Другая история Земли. Часть 3б.

Начало
Начало 2 части
Начало 3 части
В качестве первого примера упоминания об описываемой катастрофе, мы рассмотрим достаточно известный миф о Фаэтоне, сыне солнечного бога Гелиоса/Фэба из греческой/римской мифологии. Считается, что первым автором мифа о Фаэтоне в том виде, как знает его большинство людей сегодня, был древнегреческий поэт и драматург Еврипид. Я сознательно не привожу данных о годах жизни этих якобы «древних» авторов, поскольку из-за фальсификации хронологии это теряет всякий смысл.

Текст оригинальной трагедии Еврипида «Фаэтон» можно найти на сайте Вланеса (Владислава Некляева) Отдельного внимания заслуживает история того, как и когда появляется исходный греческий текст трагедии. Папирус с более-менее полным текстом был найден только в 1907 году. То, что его датировали III веком до нашей эры, с учётом того, какие методики и как применяются для подобных датировок, на самом деле есть лишь попытка выдать желаемое за действительное.

Также весьма интересна история о том, что часть текста была найдена на страницах, которые некто использовал при починке книги с посланиями Апостола Павла. При этом о том, когда именно данная починка производилась, ничего толком не сказано. Другими словами, на основании этого факта нельзя сделать вывод о том, что текст трагедии о «Фаэтоне» появился раньше посланий Апостола Павла. Хотя именно в этом нас пытаются убедить.

Миф о Фаэтоне, в некоторых деталях похожий на миф Еврипида, включил в свою поэму «Метаморфозы» римский поэт Публий Овидий Назон. При этом имена высших богов пантеона были заменены на римские, в результате Гелиос в его тексте стал Фэбом, но имена остальных персонажей остались неизменными, поэтому и у Еврипида, и у Овидия сына бога Солнца зовут Фаэтон, а его мать зовут Климена. Далее мы будем рассматривать именно версию мифа в изложении Овидия, поскольку в мифе Еврипида автор больше сосредоточен на психологическом аспекте взаимодействия и переживаниях персонажей своей трагедии, поэтому описания произошедших событий у него достаточно поверхностны и не содержат тех деталей, которые  имеются в тексте Овидия.

Например, в описании первой встречи Фаэтона с отцом Фэбом у Овидия очень интересная подробность в описании Бога Солнца: «Вот приведенного в страх новизною предметов с престола юношу Феб увидал все зрящими в мире очами.»

То есть, мы имеем ещё одно подтверждение того факта, что символ «всевидящее око», который использовали масоны, и который часто встречается на многих старых храмах, как на античных, так и на православных, относится именно к Солнцу.
https://ic.pics.livejournal.com/mylnikovdm/24488457/196055/196055_900.jpg

В целом сюжет мифа о Фаэтоне следующий. От связи Гелиоса/Фэба и Климены рождается мальчик, которому дают имя Фаэтон, что в переводе означает «сверкающий». Так или иначе, повзрослевший Фаэтон отправляется к отцу Гелиосу/Фэбу, чтобы получить от него подтверждение того, что именно Гелиос/Фэб является его отцом. В качестве подтверждения этого, Бог Солнца опрометчиво клянётся исполнить любое желание сына, ещё даже не зная самого желания. На что Фаэтон просит у отца дать ему один раз прокатиться по небу на его солнечной колеснице. Гелиос был очень огорчён подобным желанием сына, но поскольку он уже дал клятву, вынужден согласиться и уступить место на колеснице сыну. Но Фаэтон, как этого и опасался его отец, не справляется с управлением могучими конями, которые несут колесницу по небу, и в конце концов в испуге бросает поводья. Солнечная колесница сходит с небесной дороги и начинает беспорядочное движение, очень сильно приближаясь к поверхности Земли, опаляя её. В конечном итоге сама мать Земля взмолилась и попросила Зевса прекратить её страдания, после чего Зевс ударом молнии разрушает колесницу, остатки которой падают в море, весте с Фаэтоном, который погибает во время падения.

Но текст мифа в изложении Овидия интересен в первую очередь тем, что там есть очень интересные и важные подробности, поскольку последствия неправильного движения «солнечной колесницы» по небу у Овидия описаны весьма подробно. Давайте в начале просто прочитаем этот фрагмент полностью, а уже потом проведём его анализ и сопоставление с нашей катастрофой. Наиболее интересные места, на которые следует обратить особое внимание, я в тексте выделил.

Текст цитируется по изданию «Публий Овидий Назон. Метаморфозы. М., «Художественная литература», 1977. Перевод с латинского С. В. Шервинского. Примечания Ф. А. Петровского.» Номера строф из оригинала сохранены.

200
Похолодел и, без чувств от ужаса, выронил вожжи.
А как упали они и, ослабнув, крупов коснулись,
Кони, не зная преград, без препятствий уже, через воздух
Краем неведомым мчат, куда их порыв увлекает,
И без управы несут; задевают недвижные звезды,
205
Мча в поднебесной выси, стремят без пути колесницу, —
То в высоту заберут, то, крутым спускаясь наклоном,
В более близком уже от земли пространстве несутся.
И в удивленье Луна, что мчатся братнины кони
Ниже, чем кони ее; и дымят облака, занимаясь.
210
Полымя землю уже на высотах ее охватило;
Щели, рассевшись, дает и сохнет, лишенная соков,
Почва, седеют луга, с листвою пылают деревья;
Нивы на горе себе доставляют пламени пищу.
Мало беды! Города с крепостями великие гибнут
215
Вместе с народами их, обращают в пепел пожары
Целые страны. Леса огнем полыхают и горы:
Тавр Киликийский в огне, и Тмол с Афоном, и Эта;
Ныне сухая, дотоль ключами обильная Ида,
Дев приют — Геликон и Гем, еще не Эагров.
220
Вот двойным уж огнем пылает огромная Этна;
И двухголовый Парнас, и Кинт, и Эрикс, и Офрис;
Снега навек лишены — Родопа, Мимант и Микала,
Диндима и Киферон, для действ священных рожденный.
Скифии стужа ее не впрок; Кавказ полыхает.
225
Также и Осса, и Пинд, и Олимп, что выше обоих.
Альп поднебесных гряда и носители туч Апеннины.
Тут увидал Фаэтон со всех сторон запылавший
Мир и, не в силах уже стерпеть столь великого жара,
Как из глубокой печи горячий вдыхает устами
230
Воздух и чует: под ним раскалилась уже колесница.
Пепла, взлетающих искр уже выносить он не в силах,
Он задыхается, весь горячим окутанный дымом.
Где он и мчится куда — не знает, мраком покрытый
Черным, как смоль, уносим крылатых коней произволом.
235
Верят, что будто тогда от крови, к поверхности тела
Хлынувшей, приобрели черноту эфиопов народы.
Ливия стала суха, — вся зноем похищена влага.
Волосы пораспустив, тут стали оплакивать нимфы
Воды ключей и озер. Беотия кличет Диркею;
240
Аргос — Данаеву дочь; Эфира — Пиренские воды.
Рекам, которых брега отстоят друг от друга далеко,
Тоже опасность грозит: средь вод Танаис задымился
И престарелый Пеней, а там и Каик тевфранийский,
И быстроводный Исмен, и с ним Эриманф, что в Псофиде;
245
Ксанф, обреченный опять запылать, и Ликорм желтоватый,
Также игривый Меандр с обратно текущей струею,
И мигдонийский Мелант, и Эврот, что у Тенара льется;
Вот загорелся Евфрат вавилонский, Оронт загорелся,
Истр и Фасис, и Ганг, Фермодонт с падением быстрым;
250
Вот закипает Алфей, берега Сперхея пылают;
В Таге-реке, от огня растопившись, золото льется,
И постоянно брега меонийские славивших песней
Птиц опалило речных посредине теченья Каистра.
Нил на край света бежал, перепуган, и голову спрятал,
255
Так и доныне она все скрыта, а семь его устий
В знойном лежали песке — семь полых долин без потоков.
Жребий сушит один исмарийский Гебр со Стримоном,
Также и Родан, и Рен, и Пад — гесперийские реки,
Тибр, которому власть над целым обещана миром!
260
Трещины почва дала, и в Тартар проник через щели
Свет и подземных царя с супругою в ужас приводит.
Море сжимается. Вот уж песчаная ныне равнина,
Где было море вчера; покрытые раньше водою,
Горы встают и число Киклад раскиданных множат.
265
Рыбы бегут в глубину, и гнутым дугою дельфинам
Боязно вынестись вверх из воды в привычный им воздух;
И бездыханны плывут на спине по поверхности моря
Туши тюленьи. Сам, говорят, Нерей и Дорида
Вместе с своими детьми в нагревшихся скрылись пещерах.
270
Трижды Нептун из воды, с лицом исказившимся, руки
Смелость имел протянуть, — и трижды не выдержал зноя.
Вот благодатная мать Земля, окруженная морем,
Влагой теснима его и сжатыми всюду ключами,
Скрывшими токи свои в материнские темные недра,
275
Только по шею лицо показав, истомленное жаждой,
Лоб заслонила рукой, потом, великою дрожью
Все потрясая, чуть-чуть осела сама, и пониже
Стала, чем раньше, и так с пересохшей сказала гортанью:
«Если так должно и стою того, — что ж медлят перуны,
280
Бог высочайший, твои? Коль должна от огня я погибнуть,
Пусть от огня твоего я погибну и муки избегну!
Вот уж насилу я рот для этой мольбы раскрываю, —
Жар запирает уста, — мои волосы, видишь, сгорели!
Сколько в глазах моих искр и сколько их рядом с устами!
285
Так одаряешь меня за мое плодородье, такую
Честь воздаешь — за то, что ранения острого плуга
И бороны я терплю, что круглый год я в работе.
И что скотине листву, плоды же — нежнейшую пищу —
Роду людскому даю, а вам приношу — фимиамы?
290
Если погибели я заслужила, то чем заслужили
Воды ее или брат? Ему врученные роком,
Что ж убывают моря и от неба все дальше отходят?
Если жалостью ты ни ко мне, ни к брату не тронут,
К небу хоть милостив будь своему: взгляни ты на оба
295
Полюса — оба в дыму. А если огонь повредит их,
Рухнут и ваши дома. Атлант и тот в затрудненье,
Еле уже на плечах наклоненных держит он небо,
Если погибнут моря, и земля, и неба палаты,
В древний мы Хаос опять замешаемся. То, что осталось,
300
Вырви, молю, из огня, позаботься о благе вселенной!»
Так сказала Земля; но уже выносить она жара
Дольше не в силах была, ни больше сказать, и втянула
Голову снова в себя, в глубины, ближайшие к манам.
А всемогущий отец, призвав во свидетели вышних
305
И самого, кто вручил колесницу, — что, если не будет
Помощи, все пропадет, — смущен, на вершину Олимпа
Всходит, откуда на ширь земную он тучи наводит,
И подвигает грома, и стремительно молнии мечет.
Но не имел он тогда облаков, чтоб на землю навесть их,
310
Он не имел и дождей, которые пролил бы с неба.
Он возгремел, и перун, от правого пущенный уха,
Кинул в возницу, и вмиг у него колесницу и душу
Отнял зараз, укротив неистовым пламенем пламя.
В ужасе кони, прыжком в обратную сторону прянув,
315
Сбросили с шеи ярмо и вожжей раскидали обрывки.
Здесь лежат удила, а здесь, оторвавшись от дышла,
Ось, а в другой стороне — колес разбившихся спицы;
Разметены широко колесницы раздробленной части.
А Фаэтон, чьи огонь похищает златистые кудри,
320
В бездну стремится и, путь по воздуху длинный свершая,
Мчится, подобно тому, как звезда из прозрачного неба
Падает или, верней, упадающей может казаться.
На обороте земли, от отчизны далеко, великий
Принял его Эридан и дымящийся лик омывает.
325
 Руки наяд-гесперид огнем триязычным сожженный
Прах в могилу кладут и камень стихом означают:
«Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовской возница:
Пусть ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал он».
И отвернулся отец несчастный, горько рыдая:
330
Светлое скрыл он лицо; и, ежели верить рассказу,
День, говорят, без солнца прошел: пожары — вселенной
Свет доставляли: была и от бедствия некая польза.


Продолжение