Восставшие рабы империи

Камчатка, XVIII век. На полуострове процветает рабство. Ежегодно тысячи и тысячи невольников-туземцев продаются на рабовладельческих рынках Сибири. В конце концов доведенные до отчаяния туземцы поднимают восстание против колониальной администрации…

«Меховое иго»: кошмар покоренных племен

Вспоминается старый анекдот:

«Ленин диктует декреты:
— Кулаков раскулачить! Казаков расказачить!
— А коряков, Владимир Ильич?
— Ну… И с ними тоже что-нибудь сделаем…»

Шутки шутками, но первая попытка «раскорячить коряков», предпринятая российской имперской властью в середине XVIII века, в итоге оказалась делом довольно хлопотным. Вопрос пришлось решать через войну…

С чего все началось? На рубеже XVII—XVIII веков, благодаря стараниям русского казака-конкистадора Владимира Атласова, полуостров Камчатка стал колонией Российской империи. На юге полуострова, где проживали племена ительменов (камчадалов), водилось много пушного зверя. Поэтому камчадалы попали под «ясак» — ежегодную дань ценными мехами, которую надо было отдавать колониальной администрации.

Мы рассказывали о том, как ительмены пытались избавиться от этой тяжкой «меховой зависимости», что привело к русско-ительменской войне 1731—1732 годов. Туземцы, конечно же, проиграли русским войскам, вооруженным ружьями и пушками. Непосильное «меховое ярмо» было железом и кровью вновь навязано несчастным камчадалам.

«Дружба народов» в действии: мужчин — в холопы, женщин — в наложницы!

Но корякам — племени, которое обитало на севере Камчатки, — повезло меньше. С пушным зверем там было плоховато. Поэтому царские власти брали у несчастных коряков единственное, что у них можно было взять, — людей. Коряки рассматривались просто как источник бесплатных рабов для русских чиновников, офицеров и казаков.

Алгоритм был простой. Казаки приходили в туземные селения и требовали «ясак». Те, кто не мог заплатить, забирались в рабство. «А у кого взять нечего, — писал очевидец, — берут мужеским и женским полом".

Большая часть рабов доставалась офицерам и чиновникам, но и рядовым участникам колониальных экспедиций перепадало немало. Знаменитый русский путешественник С. П. Крашенинников, посетивший полуостров в 1730-х годах, рассказывал, что рядовые казаки на Камчатке жили «как дворяне с холопами». Свободное время казаки проводили за игрой в карты и кости, проигрывая не только пушнину, но и своих рабов-коряков.

Излишне говорить, что всякое туземное селение, осмелившееся «бунтовать» против царской власти, обращалось в рабство поголовно.

Штурм «Орлиного гнезда»: всех убивать!

Конечно же, рано или поздно настал момент, когда несчастные коряки решили, что «так жить нельзя». В 1745 году на севере полуострова вспыхнуло восстание.

Началось все с убийства сборщиков ясака в нескольких селениях («острожках»). Очень быстро пламя мятежа охватило весь север Камчатки. Что неудивительно — накипело!

Восстание очень быстро приняло характер настоящей и упорной войны. Под таким названием — Вторая камчатская война (первой считается распря с ительменами в 1731—1732 гг.) — восстание коряков и вошло в историю. Длилась Вторая камчатская война не в пример дольше первой — целых 10 лет (1745—1756 гг.)

В течение первого периода войны корякам удалось почти полностью изгнать русское население со своих территорий (за исключением нескольких крупных крепостей). Однако очень скоро колониальные власти опомнились — на полуостров отправились сразу три карательных отряда: сержанта Белобородова, поручика Кекерова и капитана Шатилова.

Коряки оказались крепким орешком. Русские отряды столкнулись с яростным сопротивлением. Поручику Кекерову удалось захватить Ягачинский и Каменный остроги, откуда коряки, «прирезав жен и детей своих человек до 30, ушли». Но на этом успехи поручика закончились. Вскоре его отряду во избежание полной гибели пришлось отступить «на базу» — в крепость Анадырск.

Успешнее действовали отряды Белобородова и Шатилова. Последнему даже удалось взять своеобразное туземное «орлиное гнездо» — укрепление коряков на высокой скале. Путь к скале преграждали хорошо замаскированные капканы, ловушки. Отряд Шатилова понес большие потери, но укрепление было захвачено. Конечно же, все защитники «гнезда» (200 с лишним человек) были уничтожены. Уцелело лишь 5 детей и 7 женщин, которые были проданы в рабство.

Тюремный бунт: никто не выжил!

Отдельным эпизодом войны стало восстание пленных коряков в Охотской тюрьме в 1752 году. Каким-то образом заключенным корякам удалось связаться с коряками, находившимися в рабстве у русских хозяев. План был таков: коряки-зэки поднимают мятеж в тюрьме и отвлекают все внимание властей на себя. А в это время коряки-рабы должны были по условному сигналу внезапно вырезать своих хозяев и вообще — всех русских жителей города Охотска.

Однако план коряков оказался наивен. Они не учли, что имеют дело с прожженными и опытными колониальными чиновниками Российской империи. Как только местной администрации стало известно о том, что в тюрьме началась «буза», последовал приказ — арестовать и надежно изолировать всех рабов в Охотске. Что и было сделано. Без поддержки извне тюремный бунт, конечно же, был обречен на провал.

Коряки держали оборону в захваченной тюрьме целую ночь, отстреливаясь из ружей, захваченных у караульных. Но под утро к зданию подвезли несколько пушек, которые пробили тюремные ворота. В брешь бросились русские солдаты и казаки. Сопротивление было сломлено. Для пущен надежности все захваченные в тюрьме коряки были перебиты.

Стройка века: главное — «зачистить» свидетелей!

В 1750-е годы эффективные действия российской колониальной администрации позволили поставить финальную точку в затянувшейся войне. В 1752 году на реке Гижиге русскими была основана крепость, которая стала новым и самым главным форпостом в деле борьбы с коряками. Строилась эта крепость руками окрестных туземцев, согнанных со своих мест в принудительном порядке. После окончания работ все эти строители-коряки (около сотни человек) были зарезаны. Эта жестокая мера позволила русским властям надежно сохранить в тайне от туземцев план и особенности оборонительной системы новой крепости. Гижигинская крепость стала «могильной плитой» туземного восстания. В 1753 году из этого форпоста отправился в карательный рейд отряд каптенармуса Байбородина.

Каптенармус оказался прирожденным «псом войны». Это был опытный воин без всяких «излишних сантиментов». Действовал он круто, но эффективно.

Начал Байбородин с того, что захватил в каком-то местечке четыре туземные семьи: всего 15 человек. Одного взрослого мужчину-туземца каптенармус взял в качестве «языка». Остальные мужчины были заколоты. Женщины и дети — проданы в рабство.

Секрет успеха — «душегубка» и «голодомор»?

Допросив пленного «с пристрастием», русские узнали, что неподалеку, в Валхоланской губе, находится Меленку — один из вождей восстания. Байбородин немедленно бросается туда. Коряки укрылись в расщелине посередине высокой скалы. Бойцы Байбородина с вершины скалы на ремнях спустились к расщелине и забросали ее «травяными снопами, облитыми жиром нерпы». Коряки вместе со своим вождем сгорели или задохнулись в дыму в этой импровизированной душегубке.

После этого отряд Байбородина начинает один за другим громить туземные поселения. Коряки, конечно, успевали убежать при приближении русского отряда. Но Байбородина это не особо волновало. Цель его рейдов была в том, чтобы уничтожить лодки и рыболовные снасти туземцев. Ведь основным источником их питания было рыболовство. Лишая коряков рыболовных принадлежностей, русские обрекали их на голодную смерть.

Такая политика (карательные экспедиции плюс измор голодом) продолжалась несколько лет. И она в конце концов принесла свои плоды. Сопротивление коряков было сломлено. Множество восставших было попросту истреблено. Остальные были измучены голодом. В конечном итоге восставшие коряки сдались на милость царского правительства.

Вожаки восстания были заточены в остроги, где и сгинули все до единого. Ну а простым корякам императорская власть «великодушно» разрешила жить по-прежнему: при условии выплаты пресловутой «меховой дани» (либо — поставки рабов).

На этом закончилась кровавая история Второй камчатской войны…