Все на «удалёнку»?
Сейчас на предприятии ли, в компании ли, в многочисленных офисах не существует такого понятия, как коллектив. Есть просто масса работников, которые волею случая или обстоятельств выдают продукцию. И людям неважно, да и неинтересно, кто трудится рядом.
Разговаривал со старинным знакомым, у него большое предприятие, свыше тысячи работников. Рассказал он о диком случае. Один из сотрудников внезапно умер на рабочем месте. Сидел за компьютером и упал головой на клавиатуру. На него не сразу обратили внимание: ну, случается, человек устал и вот таким образом отдыхает. Но когда он в течение часа не поднимал голову, стало ясно: с ним что-то не так. Мёртв. А дикость вот в чём: никто не знал ни его имени, ни фамилии. Даже те, кто сидел за соседним столом. При нём никаких документов – они в одежде, которая в личном шкафчике. Какой шкафчик его – никто не знает. И только позже удалось прояснить, кто он.
Писатель Татьяна Набатникова рассказывала о таком случае: она пришла в одно издательство. Попала в огромный зал, в котором несколько десятков сотрудников. И она не знала, где сидит её редактор, спросили одного, другого – только пожимают плечами. Похоже, умри редактор на рабочем месте, тоже долго будут определять, кто он.
В июне я побывал в новом офисе «Комсомольской правды», в которой когда-то работал. Хотелось посмотреть, как они устроились. Это четвёртый офис, в котором редакция обустраивается после пожара в 2006 году. Сразу бросилось в глаза – в редакции безлюдно. Ну, почти безлюдно – встречается кое-какой народ.
Теперь присутствовать на рабочем месте совсем не обязательно – неважно, где ты находишься, главное, чтобы от тебя поступала продукция. Нет даже личных столов. Если приходишь в редакцию, то садись за любой, включай компьютер и пиши. А так – все на «удалёнке».
С тебя спрашивают только результат – материал. Редколлегия заседает в формате видеоконференций, собирается раз в неделю, видно, чтобы не забыть друг друга в лицо.
Показывал мне редакцию тогда главный редактор Владимир Сунгоркин (его скоропостижная смерть в середине сентября больно ударила по всем нам, ветеранам «Комсомолки» – Н.А.). Яркая, творческая личность, он превратил издание в мощный медиацентр – собственно газета, радио, сайт. Мы были знакомы больше сорока лет, потому понимали друг друга с полуслова. Заговорили о «духе Шестого этажа». Те, кто работал в «Комсомолке» в те времена, прекрасно знают об этом магическом выражении, хотя и с трудом сформулируют, что стоит за этим словосочетанием. Мы говорили: работаем не «в редакции», а «на шестом». Шестой – потому что редакция располагалась на шестом этаже знаменитого здания на улице Правды, дом 24, в котором находилось ещё несколько изданий. А дух – это особое состояние души всего коллектива, это преданность делу, это веселая вольница, это нескончаемая школа жизни и творчества, это, наконец, любовь к «Комсомолке». Скажешь «шестой этаж», и тебя поймет каждый, кто носился по нему. Встретил выражение даже в одном романе: «Ступив на ворсяное покрытие коридора, Дубравин чувствует уже ставшее привычным легкое напряжение в позвоночном столбе и волнение в сердце. Так действует на него “дух шестого этажа”. Понятие абсолютно мистическое, для посторонних непонятное, но совершенно реальное для тех, кто работает здесь. Воздух этажа аж звенит и вибрирует от разлитых в нем эманаций молодого эгоизма, самомнения, чувства исключительности. И эти эманации каким-то чудным образом питают творческую энергию журналистов, позволяя им изо дня в день, из года в год делать лучшую в мире газету».
«Сейчас нет духа шестого этажа» – сказал с грустью Володя. Это и так было видно. Да, в редакции всё продумано, функционально, деловито. Но коллектив объединяет только запись в трудовой книжке, а так – каждый сам по себе.
Назым Хикмет как-то вывел формулу: «Счастье – это когда с радостью идёшь на работу, а после работы с радостью идёшь домой». У меня так и было. Я бежал на работу, на Шестой этаж! Ну, понятно, что когда был молодой, но с годами радость не размывалась, а только укреплялась. На работе не только работа, но и общение, споры, узнавал много нового, неожиданного. Шестой этаж был замечательной школой. Школой, в которой никто никого ничему не учил. И уж, тем более, не поучал.
На Шестом этаже в коридоре, и в кабинетах как в муравейнике. Есть тебе чем заниматься, нечем заниматься – обязан быть на работе. Вообще, мы были ещё те бездельники. А как не быть бездельником, если в штате 200 человек, а страниц в газете всего четыре. Пробиться на полосу со своим материалом – это надо постараться. А потому – что ни публикация, то событие.
На Шестом этаже мы чувствовали себя коллективом. Не сказать, чтобы единым – были и группировки, и дружба по интересам, и каждый отдел был со своим оригинальным нравом. Но всё же нас объединяла страсть делать газету как можно лучше. Кончался рабочий день, а мы не спешили расходиться. И разговоры, разговоры. Обо всём на свете, но в основном о работе. А потому и «Комсомолка» была лучшей: 20 миллионов экземпляров ежедневно уходило к читателям. Читатели любили газету. Кто из современных журналистов может сказать: меня читают 20 миллионов!?
А летучки? Слово «летучка» понятно только старшему поколению – это, когда раз в две недели дежурный критик обозревал номера газеты. И такие на летучках дискуссии вспыхивали! Словом, мы были коллективом. И многое знали друг о друге. А сейчас не коллектив, а отдельные пишущие атомы. Ничем не объединенные, каждый вращается по своей орбите. Скорее всего, так и должна быть организована работа в современном средстве массовой информации. Коллектив – это отжившая форма. Иной блогер может заменить коллектив, быть в единственном числе органом СМИ.
Контакты человека с человеком всё чаще уходят в виртуальную сферу. С друзьями, с родственниками, с коллегами общаются в whatsup или в каком другом электронном канале коммуникации. О том, что происходит в жизни человека, узнают из «ВКонтакте», из социальных сетей. Вместо эмоций – смайлики и картинки. Соседей не знаем, коллеги не интересуют.
Мы на работе общаемся – работа подразумевает обязательное общение, согласование, обсуждение и пр. Это работа совершенно разных подразделений, но связанных общей целью.
А за последние десятилетия вырастили специалистов-индивидуалистов. Они не подсказывают друг другу, а прикрываются – как на экзаменах в американских школах. Их родители учили за немалые деньги, а они должны своими знаниями с кем-то делиться?! – вот примерно такая позиция. Они видят себя не командой, а конкурентами. А отсюда, как сказал классик, и «племя молодое, незнакомое»…
