Политэкономия без ретуши – 2

Не только Маркс, но и другие мыслители, занимавшиеся политэкономией до и после него – имели одержимость изгнать Бога из экономической теории.

Именно поэтому они столь болезненно относились к той очевидности, что в основе экономики – ПРИРОДНЫЕ ДАРЫ (т.е. дары надчеловеческие и сверхчеловеческие), и стремились найти иные источники богатства и бедности.

Отсюда и родилась, задолго до Маркса, нелепость о том, будто бы труд – источник всяческого богатства, источник ВСЕХ материальных благ! Эта нелепость – законнорожденная дочь атеистической истерии в науке XIX века и одержимости доказыванием, будто человек сам всё может и сам управляет своей жизнью.

http://economicsandwe.com/img/wysiwyg_E9881CFC3F01CE32.jpg

Как и положено любой нелепости, эта нелепость рождала неразрешимые парадоксы. Если труд – источник богатства, пусть даже не всяческого, но хотя бы какого-нибудь, то зачем же угнетённый идёт кланяться угнетателю, а не занимается свободным трудом?

http://economicsandwe.com/img/wysiwyg_E47CC2430E84B012.jpg

Ведь очевидно же, что у угнетателя есть ЧТО-ТО, жизненно-необходимое угнетённому, и это – НЕ ТРУД, потому что угнетённый сам носитель труда и предлагает труд угнетателю в обмен… на что?!

Между делом отметим, что идиотизм либералов выпукло проявляется в их советах каждому встречному и поперечному «открыть своё дело», «работать самому на себя», «заняться малым бизнесом» – КАК БУДТО БЫ это возможно и доступно всем.

Нетрудно заметить любому, кто удосужится посмотреть на живую жизнь, протерев пыльные окна в кабинете теоретика – что труд бывает обогащающим, пустым и разорительным.

Одни виды труда приносят человеку прибыль, другие не приносят ничего, а третьи делают человека беднее, отнимают у него блага, вместо того, чтобы добавить их.

Но и то, и другое, и третье – труд. Почему же так получается? Обогащает только тот труд, который применяется к дарам природы как технология (средство) извлечения заключённых в них изначально материальных благ.

Нет, он не предусматривает извлечение блага из полезного сырья. Ведь если толочь не воду, а, скажем, молоко, то это будет уже полезный труд. Таким образом, полезным является только тот труд, который приложен к дарам природы и представляет из себя средство извлечения благ из природных ресурсов.

Не создания – неустанно подчёркиваем мы – А ИЗВЛЕЧЕНИЯ!

Создать трудом из пустоты ничего невозможно – можно только, потрудившись, извлечь то, что в потенциальном виде было в сырье ещё до твоего рождения. При этом любые блага высшего порядка в любом объёме можно отобрать у их владельцев, монополизировав блага низшего, физиологического порядка. К примеру, даже самый великий и высокооплачиваемый программист, если промучить его жаждой дня три – начнёт работать за стакан воды…

***

Из этого вытекает то, что никаких экономических, свободных от воли и желания людей, механизмов развития не существует. Развитие или неразвитие – свободный выбор узурпаторов ресурсной базы, вопрос их взглядов на жизнь и представлений о мироустройстве.

Именно этот фактор диктует рост – или деградацию объективно-технических условий человеческого бытия и потребления. То есть это нравственный выбор человека, не имеющий ПРЕОДПРЕДЕЛЁННОСТИ. В частности, дегенераты могут угробить любую, даже самую совершенную техническую систему – сама по себе техника не в состоянии им помешать в этом.

Но что такое нравственность? Современный человек скажет, что это кодекс, набор правил. Это неточность, которая хуже лжи. Конечно, формально, моральный кодекс представляет из себя набор правил – но ведь и любая инструкция по эксплуатации, что висит в любом лифте, представляет из себя набор правил. Является ли инструкция по эксплуатации лифта или кофемолки нравственной системой? Конечно же, нет!

Нравственность человека отличается от любого другого набора правил (инструкции) тем, что имеет:

«Нравственность» – придуманная людьми, а не силой свыше них, для себя, а не для всех, на срок, а не навсегда, только для раскрытых злодейств – так же бесполезна для цивилизации, как инструкция к кофемолке при работе, например, со стиральной машиной.

То, что создавали другие, мне подобные, для своего случая – не имеет никакого отношения для меня в моём случае. У безинфинной нравственности не может быть никакого авторитета (по крайней мере, среди умных людей), она в любой момент может быть объявлена ошибочной, устаревшей, «отжившей своё» или неприменимой к новым обстоятельствам.

С этим начнут, конечно, спорить, но пусть объяснят сперва, прежде чем заниматься пустой демагогией – куда делись, растаяв, как весенний снег, 25 млн. коммунистов КПСС, клявшихся не щадить жизни для защиты СССР, порой весьма артистично и внешне-убедительно? Не получили ли мы с советской-«светской этикой» жестокий урок (грозящий уничтожить всю цивилизацию) – когда за редким исключением, получили 25 миллионов лицемеров и клятвопреступников?

Нравственность существует только тогда, когда абсолютна источником, содержанием и возмездием, т.е. инфинна, связана с Абсолютом и противостоит всему относительному.

Любой иной, безинфинный хотя бы в одной части набор правил – не нравственность. Любой иной набор правил – не более, чем инструкция по эксплуатации лифта, читаемая лишь застрявшими в лифте, и лишь со скуки…

***

Выход человека из звериного, первобытного состояния, первые его шаги по лестнице истории (не говоря уж о последующих) – связаны с активизацией ИНФИНИТИКИ в разуме человека.

Это активация врождённых и уникальных (только у людей бывают) представлений о бесконечности пространства и вечности времени.

Вечность и бесконечность придают времени и пространству следующие необходимые для цивилизации и нравственности качества:

Я хотел бы отметить, что не всякая инфинитика – религия, и не всякая религия – инфинитика, хотя, конечно, общие сегменты у них очевидны, как и единый источник происхождения.

Инфинитика – тот кристалл в сознании человека, вокруг которого происходит кристаллизация религии. Но, кроме того, вокруг этого же самого кристалла происходит в мышлении формирование «кристаллических решёток» вообще всякого человеческого поведения, всякой человеческой практики, всякой человеческой мотивации – если они хоть в чём-то отличны от зоологических позывов.

Служение высшим и вечным ценностям – это деятельность, вступающая в противоречие с личными шкурными интересами индивида.

Иначе она становится бизнесом, загримированным под «Служение», хорошо раскрывшемся в ХХ веке лицемерием напускающих демагогического тумана рвачей и хищников, которым за дымовой завесой якобы служения удобнее разбойничать и мародёрствовать.

Именно потому человеку с заглохшим и забитым инфинитическим началом (интересом к вечности) – поведение Служителей представляется безумным или просто глупым. Служителей вечным ценностям зоологические типажи либо осмеивают, как идиотов, либо используют в своих шкурных интересах, именуя «лохами»[1].

Но не будем забывать за этим звериным зубоскальством циников, что всё прекрасное и величественное, что мы видим вокруг себя – от шедевров архитектуры до простого многоэтажного дома, от скоростной трассы – до электрической лампочки, создано трудами людей верующих, для циников – «идиотов и лохов».

Атеизм же бесплоден, как мул, очень высоко оценивая сам себя и свой «ум» – он не видит, что этот скептический ум пуст, что он служит только высмеиванию и охаиванию чужих усилий. А сам же ничего не создаёт, кроме сиюминутных вороватых комбинаций в рамках текущей выгоды, в рамках приспособленчества к сложившейся ситуации, созданной, конечно же, фанатиками, а не прагматиками.

Прагматик ничего не может создать сам – потому что он пристраивается и приспосабливается к созданному, выискивая, как бы половчее использовать то, что уже есть.

А чего нет – скажет вам прагматик – использовать невозможно, ведь его же нет!

Впору сказать, что у кого нет веры – у того нет и твёрдости, он торгуется с окружающей средой, какой бы она ни была, но защитить свой мир от вражеских сил не в состоянии (как не в состоянии защитить Европу растленные гейропейцы от современного нашествия азиатов).

Человек создаёт свою реальность – а зверь к реальности приспосабливается (дарвинистическое понятие «приспособления»). Зверь организм меняет под среду – а человек среду под организм. Но мы же видим с вами, что НЕ ВСЯКИЙ человек так радикально отличается от зверя…

***

Маркс сам запутался и нас запутал (причем очень надолго) – не сумев понять и объяснить, что вражда класса с классом – это узкое, конкретное, ситуационное преломление исходной, базовой борьбы (антагонизма) в обществе.

А именно: личной борьбы за блага, борьбы личности с личностью.

Экономическая борьба при дележе наличных ресурсов ведётся прежде всего между индивидом и индивидом. Одна из множества форм, которую принимает эта борьба – это борьба группы с группой. Нужно понимать то, чего категорически не понимал марксизм, подведя в итоге и себя, и нас: борьба группы с группой (класса с классом, нации с нацией и др.) – лишь ситуационное, временное и внешнее преломление борьбы личностей.

Марксизм в конце 80-х проиграл рыночному либерализму, потому что работал с приоритетом коллективных интересов, а либерализм работал с личными, шкурными интересами (а так же иллюзиями выгод) каждого индивида.

Как рассуждает марксист? Классовый интерес – это внутригрупповая справедливость[2] при распределении благ, захваченных сплочённой группой[3]. Нельзя честно награбить, но можно (теоретически) честно поделить награбленное. А можно и нечестно…

В жизни, живой, реальной жизни – могут сложиться достаточно экзотические союзы и альянсы: части крестьян с феодалами, части крестьян с инородцами и т.п.

Потому что класс, как и любое иное объединение людей для защиты или нападения на других людей (нация и т.п.) не является конечной величиной.

Он не является самоцелью.

Он возник как ситуационный сговор при делёжке плодов земных.

И потому, как и любой сговор, он может продолжать действовать, а может и развалится, может по частям разбежаться в другие альянсы и группировки, куда кого пригласят или согласятся влить…

Просто нужно принять тот факт реальности, что постоянно формируются и постоянно распадаются асимметричные группировки, члены которых действуют то согласно интересам своего класса[4], то категорически вопреки им.

И хотя классовые интересы вполне реальны, как и национальные, отраслевые и т.п. (кто же откажется от улучшения положения в целом всей той группы, к которой он лично принадлежит?) – приоритет, альфа и омега экономического и политического поведения – личные интересы индивида.

То есть конкретика личного кошелька – у экономического человека оказывается важнее абстракции групповой солидарности.

А чтобы этого не случилось – человек должен выйти за узкие рамки своей экономической природы, в сферу вероисповедную, куда его марксисты упорно не пускали. За то и поплатились…

(Продолжение следует)

[1] Систему «винер» – «лузер» предложил в РФ активный приватизитор, банкир и при этом либеральный мыслитель П. Авен. Он не сам это придумал, он объяснял (критикуя писателя З.Прилепина), чем новая мораль отличается от традиционной. Христиане делили людей на добрых и злых, добрых уважали, злых – не уважали. Социал-дарвинисты делят людей на успешных и неудачников. При этом в самом слове «неудачник» заложен полнейший этический нейтралитет: слово не в вдается в подробности, о хорошем или плохом человеке идет речь, оно подчеркивает только, что этому человеку не повезло. По новой морали социал-дарвинизма такого человека не следует уважать, а уважать следует только винера, человека, которому повезло.

[2] Ну, скажем, есть класс крестьянства. В этом классе – 100 человек (маленький такой островок, допустим). У этих 100 человек – чисто условно – 100 мешков с зерном. Коллективный интерес данной группы, обозначенной, как «класс крестьян» – в том, чтобы никто не забрал ни 90, ни 50, ни 10, ни даже одного мешка на сторону. 100 мешков в идеале нужно поделить на 100 человек. Это будет справедливо, то есть каждый получит 1 мешок зерна – самое большее, что он может получить с точки зрения интереса всего класса в целом.

[3] Именно это имел в виду Маркс, когда пускался в осложнённые приличиями и личными симпатиями рассуждения: что, мол, если групповой интерес не осознан, то мы имеем «класс-в-себе», спящий и пассивный класс. А по мере осознания группового интереса класс превращается из «класса-в-себе» в «класс-для-себя» (осознанный классовый интерес делает людей классово сознательными — они уже осознают не только своё место, но также и свой настоящий классовый интерес).

[4] До К. Маркса классовая борьба считалась не столько экономическим, сколько национальным явлением. Её возникновение обычно связывали с происшедшим в древности завоеванием одного народа другим. Угнетающий класс рассматривался в качестве потомков народа-победителя, а угнетённый — в качестве потомков порабощённого народа. (французские историки начала XIX века Тьерри, Сен-Симон и Минье, немецкий философ Фридрих Ницше).

Маркс подчеркивал, что есть ОБЩИЙ для всего класса экономический интерес (касательно класса пролетариев это борьба за улучшение условий продажи своего труда, сокращение рабочего времени, повышение оплаты труда), политическтй (для пролетариата — общеклассовая борьба за свои коренные интересы — за установление диктатуры пролетариата), идейный интерес (борьба против буржуазной и реформистской идеологии, она призвана внести в широкие массы трудящихся социалистическое сознание).

А. Леонидов

***

Источник.