«Россия должна выходить из Болонской системы». О причинах кризиса отечественного образования и о том, как его преодолеть

В своем интервью кандидат исторических наук, доцент МГИМО, член Ученого Института Высокого Коммунитаризма Ольга Четверикова рассказывает о том, почему правительство сопротивляется введению единых учебников и кто стоит за бесконечными реформами в образовании

О законопроекте, вводящем единый учебник по основным предметам

— 17 сентября правительство представило отрицательный отзыв на законопроект Никонова — Яровой. Как вы могли бы оценить его?

— Этот законопроект — первый шаг к тому, чтобы остановить разрушительный процесс в сфере образования. Он идет с конца 1980-х, с начала перестройки. Тогда соответствующими кругами была поставлена задача — разрушить советское образование. И оно разрушалось очень последовательно.

Главное, чего добились представители неолиберальных кругов, являющиеся заказчиками реформы в образовании, — введения принципа вариативности, закрепленного законом «Об образовании в РФ». Он не дает возможности ни проводить государственную образовательную политику, ни создавать единое образовательное пространство. И поскольку этот законопроект — первая попытка за последние годы внести изменения в сложившуюся ситуацию, то он встретил мощный отпор. Первый, кто высказался против, — Общественный совет при Министерстве образования и науки РФ. Отзыв правительства во многом повторяет те положения, которые содержались в заявлении совета.

— Какие круги вы имеете в виду, говоря о развале советского образования?

— Мы знаем, какую роль в перестройке сыграл внешний фактор. Западные круги, представленные непосредственно Всемирным банком, разработали целую программу, направленную на разрушение советской системы образования. Ее развал был одним из главных условий успеха перестройки в общественной и социальной сфере. Поэтому в России активно работали зарубежные фонды. Не только Фонд Сороса, но и множество других организаций. Они ставили цель — полностью перестроить гуманитарное образование и подготовить новое поколение учителей и педагогов, которые воспитывали бы детей уже на иных принципах, противоречащих русской образовательной традиции.

Создавались не только новые учебники, которые должны были перестраивать образование молодых преподавателей, но и возникало множество центров — образовательных, экспериментальных, инновационных. Именно они сегодня фактически определяют образовательную политику, проводимую Минобрнауки. Вокруг этого министерства существуют и «питаются» за счет государственных средств такие организации, как Федеральный институт развития и образования (ФИРО), возглавляемый Александром Асмоловым, инновационная образовательная сеть «Эврика» под руководством Александра Адамского. В силу того что они представляют вместе с Минобрнауки единое сообщество, они заинтересованы в том, чтобы проводимая политика не менялась.

За этими структурами, в свою очередь, стоит крупный капитал и олигархат, которые «заказывают» себе работников, определяют, какое образование им нужно. В эту же систему входит и Высшая школа экономики, курирующая высшее образование, «Сколково» и Сколковский институт (Сколтех), напрямую связанный с американскими университетами, корпорациями, военной разведкой. Министерство образования и науки в цепи является конечным пунктом, диктующим, по каким учебникам получать образование детям. На эти институты не может влиять ни родительское, ни педагогическое сообщество, даже законодательная власть не может. Потому что закон «Об образовании в РФ», принятый в декабре 2012 года, исключает государственные законодательные органы из сферы контроля за федеральными государственными образовательными стандартами (ФГОСами). Только Министерство образования и науки может их утверждать. А право разрабатывать их передано узкой группе лиц, аффилированной с ведомством и со структурами, которые я перечислила.

ЕГЭ и вариативность

— Как сочетаются принцип вариативности учебников и единые требования ЕГЭ?

— ЕГЭ — это чистая профанация. Главная его цель, так же как цель вариативности в учебном процессе, — разрушение общеобразовательного пространства. Заказчикам реформы не нужны люди, которые имели бы определенный общеобразовательный уровень, а потом могли бы специализироваться в той или иной сфере. В советское время всех подтягивали до него. Сегодня этот уровень резко занизили. И теперь люди, располагающие деньгами, могут дать своим детям или получить сами качественное образование в частных школах или лицеях. И репетитора люди со средствами могут себе позволить. Большая же часть наших учеников такой возможности лишена. Им дают очень примитивные знания, которые они не имеют возможности совершенствовать. Затем и сильное меньшинство, и слабое большинство сдает единый экзамен, нацеленный на очень слабого ученика. ЕГЭ призван симулировать наличие общеобразовательного пространства. Раз все его сдают, значит, у всех равные возможности. Но это профанация. Поэтому и «инновационные» педагоги, и правительство негативно оценили введение аттестации в школах по основным предметам, которое предлагал вышеупомянутый законопроект. Сохранение единого экзамена помогает скрыть большой разрыв в знаниях у учеников.

— Сопротивление законопроекту Никонова — Яровой связано с тем, что он предлагает вернуть аттестацию в школу?

— Конечно. Потому что аттестация, а фактически возвращение выпускных экзаменов выявит катастрофическое падение уровня школьного образования в результате реформ, а значит, разоблачит принцип вариативности, на котором во многом зиждились изменения. Депутаты хотят возвратить такое понимание федерального образовательного стандарта, которое было в советское время. Оно подразумевает определенный минимум базовых знаний, обеспечивающий ученикам получение нормального образования. Предлагается вернуть и единый учебник по четырем ключевым предметам. Это нужно для формирования аналитического мышления, понятийного аппарата у школьника.

— По результатам ЕГЭ видно снижение качества образования у выпускников?

— Конечно. Резко снизился уровень грамотности, я уже не говорю про уровень математических знаний. Современные выпускники школ не знают элементарных вещей, которые в советской школе были нормой. Падение уровня видно и по общим результатам отечественных и международных олимпиад. В МГИМО та же проблема: ребята приходят с низким уровнем образования. Другое дело, что они занимаются с репетиторами, которые их подтягивают. Но общий уровень студентов по сравнению с тем, что было раньше, значительно ниже.

Генпрокуратура, Минобрнауки и второй иностранный язык

— 17 июня Генпрокуратура вынесла представление в адрес министра образования и науки Дмитрия Ливанова, обязав его вернуть 857 млн рублей, «ушедших» на нецелевые расходы. Все-таки можно повлиять на Минобр?

— Счетная плата РФ и Генпрокуратура РФ уже не первый раз обращают внимание на деятельность Министерства образования и науки. Но каждый раз из проверок и представлений ничего не выходило. Чем закончится дело на этот раз, неизвестно. Схема закупок учебников такова, что она создает условия для любой спекуляции и питает группу лоббистов, сегодня определяющих, по каким учебникам учиться нашим детям. Это монопольное право они не отдадут просто так.

Характерно, что в прессе информация о представлении Генпрокуратуры в адрес министра образования и науки Ливанова всплыла именно тогда, когда зашла речь о принятии законопроекта Никонова — Яровой, в конце августа — начале сентября. 17 сентября правительство дало отрицательный отзыв на законопроект. 1/3 часть этого документа была посвящена вопросу закупки учебников. Правительство не привело внятных аргументов против законопроекта. Ясно одно: предложения депутатов затронули святая святых — вопрос о закупке учебников. И как раз в тот момент, когда заинтересованные круги, связанные с Минобрнауки, протестуют против внесения изменений в законодательство, всплывает вопрос о том, что ведомство тратит деньги нецелевым образом.

— Как вы оцениваете введение обязательного второго иностранного языка в школе и планы по сокращению часов классики?

— Это ответ инновационного образовательного лобби, почувствовавшего, что общественность начинает что-то понимать и действовать. Потому что законопроект Никонова — Яровой не их личная инициатива, он диктуется интересами широчайших слоев нашего общества. И педагогическая, и родительская, и научная общественность неоднократно об этом говорила, просто этот голос не слышали.

Реформаторы образования, представляющие интересы так называемой инновационной педагогики, за которой стоит крупный капитал, не могут просто так отдать своих завоеваний. Для них очень важно сохранить принцип вариативности в учебном процессе. Поэтому, когда был поставлен вопрос о том, что у нас делается с русским языком, с литературой, почему наши дети становятся не просто неграмотными, а невежественными, тогда пришел ответ в виде обязательного введения второго иностранного языка, сокращения часов по русской классической литературе. Ведь именно этот предмет формирует мировоззрение и нравственные ценности у ребят.

Обязательный второй иностранный язык ввели тихо, без обсуждения, с сентября этого года… Это вызов той позиции, которую занимает Комитет по безопасности, общественность педагогическая и родительская. Она подразумевает, что русский язык и литература должны занять достойное место в числе школьных предметов. Второй иностранный язык «задвинет» родную речь на самое дальнее место. Арифметика простая: два часа на первый английский, два часа на второй иностранный и два часа на родной язык.

Приватизация образования

— Как отразится на образовании недавно принятый закон о частно-государственном партнерстве?

— Приватизация сегодня — это основная тенденция общественного процесса. Фактически идет речь о приватизации государства. Оно передает свои функции, в том числе и прописанные в Конституции, например обеспечение общего среднего образования, частным структурам. В этом смысл частно-государственного партнерства. Недавно общественный совет при Минобрнауки предложил создать государственную образовательную корпорацию. Скорее всего, она будет частно-государственным партнерством. На бюджетные деньги за наш с вами счет бизнесмены будут реализовывать «инновационные» проекты.

— Что происходит со сферой образования на Западе?

— Аналогичные процессы фиксируются и на Западе. Приватизация в сфере образования там идет полным ходом. Но есть нюансы. Если говорить об американском рынке высшего образования, то, во-первых, в США есть иерархия вузов. Большинство из них дает достаточно низкий уровень образования, они-то и входят в Болонскую систему. Но существуют и элитные институты, дающие очень хорошее образование, в них простому человеку ход заказан. В России такого разделения нет¸ все вузы поддержали Болонский процесс, резко снизив качество образования. Во-вторых, все американские вузы — и частные, и государственные — встроены финансово в разведывательное военное сообщество. Это единая система, работающая на государственные интересы. Новая стратегия национальной безопасности США, опубликованная в 2015 году, осталась верна этому курсу. Любая гражданская или военная корпорация работает одновременно и на гражданский, и на военный сектор, а в конечном итоге — на национальную безопасность.

Что касается Европы, то с присоединением к Болонскому процессу начался не характерный для нее процесс приватизации вузов, так как образование на протяжении столетий являлось государственной функцией, а не сферой услуг. Так же как и в США, в ЕС сохраняются вузы для элиты, не входящие в Болонскую систему, которые остаются действительно реально серьезными образовательными центрами. Большинство институтов дает образование для дешевой рабочей силы, для глобального рынка труда. В таком же виде эта Болонская система распространяется на наши вузы, за исключением того, что все институты России, даже военные, вошли в нее, снизив уровень образования и открыв все свои наработки Западу, его крупнейшим корпорациям. Надо отметить, что в условиях экономического кризиса европейцы очень заинтересованы в «торговле образованием». Недаром ЕС занимает первое место по торговле услугами. Поэтому они создают единый образовательный рынок, на котором смогут продавать услуги, в том числе российским абитуриентам, при этом «вытягивая» самых перспективных студентов и ученых к себе.

Поэтому, если мы хотим иметь высшую школу, которая будет готовить образованных людей, работающих на интересы государства, тогда Россия должна выходить из Болонской системы и заново отстраивать единую общеобразовательную политику в стране. Но нужно понимать, что она потребует и государственной экономики. Потому что государство знает, какие специалисты ему нужны и, соответственно, какой уровень образования должен этому соответствовать. У нас сегодня экономику определяют интересы крупного бизнеса, именно он и становится основным заказчиком в образовании. Поэтому проведение единой государственной политики им совершенно не нужно, они в этом не заинтересованы, более того, это входит в противоречие с их интересами.

http://rusplt.ru/