«Пленник» России
За свою долгую (93 года!) жизнь он написал множество книг, воспитал целую плеяду исследователей русской культуры, перевел на итальянский язык наиболее выдающихся российских писателей, самым любимым из которых стал для него Александр Сергеевич Пушкин.
Писатель Борис Зайцев называл Этторе Ло Гатто «неаполитанским пленником России» и «пестуном русской культуры в Италии». Любовь неаполитанца к русской культуре зародилась почти случайно в начале XX века, и ему сказочно повезло быть современником великих представителей русского Серебряного века, многих из которых он знал лично, а с кем-то его даже связывали теплые дружеские отношения.
Этторе Ло Гатто родился в 1890 году в Неаполе, который был в то время крупным культурным центром Италии. Именно там появились первые переводы русской литературы еще в 80-х годах XIX века. В 1883 году был переведен на итальянский язык пушкинский «Борис Годунов», в 1885 году произведения А. Герцена, а чуть позже – некоторые рассказы А. Куприна. Причем авторами этих переводов часто были не профессиональные литераторы, а дилетанты (образованные врачи, адвокаты), одним из которых был родственник Ло Гатто по материнской линии, давший ему первые уроки русского языка. Образ этой большой, загадочной страны встревожил воображение мальчика до такой степени, что в 13 лет он написал свой первый роман «Сибирские тайны».
Однако путь в русскую литературу для Ло Гатто не был прямым. Вначале он выбрал карьеру адвоката, затем увлекся германистикой, но все изменил случай. Началась Первая мировая война, студент Ло Гатто был призван в армию и в 1916 году в одном из сражений попал в австрийский плен. Его поселили в комнату, в которой до него жили русские офицеры, и в ящике письменного стола он нашел несколько книг на русском языке, одно письмо и русско-немецкий разговорник, по которому и начал серьезно изучать русский язык, чтобы прочесть доставшиеся ему книги.
По окончании войны Ло Гатто решает усовершенствовать свой русский язык и начинает брать уроки у Зои Матвеевны Воронковой, которая впоследствии стала его женой и помощницей. Дома они говорили только по-русски. Таким образом, произошло полное погружение ученого в русскую атмосферу. Кроме того, его обширный кругозор, глубокие познания в философии, литературе, изобразительном искусстве и музыке позволили ему лучше оценить тот огромный потенциал, который могла дать миру Россия.
Ему стало ясно его призвание – познакомить итальянскую публику с великой русской культурой. Причем он относился к своей работе именно как к призванию, как к служению высокой цели, в полном соответствии с мессианской идеей, которую возложило на себя русское искусство.
В 1920 году он начинает издавать журнал «Россия», к сотрудничеству в котором привлекает как русскоязычных авторов, так и видных итальянских интеллектуалов. На страницах журнала появляются произведения русских классиков и современных писателей как раз в тот момент, когда обе страны переживают переломный период. В России только что произошла революция. Италия погружена в послевоенную анархию перед приходом к власти фашистов, но ученый считает, что именно культура должна стать тем мостом, который объединит Россию и Европу, который позволит европейцам лучше понять Россию, а в том, что Россия и Европа, несмотря на разность их позиций, должны вести непрерывный диалог, сомнений у него не было.
Несмотря на многочисленные трудности, в том числе и экономического порядка, Ло Гатто не сворачивает с избранного пути. В 1921 году он переезжает в Рим, где становится сотрудником только что созданного Института Восточной Европы и одновременно начинает читать курс лекций по русской литературе, хотя число его студентов на тот момент и невелико.
Он старается помочь оказавшимся за границей русским интеллектуалам и в 1923 году организовывает в Риме цикл лекций с участием философов Николая Бердяева и Семена Франка, писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина, искусствоведа Павла Муратова.
За его святую и бескорыстную любовь к России русские изгнанники любовно называли его между собой Гектор Доминикович, и действительно для многих русских он стал некоей «точкой опоры», надежным другом среди трудностей и горестей эмигрантского бытия.
Энергичный, деятельный Ло Гатто знакомит итальянцев с творческим русских писателей. Его первые переводы, из произведений Салтыкова-Щедрина и Чехова, сделаны совместно с женой.
В 1925 году он впервые соприкасается с «Евгением Онегиным» и, несмотря на то, что в прошлом перевел некоторые стихотворения с немецкого, сделать поэтический перевод шедевра русской литературы все же не решился. Он ограничился прозаическим переводом текста, сохранив, однако, размер пушкинской строфы.
Реакция на эту его работу, особенно среди русской эмиграции, была довольно сдержанная. Например, Ринальдо Кюфферле, поэт, прозаик и переводчик, которому принадлежит честь знакомства итальянского читателя с творчеством И.А. Бунина, опубликовал откровенно негативную рецензию, выразив разочарование по поводу того, что в прозаическом переводе исчезла вся красота и элегантность пушкинского стиля. Этторе Ло Гатто вынужден был оправдываться, что он ставил себе гораздо более скромную задачу – перевести содержание текста Пушкина, иными словами, сделать своего рода подстрочник, который бы послужил отправной точкой для работы какого-нибудь серьезного итальянского поэта, способного переложить на стихи это великое произведение.
Себя он не считал достойным такой чести. Однако итальянская поэзия того периода брала совсем иной уклон, она шла к герметизму, и среди сколь-нибудь значительных ее представителей не нашлось никого, кто отважился бы на столь титанический труд.
Шли годы, и по мере того, как становилось ясно, что никто из итальянских поэтов не заинтересован этим предложением, сам Ло Гатто начал склоняться к тому, чтобы сделать поэтический перевод «Евгения Онегина». Заручившись поддержкой жившего в Риме поэта и философа Вячеслава Иванова, он приступил к работе, и именно Иванов, который прекрасно владел обоими языками, подсказал ему как выбор стихотворных размеров, так и некоторые интересные поэтические решения при переводе тех или иных строк или выражений. Он также написал блестящее предисловие, указав на важность пушкинского «романа в стихах» не только для русской, но и всей мировой литературы, и дал высокую оценку работе Ло Гатто.
Новый, поэтический, перевод «Евгения Онегина» увидел свет в Италии в 1937 году, когда праздновалось 100-летие со дня смерти поэта. Украшенный иллюстрациями Николая Кузьмина, прекрасно имитировавшего стиль пушкинских рисунков, он, в отличие от первого, прозаического, перевода, имел огромный успех у читающей публики.
Можно сказать, что Этторе Ло Гатто открыл для итальянцев «Евгения Онегина». Позже он перевел и другие сочинения Александра Сергеевича, а его книга «Пушкин: история поэта и его героя» стала событием в культурной жизни Италии и в 1960 году была удостоена престижной литературной премии «Виареджо».
