики. Однако серия крупных аварий на АЭС (в том числе на станции «Три Майл Айленд» в США в 1979 г., также на Чернобыльской станции в 1986 г.) привела к блокировке этого направления развития энергетики.

С конца 1980-х гг. ставка была сделана на развитие солнечной, ветровой, геотермальной энергетики, а также на более широкое использование биотоплива. Эти направления получили название «альтернативной» или «зеленой» энергетики. В 1997 году сторонникам энергетической революции в мире удалось организовать подписание ведущими странами так называемого Киотского протокола, предусматривающего снижение выбросов парниковых газов. Однако особых достижений в замещении углеродной энергетики «зеленой» после этого не произошло. Усилия тех, кто ратовал за революцию в мировой энергетике, были удвоены. Их большим успехом стало проведение в 2015 году Всемирной конференции по климату в Париже. Говорят, что это было одно из наиболее помпезных в истории человечества международных мероприятий (общее число участников – более 38 тысяч). Родилась международная конвенция по климату (Парижская конвенция), которая обязывала страны начать сокращение выбросов углекислого газа. Путем сворачивания традиционной углеродной энергетики и ее постепенного замещения «альтернативной», «зеленой». Были расписаны квоты на выбросы парниковых газов для стран, графики снижения этих выбросов, установлена плата за превышение квот, предусмотрено создание мирового углеродного фонда (куда будут поступать платежи за углеродные выбросы) и т.п.

Сразу отметим, что все эти мероприятия по «спасению человечества от мировой климатической и экологической катастрофы» были и остаются большой игрой мировой элиты. Целью этой игры является проведение де-индустриализации в мире, о необходимости которой еще в 70-е году стал говорить Римский клуб.

Кроме того, через втягивание всех стран в международные соглашения (конвенции) по климату и охране окружающей среды над этими странами можно установить эффективный наднациональный контроль. Климатические и экологические игры последних десятилетий – дымовая завеса планов мировой элиты по установлению своей полной и окончательной власти над человечеством.

Поскольку мировой элите принадлежат все ведущие СМИ, то из года в год, из десятилетия в десятилетие людей стращают климатической катастрофой. На протяжении всего этого времени ученые разных стран пытались опровергать этой фейк. Чтобы не быть голословным, приведу конкретные факты и примеры. Фредерик Зейтц (Seitz), бывший президент Академии наук США, многие годы боролся с указанной лжетеорией. Против указанного обмана подписали коллективную петицию 17 тысяч американских ученых. Об этой афере и противодействии ей со стороны международного научного сообщества можно прочитать в материале «Глобальное потепление и озоновые дыры – наукообразные мифы». Это интервью, данное членом-корреспондентом РАН Андреем Капицей, сыном того самого профессора Петра Капицы, который был членом Римского клуба. Он согласен с Зейтцем и десятками тысяч ученых по всему миру, что Киотский протокол 1997 года – афера в интересах мировой олигархии. Он справедливо отмечает, что не климатическая катастрофа, а именно этот протокол и «стоящие за ним тенденции – подлинная угроза человечеству и тяжелый удар по его будущему». Предыдущий президент США Дональд Трамп, придя в Белый дом, сразу же объявил о том, что Вашингтон Парижскую конвенцию по климату ратифицировать не будет и из нее выходит. Конечно, ему хорошо известны были все нюансы климатического фейка. Но он не стал касаться этой деликатной стороны вопроса, а выход из конвенции аргументировал тем, что выполнение ее условий для США «слишком обременительно». В общем, лжи и фальсификаций вокруг темы «климатической катастрофы» примерно столько же, сколько вокруг сегодняшней истории под названием «пандемия COVID-19». Интересующихся данным вопросом адресую к моей статье «Римский клуб: парниковая афера».

Думаю, что и Клаус Шваб прекрасно знает всю подноготную фейка под названием «парниковый эффект» («климатическая катастрофа»). Тем не менее этот фейк хорош для того, чтобы проводить «революцию сверху», выстраивать «дивный новый мир».

Чтобы у людей не возникало никаких сомнений в плане «Великой перезагрузки», его обставляют такими словами-эвфемизмами, как «зеленая экономика», «зеленая энергетика», «устойчивое развитие», «экологическое равновесие», «декарбонизация», «углеродное обнуление» и др.

Надо отдать должное усилиям Шваба и Ко.: им удалось добиться от многих крупных и крупнейших корпораций формальных проявлений лояльности планам экологической и углеродной перезагрузки. Осенью 2019 года в Нью-Йорке был проведен климатический саммит с участием 66 стран, 10 регионов, 102 городов, 93 фирм. Они дали торжественное обязательство достичь к 2050 году «углеродной нейтральности». Т.е. сократить до нуля выбросы СО2 или компенсировать оставшиеся выбросы мерами, которые будут способствовать поглощению углекислого газа (лесопосадки и др.).

Стало известно, что более 90% компаний, входящих в список S&P 500, в дополнение к обязательной финансовой отчетности уже готовят нефинансовые отчеты. В последних они рекламируют свою «социальную ответственность», «экологическую озабоченность», приверженность «устойчивому развитию», успехи в области «декарбонизации» и т.п. В таких отчетах мелькает пока еще не для всех привычная аббревиатура «ESG», выражающая новые корпоративные приоритеты (экология, социальная ответственность, корпоративное управление). На сайте ВЭФ эта аббревиатура мелькает уже несколько лет. Вот один из примеров. По итогам 2019 году крупнейший американский инвестиционный банк JPMorgan Chase& Co. подготовил очень амбициозный доклад по вопросам ESG (EnvironmentalSocial&GovernanceReport). Председатель совета директоров банка Дж. Димон (Jamie Dimon) во введении провозглашал, что высшими приоритетами организации является борьба за спасение климата на планете и перевод собственной деятельности и деятельности клиентов на рельсы «инклюзивного развития». Как видим, лексика матерого банкира очень корреспондирует с тем, что говорил и говорит Клаус Шваб (вспомним, например, его «инклюзивный капитализм»).

Но если, например, в области выполнения стандартов гендерной или этнической структуры менеджмента у корпораций явные успехи, то в области «декарбонизации» достижения более скромные. Согласно январскому опросу Fortune и Deloitte, у 40% крупнейших мировых корпораций пока нет программы достижения «углеродной нейтральности» к 2050 г.

Но, по мнению Шваба и Ко., «лед тронулся». Как свидетельствуют данные Data-Driven EnviroLab и NewClimate Institute на конец 2020 г., общее число компаний в мире, которые взяли на себя обязательства по обнулению выбросов парниковых газов, утроилось с 2019 года и превысило 1500.

Корпорация Tesla уже сегодня позиционирует себя как бизнес с «нулевым углеродным следом», потому что специализируется на выпуске исключительно электромобилей. Чувствуется, что детище Илона Маска действует в тандеме с ИТ-корпорациями Силиконовой долины, которые всячески пропагандируют «зеленую энергетику», в том числе электромобили и демонизируют углеродную энергетику и бензиновые автомобили. В результате в прошлом году Tesla стала на фондовом рынке США рекордсменом, увеличив за 12 месяцев свою капитализацию более чем в 9 раз. Хотя объемы производства электромобилей Tesla до сих пор сравнительно скромные, фирма по капитализации обогнала всех мировых гигантов автопрома. Последним деваться некуда. General Motors намерена прекратить выпуск машин с бензиновыми двигателями к 2035 г., Toyota, Nissan, VW, Fordобещают стать компаниями с нулевым «углеродным следом» к 2050 г.

Под знамена «углеродного обнуления» вынуждены вставать компании других отраслей промышленности. Так, международные корпорации Rio Tinto и Alcoa объявили о переходе на чистое производство алюминия. Вынуждены подстраиваться под новые тенденции и те, кого сегодня больше всех клеймят экологи и люди из команды Клауса Шваба, – компании по добыче ископаемого топлива.

В прошлом году, как известно, пандемия COVID-19 спровоцировала серьезную экономическую рецессию в мире. Соответственно упал спрос на нефть, природный газ, уголь. Упали объемы добычи соответствующих видов полезных ископаемых. И некоторые из корпораций, пользуясь сложившейся ситуацией, заявили, что они «добровольно» начали сокращать добычу. Как говорится, хорошая мина при плохой игре.

Среди тех, кто сделал «хорошую мину», – BritishPetroleum, Total, ExxonMobil. Последняя даже заявила, что увеличивает инвестиции в «зеленую энергетику».

Для того, чтобы активизировать «углеродную перезагрузку», мировая элита особую ставку делает на крупнейшие инвестиционные и финансовые фонды (тем более, что многие такие фонды она сумела уже поставить под свой контроль – но тема такого контроля заслуживает отдельного разговора). В инвестиционных фондах и банках уже созданы специальные подразделения ESG активов. Инвестиционные фонды и банки дают понять своим клиентам, что они отдают приоритет тем активам, которые соответствуют стандартам в области экологии, социальной ответственности и корпоративного управления (стандарты ESG). И, наоборот, они будут выходить из тех активов, которые таким стандартам не соответствуют.

Особенно громко прозвучали заявления крупнейшего в мире финансово-инвестиционного холдинга «BlackRock» (под его управлением в настоящее время находятся активы на сумму 7,5 трлн долл.). Тем более, что BlackRock встал под знамена Партнерства «инклюзивного капитализма», возглавляемого Линн де Ротшильд – дамы, являющейся единомышленником Клауса Шваба и представляющей в ВЭФ клан Ротшильдов. Не только BlackRock, но еще около ста других международных банков и инвестфондов уже объявили, что исключат из своих инвестиционных портфелей компании, которые получают значительную часть выручки от продажи угля.

Новые правила игры на рынке инвестиций и активов уже начинают затрагивать Россию. Первый «звоночек» прозвенел в прошлом году. Крупная американская инвестиционная компания PIMCO собиралась приобрести социальные облигации ОАО «Российские железные дороги».

Но предварительно провела «карбоновую оценку» компании и выявила сильный «карбоновый след». Оказалось, что 50% ее грузооборота приходится на уголь и нефтепродукты. Это стало основанием для отказа в покупке бумаг РЖД. Гораздо больше прецедентов, когда иностранные инвесторы выходили из российских активов по причине того, что они способствуют созданию «парникового эффекта».

Предыдущий президент Трамп, как я выше отмечал, заявил, что Америка не может себя позволить участвовать в Парижской конвенции по климату, поскольку американская экономика не выдержит бремени вытекающих из конвенции обязательств (правда, по ходу отмечу, что Джо Байден чуть ли не в первый день своего президенства объявил о возвращении в Конвенцию).

А вот Россия в сентябре 2019 года Парижскую конвенцию ратифицировала (в российских СМИ этой событие почему-то почти не нашло своего отражения). В ноябре 2020 года эта ратификация материализовалась в Указе Президента «О сокращении выбросов парниковых газов». В документе провозглашалось сокращение выбросов парниковых газов в России к 2030 году до 70% от показателя 1990 года. Эксперты однозначно считают такой целевой показатель нереалистичным. Правда, некоторые оптимисты говорили, что, мол, мы можем выполнить свои обязательства не за счет резкого сокращения ряда производств и/или их технической модернизации, но также за счет наращивания абсорбирующего потенциала территории страны. Проще говоря, за счет увеличения площади лесов. Однако предварительные данные показывают, что по итогам прошлого года площади лесов наоборот сократились за счет хищнических порубок.

Парижская конвенция нынешней России явно не по плечу. Следовательно, можно ожидать тех или иных санкций в отношении России со стороны международного сообщества за нарушение Парижской конвенции.

А кто-нибудь подсчитал, какие затраты придется нести по этой конвенции и какие производства закрыть? – Никто. Более того, многие российские чиновники и предприниматели даже слухом не слышали о Парижской конвенции и о том, что Россия в ней участвует.

Американская экономика, образно выражаясь, на 50% является «углеродной». А вот российская – на все 90%. Парижская конвенция для нас пострашнее, чем все экономические санкции США и Запада вместе взятые. И Запад постоянно думает о том, как усовершенствовать механизмы реализации Парижской конвенции.

Вот, например, британский премьер Борис Джонсон хочет использовать председательство Великобритании в G7 в 2021 году для ускорения работы над введением пограничных углеродных сборов. В Европейском союзе также готовится пакет документов, которые предусматривают создание к 2023 году механизма «карбонового» регулирования торговли и инвестиций как внутри союза, так и во взаимоотношениях с третьими странами.

К сожалению, «карбоновому» вопросу в России пока не уделяется должного внимания. Да, кое-что делается. Но все это, скорее, имитация деятельности. В РСПП создан Комитет по климатической политике и углеродному регулированию, при Минэкономразвития учрежден Экспертный совет по устойчивому развитию. Банк России сообщил, что разрабатывает рекомендации по раскрытию публичными акционерными обществами информации об экологических, социальных и управленческих факторах их деятельности (ESG) и планирует начать публикацию этих данных уже в этом году. На днях ИНТЕРФАКС следующим образом прокомментировал данную новость: «Однако на фоне начавшегося в мире перехода к следующему этапу – к обязательному раскрытию информации об устойчивом развитии – этот шаг уже выглядит, скорее, запоздалым. Российские эмитенты, инвесторы и регуляторы явно отстают от общемирового тренда».

Крупные и крупнейшие российские компании и некоторые банки с 2018 года стали получать рейтинги ESG, которые присваивает европейское Рейтинговое Агентство RAEX-Europe. В этих рейтингах помимо всего учитывается и оценка «карбонового следа» компании, и ее усилия по «декарбонизации». Последний рейтинг ESG на январь 2021 года определил следующих лидеров (суммарный рейтинг по трем блокам): 1) «Полиметалл»; 2) «ЛУКОЙЛ»; 3) «СИБУР Холдинг».

По первому блоку критериев, обозначаемому буквой «Е» (экология), лидерами оказались: 1) «Полиметалл»; 2) «СИБУР Холдинг»; 3) «Интер РАО»; 4) «ЛУКОЙЛ»; 5) «Газпром».

Но все эти рейтинги пока лишь дань моде или «для галочки». Обратим внимание на то, что в топ-5 самых «экологичных» компаний России по крайней мере четыре корпорации относятся к «карбоновой» экономике (все кроме «Полиметалла»). Эти высокие рейтинги не спасут тот же «ЛУКОЙЛ» и тот же «Газпром» от необходимости уплаты карбонового налога при экспорте «черного золота» в страны Европейского союза.

У нас еще есть время для выработки программы наших ответов на ожидаемые «карбоновые» инициативы Запада, перестройки своей экономики , перевод на рельсы производительной , а не добывающе - ресурсной . Но мы, как мне кажется, бездарно теряем время.

.

Валентин Юрьевич Катасонов – профессор, д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова