А если не «Рашка»?

Источник: Взгляд // Татьяна Шабаева
Студентка МГИМО и дочь чеченского олигарха Мусы Бажаева, отвечая на вопрос в соцсети «Где лучше, в США или в Рашке?», написала, что «везде лучше, чем в Рашке».

Кто-то куда-то стукнул, закрутился скандальчик с участием ректора МГИМО Торкунова и депутата Госдумы Милонова, Бажаева была вынуждена оправдываться.

Оправдывалась она так: «Да, я неосторожно назвала Россию «Рашкой», но это не я ее так назвала. Мне задали вопрос, и я неаккуратно процитировала человека, который так назвал Россию». И ещё раз то же самое: «Я слово «Рашка» вообще употребила в первый и последний раз в жизни, оно мне пришло в голову не самой».

А давайте предположим, что мы ей верим. Что Бажаева прежде никогда-никогда и в будущем никогда-никогда не скажет это слово, которое «пришло в голову не самой».

Давайте представим, что будущая сотрудница МИДа сказала «уважительно». Вот так: «Везде лучше, чем в России».

Вам стало легче? Нет, правда? Это будущая чиновница МИДа говорит о своей стране. Вы, граждане России, доверяете ей представлять Россию в международных переговорах?

Да, верно, вас никто не спросит. Но и вы – не обратите внимания.

Теперь представьте, что студентка МГИМО чуть умнее. Совсем немного. Средний уровень чиновников МИДа. Она вообще на публику ничего «неполиткорректного» о России не говорит, но она – так думает.

Вам стало легче?

Почему я предполагаю – разумеется, без железной гарантии, – что «они так думают»?

Например, потому, что слушала однажды баснословного профессора Зубова – выпускника МГИМО, в течение тринадцати лет – преподавателя МГИМО, противника русского Крыма и большого радетеля за равное представительство в парламенте всех народов России.

Так вот: сей профессор Зубов рассказывал, как еще в конце шестидесятых – начале семидесятых годов обучавшаяся в МГИМО золотая молодежь презирала советский строй.

Отличие профессора Зубова было только в том, что он презирал Советы громче других, но даже его из МГИМО не исключили: вступился папенька, начальник управления Министерства судостроительной промышленности СССР.

А игры детей советских наркомов в «четвертую империю», с группенфюрерами и рейхсфюрерами – и это в 1942–1943 годах!

Или вспомните фильм Владимира Меньшова «Зависть богов»: самый ярый антисоветчик в нем – министерский референт, живущий в Доме на Котельнической и не вылезающий из загранкомандировок. Думаете, это выдумка?

В фильме представлен 1984 год – всего через несколько лет начнется козыревщина, последовательная сдача советских позиций в Европе… Думаете, это случайное совпадение?

Почему так? В наивной формулировке российского обывателя – «Почему же они так ненавидят Россию?», ибо, хотя выше речь шла о советском строе, демонтаж его происходил с таким явным, демонстративным пренебрежением к разделенному русскому народу, что одним антисоветизмом дело не ограничивается.

Давайте представим добронравного, ничем не провинившегося представителя российского МИДа.

Примем как данность, что таковым был, например, покойный В. И. Попов – почетный доктор Дипломатической академии, лауреат Госпремии СССР. Профессор МГИМО, автор учебника «Современная дипломатия».

В этой содержательной книге есть особенность. Попов в ней рассказывает о том, как изворотливо защищают интересы своей страны англичане («когда речь шла о государственных интересах, совесть наших английских партнеров по переговорам становилась эластичной»); как по-бульдожьи вцепляются в свои позиции немцы («немецкие дипломаты выступали на переговорах как воины, они не любили компромиссов, шли на них в последний момент, отстаивали свои позиции до конца»); как,«несмотря на весьма дружественные отношения с СССР», моментально загорается лампочка в глазах арабов, когда речь об интересах мусульманских меньшинств…

Но о чем же говорит профессор Попов, обращаясь к российским студентам, будущим российским дипломатам?

А вот о чем: они не должны лгать, им следует искать компромисс, они не должны «впадать в шовинизм». Иными словами: оружие, которым свободно пользуются наши оппоненты на международной арене, будущим российским дипломатам представлено как ненадлежащее.

И это – наши лучшие. Тот же В. И. Попов – не «козыревец», а «примаковец». Каковы наши худшие – можете вообразить по словам студентки Бажаевой, которую осудили потому, что она брякнула то, что другие лишь думают.

Кстати: когда она говорит, что «при одной мысли о Москве ей становится дурно» – вы совсем не можете её понять? Вам честно кажется, что Москва – комфортное и приятное место?

Полагаю, что по этому поводу как минимум возможны разные мнения, даже если вы признаете право Москвы выкачивать деньги на собственное обустройство за счет обустройства регионального – прежде всего за счет русских провинций, у которых нет никаких козырей в торговле с федеральным центром.

Слова Бажаевой о Москве (и даже о России) возмущают не потому, что они не имеют под собой ни малейшего основания.

Они возмущают потому, что исходят от представительницы топового круга, от женщины, чье семейство выкачало из этой скверной Москвы, из этой гадкой «Рашки» инфернально огромное количество денег и не приобрело даже толики благодарности…

А что, от этих людей можно было ожидать благодарности?

И, конечно, её слова возмущают потому, что так говорит наша будущая управленческая «элита». Это говорит будущее – возможно, не неизбежное, но уготованное для нас.

Ведь, между прочим, «ничего такого особенного» она вообще не сказала. Не верите?

Почитайте профессора МГУ – кандидата филологических наук, доктора культурологии – Елистратова. «Рашка», по его мнению, – это вообще нормальное слово, просто молодежь так шутит.

После многословных извинений Бажаевой – которая даже сама явно не считала, что «Рашка – это просто шутка» – над профессором МГУ можно хохотать гомерически, хохотать до слез…

Да, друзья мои. Да. Это – наша интеллигенция.

Это и есть те, кто формулирует для нас, что «принято» и что «не принято», каковы мотивы, намерения, подтекст. Это ученые степени. Это лучшие – и уж во всяком случае наиболее престижные – вузы нашей страны.

У нас нет национальной интеллигенции, и тем более в гуманитарных науках. У нас таковая интеллигенция от-сут-ству-ет.

И, что даже хуже, её место не пусто – на нем уже очень прочно утвердились люди с учеными степенями и холодными сердцами. Люди, от которых десятки раз мне доводилось слышать: «таково естественное течение вещей».

А речь шла – о вытеснении русского языка и русской культуры из бывших союзных республик… А речь шла – об ослаблении позиций русского языка уже в республиках внутри самой РФ… А речь шла – об утрате Пушкина в сознании русских учеников…

«Сейчас другое время и другие реалии…» Да бросьте! Реалий Пушкина не было уже при наших дедах, отчего ж они не сочли, что стихи про ямщика на облучке – темны и непонятны, и, стало быть, устарели?

Но, по их мнению, «таково естественное течение вещей», и даже «Рашка» – это уже нормально. Естественное ведь течение! Как любит говорить лингвист и повсеместный эксперт Кронгауз, «мы просто регистрируем».

«Почему они так ненавидят Россию»…

Мои добрые читатели часто полагают, что национальным чувством управляет судьба, фатум. Родился в России – люби Россию. Если родился в России и «не любишь Россию» (сиречь признаешься в этом, как призналась дочь олигарха Бажаева) – значит, предатель.

Но оно так не работает. Тончайшая богатейшая прослойка, живущая за счет присвоения национальных богатств, просто по определению не может уважать остальное население.

Один богатейший город, живущий за счет иссякания регионов, просто по определению не может считать, что интересы регионов не менее важны, чем его интересы.

Полтораста национальных элит, каждой из которых твердят, что они должны быть совершенно равноправны, но часть которых к тому же имеет в кормлении специально за ними закрепленную территорию, – эти национальные элиты не способны ни обогащать, ни хотя бы уважать русскую национальную элиту, которая единственная на каждом шагу боится, как бы её не обвинили в «шовинизме», а потому – по определению! – не может быть национальной.

Это системный порок. И странно не то, что дочь чеченского олигарха «призналась», а то, что нам для того, чтобы мы хоть слегка, хоть на день возбудились, надо впрыснуть лошадиную дозу чьей-нибудь наглой откровенности.

А если наглость не откровенная? А если она скрытная, чинно-благородная, как «естественное течение вещей»? Тогда можно спать дальше.