Катынский тупик

http://communitarian.ru/upload/iblock/4fd/4fd763456be59b9f44d93592a2011c9b.jpg

Польской стороне давно передали материалы о расстреле польских офицеров в Катыни, но и после этого Варшава остаётся и необъективной, и недоговороспособной. Вопрос о виновниках гибели польских военнопленных в Катыни (точнее, в урочище Козьи Горы) обсуждается более 70 лет. Но остаётся немало тёмных мест. Мы неоднократно говорили, что «советские зверства в Катыне» являются политической провокацией…

Так мы уже рассказывали о расследовании Виктора Илюхина, о намеренной сдачей исторической правды иудо-либеральным режимом и об активном  противодействии координатора общества «Правда о Катыне» Сергея Старыгина.

Неоднократно по этой теме писал наш коллега Ю.Мухин[1]. 

http://communitarian.ru/upload/medialibrary/147/1472487fba44bd95e421e60a97b91814.jpg

Все указывает на то, что в 1990 году, предавший СССР М. Горбачев, чтобы развалить оборонительный союз «Варшавский договор», приказал Главной военной прокуратуре (ГВП) СССР сфальсифицировать расследование «Катынского дела» так, чтобы вина в убийстве польских офицеров снова легла на СССР – чтобы получалось, что поляки расстреляны НКВД СССР по приказу Сталина в 1940 году.

По сути, иуда Горбачев сфальсифицировал документы, подстроив их под лживую геббельсовскую версию!

Не так давно выяснилось, что и поляки подло скрыли правду о Катыне, обнаружив, что виновниками расстрелов являются нацисты…

 

http://communitarian.ru/upload/medialibrary/bb1/bb12cc7d2c461828d2a724ba1042f514.jpg

Своим видением ситуации делится профессор Московского государственного лингвистического университета (МГЛУ), доктор исторических наук Алексей Плотников.

 

– Алексей Юрьевич, какой была общая численность польских военнопленных?

– Есть несколько источников, между ними имеются расхождения. В плен к немцам в 1939 году, по разным оценкам, попало 450–480 тысяч польских военных. В СССР их оказалось 120–150 тысяч. Приводимые рядом специалистов – прежде всего польских – данные об интернировании 180 или даже 220–250 тысяч поляков документально не подтверждаются. Следует подчеркнуть, что сначала эти люди – с правовой точки зрения – находились на положении интернированных. Это объясняется тем, что войны между Советским Союзом и Польшей не было. Но после того как 18 декабря 1939 года польское правительство в изгнании объявило Советскому Союзу войну (так называемая Анжерская декларация) из-за передачи Литве Вильно и Виленской области, интернированные автоматически превратились в военнопленных. Иными словами, юридически, а вслед за тем и фактически военнопленными их сделало собственное эмигрантское правительство.

– Как складывались их судьбы?

– По-разному. Уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии рядового и сержантского состава были отпущены по домам ещё до того, как эмигрантское правительство объявило войну СССР. Сколько их было, точно неизвестно. Затем СССР и Германия заключили соглашение, по которому все военнопленные, призывавшиеся в польскую армию с территории, отошедшей СССР, но взятые в плен немцами, передавались Советскому Союзу, и наоборот. В результате обмена в октябре и ноябре 1939 года СССР было передано около 25 тысяч военнопленных – граждан бывшей Польши, уроженцев территорий, отошедших Советскому Союзу, а Германии – более 40 тысяч. Большую их часть, рядовых и сержантов, распустили по домам. Офицеров не отпускали. Задерживались также сотрудники пограничной службы, полицейских и карательных структур – те, кто подозревался в причастности к диверсионной и шпионской деятельности против СССР. Ведь в 1920–1930-е годы польская разведка была весьма активна в западных областях Советского Союза.

К началу 1940 года в СССР оставалось не более 30 тысяч польских военнопленных. Из них примерно 10 тысяч – офицеры. Они были распределены по специально созданным лагерям. В Козельском лагере (в 1940 году – Западная, ныне Калужская область) находилось 4500 польских военнопленных, в Осташковском (Калининская, ныне Тверская область) – 6300, и 3800 – в Старобельском лагере (Ворошиловградская, ныне Луганская область). При этом пленные офицеры содержались в основном в Старобельском и Козельском лагерях. Осташковский был преимущественно «солдатским», офицеров – не более 400 человек. Часть поляков была в лагерях в Западной Белоруссии и Западной Украине. Это исходные цифры.

– 30 июля 1941 года Кремль и правительство Сикорского подписали политическое соглашение и дополнительный протокол к нему. Он преду­сматривал предоставление амнистии всем польским военнопленным. Таковых якобы оказалось 391 545 человек. Как это соотносится с приведёнными вами цифрами?

– Действительно, под амнистию в августе 1941 года попало около 390 тысяч поляков. Здесь нет противоречия, поскольку наряду с военнопленными в 1939–1940 годах интернировались и гражданские лица. Это отдельная тема. Мы же говорим о военнопленных – бывших польских военнослужащих Войска Польского.

– Где и сколько, кроме Катыни, в годы Великой Отечественной войны расстреливали польских военнопленных?

– Точно вряд ли кто-то назовёт. Хотя бы потому, что часть архивных документов до сих пор засекречена. Скажу лишь о двух захоронениях неподалёку от Катыни (Козьих Гор). Первое находилось в Серебрянке (Дубровенке) недалеко от Красного Бора, второе – пока документально не подтверждённое – к западу от посёлка Катынь. Информация о нём содержится в воспоминаниях дочери одного из погибших поляков Щирадловской-Пецы.

– Ваши оппоненты утверждают, что польских военнопленных в Катыни расстреляли по приказу Сталина. Почему вы с ними не согласны?

– Сторонники польской (честнее будет сказать – геббельсовской) версии не объясняют, а игнорируют или откровенно замалчивают неудобные для себя факты.

Перечислю основные из них. Прежде всего доказано: на месте расстрела нашли гильзы немецкого производства калибра 6,35 и 7,65 мм (фирмы GECO, а также RWS). Это свидетельствует, что поляки убиты из немецких пистолетов. На вооружении Красной армии и войск НКВД оружия таких калибров не было. Попытки польской стороны доказать закупку в Германии специально для расстрела военнопленных поляков таких пистолетов несостоятельны. В органах НКВД использовалось своё штатное оружие. Это наганы, а у офицеров – пистолеты ТТ. Оба – калибра 7,62 мм.

Кроме того, и это также задокументировано, руки у части расстрелянных были связаны бумажным шпагатом. В СССР такой тогда не производился, зато его выпускали в Европе, в том числе в Германии.

Ещё один немаловажный факт: документы о приведении приговора в исполнение в архивах не обнаружены, равно как не обнаружен и самприговор о расстреле, без которого никакой расстрел в принципе невозможен.

Наконец, на отдельных трупах были найдены документы. Причём и немцами в ходе эксгумации в феврале-мае 1943 года, и комиссией Бурденко в 1944 году: удостоверения офицеров, паспорта, другие удостоверения личности. Это также говорит о непричастности СССР к расстрелу. НКВД не оставил бы таких улик – категорически запрещалось соответствующей инструкцией. Не осталось бы и газет, напечатанных именно весной 1940 года, а они были «найдены» немцами в местах захоронения в большом количестве.

Сами же немцы осенью 1941 года оставить у расстрелянных документы могли: им тогда, по их представлениям, бояться было нечего. Ещё в 1940 году гитлеровцы не скрываясь уничтожили несколько тысяч представителей польской элиты. Например, в Пальмирском лесу под Варшавой. Примечательно, что этих жертв польские власти вспоминают редко.

– Так их ведь не получится объ­явить жертвами НКВД.

– Не получится. Польская версия несостоятельна ещё по ряду причин. Известно, что поляков живыми в 1940–1941 годах видели многие свидетели.

Сохранились также архивные документы о передаче дел на польских военнопленных на рассмотрение Особого совещания (ОСО) при НКВД СССР, которое было не вправе приговаривать к расстрелу, – могло осудить максимум на восемь лет лагерей. Кроме того, в СССР вообще никогда не производились массовые расстрелы иностранных военнопленных, особенно офицеров. Тем более во внесудебном порядке без оформления соответствующих предусмотренных законом процедур. Это Варшавой упорно не замечается.

И ещё. До осени 1941 года в урочище Козьи Горы не было технической возможности незаметно расстрелять несколько тысяч человек. Это урочище расположено в 17 километрах от Смоленска недалеко от станции Гнёздово и до самой войны оставалось открытым местом отдыха горожан. Здесь были пионерские лагеря, дача НКВД, сожжённая немцами при отступлении в 1943 году. Она располагалась в 700 метрах от оживлённого Витебского шоссе. А сами захоронения находятся в 200 метрах от шоссе. Именно немцы обнесли это место колючей проволокой и поставили охрану.

– Массовые захоронения в Медном Тверской области… Тут ведь тоже нет полной ясности?

– Тверь (точнее, село Медное под Тверью) – второй пункт на «катынской карте», где якобы были захоронены польские военнопленные. Недавно об этом в полный голос заговорила местная общественность. Всем надоела ложь, которую множат поляки и некоторые наши сограждане. Считается, что в Медном захоронены польские военнопленные, ранее содержавшиеся в Осташковском лагере. Офицеров, напомню, там было не более 400 человек из общего числа 6300 польских военнопленных. Польская сторона безапелляционно утверждает, что все они лежат в Медном.

Это противоречит данным, которые содержатся в меморандумах Министерства юстиции РФ. Они были направлены в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в связи с рассмотрением в 2010–2013 годах «Дела Яновец и других против России». В меморандумах Минюста – а они отражают нашу официальную позицию – чётко указано, что при эксгумации, проводившейся в 1991 году в Медном, обнаружены останки только 243 польских военнослужащих. Из них идентифицировали (опознали по жетонам) 16 человек.

– Мягко говоря, существенные расхождения.

– Надо прямо говорить: налицо откровенная и беспринципная манипуляция. Несмотря на это, поляки возвели в Медном мемориал, вывесили таблички с именами якобы расстрелянных и покоящихся там 6300 поляков. Названные мною цифры позволяют представить масштаб цинизма и фальсификации, к которым прибегали и продолжают прибегать поляки.

Печально, что у них есть единомышленники в нашей стране. Об их мотивах гадать не будем. Но никаких аргументов у них нет! В этом и состоит иезуитство и бесстыдство позиции нынешней Варшавы: отвергать и игнорировать неудобные факты и говорить о своей позиции как о единственно верной и не подлежащей сомнению.

– Немало спорного есть в этом отношении и в так называемой «Катыни № 3» – киевской Быковне.

– В 2012 году в Быковне тогда­шними президентами Польши и Украины Коморовским и Януковичем был открыт мемориал в память о якобы расстрелянных там 3500  польских офицеров (обращаю внимание: опять именно офицеров)[2]. Однако это ничем не подтверждено. Нет даже этапных списков, которые есть в «катынском деле». Голословно утверждается, что в тюрьмах Западной Украины содержались 3500 польских офицеров. И якобы всех их расстреляли в Быковне.

Потрясает методика ведения дискуссии со стороны оппонентов. Мы привыкли приводить факты и аргументы. А нам называют взятые с потолка цифры, документально не подтверждённые, и выдают их за бесспорные доказательства.

– Приходилось ли вам лично дискутировать с теми отечественными историками, которые придерживаются польской позиции?

– Рад бы! Мы всегда открыты для обсуждения. Но наши оппоненты избегают дискуссий и контактов. Они действуют по принципу «скорпиона под камнем». Тот обычно подолгу отсиживается, а в какой-то момент вылезает, кусает и опять прячется.

– В начале года в Польский сейм поступил законопроект депутата Зелинского. Он предложил объявить 12 июля Днём памяти жертв «Августовской облавы» 1945 года. В Польше её именуют Малой Катынью или Новой Катынью. Ощущение, что поляки пекут свои «Катыни» как блины…

– Это лишний раз подтверждает, что «Катынь» как таковая – уже давно инструмент и одновременно «источник» информационной войны против России. У нас почему-то это недооценивают. А зря.

9 июля Польский сейм принял предложенный Зелинским закон о «Дне памяти 12 июля». Так что теперь у официальной Варшавы появился ещё один «антироссийский жупел»…

История же «Малой Катыни» такова. В июле 1945 года была проведена войсковая и чекистская операция против бандформирований, совершавших убийства и диверсии в тылу 1-го Белорусского фронта. Во время операции задержали более семи тысяч вооружённых людей. Примерно 600 из них оказались связанными с Армией Крайовой (АК). Польская сторона утверждает, что все были тут же расстреляны. В Варшаве ссылаются на один документ – шифротелеграмму начальника Смерша Виктора Абакумова наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии за № 25212 от 21 июля 1945 года. Там якобы говорится о ликвидации антисоветских формирований и содержится «предложение о расстреле» упомянутых 592 поляков. Но в СССР, ещё раз повторю, никогда не проводились такого рода бессудные казни – тем более иностранных военнопленных.

У сотрудников ГУКР «Смерш» НКО СССР на тот момент не было никаких правовых оснований для расстрела поляков. Приказ НКВД СССР № 0061 от 6 февраля 1945 года, вводивший на завершающем этапе войны в прифронтовой полосе право на расстрел захваченных на месте преступления бандитов и диверсантов, после окончания военных действий утратил силу. Он был официально отменён ещё до начала «Августовской операции». Одно это ставит под вопрос достоверность приводимой поляками шифровки.

Большие сомнения вызывает и неизбирательный, «уравнительный» характер применения массового расстрела ко всем без исключения 592 арестованным «аковцам», и только к ним. Обычной практикой правоохранительных органов СССР в то время было разделение арестованных по контингентам, категориям и иным критериям с индивидуальным применением соответствующих мер.

Обращает на себя внимание, что приведённая шифровка составлена с грубым нарушением норм служебной субординации. ГУКР «Смерш» не подчинялось НКВД СССР и по этой причине его начальник генерал-полковник Виктор Абакумов, подчинявшийся напрямую Сталину, в принципе не должен был испрашивать «указаний» у наркома внутренних дел. Тем более – указаний о расстреле.

Недавно проведённая по «шифротелеграмме» экспертиза ясно говорит, что мы имеем дело с подделкой. Хотя бы потому, что часть документа напечатана на одной машинке, а часть – на другой. Опубликование данных этой экспертизы, надеюсь, поставит точку в польском мифотворчестве по этим событиям.

Однако нет никакого сомнения, что за «Малыми», «Новыми» и иными Катынями последуют другие. Польские фальсификаторы истории потеряли чувство реальности и вряд ли остановятся.

– Что можно сказать о так называемой могиле № 9, обнаруженной в Катыни весной 2000 года?

– Действительно, в 2000 году в Катыни при строительстве трансформаторной станции обнаружили ранее не известное захоронение. По обмундированию и другим признакам установили: там находятся польские военнослужащие. Не менее двухсот останков.

На сообщение об обнаружении новой могилы Польша ответила тем, что в Катынь прибыла жена тогдашнего президента Польши Квасьневского и возложила цветы. А вот на предложение провести совместные эксгумационные работы польская сторона не отреагировала. С тех пор «могила № 9» для польских СМИ – фигура «глухого умолчания».

– Что, там лежат «другие» поляки?

– Парадокс, но останки «непроверенных» соотечественников официальной Варшаве не нужны. Ей нужны только «правильные» захоронения, которые подтверждают польскую версию расстрела «злым НКВД». Ведь при эксгумации «неизвестной могилы» – можно почти не сомневаться – будут обнаружены очередные улики, указывающие на немецких исполнителей.

Для полноты картины надо сказать и о действиях наших властей. Вместо того чтобы инициировать эксгумацию, они засекретили все материалы. Российские исследователи уже 16-ый год к «могиле № 9» не допускаются. Но я уверен: правда рано или поздно восторжествует.

– Если подвести итог разговору, какие вопросы относятся к числу нерешённых?

– О большей части я уже сказал. Главное, что собранные факты и свидетельства, подтверждающие вину немцев в расстреле поляков в Катыни, игнорируются Варшавой и как-то «стыдливо» замалчиваются нашими властями. Пора наконец понять, что польская сторона в «катынском вопросе» является стороной уже давно не только необъективной, но и недоговороспособной. Никаких «неудобных» для себя аргументов Варшава не принимает и принимать не будет. Поляки и дальше будут называть белое чёрным. Сами себя загнали в катынский тупик, выбраться из которого и не могут, и не хотят. Политическую волю здесь должна проявить Россия.

 

Беседовал Олег Назаров