У либералов по любому вопросу капитуляция выступает полноценным заменителем победы

Все человеческие мотивации поведения группируются в три вида: врождённые, принудительные и цивилизационные. Врождённые включаются автоматически, но они ничем не отличают человека от животного.

По сути, их набор сводится к общему для всего живого контексту биологических инстинктов. Принудительные мотивации шантажным методом эксплуатируют человеческие желания (животные или цивилизованные).

Они волей власти «подвешивают» к удовлетворению «нагрузку». «Хочешь выжить – воюй, хочешь кушать – работай» и т.п.

В итоге человек делает, чего он не хочет, чтобы получить то, чего хочет.

Нетрудно догадаться, что человек склонен освобождать себя от «нагрузки», если появляется возможность удовлетворить желание в чистом виде.

Характерный пример: в СССР продавали в нагрузку к «шампанским» винам килограмм пшена. И человек, которых хотел шампанского – заодно вынужден был покупать и пшено. Избыток пшена в определённые годы реализовывался за счёт стремления обывателя пить «шампанское»…

Пример, конечно, анекдотический, но, если задуматься, цивилизация очень во многом строится на принудительном плече «нагрузки» к вожделениям.

Непосредственное желание человека удовлетворяется с условием, что он «заодно» сделает и то, к чему лично он совсем не стремиться. А обществу нужно. А ему – «по барабану». А ему говорят – «нет, брат! Хочешь своего – сделай вначале наше»…

На этом очень много чего выстроено – налоговая система, элементы законодательства и др.

Конечно, «плечо принудиловки» нельзя удлинять до чрезмерности. От чрезмерности оно надломится, как и вышло в СССР.

Любой закон нуждается в энтузиастах, фанатиках своего исполнения. Кроме принуждаемых – необходимы и те, кто принуждает.

А если их нет, или осталось очень мало – тогда «плечо принудиловки» лопается, и «освобождённые» сограждане разбегаются от его шантажных условий кто куда (кого куда тянет).

+++

Тупость либерализма в том, что всякое освобождение он принимает за благо, а всякую принудительность – как зло. В итоге, сводя всё к добровольности, либерализм сводит всё к животности.

Чрезмерное «освобожденчество» стирает грани между добром и злом, истиной и ложью, прогрессом и регрессом. Неважно, чем занят человек – лишь бы ему самому это нравилось: так легализуются содомия, проституция, наркомания и пьянство, аборты и эвтаназии, а в перспективе – будут легализованы каннибализм и человеческие жертвоприношения.

Но главное, что легализуется «освобожденцами» – это самодовольство и самомнение любой тупости и любого скотства.

Человеческий разум пирамидален – его структура строится от Абсолютной Истины (идеи Бога) к более локальным истинам, которые обязаны соответствовать абсолютной. Множество мнений сводится к единому, и в этом – сама возможность существования познания, науки, разума. Ведь если любое утверждение считать равноправным любому другому – то ничто нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть.

Разум отсекает глупость – или то, что он ошибочно принимает за глупость. Процесс этот трудный, тоталитарный, идеологизированный (включает идеологический диктат) – но необходимый.

Ведь если Разум прекратит преследовать и репрессировать то, что он осуждает за глупость – он утонет и раствориться в море разнообразных глупостей (что и происходит в наши дни): не станет ни истины, ни ошибки, ни добра, ни зла.

Останется в голове только аморфная совокупность множества равноправных бредней и частных мнений.

Мнений, никак не согласованных друг с другом в пирамиде иерархии ценностей. Ведь если нет эталона Правды (идеи абсолютной и единой для всех истины) – тогда нет и самой Правды: сравнивать-то на соответствие не с чем!

Закон логики гласит: отсутствие окончательного аргумента, безусловно признаваемого всеми сторонами спора – делает любой спор бесконечным и бесплодным. Нельзя быть ближе к истине или дальше от истины, если самой безусловной истины нет! Ближе к чему? Выше или ниже (уровень развития) – от чего, от какой точки измерений?!

Не могут ни в чём согласиться те, кто не имеет никаких общих убеждений. А общие убеждения множества людей до всякой дискуссии – идеология…

+++

Всё вышесказанное подготавливает нас к пониманию ключевой для истории «третьей мотивации» – цивилизационной. Она – и не животная, и не принудительная. Она – сверх-звериная потребность личности, выработанная цивилизованным образом жизни. Его поколениями, традициями, ценностями и особыми, сверх-зоологическими нормами.

Возьмём, для примера, чтение. Есть чтение принудительное: человек, работающий в издательстве или школьник не сможет удовлетворить своих простейших (биологических) потребностей без него. Ему не дадут зарплаты, не пустят гулять и т.п. А есть чтение добровольное, на свой вкус, к которому не принуждают со стороны.

Самомотивированность свех-зоологическими практиками – есть ценнейшее и первичное свойство цивилизации. Тут всякое принуждение вторично, потому что, повторюсь, любое принуждение, кроме принуждаемых, требует и энтузиастов. Если дело стало никому не интересно – то некому к нему и принуждать, даже если закон этого требует.

Закон, не живущий в сердцах людей – бумажка, и ничего больше. Иногда его отменяют, а иногда – просто забывают, и он остаётся болтаться в пустом пространстве. Как, например, советское законодательство, никем и никогда процедурно не отменённое, что создаёт в нашей жизни массу правовых коллизий.

Размеры самомотивированности напрямую зависят от умственного и духовного развития личности (и совокупности личностей – массы). Чем человек тупее и примитивнее – тем ближе его самомотивация к набору биологических инстинктов.

Из-под палки его могут научить делать довольно сложные вещи – как медведя в цирке… Но ему самому эти вещи непонятны и не нужны. Исчезнет давление – исчезнет и практика.

А давление слабеет по мере исчезновения тех, кто понимает и принимает смысл делать сложные вещи…

+++

Одичание человечества заключается в «оголении целей», утрате понимания необходимости средств для достижения желанных целей. Никакое животное не отрекается от плодов цивилизации (их хрумкать все любят, включая и собак, и кошек, и помойных голубей).

Животное в человеческом облике отрекается от средств и усилий, связанных с достижением этих плодов. Оно мотивировано пользоваться развитием, как паразит – и не мотивировано само развиваться.

Но недоразвитые носители не в состоянии удержать, сохранить сверхразвитые системы и устройства. Когда человек сам не развивается внутренне – его деградация сказывается на окружающих средах. Внешнее подлаживается под внутренний мир человека. Когда этот мир стал ущербным – все социальные практики и отношения становятся ущербными.

Когда человек не в состоянии критически относится к избранным средствам для достижения цели – он обречён раз за разом пролетать мимо цели. Это как украинские майданы – унылая череда бунтов «за Европу», но каждый раз «Европа» всё дальше и дальше…

Никто не говорит, что хорошо жить – плохо. Всякий понимает, что хорошо жить – это хорошо. Но только умный человек понимает, что средства должны соответствовать цели, а не «назначаться» произвольно дегенератами, по принципу «поставим палку в угол – тут-то дождь и ливанёт!»

+++

Человек, приобретший электрическую мясорубку, и человек, выдумавший волшебное заклинание для «самозарождения» фарша непосредственно в холодильнике – руководимы, в принципе, одной мотивацией. Они не хотят крутить действительно занудную (кто бы спорил?) ручную мясорубку. Они оба хотят, чтобы фарш появлялся легче и быстрее, чем прежде.

Один придумал техническое решение вопроса (электропривод для ножей), второй – фантастическое. Поэтому (хотя мотив один) – первый человек является рационализатором, второй – сумасшедшим.

Очень много есть в жизни сторон и явлений, которые нам неприятны. Они раздражают нас, а порой и просто бесят. Но до тех пор, пока мы не потеряли рассудок и не превратились в умалишенных, мы обязаны отличать виды оптимизаций:

Реалистичная оптимизация
Фантастическая оптимизация

Мне даже неудобно разжёвывать такие вещи – ведь это совсем уж букварные азы не только рационального мышления, но и вообще любого мышления! Однако приходится…

Фантастическая оптимизация сулит избавление от нежелательного факта, но не имеет никаких оснований, чтобы исполнить свои посулы.

Она никак не согласуется ни с опытом, ни с логикой, ни с памятью о прошлых попытках. Человеку лень вращать ворот ручной мясорубки – и он отзывчив на всякие «заклинания возникновения фарша из пустоты».

Между тем даже ребёнку понятно, что кроме настоящих лекарств есть вещества, на которых просто написано, что они лекарства. А есть и такие «лекарства», что во сто крат хуже болезни.

Вся история пост-советского человека – это история пребывания безумца в галлюцинациях беспочвенного прожектёрства. Одни продавали квартиры, чтобы купить акции МММ, другие создавали «независимые» бантустаны, чтобы превратиться во «вторую Францию» или четвёртый Люксембург… За этим прожектёрством стояло непонимание как жизни в целом, так и всех движущих сил в ней.

Оно и продолжает стоять перед толпами, которые рады обманываться, сами бегут навстречу обманщикам, умоляя их обмануть. В таком психофоне общества лжец и проходимец имеет явное и неоспоримое преимущество перед технологом и добропорядочным рационалистом.

Дело в том, что любой реализм – по определению затратный, неоднозначный, трудоёмкий, и весьма ограниченного действия. Если утверждение имеет твёрдые основания – то оно имеет и столь же твёрдый предел, а при реализации – настаивает на твёрдых условиях, технических нормах, не соблюдая которых – ничего не добьёшься.

Фантастическая оптимизация – именно в силу своей беспочвенности предположений – не имеет ни границ, ни пределов, ни условий. Яркий её образец – странный и дикий посул решить все экономические проблемы «экономической свободой», то есть, если называть вещи своими именами, отказом от целенаправленного решения экономических проблем.

Предложение для безумной толпы и особенно для ничему не учившихся амбициозных юнцов – заманчиво своей лёгкостью и безразмерностью. На предложении «либертарианцев» лежит отчётливый отпечаток магического мышления, вера в волшебство (появление нечто из ничто) – в опытных руках фокусников и иллюзионистов получающая «как бы подтверждение».

Это – отголоски детских представлений о том, что если спрятаться от монстра под одеяло – то монстр исчезнет. Оно действует в отношении выдуманных чудовищ, но совершенно бессильно в отношении чудовищ реальных.

+++
Доказательство подлинности средства – заключается в достижении цели. Если таблетка снимает головную боль – значит, она действительно таблетка от головной боли. А если раз за разом не снимает, то неважно, что написано на упаковке: перед нами фальшивка.

Фантастическая оптимизация, рождённая желанием человека избавиться от той или иной проблемы – на самом деле ничего не оптимизирует. Она ни одной проблемы не решает, и наоборот, усугубляет все имеющиеся.

Бездомному нужно строить дом, а не шептать заклинания на пустыре. Беда в том, что люди с деградировавшим мышлением этого категорически не понимают, и дожидаются лютых холодов, продолжая шептать свои «волшебные» пароли.

Рационализм далеко не всегда отрицает проблему, которая так раздражает социопата! Проблема и в самом деле может быть жгучей. В примере с мясорубкой всякому понятно, насколько занудны ручные их варианты, и насколько весело обзавестись электрическим.

Но жизнь так устроена, что нельзя устранить последствия беды, не устранив её подлинных причин.

Подлинных, а не выдуманных людьми с магическим складом мышления! Иначе действия людей и их беда пребывают в разных плоскостях, интенсивность действий никак не влияет на беду, а затягивание времени на пустые кривляния – усугубляет её.

+++

Наиболее распространённая либеральная матрица «решения» проблем – капитуляция перед их источником. Поскольку борьба с наркомафией трудна – надо легализовать наркотики, и тогда не придётся отлавливать наркодиллеров.

Поскольку ждать жилья в советской очереди за квартирами долго – надо просто отменить саму очередь. Тут-то все волшебным образом жильём и обзаведутся! Поскольку растить детей трудно – надо просто отказаться от деторождения и «компенсировать вымирание мигрантами».

Решать социальные проблемы рекомендуется ликвидацией социальных программ (раз пенсии платить не получается – просто отменить пенсии, и т.п.). Решать проблемы бедности рекомендуют «предоставлением свободы» бедным – как будто бы бедные её и так не имеют[1].

Вообще по любому вопросу у либералов капитуляция выступает полноценным заменителем победы. Матрица мышления такая: если мы с чем-то не справляемся, то, стало быть, нам и не нужно с ним справляться. В пределе это безразмерно расширяющаяся идея эвтаназии – добровольное бегство в смерть от любых житейских проблем, будь то неизлечимая болезнь или непреодолимая нищета.

Именно по этой матрице либерализовавшееся советское руководство решило, что раз оно не справляется с силой Запада – надо Западу сдаться, «тут-то и жизнь хорошая начнётся»…

Такой подход, представляющий собой институциональное бессилие, делает любую либеральную «оптимизацию» – фантастической, беспочвенной и безответственной. Постоянно предлагая в качестве решения проблем бегство от проблем, либерализм быстро ставит общество в положение, когда бежать уже некуда: всё сдано противнику.

+++

Иначе говоря: какую бы проблему либерал не вызвался решать – он её решает так, что в итоге хуже, чем вначале было. Жизнь сама по себе является либо наступающим, либо удерживающим фронтом. Если бросить фронт – то у тебя быстро отнимут и весь тыл, как бы далеко он не простирался.

При искусственном образе жизни (в антропогенном ландшафте) всё приятное и благое не является безусловным, не выступает голым фактом. Любое благо цивилизации связано (и неразрывно!) с тем, что само по себе неприятно и не радует, но выступает необходимым условием, средством. Мы называем эти условия, окружающие блага цивилизации, сигнификациями[2].

Если мотивом получения удовольствий для живого существа являются сами удовольствия (ценность банана в том, что он вкусен), то мотивом сигнификаций является холодный разум, обуздавший чувства и ощущения. По формуле «неприятно, но надо».

Любое цивилизованное общество, хотя бы чуть-чуть поднявшееся над животной средой, поднялось и над своими непосредственными хотелками, своими прямыми мотивами. Оно сигнифицировано. Оно требует (согласно поговорке) от тех, кто любит кататься – любить и саночки возить.

Удовольствие от катания – в самом катании, а от возни с саночками – его нет. Это принуждение и самопринуждение, отказ от текущей возможности облегчения и самооблегчения.

Сигнификация заключается в том, что разум, в сущности, деформирует человеческие желания, ломает и подминает их. Это касается и учёбы, и работы, и самосовершенствования, и вообще всего ЦОЖ[3]. Вести ЦОЖ (как и ЗОЖ) – это значит поставить принудительные нормы над желаниями. Снова и снова цивилизованный человек говорит себе: «хочется так, но правильно будет – по другому».

Если бы наши, поражающие воображение, продуктопроводы могли быть сформированы одними желаниями, прямой мотивацией непосредственного удовольствия – то они были бы в дикой природе. Кто же откажется делать то, что в текущем режиме приятно?

Но наши продуктопроводы – искусственны в корне и в кубе. Они никогда бы не сложились сами по себе, из стихии беззаботного наслаждения биологических особей.

Цивилизованный человек тысячелетиями учился преодолевать свою биологическую природу, делая как раз те вещи, которые ему в текущем режиме неприятны. И непосредственно не выгодны.

Только так и мог появиться искусственный мир цивилизации, противопоставивший себя дикому миру первобытной природы. Легко это увидеть на полях: стоит бросить обработку земли – как поле тут же начинает поглощаться всяким криволесьем и сорной дрянью. Запустишь – и придётся корчевать огромные пни…

Природа ничем не обуславливает получение блага и удовольствия: оно либо есть, либо его нет, и всё, никаких полутонов. Чтобы рыться в помойке, дворняге не нужно быть породистой или знать цирковые трюки. Цивилизация обуславливает получение всех её благ – условиями. Здесь обратной стороной роста удовольствий и благ является рост принуждения и самопринуждения.

Цивилизованный человек постоянно делает вещи, которые сами по себе не доставляют ему никакого удовольствия, никак не связаны с его желаниями, а связаны только с холодным расчётом на будущее (порой и очень отдалённое).

Это – т.н. «стратегия непрямых действий» – когда, как говорит ещё одна поговорка, «корень учения горек, но плоды его сладки». Если сразу начать требовать сладости от корня – то никакого учения не получится, а будет один обезьянник (к чему и приходит современная школа).

+++

Корень всей иллюзорности всех оптимизаций, предлагаемых либералами – в исходной позиции «погони за сладостями». Либеральная мысль не понимает, что сигнификации – неотделимы от безусловных благ. Либеральная мысль пытается получить удобство, отсекая все сопутствующие ему неудобства.

Например, взять квартиру не по очереди, а сразу. И не по ордеру, а в частную собственность. И не маленькую, а сразу огромную. Именно так и поступило бы животное, безошибочно, биоинстинктом, выделяя самые вкусные куски, и пренебрегая невкусными.

Либерал недоумевает: зачем нужно мучится, если можно не мучится? Он выкладывает две фотки – женщина строит Беломорканал с киркой, и женщина фотографирует селфи на курорте с мобильником.

А потом округляет глаза и орёт: ну, очевидно же, что второе приятнее первого! Что вы за уроды, «ватники», вам бы не по курортам тусоваться, а каналы рыть!

Непонимание того, что беломорканалы – это сигнификации курортов (и вообще труд – сигнификация цивилизованного отдыха) принимает у либералов патологический характер. Либерал хотел бы получать все плоды развитой цивилизации, но при этом не «заморачиваться» ничем:

«пусть работает железная пила, не за этим меня мама родила»…

Политические проходимцы легко находят путь к растленному ядом либерализма сердцу обывателя: они начинают ему обещать то, что честный человек никогда не пообещает.

А именно: они обещают совокупность всех искусственных (антропогенных) благ в условиях «ненапрягающей» естественной (животной) мотивации поведения.

- Ты будешь делать, чего хочешь, и при этом иметь чего хочешь…

Любой честный человек скажет, что так не бывает. Что поведенческая свобода неразрывно связана с необеспеченностью, непредсказуемостью и вакханалией насилия, оргией надувательства, высокими рисками каждого шага в «каменных джунглях».

Если не следить за тем, чтобы человек с правами выполнял сопутствующие правам обязанности – он очень скоро окажется бесправным человеком (а часто и мёртвым). Либерализм же предлагает наделить всякого всей полнотой прав, и не возложить при этом никаких обязанностей. Но что тогда будет поддерживать, служить несущей опорой правовой конструкции?!

Если человек уклоняется от военной службы, и так делают все – тогда их государство оккупируют. А зачем оккупантам сохранять права этих дезертиров, которыми они пользовались при старой власти? Почему бы этот бесполезный сброд просто не выморить с целью экономии – чтобы продовольствие на них не тратить?

Ведь это не пустые слова: именно так и делают. Только на памяти моего поколения – несколько раз в нескольких местах, включая РФ…

+++

Яркая иллюстрация всего вышеописанного – украинщина, как явление.

Украинщина – есть нерациональное использование сил, нерациональное использование доступных средств, нерациональное использование времени, ресурсов, полное несоответствие внутреннего мира человека объективному миру и его реалиям, и т.п.

Никакой пульт возможностей не работает сам по себе. Пульту нужен оператор.

Если за пультом подготовленный оператор – то он нажимает только на те кнопки, на которые нужно. А если за пультом обезьяна – то она нажимает на все кнопки подряд. И чем ей хуже, больнее, мучительнее – тем отчаяннее и торопливее она тычет лапами куда попало, в надежде угадать нужную кнопку.

Это мы и видим. У тех, кто скажет про этот текст презрительно – «многа букф»…