Сергей Черняховский. Оправдание преступления

«У России должно найтись мужество признать перестройку преступлением и установить ответственность за отрицание её преступного характера»

В марте 1989 года — тридцать лет назад — выборы участников первого и крупнейшего телевизионного политического ток-шоу – Съезда народных депутатов СССР. Неверно говорить, что именно с него началось разрушение страны, но он был одним из ключевых этапов этого разрешения.

Сложно сказать, мог ли он стать чем-то полезным – может быть, и мог — но не стал. Через два месяца, 25 мая, исполнится 30 лет начала его работы, и о нем ещё вспомнят историки, аналитики и публицисты. Через год отменят прежнюю редакцию 6-ой статьи Конституции, закреплявшую руководящую роль КПСС, ещё через полтора его депутаты разбегутся, практически легитимировав раздел страны – ещё до Беловежских соглашений. Этапы «большого пути» разрушения собственной страны.

Две ненавистные стране фигуры – Горбачев и Ельцин. Кто хуже – отдельный разговор. Первый – предал собственную партию и страну, но до сих пор утверждает, как он был велик и какое великое дело хотел сделать…

Второй, если уж честно – был предан лидерами собственной партии, подобран её врагами и стал их лидером, а одновременно врагом своей же партии, страны и народа. Только, в отличии от первого, как минимум, добровольно уйдя в отставку, все же попросил прощения за все, что в стране натворил. И умер.

Кто хуже? Один привел к катастрофе, другой её усугубил. Подавляющее большинство страны презирает и одного, и другого. Явное меньшинство – обоих почитает: в основном те, кому досталось что-то при разделе страны. Микроскопическое меньшинство славит первого – и возлагает всю вину за произошедшую трагедию на второго.

Презираемы оба. Только если те, кто до сих пор славит Ельцина, хотя и преступны, но по-своему естественны и честны: враги страны открыто почитают того, кто её разрушал, честно хваля его за то, что он её разрушил. Те, кто до сих пор защищают Горбачева, судя Ельцина, если честно, то омерзительны. Не те, кто как и другие враги страны хвалят Горбачева за разрушение, а те, кто твердят, какой великий и гуманный замысел у него был, при этом ещё утверждая, что суть сотворенного бывшим генсеком была в придании социализму ленинского характера, возвращения к ленинским нормам – чему помешали «бюрократы и лже-демократы».

Суть их позиции в том, что к 1985 году СССР находился в кризисе и экономическом застое. Кризис породила бюрократическая система. Горбачев хотел ускорить развитие, восстановив ленинские нормы жизни. Бюрократы сопротивлялись, образовав «механизм торможения».

Тогда Горбачев, восстанавливая ленинские нормы, начал реформу экономики, объявив «кооперативизацию страны» и широкое применение множества форм и хозрасчета, а также объявив «гласность» и начав широкое вовлечение масс в управление государством – но только этим воспользовались авантюристы из лже-демократического движения, возглавляемые Ельциным, обманувшие народ, поддержавший в качестве протеста против тормозящих перестройку бюрократов, что привело к хаосу и развалу страны.

Иначе – Горбачев был верным ленинцем, воплощавшим ленинские принципы кооперации, гласности и демократизации. Все делал по-ленински, но враги помешали. То есть «Ленин и Горбачев – близнецы братья». Правда, если они «близнецы-братья», встает естественный вопрос: почему Ленин победил, а Горбачев – проиграл? Хотя, как понятно, враги Ленина были много сильнее «Межрегиональной депутатской группы» и «Демократической России», а СССР – много сильнее Советской республики 1918-20 гг., в иные моменты контролировавшей едва одну десятую часть территории СССР.

Кстати, если правы эти советники и консультанты Горбачева, получается, что именно ленинские принципы и погубили страну. И это твердят те, кто говорят о своей приверженности социализму, ленинизму и марксизму. И лгут на каждом шагу.

Во-первых, в том, как описывают состояние экономики СССР к 1985 году. Те проблемы и сложности, которые были в экономике тогда – были в десятки раз меньше, чем проблемы и сложности современной России, вызванные «перестройкой» и «реформами» той поры. А темпы роста экономики и национального богатства – много выше и сегодняшних российских, и тогдашних западных. Даже в самую «застойную» пятилетку (1981—1985) обеспечивался ежегодный прирост в среднем на 3,6% в год – выше. чем в то время был в западных странах и сегодня в России.

Они утверждают, что тогда в СССР замедлился рост экономики. И лукавят, потому что замедлился не собственно рост, а темпы роста: рост продолжался, и был существенным, но скорость этого роста – снижалась.

Во-вторых, они. Конечно, лгут, заявляя что в курсе «кооперации, гласности и демокартизации» было хоть что-то ленинского, кроме самих слов, точнее, все это было лишь демагогической спекуляцией на ленинских терминах.

Почему? Потому что «кооперация» есть всего лишь «объединение». Производственная кооперация – объединение производств. В начале 1920-х гг., когда об этом писал Ленин, в России доминировало мелкое сельскохозяйственное производство. Объединение мелких частных хозяйств в коллективные хозяйства в той или иной форме означало укрупнение производства и движение к социализму.

В СССР 1980-х гг. производство было уже предельно укрупнено, и кооперация могла означать либо ещё большее его укрупнение, либо объединение, укрупнение и легализацию криминальной теневой экономики. Что и было осуществлено Горбачевым.

И народ протестовал куда больше против этого, чем против «привилегий партаппарата», о которых твердили СМИ, ориентированные на перехватывавших инициативу антисистемные «демократические силы».

И когда эти люди тогда и сегодня твердили и твердят, что к 20-м г. Ленин «изменил свое видение социализма» — с видения его как опирающегося на крупную промышленную индустрию на видение его как «строя цивилизованных кооператоров» — они лгут. Потому что фраза о «перемене точки зрения на социализм» у Ленина была, но перемена точки зрения – то есть акцентировки задач момента – не есть перемена общего понимания и общего представления о предмете.

Они лгут, пытаясь объявить то, что назвали при Горбачеве «гласностью» — ленинским принципом. Потому что Ленин, призывая к гласности и свободе слова, никогда не имел в виду гласности и свободы слова для тех, кто выступал против Советской власти, социализма и представителей революционных сил, а вел речь о свободе слова и гласности для представителей Советской власти и революции.

Горбачев же создал атмосферу поощрения антисоветской и антикоммунистической, да и в целом – антигосударственной — пропаганды.

Они лгут, говоря, что в их курсе на «демократизацию» было что-то ленинское, потому что Ленин, говоря о демократии, всегда проводил в жизнь её классовое понимание: демократия для трудящихся, а не для их противников. И демократия – как власть большинства, рабочих и крестьян, а не меньшинства – представителей имущих нетрудовых классов.

Горбачев всегда, когда уже большинство и партии, и депутатов, и народа было явно не согласно с ним, поощрял и поддерживал антисистемное меньшинство, которое, когда окрепло и ему надоело постоянное предательство Горбачевым обеих стравливаемых им сторон, выбросило его на свалку.

Отдельно можно говорить и об отмене 6-й статьи Конституции и роли этого акта, но отменял её Горбачев, в частности и потому, что к 1990-му году партия, пытаясь сдержать его разрушительные инициативы, стала ему мешать.

Его сегодняшние защитники из числа его приближенных твердят, что против Горбачева выступали недовольные демократизацией «бюрократы»: они лгут. Потому что первыми против Горбачева стали выступать именно низовые органиазции, протестуя против роста цен, нарастания дефицита, разгула кооперативов и антикоммунистической пропаганды.

Но против него действительно уже к концу 1986 года был и в значительной степени и партийный аппарат. И не в силу бюрократичности – в силу профессиональности. Потому что одной из проблем Горбачева было полное неумение ставить конкретные задачи, организовывать реальную работу и контролирвоать её исполнение: он любил много говорить и интриговать – и никогда не умел сам работать.

В 1978 году его назначили секретарем ЦК КПСС, и не часто вспоминают, что секретарем он стал по сельскохозяйственной работе, с 1982 года — ответственным за Продовольственную программу в СССР. Если в начале 1970-х годов СССР импортировал около 7 млн тонн пшеницы в год, то после того, как за этот вопрос стал отвечать Горбачев, в 1982 году импорт зерна достиг 45 млн тонн. В 1981 году Советский Союз стал крупнейшим импортером мяса — 1 млн тонн в год. Именно он и стал творцом проблем с продовольствием в 1980-е годы в стране.

Аппарат действительно все больше был настроен против него – просто потому, что видел его организационную профнепригодность и неумение ни вменяемо поставить задачу, ни организовать работу.

Мнимая демократизация и свобода печати, объявленные им, были именно мнимыми, потому что доступ к принятию решений получили не трудовые коллективы, а представители близких к власти элитных групп, желавшие перераспределить в свою пользу те же самые льготы и привилегии, и еще – представители групп криминальной теневой экономики, плюс желавшие поучаствовать во власти, но не брать на себя ответственность за последствия – представители элитарной интеллигенции.

То, что тогда навали «демократизацией», было большим балаганом, в котором невозможно было принять никакие конкретные и конструктивные решения и суть которого сводилась к одному: «Партия, дай порулить!».

Горбачев хотел «порулить без партии». «Демократическая оппозиция» — порулить без Горбачева. А дальше все было по Высоцкому: «Убит он. Я счастлив. Иду налегке – последние силы жгу – но что это, что? Я в глубоком пике – и выйти сам не могу!» — Горбачев не смог править без убитой им партии.

Ему приговор общественного мнения вынесен и давно и речь не о нем.

Речь о тех, кто его сегодня пытается оправдывать и защищать: его советниках и консультантах. Которые тем более сегодня омерзительны, чем более нагло оправдывают его авантюры, безграмотность и беспринципность.

И поэтому на тех или иных политических ток-шоу люди этой когорты, подобные Виктору Кувалдину или Борису Славину, выглядят куда более недостойно и омерзительно, чем откровенные защитники Ельцина и реформ 90-х, подобные Сергею Станкевичу или Борису Надеждину.

И при виде этих людей вспоминаются слова братьев Стругацких о начале 21 века, написанные ими во второй половине 1980-х, одними из первых предупреждавшие о возможных катастрофических последствиях перестройки: «И уже заболботали, зачуфыкали, закашляли наши родимые хрипуны… последние полвека познающие жизнь лишь по газетным передовицам да по информационным телепередачам, старые драбанты перестройки, коим, казалось бы, сейчас правнуков своих мирно тетешкать да хранить уют семейных очагов, – нет, куда там! Вперед, развернувши старинные знамена, на которых ещё можно разобрать полустертые лозунги».

Немцы имели мужество ввести уголовную ответственность за непризнание либо оправдание преступлений фашизма. У России должно найтись мужество признать перестройку преступлением и установить ответственность за отрицание её преступного характера. 

Теперь мои статьи можно прочитать и на Яндекс.Дзен-канале.