Почему мы теряем русский язык?
http://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/4860056/4860056_900.jpg
В отношении языка Пушкина предпринята скрытая диверсия: русские слова искусственно подменяются и вытесняются иноязычными неологизмами, сленгом, жаргон падонкафф. Нет языка – нет народа, нет государства.
2 декабря президент провёл в Санкт-Петербурге совместное заседание Совета по культуре и искусству и Совета по русскому языку. Глава государства дал высокую оценку проделанной работе, в том числе в области укрепления позиций русского языка. Но много важного осталось и за дверями высокого собрания.
Обращаясь к собравшимся, президент сказал: «В последние годы для укрепления статуса русского языка и литературы многое сделано. Благодаря реализации системных мер в школах и вузах, активной поддержке чтения, экранизации классики и познавательных медиапроектов всё больше людей отдают предпочтение содержательному и, если будет позволено по‑русски так сказать, умному досугу».
Да, если учитывать все броские и яркие новомодные акции, красиво представленные СМИ, сделано, действительно, не мало. Но каков эффект проделанной работы?
29 ноября ТАСС опубликовал информацию об исследовании Яндекса, согласно которому, 18% слов из знаменитого толкового словаря русского языка В. И. Даля полностью вышли из употребления в России. А ведь это словарь именно живого, а не богемно-литературного или казённо-канцелярского русского языка.
Исследователи в течение года сравнивали запросы пользователей поисковой системы с далевской «кладезью русской словесности» и выяснили, что 18%, или около 40 тысяч слов из книги Владимира Ивановича, можно считать полностью вышедшими из употребления. Следовательно, в языковом отношении умершими. «В течение года люди ничего не искали с помощью этих слов и даже не спрашивали про их значение», – пишут авторы исследования.
Языки вымирают двумя путями: либо вместе с тотальным уничтожением их носителей, либо постепенно, пословесно вытесняясь другими звуко-речевыми конструкциями аналогичного смыслового содержания. Конечно, в ходе эволюции и прогресса языки претерпевают своеобразную санацию, самоочищаясь от реликтовых слов, словосочетаний, и грамматических форм. Но сорок тысяч слов – это не санация. Это тихое вырождение и сдача позиций, проходящие под мощнейшим внешним воздействием. Что это значит? А это значит, что мы постепенно перестаём не только говорить на языке наших отцов и дедов, но и перестаём мыслить как они.
Мало того, как мы можем говорить о Русском мире, бороться за русский язык на Украине и в других государствах, где он преследуется и изживается, если не можем сберечь его у себя дома?! Ведь язык – это больше чем просто звуки, наполненные смыслом. Мы привыкли разговаривать, не замечая самого процесса, как не замечаем процесса дыхания. Но язык – это особая, уникальная способность человеческого мозга и речевого аппарата. Ребёнок, постигая мир, обозначает всё вокруг словами. Далее в сознании складываются и закрепляются словесно-понятийные конструкции, на основе которых выстраивается определённый мыслительный процесс. А уже на него, как на стержень детской пирамидки нанизываются культурно-ценностные, общественные, политические и прочие составляющие нашей жизни.
Параллельно на этом мыслительно-логическом базисе вырастает чувственно-эмоциональная надстройка. Человек ведь переживает горе и радость тоже словами и языком. Его оттенками и тонкостями. Язык это не только средство общения, но и инструмент сознания. А язык народа – это то, что во многом определяет и формирует массовое сознание. Слушая и проговаривая что-то человек, заряжается психоэмоциональной энергией. Не зря говорят: слово может исцелить, слово может и убить. Слово может позвать на подвиг, вдохновить, окрылить, наполнить силой и мудростью, а может поранить глубже и тяжелее любого оружия, сделать из человека закомплексованное, бездумное, бездушное и послушное орудие. Кто захватил господствующие высоты в языке, «оседлал» его и перелицевал, наполнив выгодными для себя смыслами и качествами, тот, образно говоря, завладел подземным ходом в крепость народа как носителя языка.
Обманом и коварством проник в его твердыню, чтобы разрушить её изнутри. Именно поэтому вокруг языка сегодня идёт такая острая культурно-цивилизационная, политическая и даже военная борьба. Во многом через языковую составляющую и всё, что с ней связано, глобально конкурирующие между собой цивилизационные проекты борются за умы и сердца людей. Сегодня русский язык переживает небывалые агрессивные трансформации.
Доселе он трижды подвергался мощным потрясениям. После принятия христианства, петровского нашествия «иноязычия» и после Октябрьской революции. Но никогда прежде его так не деформировали, да еще сразу с трёх сторон.
Первая – уголовно-уличные жаргонизмы и лексика эпохи дикого капитализма, прочно вошедшие в наш язык, закрепившиеся в нём, мутировавшие и продолжающие своё тлетворное эволюционное развитие. Вторая – цифровая деформация, основными носителями которой выступают компьютерный сленг и так называемый «олбанский язык» в русском интернете. Он же – «жаргон падонкафф». Третья – поток иностранных неологизмов.
Эти малопонятные заимствования повсюду: «требуется мерчендайзер», «начал работу новый лоукостер», «воскресенье состоится дерби столичных команд». И так далее. Что это всё значит и зачем оно нужно в несравненно более богатом и мощном русском языке? Чтобы не казаться «совком»? Ведь куда круче звучит менеджер по клинингу, чем уборщица. Или фуд-корт, чем пищеблок. В результате всего этого русский язык меняется не естественным путём, не за счёт объективного вытеснения слов более сильными и глубокими по значению синонимами, а за счёт их подмены новомодными словами-паразитами. Под их воздействием исконный русский язык сжимается, а его смысловая основа размывается. Разрушается цельность и гармония языка.
Внутри русской народности – как социальной группы со стойкими внутренними связями, как единого исторического феномена – формируются языковые противоречия и выстраиваются внутриязыковые барьеры. Наш язык как эмоционально-информационный инструмент принадлежащий феномену русской народности скудеет, делая нас всех беднее и эмоционально, и информационно. О чём красноречиво свидетельствует исследование Яндекса.
Самый большой оборотный словарь языка из известных нам русских людей – у Пушкина, примерно 25000 лексем. Сегодня, среднестатистическому россиянину хватает для общения от 1000 до 6000 слов. Некоторым хватает и двухсот цензурных. Со связками и «специями» из мата этот лексикон вырастает до четырёхсот, а у отдельных мастеров бранной словесности до пятисот и более законченных буквенно-звуковых конструкций. Такое скудоречие приводит к тому, что значение очень многих слов из пушкинских стихотворений и особенно поэм россияне не понимают уже сегодня.
И размеры этого непонимания растут. Чем больше непонимание, тем тяжелее становится читать эти произведения. Эта растущая тяжесть отвращает от «нашего всего» – нашей классики. От того, что оставили нам в наследство столпы нашей культуры. Молодёжь активно переходит на комиксы, обрамлённые сленговым американизированным апгрейдом русского языка, который таковым в полном смысле этого слова уже не является.
Язык Пушкина, как и всей русской классики, очень образный, информационно и стилистически богатый, сочный и яркий. Как раз это мы и теряем. Образность, цветистость, витиеватую узорность русской речи наших предков. «Разговоры разговаривать» на Руси всегда считалось делом важным, интересным, душевным и полезным. Причём как в среде знатных господ, так и среди простонародья.
Вот характерный пример такого трепетного отношения к разговору как к важнейшей части жизненного процесса. 28 января 1881 года умер Ф. М. Достоевский. 1 февраля обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев пишет цесаревичу: «Похоронили сегодня Ф. М. Достоевского в Невской лавре. Грустно очень. Вечная ему память. Мне очень чувствительна потеря его: у меня для него был отведён тихий час, в субботу после всенощной, и он нередко ходил ко мне, и мы говорили долго и много за полночь…».
Знание иностранных языков и мода на них в среде русского просвещённого барства ни в коей мере не уродовали язык их предков. Возьмите в руки «Войну и мир». Там всё чётко: целые огромные куски написаны по-французски с переводом в сносках и ярчайшее эпохальное повествование, представленное во всём богатстве и красоте русского языка. Одно не забивало и не вытесняло другого.
Салонный язык иностранного происхождения был своеобразным «платьем для коктейля», которое надевали, так сказать, по случаю, и не таскали его постоянно и куда не попадя. Иначе русское барство через 50 лет вообще не смогло бы общаться не только со своими крепостными, но и вообще с простонародьем. А этого у нас не было никогда. Даже выброшенная революционной волной за границу русская эмиграция продолжала ревностно и рьяно хранить и защищать русскую речь. На последние деньги издавать русскоязычную прессу, говорить на русском языке дома с детьми и внуками, поддерживать языковую культуру через православные приходы и общинные кружки.
Об этом особенно больно говорить в сегодняшней России, где мы, находясь не на враждебной русской культуре и языку чужбине, умудряемся так бездарно утрачивать языковое наследие предков. Сегодня очень многие деятели литературы, искусства и публицистики западного толка стараются убедить русских в том, что их язык приобрёл свой неповторимый колорит и информативность исключительно благодаря воздействию языков романо-германской группы. Это не так.
В фундаментальном труде известного советского и российского социолога Франца Шереги «Социология политики» читаем: «Этническую основу СССР преимущественно обеспечивала генетическая наследственность растворившегося в русском (и только в нём) «татаро-монгольского» этноса». Растворившийся этнос принёс в старославянский язык огромный пласт своего словарно-понятийного запаса, под воздействием которого сформировался вначале древнерусский, а затем великорусский язык.
Свидетельств, подтверждающих это утверждение, предостаточно. Огромное количество привычных и кажущихся исконно русскими слов – тюркско-татарского происхождения. Амбар, алтын, аршин, боярин, барин, балалайка, богатырь, барахло, бочка, дорога, веник, деньги, кутерьма, лошадь, навоз, пельмень, стакан, сарафан, скатерть, шаль, ямщик и многие, многие другие слова пришли к нам вместе с растворившимся «татаро-монгольским» этносом.
Подобное наследие мы находим и в топонимике. Взять хотя бы Москву, в которой так много «для сердца русского слилось!». Ряд названий районов в ней татарского происхождения. Так, дорогой и красиво звучащий ныне Балчуг по-тюркски означает «болото». Москва, как и Рим, строилась на семи холмах. Только возвышались они, в отличие от «вечного города», из лесистых болот. Также тюркское происхождение имеют: Кадаши, Полянка, Таганка, Ордынка, Хива и другие. Река Ока по-тюркски означает «река с течением». Похожую картину мы находим не только в Москве. Орёл – переводится как «дорога на подъём», Тула – «полный» и так далее. Шереги пишет: «Кстати, татары составляли большую часть населения Москвы даже в годы царствования Ивана Грозного».
Что касается Запада, то там тоже шел ассимиляционный процесс, правда несколько иного рода. Франц Шереги в своей «Социологии политики» пишет о еврейском ассимиляционном генетическом потенциале, доминировавшем в Центральной и Восточной Европе: «Они «поглощали» как готов, так и славян. Классическими представителями последних являются украинцы и поляки. Ошибочно думать, что рост численности евреев в мире происходил в результате высокой рождаемости; главную роль здесь играла ассимиляция евреями других этносов. В отношении, например, немцев ассимиляционный процесс приобрёл столь явный характер (даже немецкий язык евреи трансформировали в свой родной – идиш), что это в немалой степени способствовало геноциду евреев в годы фашизма».
Есть основания полагать, что и сам фюрер германского народа, при всём своём арийстве, был из числа этих самых ассимилированных.
В советских архивах сохранился наградной лист на его однофамильца – Семёна Константиновича Гитлера, еврея, красноармейца 73-го отдельного пулемётного батальона, Тираспольского укрепрайона. Как бедняге воевалось с такой фамилией, можно только предполагать.
Всё это к вопросу, кто и кого на свой манер переделал, ассимилировал, и кто у кого что позаимствовал.
Русский язык в процессе своего естественного обогащения и совершенствования, безусловно, пополнялся иностранными словами, но доминировавшего направления, тем более страны, в этом пополнении чётко выделить нельзя. Например, слово «чай» – китайского происхождения, «кастрюля» – французского, «гитара» – итальянского, «флаг» – голландского и так далее. Эта, образно говоря, «лепнина» никоим образом не меняла общей архитектуры русского языка, его логической семантики, поскольку процесс восприятия и адаптации в устоявшиеся речевые конструкции иностранных слов шел естественно и гармонично, без чьего бы то ни было целенаправленного насильственного воздействия.
Совсем другое дело мы наблюдаем сегодня. Огромное количество «общественных организаций», НПО, грантоедов, культурологов –«обновленцев», проплачиваемых блогеров, агентов иностранного бизнеса и рекламно-маркетинговой сферы – все они в большей или меньшей степени работают на уничтожение исконного русского языка. Каждый из них преследует свои корыстные цели (кому-то надо подсадить россиян на иностранные бренды, термины и слова, чтобы успешнее продавать заморские товары, кому-то хочется предстать в образе эпатажного культурного новатора), но результат один, и называется он – языковая диверсия.
Ключевую роль в этой диверсионно-подрывной работе, конечно, играют культурно-политические агенты влияния. Архитекторы Западного проекта и их подручные местного производства пытаются всеми способами: во-первых, сделать из россиян языковых «иванов, не помнящих родства»; во-вторых, путём разрушения языкового и культурного моста «отвязать» от Русского мира и его центра – России – бывших братьев по СССР и социалистическому лагерю.
Русский язык уже практически вычеркнут из обращения в Грузии, ряде среднеазиатских республик. Всячески дискриминируется в Прибалтике. Враждебное отношение к нему усиленно формируется на Украине. Нынешний президент Литвы, выпускница Ленинградского университета и диссертант Академии общественных наук при ЦК КПСС Даля Грибаускайте, канцлер Германии, бывший комсомольский функционер Ангела Меркель и многие другие русский прекрасно знают, но делают вид, что нет.
Увлекая свои народы подальше от русских, России и Русского мира. Все эти проблемы требуют немедленной, стратегической реакции. Не пиаровско-одноразовой, а каждодневной, высокопрофессиональной, концептуальной, глубокой и сетевой. Как внутри России (и прежде всего в ней), так и за её пределами. Ведь в тех же США – главном оплоте Западного проекта, в одном только штате Нью-Йорк проживает более 200 тысяч русскоязычных семей, а русский является одним из восьми официальных языков штата. Всего же русскоговорящих в мире, по самым скромным подсчётам, порядка 300 миллионов. И это мы не берём в расчёт китайцев, живущих в приграничных с нами районах, которых десятки миллионов и которые уже вполне сносно говорят по-русски. Сегодня наш язык находится в восходящем тренде. Интерес и внимание к нему растут.
Во-первых, потому что Россия впервые со времён СССР заявила о себе как об одном из мировых лидеров, проводящем самостоятельную политику и способном отстаивать свои интересы. А лидеры всегда вызывают интерес и инстинктивное желание познакомиться поближе. Возможно, и разделить его позицию. Эта тенденция наблюдается от стран БРИКС до Афганистана и даже Пакистана.
Во-вторых, несмотря на все санкции, а возможно, и благодаря им, наша страна становится всё более притягательной с экономической точки зрения. Не только в плане трудовой миграции, но и в плане бизнес-партнёрства. Российские рынки и производственная кооперация сейчас активно замещаются теми, кто не участвует в санкциях и смотрит на наш экономический потенциал трезвым взглядом.
Во многих частях планеты мы строим. Многих учим у себя. Не в последнюю очередь и благодаря этому русский язык продолжает своё распространение по миру. Это надо всячески поддерживать и развивать, не забывая про отчий дом и его коренных носителей – россиян. У нас в руках настоящая языковая Жар-птица, и нельзя допустить, чтобы она от нас улетела, оставив на память лишь одно светящееся перо.
[link]
П.С.«Мы обязаны знать, – одухотворенный русский язык – душа России, ее святыня, воплощение высших духовных ценностей, нерушимое духовное достояние, без которого человек (и народ!) теряет свое лицо, при поругании которого народ испытывает ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Мы, как зеницу ока, должны беречь родное слово. Слово дано для стремления к истине. Судьба наша – в словах, нами произносимых». (д.ф.н В.Ю.Троицкий)
В отношении языка Пушкина предпринята скрытая диверсия: русские слова искусственно подменяются и вытесняются иноязычными неологизмами, сленгом, жаргон падонкафф. Нет языка – нет народа, нет государства.
2 декабря президент провёл в Санкт-Петербурге совместное заседание Совета по культуре и искусству и Совета по русскому языку. Глава государства дал высокую оценку проделанной работе, в том числе в области укрепления позиций русского языка. Но много важного осталось и за дверями высокого собрания.
Обращаясь к собравшимся, президент сказал: «В последние годы для укрепления статуса русского языка и литературы многое сделано. Благодаря реализации системных мер в школах и вузах, активной поддержке чтения, экранизации классики и познавательных медиапроектов всё больше людей отдают предпочтение содержательному и, если будет позволено по‑русски так сказать, умному досугу».
Да, если учитывать все броские и яркие новомодные акции, красиво представленные СМИ, сделано, действительно, не мало. Но каков эффект проделанной работы?
29 ноября ТАСС опубликовал информацию об исследовании Яндекса, согласно которому, 18% слов из знаменитого толкового словаря русского языка В. И. Даля полностью вышли из употребления в России. А ведь это словарь именно живого, а не богемно-литературного или казённо-канцелярского русского языка.
Исследователи в течение года сравнивали запросы пользователей поисковой системы с далевской «кладезью русской словесности» и выяснили, что 18%, или около 40 тысяч слов из книги Владимира Ивановича, можно считать полностью вышедшими из употребления. Следовательно, в языковом отношении умершими. «В течение года люди ничего не искали с помощью этих слов и даже не спрашивали про их значение», – пишут авторы исследования.
Языки вымирают двумя путями: либо вместе с тотальным уничтожением их носителей, либо постепенно, пословесно вытесняясь другими звуко-речевыми конструкциями аналогичного смыслового содержания. Конечно, в ходе эволюции и прогресса языки претерпевают своеобразную санацию, самоочищаясь от реликтовых слов, словосочетаний, и грамматических форм. Но сорок тысяч слов – это не санация. Это тихое вырождение и сдача позиций, проходящие под мощнейшим внешним воздействием. Что это значит? А это значит, что мы постепенно перестаём не только говорить на языке наших отцов и дедов, но и перестаём мыслить как они.
Мало того, как мы можем говорить о Русском мире, бороться за русский язык на Украине и в других государствах, где он преследуется и изживается, если не можем сберечь его у себя дома?! Ведь язык – это больше чем просто звуки, наполненные смыслом. Мы привыкли разговаривать, не замечая самого процесса, как не замечаем процесса дыхания. Но язык – это особая, уникальная способность человеческого мозга и речевого аппарата. Ребёнок, постигая мир, обозначает всё вокруг словами. Далее в сознании складываются и закрепляются словесно-понятийные конструкции, на основе которых выстраивается определённый мыслительный процесс. А уже на него, как на стержень детской пирамидки нанизываются культурно-ценностные, общественные, политические и прочие составляющие нашей жизни.
Параллельно на этом мыслительно-логическом базисе вырастает чувственно-эмоциональная надстройка. Человек ведь переживает горе и радость тоже словами и языком. Его оттенками и тонкостями. Язык это не только средство общения, но и инструмент сознания. А язык народа – это то, что во многом определяет и формирует массовое сознание. Слушая и проговаривая что-то человек, заряжается психоэмоциональной энергией. Не зря говорят: слово может исцелить, слово может и убить. Слово может позвать на подвиг, вдохновить, окрылить, наполнить силой и мудростью, а может поранить глубже и тяжелее любого оружия, сделать из человека закомплексованное, бездумное, бездушное и послушное орудие. Кто захватил господствующие высоты в языке, «оседлал» его и перелицевал, наполнив выгодными для себя смыслами и качествами, тот, образно говоря, завладел подземным ходом в крепость народа как носителя языка.
Обманом и коварством проник в его твердыню, чтобы разрушить её изнутри. Именно поэтому вокруг языка сегодня идёт такая острая культурно-цивилизационная, политическая и даже военная борьба. Во многом через языковую составляющую и всё, что с ней связано, глобально конкурирующие между собой цивилизационные проекты борются за умы и сердца людей. Сегодня русский язык переживает небывалые агрессивные трансформации.
Доселе он трижды подвергался мощным потрясениям. После принятия христианства, петровского нашествия «иноязычия» и после Октябрьской революции. Но никогда прежде его так не деформировали, да еще сразу с трёх сторон.
Первая – уголовно-уличные жаргонизмы и лексика эпохи дикого капитализма, прочно вошедшие в наш язык, закрепившиеся в нём, мутировавшие и продолжающие своё тлетворное эволюционное развитие. Вторая – цифровая деформация, основными носителями которой выступают компьютерный сленг и так называемый «олбанский язык» в русском интернете. Он же – «жаргон падонкафф». Третья – поток иностранных неологизмов.
Эти малопонятные заимствования повсюду: «требуется мерчендайзер», «начал работу новый лоукостер», «воскресенье состоится дерби столичных команд». И так далее. Что это всё значит и зачем оно нужно в несравненно более богатом и мощном русском языке? Чтобы не казаться «совком»? Ведь куда круче звучит менеджер по клинингу, чем уборщица. Или фуд-корт, чем пищеблок. В результате всего этого русский язык меняется не естественным путём, не за счёт объективного вытеснения слов более сильными и глубокими по значению синонимами, а за счёт их подмены новомодными словами-паразитами. Под их воздействием исконный русский язык сжимается, а его смысловая основа размывается. Разрушается цельность и гармония языка.
Внутри русской народности – как социальной группы со стойкими внутренними связями, как единого исторического феномена – формируются языковые противоречия и выстраиваются внутриязыковые барьеры. Наш язык как эмоционально-информационный инструмент принадлежащий феномену русской народности скудеет, делая нас всех беднее и эмоционально, и информационно. О чём красноречиво свидетельствует исследование Яндекса.
Самый большой оборотный словарь языка из известных нам русских людей – у Пушкина, примерно 25000 лексем. Сегодня, среднестатистическому россиянину хватает для общения от 1000 до 6000 слов. Некоторым хватает и двухсот цензурных. Со связками и «специями» из мата этот лексикон вырастает до четырёхсот, а у отдельных мастеров бранной словесности до пятисот и более законченных буквенно-звуковых конструкций. Такое скудоречие приводит к тому, что значение очень многих слов из пушкинских стихотворений и особенно поэм россияне не понимают уже сегодня.
И размеры этого непонимания растут. Чем больше непонимание, тем тяжелее становится читать эти произведения. Эта растущая тяжесть отвращает от «нашего всего» – нашей классики. От того, что оставили нам в наследство столпы нашей культуры. Молодёжь активно переходит на комиксы, обрамлённые сленговым американизированным апгрейдом русского языка, который таковым в полном смысле этого слова уже не является.
Язык Пушкина, как и всей русской классики, очень образный, информационно и стилистически богатый, сочный и яркий. Как раз это мы и теряем. Образность, цветистость, витиеватую узорность русской речи наших предков. «Разговоры разговаривать» на Руси всегда считалось делом важным, интересным, душевным и полезным. Причём как в среде знатных господ, так и среди простонародья.
Вот характерный пример такого трепетного отношения к разговору как к важнейшей части жизненного процесса. 28 января 1881 года умер Ф. М. Достоевский. 1 февраля обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев пишет цесаревичу: «Похоронили сегодня Ф. М. Достоевского в Невской лавре. Грустно очень. Вечная ему память. Мне очень чувствительна потеря его: у меня для него был отведён тихий час, в субботу после всенощной, и он нередко ходил ко мне, и мы говорили долго и много за полночь…».
Знание иностранных языков и мода на них в среде русского просвещённого барства ни в коей мере не уродовали язык их предков. Возьмите в руки «Войну и мир». Там всё чётко: целые огромные куски написаны по-французски с переводом в сносках и ярчайшее эпохальное повествование, представленное во всём богатстве и красоте русского языка. Одно не забивало и не вытесняло другого.
Салонный язык иностранного происхождения был своеобразным «платьем для коктейля», которое надевали, так сказать, по случаю, и не таскали его постоянно и куда не попадя. Иначе русское барство через 50 лет вообще не смогло бы общаться не только со своими крепостными, но и вообще с простонародьем. А этого у нас не было никогда. Даже выброшенная революционной волной за границу русская эмиграция продолжала ревностно и рьяно хранить и защищать русскую речь. На последние деньги издавать русскоязычную прессу, говорить на русском языке дома с детьми и внуками, поддерживать языковую культуру через православные приходы и общинные кружки.
Об этом особенно больно говорить в сегодняшней России, где мы, находясь не на враждебной русской культуре и языку чужбине, умудряемся так бездарно утрачивать языковое наследие предков. Сегодня очень многие деятели литературы, искусства и публицистики западного толка стараются убедить русских в том, что их язык приобрёл свой неповторимый колорит и информативность исключительно благодаря воздействию языков романо-германской группы. Это не так.
В фундаментальном труде известного советского и российского социолога Франца Шереги «Социология политики» читаем: «Этническую основу СССР преимущественно обеспечивала генетическая наследственность растворившегося в русском (и только в нём) «татаро-монгольского» этноса». Растворившийся этнос принёс в старославянский язык огромный пласт своего словарно-понятийного запаса, под воздействием которого сформировался вначале древнерусский, а затем великорусский язык.
Свидетельств, подтверждающих это утверждение, предостаточно. Огромное количество привычных и кажущихся исконно русскими слов – тюркско-татарского происхождения. Амбар, алтын, аршин, боярин, барин, балалайка, богатырь, барахло, бочка, дорога, веник, деньги, кутерьма, лошадь, навоз, пельмень, стакан, сарафан, скатерть, шаль, ямщик и многие, многие другие слова пришли к нам вместе с растворившимся «татаро-монгольским» этносом.
Подобное наследие мы находим и в топонимике. Взять хотя бы Москву, в которой так много «для сердца русского слилось!». Ряд названий районов в ней татарского происхождения. Так, дорогой и красиво звучащий ныне Балчуг по-тюркски означает «болото». Москва, как и Рим, строилась на семи холмах. Только возвышались они, в отличие от «вечного города», из лесистых болот. Также тюркское происхождение имеют: Кадаши, Полянка, Таганка, Ордынка, Хива и другие. Река Ока по-тюркски означает «река с течением». Похожую картину мы находим не только в Москве. Орёл – переводится как «дорога на подъём», Тула – «полный» и так далее. Шереги пишет: «Кстати, татары составляли большую часть населения Москвы даже в годы царствования Ивана Грозного».
Что касается Запада, то там тоже шел ассимиляционный процесс, правда несколько иного рода. Франц Шереги в своей «Социологии политики» пишет о еврейском ассимиляционном генетическом потенциале, доминировавшем в Центральной и Восточной Европе: «Они «поглощали» как готов, так и славян. Классическими представителями последних являются украинцы и поляки. Ошибочно думать, что рост численности евреев в мире происходил в результате высокой рождаемости; главную роль здесь играла ассимиляция евреями других этносов. В отношении, например, немцев ассимиляционный процесс приобрёл столь явный характер (даже немецкий язык евреи трансформировали в свой родной – идиш), что это в немалой степени способствовало геноциду евреев в годы фашизма».
Есть основания полагать, что и сам фюрер германского народа, при всём своём арийстве, был из числа этих самых ассимилированных.
В советских архивах сохранился наградной лист на его однофамильца – Семёна Константиновича Гитлера, еврея, красноармейца 73-го отдельного пулемётного батальона, Тираспольского укрепрайона. Как бедняге воевалось с такой фамилией, можно только предполагать.
Всё это к вопросу, кто и кого на свой манер переделал, ассимилировал, и кто у кого что позаимствовал.
Русский язык в процессе своего естественного обогащения и совершенствования, безусловно, пополнялся иностранными словами, но доминировавшего направления, тем более страны, в этом пополнении чётко выделить нельзя. Например, слово «чай» – китайского происхождения, «кастрюля» – французского, «гитара» – итальянского, «флаг» – голландского и так далее. Эта, образно говоря, «лепнина» никоим образом не меняла общей архитектуры русского языка, его логической семантики, поскольку процесс восприятия и адаптации в устоявшиеся речевые конструкции иностранных слов шел естественно и гармонично, без чьего бы то ни было целенаправленного насильственного воздействия.
Совсем другое дело мы наблюдаем сегодня. Огромное количество «общественных организаций», НПО, грантоедов, культурологов –«обновленцев», проплачиваемых блогеров, агентов иностранного бизнеса и рекламно-маркетинговой сферы – все они в большей или меньшей степени работают на уничтожение исконного русского языка. Каждый из них преследует свои корыстные цели (кому-то надо подсадить россиян на иностранные бренды, термины и слова, чтобы успешнее продавать заморские товары, кому-то хочется предстать в образе эпатажного культурного новатора), но результат один, и называется он – языковая диверсия.
Ключевую роль в этой диверсионно-подрывной работе, конечно, играют культурно-политические агенты влияния. Архитекторы Западного проекта и их подручные местного производства пытаются всеми способами: во-первых, сделать из россиян языковых «иванов, не помнящих родства»; во-вторых, путём разрушения языкового и культурного моста «отвязать» от Русского мира и его центра – России – бывших братьев по СССР и социалистическому лагерю.
Русский язык уже практически вычеркнут из обращения в Грузии, ряде среднеазиатских республик. Всячески дискриминируется в Прибалтике. Враждебное отношение к нему усиленно формируется на Украине. Нынешний президент Литвы, выпускница Ленинградского университета и диссертант Академии общественных наук при ЦК КПСС Даля Грибаускайте, канцлер Германии, бывший комсомольский функционер Ангела Меркель и многие другие русский прекрасно знают, но делают вид, что нет.
Увлекая свои народы подальше от русских, России и Русского мира. Все эти проблемы требуют немедленной, стратегической реакции. Не пиаровско-одноразовой, а каждодневной, высокопрофессиональной, концептуальной, глубокой и сетевой. Как внутри России (и прежде всего в ней), так и за её пределами. Ведь в тех же США – главном оплоте Западного проекта, в одном только штате Нью-Йорк проживает более 200 тысяч русскоязычных семей, а русский является одним из восьми официальных языков штата. Всего же русскоговорящих в мире, по самым скромным подсчётам, порядка 300 миллионов. И это мы не берём в расчёт китайцев, живущих в приграничных с нами районах, которых десятки миллионов и которые уже вполне сносно говорят по-русски. Сегодня наш язык находится в восходящем тренде. Интерес и внимание к нему растут.
Во-первых, потому что Россия впервые со времён СССР заявила о себе как об одном из мировых лидеров, проводящем самостоятельную политику и способном отстаивать свои интересы. А лидеры всегда вызывают интерес и инстинктивное желание познакомиться поближе. Возможно, и разделить его позицию. Эта тенденция наблюдается от стран БРИКС до Афганистана и даже Пакистана.
Во-вторых, несмотря на все санкции, а возможно, и благодаря им, наша страна становится всё более притягательной с экономической точки зрения. Не только в плане трудовой миграции, но и в плане бизнес-партнёрства. Российские рынки и производственная кооперация сейчас активно замещаются теми, кто не участвует в санкциях и смотрит на наш экономический потенциал трезвым взглядом.
Во многих частях планеты мы строим. Многих учим у себя. Не в последнюю очередь и благодаря этому русский язык продолжает своё распространение по миру. Это надо всячески поддерживать и развивать, не забывая про отчий дом и его коренных носителей – россиян. У нас в руках настоящая языковая Жар-птица, и нельзя допустить, чтобы она от нас улетела, оставив на память лишь одно светящееся перо.
[link]
П.С.«Мы обязаны знать, – одухотворенный русский язык – душа России, ее святыня, воплощение высших духовных ценностей, нерушимое духовное достояние, без которого человек (и народ!) теряет свое лицо, при поругании которого народ испытывает ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Мы, как зеницу ока, должны беречь родное слово. Слово дано для стремления к истине. Судьба наша – в словах, нами произносимых». (д.ф.н В.Ю.Троицкий)
“Первая – уголовно-уличные жаргонизмы и лексика эпохи дикого капитализма, прочно вошедшие в наш язык, закрепившиеся в нём, мутировавшие и продолжающие своё тлетворное эволюционное развитие. Вторая – цифровая деформация, основными носителями которой выступают компьютерный сленг и так называемый «олбанский язык» в русском интернете. Он же – «жаргон падонкафф». Третья – поток иностранных неологизмов.”
Хотелось бы дополнить этот абзац ещё одним пунктом. Отвратительная, порочная система преподавания русского языка в школах. Бессмысленный, с позволения сказать “учебник”, в котором толком не написаны правила. Раньше как было: правило, примеры на него, упражнения, закрепляющие знание правила. Сейчас никакой системы. Старательные родители и некоторые продвинутые ученики должны искать правила и разборы в интернете!!! Непродвинутым и нестарательным – всё по сараю, они ничего не знают и не узнают. Столкнулась с этим на практике, я в ужасе. Английский язык и то преподаётся более логично и наглядно, хоть и картинки в английском учебнике идиотские. Прекрасный учебник русского старый – 5-9 класс, там всё чётко. Нужно немедленно возрождать старую систему преподавания русского языка, потому что нет системы преподавания – нет и языка, однозначно. Это пункт базовый. Три авторских пункта только наслаиваются сверху.
Русский язык мы начали терять ещё в то время, когда у предков руководителей нашей культуры появилось высочайшее разрешение торговать на Одесском привозе. Именно этими господами, не желающими возвращаться на свою историческую родину, и были забиты все околотки, а сбежавшими сквозь кордоны заселена вся западная Малороссия. Именно поэтому тюремный сленг называется нежным еврейским именем Феня. От туда же и корни Украинской самостийности.
Ну, если на телевидении говорят неправильно, делают ошибки в ударении и склонении, неправильно строят предложения. ..их теперь не учат так, как учили в СССР
Все верно. Для того вся буржуинская сволочь и наши прихлебатели-либералы всех мастей, которых раньше называли прости – пятая колонна, и разваливала СССР. Заморочили головы, а далее как по – писанному. Выше в комментарии есть упоминание об обучении: где ж их взять УЧИТЕЛЕЙ???? Оптимизация и “модернизация” школы теперь будет выходить боком. Сегодняшние учителя – это менИджеры образца “ученых” фурсенок и ливановых, а по сему для этих оптимизированных учителей трудно подобрать нормы оценок.
Невероятно дорого заниматься переводами с одного языка на другой!
Поэтому ООН для работы оставила рабочие языки!
Побеждает во всех сферах английский язык. В словаре больше миллиона слов и каждый день (примерно) 14 появляется новых.
Побеждает язык САМОЙ МОЩНОЙ ЭКОНОМИКИ МИРА!
Поэтому “литературные” деятели в шоке! Они “лирики” и редко кто из них “математик, физик, химик… и технолог”.
Все их рассуждения на эту тему смешны! Зато какая возможность для непыльной работы! А кто все эти переводы будет оплачивать? СПРОСИТЕ В ООН!(хотя бы)
Русского языка НЕТ!https://www.youtube.com/watch?v=2RBSfYugcm4
Первый падонковский диалект -укромова, в РФ поддерживается на госуровне.
25 лет отдала школе, объяснять все несуразности современного написания “традицией”,т. е. никак, по сути дела, считала несерьёзным, но что делать, ведь и меня так учили…Но бедные наши внуки! Какой мрак у них в учебниках! Жаль детей, да и учителей тоже: уровень всё ниже и ниже.Чем помочь делу, даже не знаю, а очень хочу.
За неимением идеологии, русское слово, его звучание, его смыслы, становится идеей.
Вот это и следует знать и понимать каждому русскому учителю, вне зависимости от того, преподает ли он в школе (обдипломили ли его). Это следовало бы признать “обратной диверсией”. Потихоньку внедрять в сознание детей то, что русские слога несут тайну, которую интересно разгадывать. И не имеет никакого значения – так это или нет. Игровой метод и подражательный методы несут в себе наиболее закрепляющее, которое, пусть даже, позабудется на десятилетия, но в нужный момент сыграет. Память тем интересна, что с возрастом детские опорные видятся более ярко и в подробностях, а ближнее затертым.
Образ солнца, как колеса, прослеживается едва ли не у всех народов. Дети рисуют его лучистую энергию, не загоняя “лучики” внутрь, а как только приходят к понятию упорядоченности, рисуют их ровно восемь. Так удобнее, ровнее, красивее. Красиво! Именно: “к-РА-си-во”, что в буквальном смысле – “к солнцу это”, “подобное солнцу”.
Но закрепив похвалив инстинктивное понимание ребенка, укажите ему, что когда-то было “к-РА-си-ВА”, что означает – “земля солнца”. И поиграть в слова со значениями «РА» в слогах, начав с таких простейших, но кодирующих на периодическое возвращение родовой памяти, как «РА-дуга», с ее рисунком и понятиемя ВОСЬМИ-цветности, где белый цвет (главенствующий – начальный) распадается преломлением на еще семь. Укажите на окно, где «рама» основа – она впускает согревающее понятие «РА-света» и т.д.
Для взрослых же укажу, что…
До 30-х прошлого столетия, такое топонимное понятие, как “ВА” – “сыра-земля”, не было ликвидировано новой властью на картах Северо-Запада, и большое количество деревень сохраняли свою логику названий. Записное “Сергейцева”, понималось как “Сергей – це – ВА” (“це” – “это”, “ва” – земля). “Это земля Сергея” – слышал и понимал человек прошлого прямо из названия, Середея-ва, даже “Виноход-це-ва” (“земля любителей ходить за вином”) можно обнаружить еще на листах 1928 года. По этому поводу пришлось слышать высказывание одного старика: “Все умудрились украсть, и даже саму землю в названии!”
Земля Бориса – а именно Бориса-ВА, земля Степана – Степана-ВА – превращено в Борисово, Степаново… Примеров не счесть. Переименованы ВСЕ и разом. Коснулось и других топонимов. Могу подтвердить, у меня на руках карты императорского генштаба (1912) и более поздние от тех же мест (оригиналы).
“ВА” – древнейшее понятие матери – “сырой земли”. Понятие “вара”, как огонь в земле, как угли костра, как выделяющаяся группа звезд, сохранилось до сих пор. Да и вы сами, возможно, используете такое слово, как “сварганить”, добавляя слог движения “га” и инстинктивно понимая слово правильно. Мы пришли (так считается) из Индии (или же, что вернее, они ушли от нас). Слог «ВА» – буквально обозначение воды, и должно быть, особо принимая во внимание наличие у нас пресных морей, того, что тысячелетиями жили на сваях, когда воды поубавило, мы стали звать “ва” сырую землю, называя ее матерью.
Гуцулы и словаки понятие “ватра” (буквально “очаг в земле”) сохранили до сих пор. Гуцулы (возможно, они наши переселенцы с северо-запада) сохранили даже языческое (посвященное солнцу) восьмистенное шатровое строение, запрещенное на Руси от времен Ивана Грозного. И называют его “колыба” (“коло” – круг, колесо). У нас оно сохранено, как “варага”, и тоже, если принять во внимание, что скрытая, заглубленная ее форма напоминает горушку, которая курится дымом внутреннего огня (вара), находится в соответствиях со временами древнейшими, языческими, вот только из бытового строения (из-за запретов) превратилось в культовое, скрываемое. А в полной мере, едва ли изменившись, ее можно было встретить еще в веке 18-ом лишь на Севере, в племенах, которым позволили и дальше оставаться “язычниками”, лишь бы платили “ясак”.
Знаменитое от Святослава: «Иду на Вы!», понято неправильно. Изречение обретает смысл лишь в виде: «Иду на ВА!». С уничтожением языческих понятий в позднейших переписках «летописей» вносились, возможно, и ненарочные изменения. Когда христианский переписчик сталкивался со слово-определением, которое не понимал, он его додумывал своим разумением, а оно уже отличалось от языческого. Целые пласты знаний могли были утеряны только на этих основаниях.
«Вар! Вар!», услышанное на штурме Рима (аналог «Ура!»), трактовались самими римлянами, как выкрикивание самоназвания племени, что «пришло по их души». Если вас атакуют незнакомцы, а вы стремитесь еще узнать – «кто вы такие?», затеять переговоры, а в ответ слышите «Ура!», в истории вполне может появиться еще одно племя (народ), а затем бесследно исчезнуть. Назло историкам, что примутся ломать копья на счет его гибели или «растворения» в других народах. (И кстати, племя «ура» существует) Но «интуиты» (есть такой вид людей, которые пытаются объяснять подобные непонятки не через тома филькин грамот позднейшего времени, а логикой момента события) уже в нашей современности трактовку «варвар» пытаются объяснять в том числе и призывом: «В ар! В ар!» – в смысле: «В землю! В землю!», понимания правильно общий смысл, но деля слоги логикой от обратного. Исходя из того, что коль «РА» – «свет солнце», то «АР» – «тьма и земля». И то, вне сомнения, славянское племя (или скорее – объединение нескольких племен) былинно грозилось забить своих оппонентов в землю. Не берясь отрицать понятия «ар», как обратного (а особенности наших языковых понятий того времени позволяли читать и трактовать слово-осмылы и в обратную строну), напомню одно славное, ничем не угрожающее, из небольшого числа тех, что удалось сохранить – Варвара. Ощущаете угрозу? Мне думаете это имя отражает тепло земли, связано с ним и плодородием.
И кстати, у гунов, что там отметились, «вар» означает долину (и именно – землю, которую можно обозреть, землю, которую можно вспахать, землю, открытую солнцу). Понятие женщины, как долины, которую можно вспахать, существовало у огромного числа народов вне зависимости от их соседства, и могло быть «убито» лишь отказом от такого рода деятельности или современным «перевоспитанием».
Как уже говорил (а при случае и еще повторю) «ВА», как точное адресное понятие, принадлежит также и финно-угорской языковой среде, означая «реки и «озера». И здесь спешу заметить, что в их ареале обитания, единственно возможное вольного передвижения среди чащоб (по «ВА» зимой и летом, с перерывами на «шуга» – движущийся лед, отсюда возможно «шугаться» – претерпевать страх). Потому понятие «вода» (ВА), как неустойчивого, ненадежного у других народов, на «северо-западе» становилось обозначение надежных путей, яки по «земле». Сакральное «Мать-Сыра-Земля» получало определения, когда воды было больше чем земли.
Наверное, ни с одним географическим названием не устраивалось столько «около-половецких» и прочих плясок с бубнами, как с топонимом Москва. Шаманизм на счет толкований по именной схожести сопоставления бытовых предметов народов «проживающих до того как», позволил защитить не одну диссертацию на основах заведения проблемы в тупик. Простое однозначное объяснение означало бы отказ от кормушки и возможные требования (предъявление счетов) по сготовленному и давно проглоченному ранее. Чтобы не влезать в эту драку, переберем то, что никем не отрицается.
А) проживание в этих местах «финноязычников» (льяловская культура)
Б) сильнейшее влияние «балтоязычников» (дьяковская культура)
В) прослеживающийся ряд названий с определением «ВА» в сторону северо-запада (Прибалтики)
Г) сохранение у балтийский славян и по сей день гораздо большего числа прямых слоговых обозначений, чем в русском языке (подвергшемуся жесточайшему переосмыслению в период «христианизации»)
Отсюда, если принять во внимание, что балтийское название Москвы должно считать более древним, а значит соответствующим и толкованию исходя из смыслов, а оно – «МАСКАВА»… И что тут непонятного? Вклинившийся элемент «с» обычное дело, и особо для прибалтов (балтийских славян). Что такое «ВА» понятно даже чуди (в конце концов, его точное адресное определение она сохранила). Нам известно, что когда следует категорическое отрицание «РА-понятия», как нечто светлого, жизненного, впереди него размещаются слог «МА» (отсюда Мара – смерть, мрга – «путь смерти») или «КА» (отсюда «кара» или «карачун»). У балтийских славян сохранились четкие определения «капи» – кладбище, «капу» – война. Беря все это во внимание, топонимное обозначение «Маскава» (как оно и пишется на указателях из Прибалтики), означает одновременно «земля смерти», «земля кладбищ», «земля войны».
И еще раз – уже не имеет никакого значения так это или нет, не стоит тратить на это время. Споры оппонентов обыкновенно предназначены не тому, чтобы выяснить правду, а посеять сомнения и оттолкнуть от выбора. И они становятся особо ожесточенными, когда дело касается возможно ИДЕОЛОГИИ, появления некой опорной ВЕРЫ, здесь на камня фундамента, бросаются прямо-таки с ненавистью.
За неимением идеологии, русское слово, его звучание, его смыслы, становится идеей.