Юрий Болдырев: Были — избиратели, стали — отработанный пар

Поздравляю!

Спросите: с чем?

А, действительно, с чем?

Что у нас сейчас самое важное, определяющее?

Может быть, чемпионат мира по футболу?

Так это — не более, чем «развлекалово». Кому-то — очень нравится, кому-то — не очень. Дело пристрастий и вкуса. И, в любом случае, не более чем на ближайший месяц.

Но есть то, что происходит именно сейчас и определяет нашу жизнь на долгие годы вперед.

Что же это?

Да, разумеется, последствия того выбора, что, вроде как, сделан 18 марта.

И что же мы, теперь уже в деталях, узнаем про последствия этого выбора, буквально, прямо сейчас?

Со своих — драть три шкуры

Понятно, что под «своими» в заголовке главки я имею в виду не приближенных к власти — «семейных», «кооперативных» и т. п., а своих сограждан, своих производителей, свой народ.

Итак, первое: налоги будут повышены. Не абстрактно «налоги» — на кого-то другого. А буквально: налоги и сборы — прямо и непосредственно с нас с вами.

Начинают, как уже объявили, с НДС: решили повысить с 18 до 20%.

Повторю: это — не на какие-то там абстрактные «предприятия», но непосредственно на нас. Это то, что, в конечном счете, войдет в цену большинства производимых у нас и покупаемых нами товаров.

Плюс, если и 18-процентный НДС был чрезвычайно привлекателен для всякого рода махинаций с возвратом НДС экспортерами, то 20-процентный — на целую десятую часть привлекательнее. Значит, криминогенность этой сферы еще возрастет. Допустим, больше соберем, вроде как, в бюджет, но зато и больше вернем всякого рода приближенным к власти мошенническим «экспортерам» — из этого самого бюджета. Что получим в итоге — будет ли для бюджета, в конечном счете, хоть какой-то значимый плюс — еще большой вопрос.

Для предприятий же, поставляющих товары и услуги на внутренний рынок, то есть для плательщиков НДС, это не просто мелкая обдираловка, мол, «подумаешь — пара процентов — в пределах статистической погрешности». В условиях рынка, открытого для конкуренции внешним производителям (а этому требованию ВТО наша вновь утвердившаяся власть, несмотря на все внешние санкции, привержена святее Папы Римского), повышение НДС — это еще дополнительных целых два процента в снижение конкурентоспособности любого производимого у нас товара на своем же внутреннем рынке. Значит, либо для сохранения конкурентоспособности даже и на своем собственном внутреннем рынке, потребуется сокращение любых иных расходов, относимых на себестоимость, включая, прежде всего, зарплату работникам — нам с вами. Либо элементарное разорение, банкротство предприятий. Следовательно - выбрасывание на улицу работников.

«Национальное достояние» — налево

Второе. Про стремительный рост цен на топливо, прежде всего, на бензин — теперь остается только шутить. Вроде того, что вопрос: на что берете кредит — на машину? И ответ: нет — на бензин, на дачу хотим съездить…

Преподнесено событие было как стихия: мол, цены вдруг сами выросли, но правительство предпринимает все необходимые меры и «не допустит неконтролируемого роста цен». Хотя, конечно, «падения цен обратно уже не будет»…

Да уж, конечно…

«Стихия» — она у нас такая: перед выборами наш ураган дисциплинированно ожидает, а вот когда выборы проведены, нужный результат достигнут, то есть, дело сделано — «стихия» налетает.

На публику власти, конечно, очень удивились «вдруг» подскочившим ценам. Президент даже сослался на какое-то «неправильное регулирование».

Но если быть честными: может ли кто-то поверить, что руководство, например, «Роснефти» само решилось вдруг взять и поднять цены на бензин — без согласия непосредственно главы государства? И что было бы с этим руководителем, если бы он взял да и поднял бы цены не после выборов, а за пару недель до них?

А как успокоить народ, как сделать так, чтобы он принял изменения, причем не просто покорно, но еще и благодарно? Да ведь в запасе всегда есть старый добрый прием: «Выводи козу!».

Что, недоволен народ? Да еще и шутки опасные в Интернете стал шутить о росте цен на бензин? Так мы его сначала припугнем, что возможен рост цен до ста рублей за литр, а затем торжественно пообещаем, что власти такого неконтролируемого роста ни в коем случае не допустят.

— И что, как там сердчишко?

— Ну, слава богу, отпустило…

Но вот о чем невредно было бы всем знать (желательно бы — еще до прошедших выборов) и неминуемые последствия чего важно всем понимать (хотя бы теперь). Многие говорят о преимуществах плановой системы перед рыночной: мол, если бы у нынешних властей был бы не рынок, а план, так было бы совсем другое дело. Не устаю объяснять, что у нынешних-то, как раз, все — строго по плану. Просто план этот — не всегда публичный и не всем в сущности своей понятный. И главное — не в наших интересах.

Так вот: плановое и целенаправленное повышение внутренних цен на энергоресурсы в нашей стране, в том числе, на газ и бензин — это у них строго по плану. Это называется «приведение внутренних цен на энергоресурсы к мировым».

В последнее время они об этом прямо как-то особенно не говорят (хотя ранее и не стеснялись прямо декларировать). Но планы-то от этого не меняются. И, главное, действия по их осуществлению — реализуются.

Ведь что такое не только запланированный, но и фактически реализуемый «налоговый маневр» для нефтегазового сектора экономики? Это снижение и последующая отмена экспортных пошлин, с их постепенной заменой на налог на добычу полезных ископаемых.

За счет чего ранее удавалось удерживать внутренние цены ниже мировых? Да именно за счет наличия экспортной пошлины: продажа нефти за рубеж и продажа нефти и бензина внутри страны по пониженным ценам, благодаря экспортной пошлине, были для добывающих компаний равнодоходными. Если же экспортных пошлин не будет, если их, как это сейчас не только планируется, но и уже реализуется, постепенно за несколько лет сведут к нулю, то равная доходность для компаний работы на внешний и внутренний рынок будет достигаться лишь при условии продажи у нас бензина по почти европейским ценам. При нынешнем курсе рубля к доллару — как раз примерно по сто рублей за литр.

А так как при такой внутренней цене на топливо покупать его смогут и будут, понятно, значительно меньше, чем сейчас, то основная часть топлива пойдет куда? Понятно — за рубеж.

И опять искомый (не нами с вами, но заказчиками такой политики) двойной эффект:

а) повышение предложения топлива на мировом рынке — снижение мировой цены — снижение издержек производства и повышение эффективности мировой (без нас) производительной экономики;

б) радикальное (еще в полтора-два раза по сравнению с нынешним уровнем) повышение цены на топливо у нас в стране — дальнейшее радикальное снижение конкурентоспособности нашей производительной экономики, долгосрочное закрепление нашей нынешней стагнации и удела лишь мировой бензоколонки.

А что тогда ожидается с рабочими местами и зарплатами? Надеюсь, пояснять нет нужды.

И что в этих условиях — вполне прогнозируемого и самой же властью провоцируемого радикального повышения уровня безработицы — следует делать далее тем, кто, допустим, просто задался целью напрочь извести туземцев (нас с вами)? Что бы вы таким внешним управляющим посоветовали? Наверное, еще более усугубить проблему — заставить выйти на рынок труда тех, кто, казалось бы, свое отработал и уже имеет право его покинуть. Отсюда, логично, следующая мера.

Отработанный пар внимания не требует

Третье: будет повышен возраст выхода на пенсию. Не сразу, а поэтапно. Но именно эта уже объявленная поэтапность, как раз, и не позволяет говорить всерьез о том, до каких же окончательных пределов «поэтапно» будет повышаться возраст выхода на пенсию.

Судите сами. Пока объявлено, что к 2028 году планируется довести возраст выхода на пенсию для мужчин до 65 лет, и к 2034 году для женщин до 63 лет. Но раньше-то нас уверяли, что все будет оставаться неизменным. Только пробные шары регулярно выкатывали, но затем высочайший заступник всех успокаивал. И, невредно напомнить: в предвыборной программе президента о планируемом повышении пенсионного возраста не было сказано ни слова. То есть, нынешнее решение предоставляется нам, можно сказать, сюрпризом — дополнительным бонусом к обретенному и без того счастью.

Но коли планы можно менять по ходу дела, а все прежние обещания ничего не значат, то откуда уверенность, что на 65 годах для мужчин и 63 для женщин остановятся?

Здесь главное что? Правильно — начать процесс, приучить людей к тому, что повышение пенсионного возраста — это как инфляция, то есть, некий, независимый от нас неумолимый процесс. А дальше можно, во-первых, в силу каких-то «объективных» обстоятельств, планы и перевыполнять. И, во-вторых, что помешает развивать успех и далее двигать пенсионный возраст хоть до 100 лет для мужчин, но при обязательном сохранении демонстративно уважительного отношения и льготного варианта в 99,999 (девяносто девять целых и девятьсот девяносто девять тысячных) года для женщин? У нас при власти ведь — не какие-то западные «толерасты», наши власти ведь женщину-мать-бабушку-пробабушку особо подчеркнуто уважают…

А что будут делать так и не допущенные к выходу на заслуженную пенсию женщины за 55 и мужчины за 60?

По логике вновь утвердившихся в своем праве определять нашу жизнь властей — работать.

Но где работать? Где для них рабочие места? Да еще и с учетом, к сожалению, неумолимо развивающегося к этому возрасту целого букета разнообразных острых и хронических заболеваний. И при столь же целенаправленно и планомерно фактически сворачиваемом общедоступном здравоохранении. Большинство людей в этом возрасте, может быть, и рады бы быть востребованными на работе, и отдельным выдающимся личностям это более чем удается — честь им и хвала. Да вот только если говорить о массовом явлении, то ни спрос на нынешнем и перспективном рынке труда, ни состояние собственного здоровья, как правило, явно не способствуют востребованности на работе людей, относящихся по ныне еще действующей градации к пенсионному возрасту…

Значит, если быть честными, то какие фактически принимаются стратегические решения, о чем, собственно, идет речь?

О том ли, чтобы люди на самом деле дольше работали?

Или же не более, чем лишь о том, чтобы еще больше людей пожилого возраста вынуждены были влачить жалкое существование: и без работы, и без пенсии. А в условиях неумолимой коммерциализации медицины — и фактически без медицинской помощи.

Но кому жаловаться? Некому.

Еще важнее: даже если бы и было кому, но на кого жаловаться?

Да только на себя самого и своих ближних. Получается, что активно или пассивно (как минимум, соглашательством, неучастием, непротивлением), но сами же такую судьбу для себя и выбрали.