Нет трудностей – нет необходимости в развитии

Социал-дарвинизм как секта
Эволюция по Дарвину вызывает много нареканий со стороны как ученых, занимающихся проблемами эволюции, так – и особенно – со стороны тех, кто не только не занимается научными изысканиями, но и занят совершенно противоположным делом.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1467796/1467796_600.jpg

Одних не устраивает то, что теория эволюции исключает необходимость высшего авторитета в вопросах творчества. Других не устраивает то, что естественный отбор – движущая сила эволюционного процесса - не в состоянии объяснить всех известных фактов в биологии.

Но есть совершенно особая группа, которой очень нравится лозунг, рожденный профанацией теории эволюции – «побеждает сильнейший» – и они его часто и с удовольствием повторяют, но они же с не меньшим пылом ставят под сомнение саму теорию эволюции. Это исповедники социал-дарвинизма.

Социал-дарвинизм – секта рабовладельцев, претендующих на свое исключительное право на руководство.

Целью научных изысканий является поиск знаний – осознанное действие с целью не только констатации каких либо фактов бытия, но и установление взаимосвязи этих фактов, становление картины мира, имеющей прочное научное обоснование. Поиск истины –трудное дело.

Доступность этого дела для каждого обеспечено обучением и воспитанием – очень сложным и совершенно, казалось бы, не связанным с серьезными научными исследованиями делом.

В результате обучения и воспитания мозг человека должен научиться не только формировать гипотезы об устройстве мира, но и проверять эти гипотезы на соответствие действительности. Гарантии успеха в таком обучении и воспитании нет и быть не может. Наивысшее развитие мозга подразумевает не только научное мировоззрение, но и формирование чувства долга – перед семьей, друзьями, коллегами, соседями, обществом, человечеством.

Куда проще формирование мозга верующего. В этом случае достаточно затормозить развитие мозга на детском уровне – доверие к авторитету родителей, старших, начальников – хозяев.

Вера – вполне уместная в детстве, взрослому человеку заменяет не только знание, но и в силу отсутствия необходимости проверки знания на истинность снимает ответственность с человека – ответственным в этом случае является авторитет, чьи слова принимаются на веру.

Упрощение жизни в обществе, где главенствует авторитет и вера несомненно, и в первую очередь для тех, кто этим обществом руководит.
Казалось бы, такое общество могло бы быть вечно сущим, гармоничным, счастливым. Симфония власти духовной и светской дополнялась бы симфонией властителей и подвластных. Рабы и рабовладельцы слились бы в едином порыве – рабы – счастливы работать, хозяева – счастливы вечным блаженством.

Но этого не происходит. И раб и хозяин упрощают свою сущность до предела. Хозяин ненасытен, раб – безответствен. Хозяин разрушает общественные отношения жадностью, раб разрушает общественные отношения безответственностью. Нет в мире совершенства.

При чем здесь Дарвин и дарвинизм?

При том, что филогенез мозга запечатлел в своем строении и функции не только стремление адаптироваться к наличным условиям, но и предельно дальнее прогнозирование будущего (Анохин).

Развитие дарвинизма было осуществлено Северцовым. Он выделил два основных направления эволюционного процесса. Это ароморфозы и идиоадаптация.

Ароморфозы происходят редко, но их последствием является новый эволюционный прорыв. Потомки после ароморфоза способны занимать новые экологические ниши. Как правило, ароморфоз является главным средством преодоления экологической катастрофы любого происхождения. Катастрофы в истории земли оставили следы в виде ароморфозов.

Идиоадаптации – приспособление к наличным экологическим условиям. Это наилучшее приспособление к тем условиям, которые уже устоялись и длятся на протяжении достаточно большого отрезка времени.

Это проявление эволюции в смысле Дарвина – наиболее приспособленные к этим условиям особям оказываются в наилучших условиях, они занимают центр ареала, периферия ареала заполняется менее приспособленными особями вида.

На протяжении веков биологический центр ареала становится ареной внутривидовой борьбы на предмет выяснения «кто более приспособлен к данным условиям». Параметры организма, отвечающие данному условию, закрепляются и передаются из поколения в поколение. Рецессивы же вынуждены занимать периферию ареала.

С одной стороны, они уступают доминантным особям по параметрам организмов пригодностью к условиям ареала, а с другой стороны, они на периферии ареала постоянно сталкиваются с трудностями, которых не испытывают доминантные особи в центре ареала. Эти трудности жизни на периферии требуют от рецессивов более широкого спектра способностей противостоять этим трудностям. Эти же трудности держат рецессивов в состоянии готовности к неожиданностям. Рецессивы не могут осуществить полноценно идиоадаптацию, как доминанты, они, по Дарвину, слабее доминантов, уступают им в борьбе за место под солнцем.

Подвиг ароморфоза осуществляют рецессивы. Они делают это совсем не по Дарвину.

При глобальных изменениях климата (ледниковые периоды, удары метеоритов, вулканические катаклизмы) доминанты – обладатели призов Дарвина, исповедавшие идиоадаптацию – оказываются слишком специализированными к условиям, которые так долго были и так внезапно исчезли.

Приспособиться к новым условиям надо быстро – на протяжении жизни одного поколения. Доминантный геном слишком консервативен. Его обладатели либо вымрут, либо сформируют тупик эволюции.

В царствие будущего внидут рецессивы. Их фенотип разнообразен и готов ко многому. Их генотип лабилен и химический мутагенез (неизбежный при изменении питания – едим не то, что привыкли, а то, что есть) легко создает разнообразие потомства – материал для актуального ароморфоза.

Центральная нервная система позвоночных принимает участие и в идиоадаптации, и в ароморфозе, каковые проявляют себя в ее функционировании. Формирование новых навыков в онтогенезе есть один из аналогов ароморфоза, использование сформированных навыков есть один из аналогов идиоадаптации.

Поскольку все доминанты, используя механизм идиоадаптации (и Дарвиновской эволюции), естественным образом входят в тупики эволюции (несмотря на тактические преимущества), то все мы есть потомки рецессивов – все имевшие место в истории ароморфозы сформировали наше тело. Главный след ароморфозов, запечатленный в свойствах ЦНС, есть поисковая активность (Аршавский и Ротенберг).

Поисковая активность с запасом формирует массу навыков и стереотипов не только в раннем онтогенезе, но и позволяет сохранить способность к такому формированию на протяжении всего онтогенеза.

Основным направлением эволюции является цефализация. На последнем этапе цефализации в антропогенезе в дополнение к генетическим (наследственным) механизмам передачи свойств организма появился механизм чисто человеческий. Это речь – главное отличие человека от животного, вторая сигнальная система. Человеком можно стать только в человеческом обществе, имеющем человеческую же культуру.

Человеческое общество отличается от животного общества тем, что для коммуникации в человеческом обществе используется вторая сигнальная система. Речь как средство коммуникации сформировалась как ароморфоз, потребовавший от его участников самоотречения.

Научиться говорить можно только от человека, который не имеет желания в данный момент с вами конкурировать во внутривидовой борьбе за ресурсы. Здесь речь идет о создании речи. Родители не видят в своем дитя конкурента. Человек, обучая другого человека сформировал человеческую культуру. Все мы попали в искусственную среду, созданную предками, и в этой среде мы не встречаемся с трудностями. Нет трудностей – нет необходимости в развитии.

Мы развиваемся по внутренним причинам и внешним. Внутренние причины – эволюционно заложенная необходимость в поисковой активности. Внешние – человеческая культура. Человеческая культура есть механизм раскрытия возможностей поисковой активности – механизм развития человека.

Внутренние причины императивно требуют от каждого человека развития. Внешние причины зависят от уже сформированных общественных отношений. Эти общественные отношения могут способствовать развитию человека, или наоборот, тормозить таковое. Один из механизмов такого торможения называется «формирование выученной беспомощности».

Наш мозг имеет возможности как адаптации к наличным условиям, так и развития с целью готовности к условиям предполагаемым в будущем. Мозг может и то и другое, и он имеет потребность в том и другом.

Известно, что первое человеческое общество имело устройство такое, что максимально развивало каждого нового члена этого общества. Это было коммунистическое общество, на тот момент первобытное.

В дальнейшем, в человеческой истории возникла ситуация гиперадаптации. Люди стали жить не в природе, а в человеческом обществе, которое гарантировало каждому члену жизнь независимо от его усилий. Человеческая культура, тем не менее, гарантировала каждому члену возможности развития, несмотря на то, что жить в обществе можно было уже имея минимальное развитие – усвоив речь и 10 заповедей.

Упрощенные особи построили упрощенное общество, известное под обобщенным названием «западное».

В этом упрощенном обществе человеческие отношения (с максимальным развитием каждого члена) стали совершенно лишними.

Сегодня западное общество создало индустрию формирования недоразвитых людей, чья потребность в развитии подавлена, но повышена адаптивность. Вполне естественны и постоянные рецидивы животных отношений, крайней формой почти научного выражения которых является философия социал-дарвинизма.

Действительно, в западном обществе идет внутривидовая борьба за место в центре ареала, и здесь в выигрышном положении находятся те, кто исповедует идиоадаптацию. Стратегия развития здесь вынесена на периферию ареала, но это не страшно никому – синдром выученной беспомощности как главная цель формирования западного гражданина гарантирует непонимание происходящего до самой смерти.

Противоположность западному обществу мы назовем «русским обществом» (да простят меня представители 250 национальностей, населяющих территорию СССР, я и их отношу к русским; более того, на сегодняшний день некоторые из этих национальности являются носителями русской культуры в большей степени, чем русские).

Здесь необходимость в развивающей стратегии обусловлена природными условиями. Суровый климат и разнообразие условий на территории страны исключало полное уничтожение стратегии развития в русской культуре. История 20 века, когда русские, сбросив трехсотлетнее романовское рабство, заняли свое естественное место лидера среди народов мира – является ярчайшим примером общества, обеспечившего максимальное развитие каждого его члена.

Таким образом, на планете существует в пределах единого (казалось бы) человечества культурно обусловленные носители двух эволюционных стратегий – развитие (в эволюции ароморфоз) и адаптация (в эволюции идиоадаптация).

Их взаимодействие несимметрично.

Развивающийся видит в людях стремление к развитию, и особенно в адаптанте – недоразвитого человека и стремится развить его, то есть обучить его, помочь ему сформировать навыки, присущие развиванцу или передать ему свое мировоззрение. Адаптант видит в людях биологических конкурентов за ресурс, и развиванец – с точки зрения адаптанта есть недоразвитый адаптант – для него не человек.

Адаптант видит, что развиванец не пытается его обмануть, сесть ему на шею, не пытается его ограбить – значит он неполноценен, он унтерменш.

Такая асимметрия привела к тому, что адаптанты – в силу упрощения их речи до английского языка – легко пользуются животными средствами коммуникации. Они легко объединяются в союзы, приносящие им выгоду. У них есть простой критерий успешности адаптации – прибыль, выраженная в цифрах.

Попытка разделить эти две расы произошла в рамках западного общества. Западный расизм (а другого и не было) начался с того, что они выделили расы господ и рабов. Маркс, базируясь на исследовании экономических отношений смягчил расовое противостояние. Он, по умолчанию считая тех и других людьми, все же разделил их, и назвал их пролетариями и буржуями.

Пролетарская революция, ликвидировав разделение на пролетариев и буржуев, сразу же выявила то же самое противоречие, при этом пришлось вводить новую терминологию. Теперь это были большевики и троцкисты.

„Без теории нам смерть.” Теперь понятно, что пролетарии – большевики – развиванцы и буржуи – троцкисты – адаптанты, есть разные направления эволюции. Эволюция с уровня биологии перешла на уровень культуры.

В рамках человечества моделируется ситуация видообразования. Доминирование адаптантов привело к нескончаемому кризису, и адаптанты не скрывают своей цели – уничтожение большего количества человечества.

Поскольку в первую очередь они предполагают уничтожение не только развиванцев, но и самой идеи развития, то в человечестве идея адаптации может довести адаптацию до своего предела – абсолютный тупик развития и прекращение существования человечества как острия цефализации. Девиз адаптантов (негласный) – «после нас – хоть потоп».

Развиванцы, в отличие от адаптантов, способны вывести человечество из адаптивного тупика. Ресурсы планеты нуждаются не в ограничении человечества, а в развитии его разума.

Человек на планете живет как инопланетянин. Каждый его шаг должен быть предельно ответствен. На берегу звездного океана пожирать друг друга, подобно амебам, с точки зрения развиванца – нелепость. Человечество в запасе имеет не одну только Землю. Рядом – Луна, чуть дальше – Марс, далее – вселенная.

Путь в вечность нам закрывают инстинкты адаптантов – жадность, глупость, злоба. Не развив человека, мы обречены на животное существование…

О.А. Чагин

***

Источник.