Советский прорыв

После Великой Отечественной войны страна находилась в состоянии ужасающей разрухи.

В огненном вихре противостояния были разрушены и уничтожены 1710 городов, 70 тысяч сел и деревень, 32 тысяч предприятий промышленности, 65 тысяч км железных дорог, 98 тысяч колхозов и 2890 машинно-тракторных станций (МТС).

Тем не менее, руководство наметило план четвертой (1946-1950 года) пятилетки, который ставил перед страной, казалось бы, немыслимые задачи.

Планировалось не только восстановить, но и превзойти довоенный уровень – как в промышленности (46 %), так и в сельском хозяйстве. На Западе этот план считали нереальным, но он был не только выполнен, но и перевыполнен. Более того, сразу же были намечены новые, головокружительные рубежи – в 1951 году, шестьдесят лет назад, началась новая, пятая пятилетка.

И речь шла не только о промышленности, о механизмах и товарах. Улучшалась и жизнь людей, причем, на самом важном, «человекосберегающем» направлении. Так, в 1940-1950 годах детская смертность снизилась более чем в 2 раза (180 на 1000 – против 81 на 1000). За тот же самый период количество врачей выросло в 1,5 раз.

Налицо советское экономическое чудо, которое часто называют еще и сталинским. И возможно оно стало благодаря сталинской модели социализма, которая гибко и эффективно сочетала разные смыслы, идеи и технологии. Попытаемся рассмотреть ее основы

1. Независимость – цель № 1

И. Сталин стремился подчинить политику экономике, а главной политической целью он считал укрепление национально-государственного суверенитета. Лидер болгарских коммунистов Г. Димитров в своих дневниках вспоминает, что вождь СССР ставил вопрос именно так — «через социальное освобождение к национальной независимости».

По мысли Сталина, социализм должен ликвидировать стихийность в экономической жизни, сделав возможным планомерное развитие народного хозяйства. На встрече с авторским коллективом нового учебника политэкономии (29 января 1941 года) Сталин сказал: «Первая задача состоит в том, чтобы обеспечить самостоятельность народного хозяйства страны от капиталистического окружения, чтобы хозяйство не превратилось в придаток капиталистических стран.

Если бы у нас не было планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все начиналось бы с легкой промышленности, а не с тяжелой промышленности. Мы же перевернули законы капиталистического хозяйства, поставили их с ног на голову, вернее, с головы на ноги… На первых порах приходится не считаться с принципом рентабельности предприятий. Дело рентабельности подчинено у нас строительству, прежде всего, тяжелой промышленности».

Анализируя эти слова, исследователь П. Краснов обратил особое внимание на столь «низкую» оценку фактора рентабельности. Согласно ему, в большой системе есть разные уровни оптимизации. От их успешного функционирования зависит судьба отдельных элементов, но не всей системы. При капитализме оптимизация происходит, в основном, на уровне предприятия/корпорации.

И если, например, одному предприятию удалось разорить другое, то это означает оптимизацию одного из уровней. Но вся система при этом не оптимизируется. «СССР же предлагал свою, невиданную ранее модель – оптимизация на уровне всего общества, включая воспитание, образование, медицинское обслуживание, безопасность и многое другое. Эта система была исходно спланирована как интегральная, то есть неделимая на части, как неделим на жизнеспособные части человеческий организм.

Обратим внимание на слова о том, что рентабельности не придавалось большого значения только «на первых порах», следовательно механизм рентабельности предприятий исходно планировался, но должен был быть запущен в положенное ему время, когда более высокий уровень общественной оптимизации уже был предварительно настроен». («Сталинское экономическое чудо»)

Именно такая интегральная система, вкупе с политическим (национально-государственным) «детерминизмом» позволила Союзу сохранить независимость даже в условиях жуткой послевоенной разрухи.

Сталин решительно отверг «план Маршалла», который означал финансовое закабаление страны. (Любопытно, что за его принятие выступали А. Микоян и, на первых порах, В. Молотов.) Кроме того, он отказался включить СССР в долларовую зону. Страна резко сократила экспорт сырья, направив его на нужды внутреннего рынка.

2. Прибыль, себестоимость и наука

Очень важно заметить, что сталинская экономика была основана не на получении денежной прибыли, но на постоянном и планомерном снижении себестоимости продукции. Именно это и способствовало бурному развитию науки и техники. «…Устойчиво снижать себестоимость можно только за счет внедрения достижений НТП, – замечает Б. Гунько. – Вот почему тогда наука и изобретательство были у нас в большом почете». («Сталинская экономика»).

Действительно, ученые были чем-то вроде привилегированного сословия. Это выражалось как в идеальном («почет») плане, так и в плане материальном (зарплата).

Историк С. Миронин приводит такие данные: «Послевоенное десятилетие характеризовалось ростом престижа научно-преподавательской работы. Зарплата ректора выросла с 2,5 тыс. до 8 тыс. руб., профессора доктора наук с 2 тыс. до 5 тыс. руб., доцента, кандидата наук с 10 летним стажем с 1200 до 3200 руб.. В эти годы соотношение зарплаты доцента, кандидата наук и квалифицированного рабочего составляло примерно 4 к 1, а профессора, доктора наук 7 к 1». («Сталинский порядок»)

Вот еще весьма показательные цифры – в 1940-1950 годах количество научных учреждений увеличилось на 40% , число студентов – на 50%.

Именно при Сталине были заложены основы советской космической программы. «В феврале 1953 года Сталин утвердил план работ по созданию межконтинентальной баллистической ракеты, – сообщает Г. Назаров. – А 20 мая 1953 года (уже после смерти Сталина) Г.М. Маленковым было подписано постановление правительства о создании конкретной МБР – ракеты Р-7. Встал вопрос о необходимости создания принципиально нового оружия.

В последующие годы, когда власть перешла к партийному авантюристу-демократу Н.С. Хрущеву, а затем к Л.И. Брежневу, их идолопоклонники приписывали не Сталину, а им отцовство в организации работ по ракетной технике. Упрямые же факты говорят об обратном.

Мощный импульс развитию ракетной техники, данный при Сталине, позволил в кратчайшие сроки (практически за два года) создать космодром Байконур (1955-1957), а в мае 1957 года провести первый запуск межконтинентальной баллистической ракеты, которая в августе того же года (с 4-й попытки) достигла расчетной дальности полета.

Мы получили ракету, способную долететь до США и доставить атомную бомбу. 4 октября этой же ракетой, получившей название «Спутник», был запущен первый в мире искусственный спутник Земли». («Почему мы не стали первыми лунопроходцами»)

Критики Сталина замалчивают его «космические» заслуги, но зато охотно обвиняют вождя СССР в «гонении на кибернетику».

Между тем, старт советской «электронной» революции был дан в 1940-е годы. Еще до войны отечественные ученые начали работу над созданием аналоговых машин, первая из которых увидела свет в победном 1945-м. А три года спустя научный коллектив, руководимый С. Лебедевым, начал работу по созданию МЭСМ – малой электронной счетной машины. (Работа по созданию основных элементов цифровой ЭВМ (триггеров) началась опять-таки – до войны.)

«В результате «преследования кибернетики», в котором обвиняют Сталина, в СССР была создана новая мощная отрасль науки и техники, созданы научно-исследовательские институты и заводы, производящие кибернетические устройства, – пишет А. Трубицын. – Созданы научные школы, подготовлены кадры, написаны учебники, в вузах начали читать новые дисциплины, готовить специалистов по кибернетике.

В СССР МЭСМ была запущена в то время, когда в Европе была только одна ЭВМ – английская ЭДСАК, запущенная на год раньше. Но процессор МЭСМ был намного мощнее за счет распараллеливания вычислительного процесса. Аналогичная ЭДСАК машина – ЦЭМ-1 – была принята в эксплуатацию в Институте атомной энергии в 1953 году – но также превосходила ЭДСАК по ряду параметров.

Разработанный лауреатом Сталинской премии, Героем Социалистического Труда С.А. Лебедевым принцип конвейерной обработки, когда потоки команд и операндов обрабатываются параллельно, применяется сейчас во всех ЭВМ в мире». («Сталин и кибернетика») (Об этом мы уже говорили: Советские компьютеры: преданные и забытые)

Показательно, что развитие науки происходило параллельно с мощной пропагандой и популяризацией научно-технических достижений. Так, в 1947 году на экраны страны вышел фильм «Свет над Россией», в котором практически открыто проводилась мысль о том, что главная цель революции и советской власти – научно-технический рывок страны.

Помимо того, воспевались и достижения дореволюционной отечественной науки. И это производило впечатление даже на эмиграцию.

В своей послевоенной «Народной монархии» И. Солоневич, настроенный резко антисоветски, сознается: «Некрасов, вероятно, не знал, как не знал и я, что, например, первая паровая машина действительно была изобретена русским Ползуновым — и что она работала на Алтайских промыслах за двадцать лет до Уатта и Стивенсона. Об этом писала советская пресса — и я ей не поверил. Потом это подтвердила и немецкая пресса, — вероятно, ей можно поверить».

3. «Без теории нам смерть»

Конечно, большое внимание уделялось и гуманитарной сфере (особенно, в послевоенный период), где велись настойчивые поиски новых подходов в политологии, экономике, истории, философии и т. д. Ю. Жданов (сын Андрея Жданова), бывший одно время заведующим отдела науки ЦК, вспоминает слова вождя: «Без теории нам смерть». Показательно, что в 1952 году по инициативе Сталина «было создано три отдела ЦК: философии и истории, экономики и права, естественных и технических наук. После смерти И.В. Сталина они были сразу же упразднены». (А. Шевяков. «Кто убил СССР»)

Регулярно проводились разнообразные дискуссии по важнейшим вопросам. Так, в 1951 году провели широкую дискуссию на экономические темы, в ходе которой высказывались самые разные, порой довольно неожиданные мнения. Так, заведующий кафедры Московского финансового института А. Яковлев отметил плачевное состояние советской экономической мысли. Причину он видел в следующем – ученые ждут, пока за них все сделает Сталин и боятся обвинений в «антиленинизме».

Профессор Института международных отношений Я. Миколенко сделал вывод о том, что экономические законы социализма носят, подобно законам капитализма, стихийный характер. Примерно такую же позицию занял директор Института экономики АН Латвийской ССР Н. Ковалевский. Он уверял, что даже и при коммунизме, на первых порах, будут сохраняться и деньги, и стоимость. (Любопытно, что Сталин допускал возможность сохранения государства и после построения коммунизма. И это было страшной «ересью» – с точки зрения «ортодоксального» марксизма.)

А вот сотрудники ИЭ АН СССР И. Анчишкин и Н. Маслова придерживались противоположной точки зрения. Они выдвинули положение, согласно которому экономические законы социализма определяются и формируются социалистическим государством, проводимой им политикой. Научный сотрудник ИЭ АН СССР Д. О. Черномордик вообще отрицал действие закона стоимости при социализме.

Практически подошел к вопросу начальник управления министерства финансов СССР В.И. Переслегин, предложивший провести широкомасштабную экономическую реформу, заключающуюся в переводе на хозрасчет всех хозяйственных структур – от завода до главков и министерств.

Конечно, идеализировать тогдашнюю ситуацию не стоит. Были и многочисленные случаи подавления инакомыслия: безусловно, сказывался революционно-комиссарский дух, не выветрившийся еще со времен красного террора (и давший страшный рецидив «Большого террора»).

Между тем, какого-то абсолютного подавления не было. Более того, «наверху» думали о демократизации. В 1946 году, на мартовском пленуме ЦК Сталин поручил А. Жданову возглавить работу идеологической комиссии по выработке проекта новой программы ВКП (б). Осенью будущего года проект был готов. Он предусматривал осуществление целого комплекса широкомасштабных политических реформ.

Так, предполагалось включить в управление СССР всех его граждан. Все они должны были, по очереди, выполнять государственные функции, не прекращая трудиться в собственной профессиональной сфере. Любая государственная должность в СССР могла быть только выборной.

При этом следовало проводить всенародные референдумы по всем важнейшим вопросам. Гражданам и общественным организациям планировалось предоставить право непосредственного запроса в Верховной Совет. (Об идеологических поисках послевоенного периода подробно см. в монографии А. Данилова и А. Пыжикова «Рождение свехдержавы»)

После смерти Сталина и его «разоблачения», отношение к науке изменилось кардинально:

«Такого уровня оплаты труда отечественные ученые и вузовские преподаватели не имели в последующие годы, ибо после Сталина при постоянном росте цен, повышении зарплаты другим категориям служащих оплата труда ученых и преподавателей оставалась неизменной свыше 40 лет». («Сталинский порядок»)

Между прочим, это довольно сильно настроило научно-техническую интеллигенцию против «режима», что, впоследствии, вылилось в массовые антисоветские выступления

4. «Было дело, и цены снижали»

Если возвращаться к экономике, то необходимо в первую очередь выделить ценовую политику. При капитализме снижение себестоимости сопровождается удержанием прежней цены – с целью получения наибольшей прибыли. А вот сталинская экономика предполагала еще и снижение цены.

«Дело в том, что конечный продукт каждого производителя для каких-то других производителей является начальным сырьем, – объясняет Б. Гунько. – Поэтому снижение себестоимости и соответственно цены продукта одного производителя позволяло другим взять его в большем количестве и произвести больше своего продукта.

Таким образом, сталинская экономика, отвергая прибыль в деньгах, получала прибыль в продукции! При этом осуществлялся и принцип оплаты по общественно-полезному труду: снизил себестоимость, а с ней и цену для общества – получай вознаграждение! Вот почему сталинская экономика давала ежегодный прирост в 25-30 и более процентов». («Сталинская экономика»)

В своей работе «Экономические проблемы социализма» Сталин излагает сжатую но весьма содержательную программу социальных реформ, призванных максимально освободить людей от «хозяйственной необходимости» . «Нужно… сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов.

Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение, необходимое для того, чтобы члены общества имели возможность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо профессии.

Для этого нужно дальше, коренным образом, улучшить жилищные условия и поднять реальную зарплату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.

Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму». Обращая внимание на эти тезисы, исследователь Олег Козинкин иронизирует: «Какие ужасные слова говорил и предлагал сделать Злодей Сталин – всех загнать в ВУЗ… улучшить жилищные условия, – поднять реальную зарплату через повышение самой зарплаты и главное, улучшить жизнь граждан через снижение цен на товары и услуги». («Сталинская экономика»)

И вот в 1947-1953 году происходило ежегодное снижение цен (в 1,5-2 раза).

При этом, и речи не было ни о какой уравниловке. Рабочие имели возможность отлично заработать. Особенно поощрялось перевыполнение плана. «Например, при перевыполнении нормы 100 % – платили полтора тарифа, при перевыполнении 150 % – вдвойне, а при перевыполнении 200 % – втройне, – пишет Сулейманов Магомед Али. – Даже у заключенных рабочих снижался срок наказания в три раза при перевыполнении норм на 200 %». («Экономическая мера сталинизма»).

А вот при Хрущеве в случае перевыполнения плана расценки снижались – в результате пересмотра всех действующих норм.

5. «Что нам стоит – дом построить?»

Для лучшего уяснения послевоенной социальной политики необходимо коснуться постановления Совмина СССР от 25 августа 1946 года («О повышении заработной платы и строительстве жилищ для рабочих и инженерно-технических работников предприятий и строек, расположенных на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке».)

Согласно постановлению, значительно (на 20 %) повышалась зарплата рабочих и инженерно-технических сотрудников Урала, Сибири и Дальнего Востока. Кроме того, утверждался план широкомасштабного жилищного строительства.

В частности планировалось построить свыше 50 тысяч индивидуальных, двух-трехкомнатных домов. Для этого Центральный Коммунальный Банк должен был выдавать ссуду в размере 8 – 10 тыс. рублей тем, кто покупал двухкомнатный дом. Срок погашения составлял 10 лет. Тем же, кто желал построить трехкомнатный дом, давалась ссуда в 10-12 тысяч рублей (срок погашения – 12 лет.)

«Повышение зарплаты для указанных работников должно было составить 1 400 000 000 руб. в течение года для 824 000 работников, – пишет ЖЖ-блогер ihistorian. Таким образом, каждый работник должен был получить прибавку в среднем в 1699 руб. в течение года. Это составляло 20% средней годовой зарплаты этих категорий работников.

Итак, их средняя годовая зарплата до повышения 25 августа 1946 г. составляла 8495 руб. или 708 руб. в месяц. После повышения 25 августа 1946 г. средняя месячная зарплата указанных категорий работников Урала, Сибири и Дальнего Востока должна была составлять примерно 850 руб. Индивидуальные жилые дома для них предлагались по цене: 8 тыс. руб. за рубленый двухкомнатный с кухней; 10 тыс. руб. за рубленый трехкомнатный с кухней или каменный двухкомнатный с кухней; 12 тыс. рублей за каменный трехкомнатный с кухней.

Выводы:

1) Зарплата по-сталински в 1947 г.: за годовую зарплату среднего рабочего, инженера, служащего Урала, Сибири, Дальнего Востока можно купить дом.

2) Ипотека по-сталински в 1947 г.: ссуда на полную стоимость жилья на 12 лет под 1% годовых».(«Ипотека по-сталински»)

Именно в конце 1940-х-начале 1950-х годов была создана база для массового индустриального строительства, которой потом воспользуется Хрущев. Так, были созданы десятки заводов, занимающихся производством железобетонных изделий.

Именно они стали основой крупнопанельного строительства. Кроме того, возводились многочисленные заводы по производству железобетонных изделий, цементные заводы и т. д. На металлургических заводах было налажено производство необходимого количества труб, арматур и другого оборудования.

И вот на XIX съезде ВКП (б) была принята директива: «Значительно увеличить выпуск новых высококачественных отделочных и облицовочных материалов, деталей и конструкций заводского изготовления из керамики, гипса, бетона и железобетона, способствующих дальнейшей индустриализации строительства, снижающих их стоимость и улучшающих архитектурно-строительные и эксплуатационные качества зданий и сооружений».

Основы массового строительства заложил Сталин, но вся слава досталась Хрущеву, который к тому же исказил сталинские начинания: «Сталин поставил задачу так, что параметры квартир были очень солидными: высота потолка — 3—3,5 м, минимальная площадь однокомнатной квартиры — 40—45 кв. м, двухкомнатной — не менее 70—75, трехкомнатной — примерно 100 кв. м, санузел везде раздельный, – отмечает А. Мартиросян. – Хрущев же все урезал в два-три раза, вследствие чего даже трехкомнатная квартира в прозванных «хрущобами» домах не превышала 55 кв. м, а санузлы совместил так, что в каждой семье потом выстраивалась очередь, чтобы попасть в туалет». («За порогом Победы»)

К тому же Сталин выступал за строительство многоэтажных домов – вместо 4-5 этажных коробок. А. Мартиросян приводит воспоминания заместителя Председателя Совмина Министров СССР В. Малышев, который зафиксировал беседу с вождем (17 июня 1949 года): «Было Политбюро по вопросу о 25-летнем плане реконструкции Москвы.

Выступил в конце тов. Сталин и сказал примерно следующее: «… Мы, очевидно, сделали ошибку, разрешив москвичам составлять 25-летний план. Нельзя все учесть и предусмотреть на такой долгий срок. В частности, нельзя учесть и развитие техники. Надо отказаться от 25-летнего плана. Будет разумней составить 10-летний план… Надо, чтобы большая часть Москвы была бы застроена 8—10-этажными домами и 25—30 % — 12—14-этажными домами.

Это будет более экономно, чем предложение застраивать Москву 4—5-этажными домами. Развитие промышленности в Москве надо остановить, а предприятия, портящие воздух, надо вывести из Москвы. В проекте предлагается построить много пустых зданий (клубы, дворцы и т.д.). Это неправильно. Надо со всей силой налечь на строительство жилья и расшить жилищный кризис…».

6. Сталинское частное предпринимательство

Говорят о тотальном огосударствлении экономики при Сталине, но это еще один миф. Как раз тогда-то и была возможность заниматься легальным и практически частным бизнесом! После войны активно действовали многочисленные артели и кустари-одиночки.

В 1950-е годы их насчитывалось 150 тысяч. А начало этому было положено еще в январе 194-го, когда «Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) предписали существенно ослабить госконтроль за экономикой промысловой кооперации, постановив: отменить централизованное планирование деятельности промысловой кооперации; планы работы артелей должны утверждаться только региональными исполкомами; продукция артелей остается в распоряжении региональных властей.

При Совнаркоме РСФСР было создано управление промысловой кооперации. Межрайонные и городские союзы промысловой кооперации сохранялись, но их руководство должно было обязательно избираться. Предприятия на два года освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием…

В послевоенные годы государство продолжило линию на комплексное стимулирование ПК…14 июля 1950 г. Совет Министров СССР упразднил управления промысловой кооперации при совминах союзных республик и управления при региональных администрациях. Предписывалось воссоздавать выборные руководящие структуры. Вместо госуправления промысловой кооперацией были созданы Центрпромсовет, советы в союзных и автономных республиках…

Особенно наглядно политика поддержки ПК проявлялась в том, что кооперацию фактически стимулировали на соревнование с госотраслями по производству потребительской продукции, с госторговлей и сферой услуг. С этой целью с осени 1950-го началось укрупнение мелких промысловых артелей». (А. Балиев. «Как разрушали российскую глубинку».)

По сути, при Сталине создавалась особая модель, когда частное предпринимательство существует в формате общественной ассоциации. При этом промысловые кооперативы рационально дополняли государственную промышленность. Так, они использовали «отходы», которые оставались от работы крупных предприятий.

Дальнейшее развитие промысловой кооперации привело бы и к росту частной инициативы, но только не в рыночно-анархическом формате. В СССР рождалась совершенно новая форма частного предпринимательства. Опять-таки, всё завалил Хрущев – в 1956 году было принято постановление ЦК и Совмина о включении промысловой кооперации в государственные структуры. И ведь этого марксиста-догматика до сих пор считают реформатор и борцом с «бюрократическим сталинизмом».

7. Село: трагедия подъема

Огромные нарекания вызывает сталинская аграрная политика, которая зачастую смущает и многих сторонников генералиссимуса.

Действительно, из песни слов не выкинешь – были и жуткие налоги, и произвол местного начальства, и даже голод (рецидив страшного Голодомора времен коллективизации).

Собственно, все это следует считать продолжением прежней политики выкачивания ресурсов из деревни в город (на чем, собственно, основывалась индустриализация в странах Европы). Трагедия русского села продолжалась, хотя масштаб ее был уже не тот.

Между тем, тут всё не так однозначно. Город очень многое брал у села, но он же и отдавал ему – тем более, если брать долгосрочную перспективу. Ресурсы, выкаченные из деревни, возвращались туда промышленными товарами и техникой. Так, в 1948 году для нужд села было произведено 67 тысяч тракторов. Понятно, что без особого режима функционирования «городской» промышленности это было бы невозможно.

Немало помогла селу и сталинская борьба за «покорение природы», которую было бы точнее назвать борьбой за обуздание стихии. Историк О. Платонов, в целом отрицательно относящийся к послевоенной аграрной политике, тем не менее, признаёт: «Сталинская политика в отношении села имела не только отрицательные итоги.

В октябре 1948 года по инициативе Сталина был принят 15-летний план преобразования природы – грандиозного наступления на засуху путем посадки лесозащитных насаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов. Сила этого плана была в единой воле, комплексности и масштабности. В течение 15 лет должны быть заложены леса на площади, превышающей 6 млн. га.

Впервые в истории создавались крупные государственные полезащитные полосы, общая протяженность которых превышала 5300 км. Направление этих полос было выбрано с таким расчетом, чтобы они не только сохраняли воду, но и служили заслонами против губительных для урожая жарких юго-восточных ветров – так называемых суховеев, очень частых в таких районах России, как Поволжье, Северный Кавказ, Кубань, Дон…

Эффект воздействия только посадки лесных полос на урожайность охраняемых ими полей достигал следующих размеров: по зерновым культурам урожайность увеличивалась на 25-30%, по овощным – на 50-75% и по травам – на 100-200%». («История русского народа в XX веке»)

Жесткая борьба велась против местного начальства, которое успело изрядно погрязнуть в разных злоупотреблениях. (Сложившаяся ситуация подробно рассмотрена в работе К. Романенко «Последние годы Сталина. Эпоха возрождения».)

Их перечень приведен в постановлении Совмина и ЦК «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах» (от 19 сентября 1946 года). Они выражались в «неправильном расходовании трудодней, расхищении общественных земель колхозов, в растаскивании колхозной собственности… нарушении демократических основ управления делами сельскохозяйственной артели…»

«На ненужных и надуманных должностях в колхозах нередко укрываются рвачи и дармоеды, уклоняющиеся от производственной работы…». За словами осуждения последовали дела.

Только в 1946 году за должностные преступления у уголовной ответственности привлекли 9 551 руководящих работника.

***

Как будто в насмешку над здравым смыслом Сталина считают тираном и косным рутинёром, в то время как Хрущев представляется реформатором. Между тем, как раз именно Сталин серьезно реформировал марксизм-ленинизм, насытив его державно-патриотическими и самобытно-народными смыслами.

А вот «дорогой Никита Сергеевич», напротив, проявил себя как самый настоящий контрреформатор. Левацкие упования на скорейшее пришествие коммунизма, возрождение уравниловки, отказ от русского патриотизма, безоглядная поддержка разных «прогрессивных движений» по всему миру, упор на революционный интернационализм, возобновление антирелигиозной кампании, борьба с приусадебными участками – всё проявления троцкистско-ленинской «реакции». (Не случайно Хрущев был активным участником троцкистской оппозиции в 1920-х.) Несправедливость налицо, но история всё ещё расставит по своим местам.

http://www.inoforum.ru/forum/index.php?showtopic=919

взято здесь http://sovsojuz.mirtesen.ru/bl…