Лицемерие демократии
Демократия на уровне страны — миф. И
утверждать обратное — значит брать на
себя грех лицемерия...
Из размышлений на досуге
Поздним зимним вечером я от нечего делать сижу за ноутбуком и слушаю марши Вермахта на звонком, немецком языке. Благо — в интернете пока еще (на начало 2013 года) можно найти все, что угодно. Веселая, бравурная музыка тоталитарного вчера помогает отвлечься от тошнотной реальности демократического сегодня. А последнее вызывает уныние. Впору бы избавиться мне от этого греха, да не получается. За последние полгода я сменил пять мест работы, проехал от Балтики до Камчатки и везде по стране наблюдал ублюдочное Средневековье, лениво пытающееся прикрыться завесой мифов о свободе, демократии и социальной заботе.
Я видел прыщавых судей с рыбьими глазами, которые от скуки выносят обвинительные приговоры безобидным терпилам-пенсионерам. Я наблюдал орды оркоподобных мигрантов на торговых рынках Калининграда и Владивостока. Их же потом свозили автобусами на избирательные участки, чтобы обеспечить голосами правящую партию. Меня воротило от полуразрушенных серых коробок районных отделений милиции, разбросанным словно слепки-близнецы по разным городам России и называемых в народе пыточными. Я плевался, слушая по радиоэфиру картавый щебет либералофилов, превозносящих прелести мультикультурализма. С тоской от собственного бессилия я смотрел пресс-конференцию, посвященную очередному акту маленького геноцида в отношении местного населения. Полицейский полковник, похожий на вурдалака, заученно мычал, что де преступность в нашей стране не имеет национальности... Все это было и остается проявлением пресловутой российской суверенной демократии. Я бы назвал ее лицемерной, если бы не считал, что любая демократия, претендующая на масштабы страны, лицемерна по своей сути.
Мы живем в удушающей атмосфере так называемых демократических ценностей, которые беззастенчиво навязывается нам правящей элитой в качестве тотальной идеологии. Толерантность, политкорректность, плюрализм — эти понятия с изощренной методичностью вбивает в головы обывателей государственная PRопагандистская машина. Она верно и отнюдь не медленно ведет дело к тому, чтобы с карты Земли исчез целый генетический вид — европейский мужчина, носитель германо-славянских традиций мышления и паттернов поведения.
С легкой руки всесильных моральных уродов типа Ротшильда и Рокфеллера демократия превратилась в фетиш. Из нее сделали культ. Ей заставляют поклоняться. Ее насаждают силой. Ее усиленно продвигают во все щели и закоулки массового сознания. Между тем, как форма правления демократия таит в себе множество недостатков и опасностей. Но еще страшнее демократия, сведенная до уровня имитации себя. А историческая практика показывает, что любая демократическая форма правления вырождается до имитации себя. В конце концов наступает эпоха ничем или почти ничем прикрытой диктатуры. В последнем случае от демократии остается только словесно-ритуальная шелуха. И общество неизбежно скатывается в пучину массового лицемерия, раздвоенного сознания, фарисейства, если хотите. В итоге обществу наступает ...издец.
Условимся понимать под демократией ситуацию, когда путем голосования на основе волеизъявления арифметического большинства членов социальной группы назначается власть в этой группе или принимается важное для нее решение. У этой ситуации может быть множество вариаций. Отсюда разнообразие демократических форм правления в истории человечества.
Принято современную западную представительную систему демократии генетически возводить к прямой демократии древнегреческих городов-полисов. Как известно, в последнем случае властью принимать решения обладало само народное собрание, состоящее из всех свободных (не рабов) представителей взрослого мужского населения города. Такой же принцип самоорганизации был присущ первым колониям пуританских поселенцев на Восточном побережье Северной Америки. Демократичной по своему устройству была и русская община, память о которой старательно вымарана в советских и постсоветских учебниках истории. Кстати, (само слово «совет» большевики заимствовали для обозначения выборных органов власти именно из реалий русской деревенской общины - мира.
Нетрудно заметить, что демократия довольно удобный инструмент управления и самоорганизации для однородных и относительно немногочисленных социальных групп (опять же не для всех, например - армии демократия противопоказана). Но уже на уровне масштаба древнегреческих городов- полисов - население каждого из которых составляло несколько десятков тысяч человек и было неоднородно по социальному составу - было замечено (тем же Платоном, например), что демократия или охлократия (власть толпы) страдает политической некомпетентностью. Разношерстное народное собрание, состоящее из несхожих меж собой по социальному статусу, имущественному положению и ценностным ориентациям индивидов, зачастую было не способно принять правильное решение, адекватное той или иной социальной ситуации. К слову сказать, этот изъян демократии до сих пор не устранен. В реалиях, «демократической» России, например, власти часто отказывают населению (то есть ведут себя в высшей степени недемократично) в проведении референдума по поводу возведения того или иного промышленного объекта - на том основании, что только узкие специалисты могут точно просчитать все выгоды и риски такого строительства.
Сгладить проблему некомпетентности призвана представительная форма демократии. То есть через процедуру выборов назначается начальник, который в течение определенного периода времени осуществляет текущее руководство. Голосование - как способ обеспечения лидерства внутри средних и малых социальных групп — весьма распространено в истории и современности. Так выбираются ректоры университетов, старосты сёл, председатели кооперативов, члены парламентов, главы государств и т.д. Но, очевидно, и в этом случае проблема некомпетентности может быть наиболее успешно разрешена только в относительно немногочисленных и однородных группах. Разномастные избиратели, опять же в силу своей неоднородности и зацикленности на мелких сиюминутных интересах могут привести к власти заурядного человека, совершенно не отвечающего стратегическим интересам страны. Здесь для решения проблемы можно ввести промежуточное звено в избирательную систему (как в США) — выборщиков, то есть тех представителей населения, которые пользуются авторитетом в своих малых и средних социальных группах. Но и это не гарантирует от неудачного выбора — как на промежуточной, так и конечной стадии избирательного процесса.
Представительной демократии присущ и такой серьезный недостаток, как манипуляция общественным сознанием и грязные способы ведения политической борьбы за голоса избирателей. Шантаж, психологическое давление, ложь, умолчание, клевета, юридическое и физическое устранение политических конкурентов — непреложные атрибуты избирательного процесса. Свидетельства о них можно найти уже в древнеримских хрониках эпохи Республики.
Третий недостаток представительной демократии — отчуждение выбираемых от своих избирателей. Получившие власть в результате голосования становятся самостоятельной политической силой, отдельным социальным слоем - истеблишментом, интересы которого зачастую не совпадают с чаяниями и повседневными нуждами народных масс, того самого большинства, которое они, якобы, представляют во власти. Истеблишмент склонен использовать голоса избирателей как своего рода политический капитал. С одной стороны он зависит от этого капитала, а с другой стороны — манипулирует и использует его в своих эгоистических целях.
Так возникают ситуации, когда в жертву популистским интересам приносятся долгосрочные и жизненно важные для общества интересы. Истеблишмент ради активизации поддержки среди нейтральных социальных групп - может напрямую нарушать интересы тех групп населения, которые находятся в заведомой оппозиции к нему или по каким-то причинам не представляют для него интерес в качестве паблицитного капитала. Сегодня мэры ряда западных городов часто заигрывают с мусульманским общинами ради получения от них голосов на муниципальных выборах (строят мечети, повышают размер пособий, закрывают глаза на преступления). В то же время права коренного населения, которое год от года уменьшается от наплыва мигрантов, попираются чуть ли не в открытую. И все это делается на фоне благообразных речей о толерантности, политкорректности, мультикультурализме.
У современной представительной демократии есть четвертый недостаток - устаревшая идеологическая база - восходящая к 18 веку, к пресловутому лозунгу времен Французской буржуазной революции «Свобода, Равенство, Братство». Исходный посыл демократической идеологии — апелляция к требованиям рациональности и справедливости. Классическая формула демократии — максимум власти тому, за кем большинство голосов избирателей. Ее логическое и моральное обоснование можно найти в философии Просвещения, положившей начало системе представительной демократии в ее нынешнем виде. Логическая цепочка здесь примерно такая: все люди от рождения равны перед Богом, свободны, разумны и добры. Следовательно за истинное суждение справедливо полагать то, которое высказано арифметическим большинством этих свободных, разумных, добрых и равных меж собой людей.
Эти наивные мифические воззрения 18 века наглядно опроверг еще Зигмунд Фрейд, чья теория психоанализа пользуется безоговорочным авторитетом во многих развитых странах Запада и Востока. Фрейд и другие психологи 19-20 вв. убедительно показали, что человек от рождения отнюдь не разумный и добрый, и что в его подсознании может жить настоящее чудовище, порой находящее выход в диких по своей мерзости поступках. Габриэль Тард и Гюстав Лебон подчеркнули слепую разрушительную силу толпы как ключевого фактора городской цивилизации, который каждого отдельного индивида превращает в безумца, лишенного рациональных и нравственных ориентиров.
Подобный теоретический взгляд на человека был подтвержден богатым эмпирическим материалом. А бурная история 20 века только добавила доказательств в систематизированную копилку знаний. Выявленные учеными механизмы человеческого сознания и поведения ставят под сомнение целесообразность демократии как таковой. Ведь если человек от рождения склонен руководствоваться темными побуждениями, а в тесном и стихийном сообществе с себе подобными вообще превращается в сволочь — то какой резон в вопросах избрания или применения власти идти на поводу у большинства? Какой смысл придавать ему сакральный статус Истины в последней инстанции? Основной принцип демократии - заведомая правота большинства перед меньшинством — предстает как ложный. Получается, что лидеры современных западных государств - вскормленные на положениях фрейдизма и не могущие не сознавать, что равенство всех людей — это утопия - на официальном уровне проповедуют прямо противоположную идеологию поза-позавчерашнего века. Это и есть лицемерие.
И оно неизбежно приводит к пятому недостатку современной демократии — ее фактическому перерождению в диктатуру — диктатуру во имя интересов социальных меньшинств. Моральным обоснованием такой формы правления служит идея социальной ответственности, начавшая утверждаться в США и странах Европы в 80-90 гг. прошлого века. С небольшим запаздыванием эта идея распространяется и в российском обществе, чья политическая элита традиционно подражает западной. Неизбежное следствие непосредственного применения к жизни теории социальной ответственности — морально-психологическое, а зачастую и физическое угнетение целых социальных групп, составляющих арифметическое большинство в том или ином социальном разрезе. Так, в США на протяжении нескольких последних десятилетий власти заискивают перед социальными меньшинствами - неграми, женщинами, гомосексуалистами. Белые мужчины-англосаксы, потомки первых американских колонистов — вынуждены покорно сносить самодурство некогда «социально угнетенных» классов. В России действует 282 статья Уголовного кодекса, наказывающая за проявление ксенофобии. И страдают от этой статьи, практически только русские — титульная нация, чья доля в населении страны около 80%. Убийство же русских — теми же кавказцами или мигрантами из Средней Азии - зачастую остается без карательных последствий для убийц.
Нельзя назвать ни одну из традиционных ценностей классической демократии, которая полноценно соблюдалась бы в современных реалиях государств, называющих себя демократическими. Свобода слова? Попробуйте напечатать что-нибудь позитивное о Гитлере в американской, европейской, российской прессе. Или публично усомниться в интеллектуальной полноценности женщины как биологического существа.
Равенcтво всех перед законом? А вспомните про депутатскую неприкосновенность в России. Сравните степень уголовного наказания, какую вы понесете если, скажем, набъете морду федеральному судье или обычному слесарю. Не думаю, что в США или Европе ситуация в этом смысле сильно разнится от нашей.
Свобода собраний? А рискните организовать митинг или хотя бы пикет с критикой правящего режима на центральной площади какого-нибудь российского, американского или европейского города. События мая 2012 года в Москве или акция «Захвати Уолл-стрит» в Нью-Йорке — живо напомнят вам о таком атрибуте демократии, как слезоточивый газ и полицейские дубинки.
Свобода избирать и быть избранным? В ряде стран, называющих себя демократическими, это право максимально формализовано. Признание выборов состоявшимися даже при участии сколь угодно малого количества избирателей, отсутствие возможности голосовать против всех кандидатов во власть, практическая невозможность отозвать из власти избранника, не отвечающего нуждам избирателей - превращает саму процедуру выборов в профанацию, некий ритуал, условно легитимизирующий (оправдывающий и объясняющий) нахождение во власти тех или иных лиц.
Возможно, потому-то и ласкает мой слух бодрая немецкая музыка 30-х годов. Она открыто и искренне провозглашает идеалы насилия и победы. В той эпохе не было фальши и лицемерия. Диктатура открыто и честно признавалась в том, что она диктатура. В отличие от сегодняшних правящих режимов в США, России и Европе, которые свою человеконенавистническую сущность изощренно маскируют декорациями выборного балагана.
