Академик Юрий Поляков – о главной черте России

Ученик выдающихся историков академиков М.Н. Тихомирова, М.В. Нечкиной и В.М. Хвостова, доктор исторических наук, академик РАН Юрий Александрович Поляков (18.10.1921–27.12.2012) был крупнейшим специалистом по отечественной истории, прекрасным организатором науки, замечательным педагогом, талантливым лектором, писателем, поэтом, переводчиком, публицистом. И вместе с тем очень скромным человеком.

«Воздействовать и на ум, и на сердце…»

У академика Юрия Полякова было такое кредо:

«В магии слова его поразительная сила. Его непостижимость. А какое слово взволнует, растревожит, заденет читателя при описании исторических событий? Речь идёт сейчас не о сути, а именно о слове.

Как лучше, удачнее донести до нашего современника аромат эпохи, значение событий, дух, настроение, как добиться, чтобы он услышал голоса героев, увидел слёзы, пот, кровь, поле, окутанное пороховым дымом?

Историк должен воздействовать и на ум, и на сердце читателя. А пути – разные. Исторический текст является научным текстом. Он не может быть иррациональным. В этом его отличие от поэзии.

При этом исторические тексты удивительно многопроблемны. Пожалуй, ни одна наука не обладает таким богатством жанров, таким многообразием сюжетов и проблем и соответственно форм изложения» («Историческая наука: Люди и проблемы». М., 1999).

«Пожалуй, на меня наибольшее влияние оказал академик Михаил Николаевич Тихомиров, – вспоминал Юрий Александрович, – он занимался феодализмом, но так получилось, что мои друзья учились у него и были его аспирантами: Чистякова, Мальцев, Александров, Шмидт. Я внимательно читал работы Тихомирова, видел, как он работает, и это оказало на меня большое воздействие.

Затем академик Милица Васильевна Нечкина. Я считаю её самым лучшим стилистом среди историков XX века после Ключевского. Она писала лучше, чем Тарле, Манфред, Греков и другие, которые считались у нас хорошими стилистами. Я написал о ней статью, которую назвал «Серебряное стило». Мне довелось работать с ней в соавторстве, и это тоже для меня было большой школой.

<…>Одним из умнейших историков я считаю академика Владимира Михайловича Хвостова <…>. Он также был крупным учёным, дипломатом, он очень многое мне дал».

…А мне, знавшего Юрия Александровича, «дядю Юру», с детства и неоднократно беседовавшего с ним в разные годы и в официальной обстановке, и в гостях у него дома, он запомнился как интеллигентный, обаятельный человек, как личность, ставшая, по выражению Горького, «моим университетом».

Создатель авторитетной научной школы

Академик Юрий Поляков и сам стал создателем авторитетной научной школы.

Его труды, в частности, способствовали возрождению исторической демографии в России, преодолению односторонности и тенденциозности в освещении событий Гражданской войны 1917-1922 годов. Юрий Александрович разработал методику ретроспективного восстановления динамических рядов движения населения РСФСР и СССР за 1917-1926 годы. Это, как отмечается в рецензиях на его исследования, позволило оценить людские потери в Первой мировой и Гражданской войнах.

Юрий Александрович – автор более 650 научных публикаций. В золотой фонд российской историографии вошли его монографические исследования: «Переход к НЭПу и советское крестьянство» (М., 1967), «Советская страна после окончания Гражданской войны: территория и население» (М., 1986), «Наше непредсказуемое прошлое» (М., 1995) и другие книги.

«…демографическая ситуация в России тяжёлая…»

В 1984 году Ю.А. Поляковым был создан Научный Совет Академии наук СССР по исторической демографии и исторической географии (преобразован в Национальный совет Российской академии наук по исторической географии и демографии), а позднее Центр по изучению территории и населения России Института Российской истории РАН. И это, как он не раз говорил и мне, стало главным делом его жизни

«Демография – это наука о человеке, – отмечал Юрий Александрович, – и у нас до сих пор идут споры, должна ли историческая демография включать только формальные цифры о смертности и рождаемости, или же она должна включать и анализ социальных вопросов. С одной стороны, нельзя расширять историческую демографию до бесконечности, но, с другой стороны, нельзя забывать и об изменении социально-политической ситуации. Вы же понимаете, как много значит, в каких условиях рождается ребёнок, в каких живёт<…>. Так что демографическая ситуация в России тяжёлая, угроза депопуляции остаётся, и мы должны этим заниматься, увидеть во всём исторические корни».

По инициативе академика Юрия Полякова осуществлено первое издание переписей населения СССР 1937 и 1939 годов.

Россия: тенденции центробежные и центростремительные

Мы нередко абсолютизируем понятие «Россия», отвлекаясь от кардинальных трансформаций, которые оно претерпело за столетия.

При Центре по изучению территории и населения России была создана группа, занимающаяся исторической географией. Вспоминаю нашу беседу с Юрием Александровичем, посвящённую этой важной научной проблеме. Приведу мои вопросы и его ответы.

– Юрий Александрович, общепризнанно, что без прошлого нет настоящего. И всё-таки объясните как историк: почему для понимания многих современных явлений необходимо увидеть их исторические корни?

– Как ни парадоксально, при нынешнем удивительном обилии информации прошлое оставляет потомкам множество загадок, массу неясного, непонятного, просто отодвинутого на задний план. Историк призван не просто описывать минувшую жизнь, но и объяснять происходившие процессы, явления, оценивать их с высоты современных знаний. Давайте с этих позиций рассмотрим понятие «Россия». Когда говорят о её тысячелетней истории, как-то забывают, что речь идёт, собственно, о различных государствах. Отечество наше не всегда было монолитным колоссом. Многоликая общность, именуемая Древнерусским государством, – одно, соперничающие княжества – другое. Московское царство – третье, послепетровская империя – четвёртое… Поэтому попытки говорить о неких неизменных особенностях, присущих России, ненаучны. Исторические аналогии, конечно, увлекательны, но при этом часто обманчивы.

– И тем не менее есть ли какая-то общая черта у нашей истории?

– Характерной чертой, которая прошла через все этапы истории Отечества, была борьба центробежных и центростремительных тенденций. Для России это противостояние – стержень, вечный спутник, ключевая особенность. Она приводила к трагическим коллизиям, к распаду и к удивительным взлётам, а после очередного развала – к очередному возрождению.

Борьба этих тенденций всегда оказывала огромное, порой определяющее воздействие на всю жизнь России, в частности, на особенности государственного устройства, требуя укрепления центра, способного жёстко противостоять сепаратистским устремлениям.

На протяжении шести столетий территория России расширялась. Это требовало упрочения централизованного руководства, развития экономических и культурных связей, что содействовало росту центростремительных тенденций.

Большинство народов добровольно входило в состав России. Но бесспорно и другое – будь Русь единой, монгольское нашествие не превратилось бы в завоевание. Отсутствие сплочения, преобладание центробежных сил в X-XIII веках сказались самым губительным образом.

– Как известно, очередной этап сплочения начался на другой основе – московской…

– Новые условия, новые участники, но прежняя суть – борьба двух тенденций. Новая форма центростремительности – последовательное усиление одного княжества за счёт ослабления и поглощения других.

Московские князья опирались на возраставшую национальную идею, на необходимость дать отпор внешней опасности. Москва проявляла выдержку, дальновидность, её арсенал был многообразен: Иван Калита способствовал централизации богатой мошною, Дмитрий Донской – мечом воина, Иван III– искусством политика.

В XVI веке с расширением территории Московского государства начали сказываться этнические моменты: ведь к концу столетия в России, кроме русских, насчитывалось до 20 народностей…

Центру становилось всё труднее осуществлять контроль над увеличивавшейся территорией.

Одна из причин возникновения Смуты начала XVII века – это недовольство усилением центра. К боярской строптивости, которую не удалось искоренить Грозному, добавились трудности управления окраинной многоплеменной вольницей, прежде всего казачеством. Парадокс Смуты заключался в том, что центральная власть сама съела себя и перестала быть объединяющей силой.

Но стремление к сплочению, преодолению Смуты поднялось снизу. И победило, доказав свою жизненность, получив поддержку самых различных слоёв населения.

– Что же происходило в России, когда военная форма борьбы тенденций завершилась?

– В конце XIX и начале XX веков решающее значение имело развитие экономических и межрегиональных связей. Экономика становилась доминантой сцепления. Специализация регионов, не имевших практически других рынков, кроме общероссийского, создавала надёжную базу для единения.

Правящие круги большинства народов империи очень неплохо устроились в союзе с петербургскими наместниками. Грузинская и польская аристократии входили в российские правящие круги. Кавказские, среднеазиатские баи, беки, ханы не просто сохраняли привилегии – они получили для них лучшую охрану. Нефтепромышленники, торговцы хлопком, каракулем, фруктами, винами, табаком не чувствовали национальной ущемлённости.

Итак, к концу XIX века казалось, что центробежные силы заметно ослабели. Однако они не исчезли, крот истории зарывал их глубже, делая потенциально более опасными.

– Невозможно представить, чтобы в огромной России у народов не было стремления получить хоть какую-нибудь самостоятельность. Ни одна нация, исключая, может быть, финнов и частично поляков, не имела даже своей административной автономии.

– Когда в глубинных слоях торфяника начинается тление, его долго не замечают. Относительное национальное спокойствие в России перед Первой мировой оказалось обманчивым. Это походило на спокойствие Везувия перед извержением, погубившим Помпею.

В России произошло два мощных толчка – война и революция. Они совпали по времени. Великая Российская империя распалась быстро, но не навсегда.

– Чем можно объяснить быстроту распада империи?

– Разными причинами. И Германия, и Турция, и Антанта делали всё, чтобы развалить Россию. Конечно, влияние внешних сил было значительным. Многие регионы объявляли себя независимыми в условиях иностранной оккупации.

В Грузии и Литве с какой-то провинциальной закомплексованностью праздновали провозглашение независимости, осуществлённое под прикрытием немецких штыков.

В Гражданской войне выступали три силы – Белое движение, Советы и националы. Удивительно, но главные противники – белые и красные – практически представляли центростремительность. Национальные силы – центробежность.

– Советы нашли новую форму государственного устройства. Парадокс в том, что лозунг свободного самоопределения народов оказался не разъединяющим, а сплачивающим.

– Неправильно считать образование СССР волюнтаристским, авторитарным шагом. Всё решалось не одномоментно. Действовали, переплетаясь, различные факторы. Значителен был внешний фактор – иностранная интервенция. Девиз объединения для борьбы с отечественными и мировыми эксплуататорами находил поддержку у широких масс разных народов.

Пять лет – от развала империи до образования СССР – время самого острого и напряжённого противостояния двух тенденций. Возрождение единого государства на федеративной основе было историческим компромиссом. Этот компромисс себя оправдал.

Я считаю создание национальных советских республик и областей делом правильным и прогрессивным. Разумной и гибкой представляется и созданная в СССР система разностепенной самостоятельности – союзные и автономные республики, автономные области, национальные округа. Справедливо и то, что все национальные образования имели пропорциональное представительство в высших органах власти.

За время существования СССР единство народов, особенно во время Великой Отечественной войны, возросло неимоверно.

– Как вы относитесь к тому, что в последние годы положительные стороны совместной 70-летней жизни народов упорно затушёвываются?

– Не думаю, что это имеет научное обоснование. Единый народно-хозяйственный комплекс – не выдумка, а реальность. Огромный рост культуры, образования при помощи, прежде всего, российской интеллигенции, взаимовлияние и взаимообогащение культур – вполне осязаемая реальность.

Появился ряд общих черт, характерных для всех народов Союза. Новой наднациональной общности не сложилось, но осмеянные псевдодемократами слова известной песни «Мой адрес – Советский Союз» не столь надуманны, как их пытаются ныне представить. Распространение интернационализма в высоком смысле слова и ослабление национальной розни на бытовом уровне, осознание «чувства семьи единой» – всё это имеет под собой реальные основания. Единый Советский Союз был одной из двух величайших держав мира.

– И что, при создании СССР не было допущено никаких ошибок?

– Масса! Границы автономий устанавливались торопливо, зачастую на глазок, иногда как бы прорубались топором, а в таком тонком деле нужен был резец ювелира. Границы постоянно уточнялись, но это не давало нужного результата.

Явной ошибкой было включение территорий, населённых русским большинством, в национальные автономии. Так, в Казахстан были включены области, где казахи составляли абсолютное меньшинство.

Была явно недооценена сложность ситуации на Украине, в состав которой также вошли районы с компактным русским населением. Ленин, великий прагматик, в данном вопросе оказался революционным романтиком. Он абсолютизировал ненависть ко всему старому. «Россия – тюрьма народов». Значит, надо дать свободу всем, открыть камеры, в которых сидели националы.

– Что же произошло, когда открыли?

– В одной камере – три национала и семь русских. Но нацменьшинство превратили в титульную нацию потому, что она считалась коренной, а русские в республиках стали нацменами. Русские земли передавались республикам массово и широко. История не знает такой неоправданной щедрости. Так, волюнтаристской акцией Хрущёва стала передача в 1954 году Крыма из Российской Федерации в состав Украины. Партийно-советское руководство исходило из сознания условности границ, из абсолютной уверенности в незыблемости Союза, из однобоко понимаемого интернационализма – более развитый народ помогает менее развитому.

– Так рождалось понятие «старшего брата»…

– Да. Хотя в ходе так называемой коренизации неграмотный «младший брат» становился начальником над «старшим». Раздавались не только земли, но и облегчённые вузовские дипломы. В результате нередко с отеческой заботой из недоучившихся сынов степей и гор делали профессоров, докторов, академиков… «Благодарность» оказалась безмерной, и 25 миллионов русских, которые после развала Советского Союза остались за пределами России, пожинают её плоды сейчас в полной мере.

– Давно известно, что наши недостатки суть продолжение наших достоинств. И в развитии нашего многонационального государства это сказывалось всё больше и больше. Не так ли?

– За годы Советской власти возник единый народно-хозяйственный комплекс. Это фактор огромной важности. Он способствовал быстрому экономическому росту каждой республики. Достаточно напомнить о значении единой транспортной сети, связывавшей все регионы огромной страны. Но на практике существование единого народно-хозяйственного комплекса нередко приводило к ущемлению интересов республик в пользу Союза в целом. В Узбекистане, например, хлопководство стало превращаться в монокультуру со всеми вытекающими негативными последствиями.

Стремительный рост национальных кадров породил многочисленную, хваткую, честолюбивую номенклатурную элиту, которая хотела большей самостоятельности.

Эта элита чутко улавливала изменения международной обстановки. В довоенные годы большинство народов Азии и Африки находились в колониальном рабстве, а народы СССР имели национальную государственность. К 1980-му в мире возникли десятки независимых государств – членов ООН, а суверенитет советских республик остался прежним.

И советская национальная элита с завистью поглядывала на самоуверенных лидеров африканских республик, горделиво поднимавшихся на трибуны международных форумов. Советский Союз всё более превращался в унитарное государство, хотя большинство республик развилось и окрепло. Исторический компромисс, достигнутый в связи с образованием СССР, исчерпал себя.

– Возник синдром вырастания из старого костюма. Требовалось найти новые формы компромисса, союза народов, ибо старые рамки стали тесными, требовалось сшить новый костюм. Было ли это возможно?

– Безусловно! Но… Как и в период Смуты XVII века, центр занялся собственными разборками. На политических игрищах новый костюм подгоняли под личные амбиции, а не под нужный рост. Общий кризис, охвативший страну, ослаблял прежде всего центр. На этой благодатной почве чертополох этнического сепаратизма заглушил все ростки разумных решений.

Руководство СССР топталось на месте, выдвигая нереальные проекты. Формула «Сильный центр – сильные республики» оказалась лишённой практического содержания. Поэтому нового костюма сшить не удалось, тогда как на старом швы расползлись с пугающей быстротой. Региональная номенклатура незамедлительно повернулась в сторону сепаратизма.

– Кто же мог в 1988 году предположить, что выстрелы в Карабахе положат начало обрушению снежных лавин во всесоюзном масштабе?

– Не в Карабахе дело – эту локальную вспышку легко было загасить. Хотя союзное руководство и этого не смогло сделать. Карабах не был гранатой, взрыв которой сдетонировал на весь Союз. Но он показал, что тротил заложен, бикфордовы шнуры готовы всюду и можно подносить зажигалку и в Тбилиси, и в Баку, и в Вильнюсе, и во Львове…

– В 1917 году, как вы говорили, империя испытала два мощных толчка. А в 1991 году СССР распался и без них. И пример, увы, был подан не кем иным, как Москвой…

– Очередной парадокс.

Пока Москва российская не потребовала независимости от Москвы всесоюзной, всё можно было уладить. Пока Москва российская не заявила о безбрежном суверенитете, ограниченном лишь размерами глотки, – берите, сколько проглотите, всё можно было провести разумно и цивилизованно.

Так до нового костюма дело и не дошло, а от старого кому-то достался пиджак, кому-то – жилетка, а народам – рукава от жилетки. Теперь вместо единого государства 15 независимых стран плюс непризнанные, но существующие республики.

– СССР распался, центробежные тенденции победили. Значит, борьба тенденций прекратилась?

– Конечно, нет. Начался принципиально новый этап. Раньше решался вопрос: сохранить единое государство или разрушить? Сейчас решается другой вопрос: произойдёт новое собирание земель или усилится разъединение?

В 1870 году Фёдор Иванович Тютчев, имея в виду славянское единство и отвечая Бисмарку, написал знаменитые строки:

Единство, – возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью»…
Но мы попробуем спаять его любовью -
А там увидим, что прочней.

Тютчева не назовёшь наивным. Он был не только поэтом, но и дипломатом. В данном случае его устами говорил поэт. Для нас неприемлемы железо и кровь. Это насилие. Любовь желательна, но в политике это идеал недостижимый.

Годы покажут: либо центробежные силы на геополитическом пространстве, именовавшемся СССР, победят окончательно и бесповоротно, либо центростремительные силы явятся итогом восторжествовавшего разума, общих интересов, расчёта, выгоды, общности исторических судеб. И любви тоже.

Центростремительная тенденция на постсоветском пространстве не умерла. Она проглядывает всюду – в экономической, политической, демографической, культурной сферах. Но время работает против неё. Политическая верхушка в бывших советских республиках крепко держит бразды правления. Она получила больше, чем мечтала, и не расстанется с этим без схватки. Прошла эйфория независимости, погасли демократические фонарики, остались реальные рычаги управления.

Чрезвычайно активно старое далёкое зарубежье. Восточные, европейские, американские структуры экономически, политически, идеологически закрепляются в новом зарубежье, уже создав там мощные опорные пункты, которые так просто не отдадут.

В то же время активность России, поставленной в результате некомпетентного управления страной на грань утраты основных достижений не только последних десятилетий, но и предыдущих столетий, совершенно недостаточна. Отечество наше не стало притягательным магнитом для тех, с кем недавно, взявшись за руки, водило хоровод дружбы. Гравитационных качеств у нынешней России оказалось совсем немного. Хотя наша страна и начинает выходить из периода развала, преодоление может оказаться затяжным и далеко не простым делом.

«…вся моя жизнь прошла в изучении истории»

За научные достижения академик Юрий Поляков был отмечен высокими наградами – Государственной премией СССР (1987), премией РАН имени В.О. Ключевского (2002), Ломоносовской премией МГУ, награждён орденами и медалями, в том числе орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2011).

«История – моя жизнь, – с гордостью подчёркивал Юрий Александрович в последние свои годы. – Я старый человек, и вся моя жизнь прошла в изучении истории».

И слова эти постоянно подтверждал. До самой кончины Ю.А. Поляков участвовал в научной работе Института российской истории РАН и Отделения историко-филологических наук РАН, выступал инициатором и участником различных научных конференций, круглых столов.

«Какой светильник разума угас!»

О жизненном пути и научной деятельности академика Юрия Полякова вспоминает одна из его учениц и ближайших соратниц Валентина Борисовна Жиромская– доктор исторических наук, профессор, лауреат премии РАН имени В.О. Ключевского.

После кончины Юрия Александровича она возглавила созданный им Научный центр изучения истории территории и населения России.

Приведём фрагменты её статьи (Новая и новейшая история, № 6, 2013):

«<…>При общении с Юрием Александровичем было трудно поверить в его возраст. Перед нами был полный жизненных сил и творческих планов учёный. Потенциал накопленных им знаний, опыта, природного дарования казался неисчерпаемым.

Немногие из учёных обладают даром исторического видения, обгоняющего время, которым так щедро был наделён Юрий Александрович. Безусловно, талант всегда имеет природную основу, но в данном случае он опирался ещё и на необъятную эрудицию, накопленную кропотливым трудом.

<…>Закончив школу с отличием, Юрий Александрович в 1940 г. поступил в Московский институт философии, литературы и истории (МИФЛИ). Учиться пришлось в годы войны.

Война стала для него суровой жизненной школой. Во время таких испытаний проявляется характер – стремление к активности или, наоборот, желание опустить руки. Юрием Александровичем владела потребность действовать. Мобилизации на фронт он не подлежал по состоянию здоровья из-за слабого зрения. По собственной инициативе Юрий Александрович отправился на московскую судоверфь, Там он сколачивал ящики для снарядов и красил их в защитный зелёный цвет. Самой тяжёлой работой была погрузка этих ящиков на машины. Работал он и вечерами, после учёбы, и ночью, а утром шёл на занятия. Во время воздушных налётов приходилось вместе с преподавателями дежурить на крыше.

В октябре распоряжением ЦК комсомола студентов МИФЛИ направили на рытьё противотанковых рвов в район кунцевской сталинской дачи (сейчас микрорайон Давыдково). Поднимались затемно, работали напряжённо, возвращались в полной темноте. В октябре пошли дожди со снегом, стало трудно управляться с глиной. Чтобы подбодрить себя, пели песни хором.

Вспоминая о том тяжёлом времени, он говорил: «Мы не допускали тогда и мысли о том, что Москву могут отдать врагу. Надо выстоять – это одно мы знали».

В ноябре 1941 г. ИФЛИ был эвакуирован. Сначала в г. Ашхабад. Там ИФЛИ слился с эвакуированным туда же Московским университетом. Приехали в Ашхабад и известные университетские профессора – М.Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков, С.Д. Сказкин, Г.А. Новицкий, И.М. Рейснер, А.Л. Нарочницкий, А.Г. Бокщанин и др. Студентов было немного: часть ушла на фронт, часть осталась в Москве. Общение студентов с профессурой было очень тесным. Это сформировало у Юрия Александровича вкус к научно-исследовательской деятельности. В конце июня 1942 г. согласно правительственному постановлению их перебазировали в Свердловск.

<…>Летом 1943 г. Юрий Александрович был командирован ЦК ВЛКСМ на восстановление Сталинграда. Опять тяжёлый физический труд среди развалин города. В разрушенном до основания городе он был поражён, увидев чудом сохранившуюся скульптурную группу – дети водят хоровод вокруг фонтана! И написал вот эти проникновенные строки, которые были тогда же, в 1943 г., опубликованы в газете «Московский университет»:

Все взрыто, смято – до предела.
Среди руин, сама дивясь,
Одна лишь юность уцелела,
В скульптурной группе воплотясь.
В нелепых грудах – свод на своде –
Дома, обуглившись, лежат.
А мальчики из гипса водят
Свой хоровод, как год назад.
Ту группу создавал ваятель
Как символ юности живой.
Чтоб долгие года стоять ей,
Оберегая город свой.
И вот здесь смерть промчалась в шквале,
Все сжег неистовый пожар,
А мальчики из пепла встали,
Друг друга за руки держа.
Все сметено здесь до предела,
Но в Сталинграде говорят:
Жива здесь юность, уцелела,
А значит жив и Сталинград!

Фотографии этого хоровода есть во многих книгах, посвященных войне.

<…>Историк и демограф, Юрий Александрович уделял большое внимание изучению Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Возглавляя комиссию по исторической демографии при Отделении истории АН СССР, в 1983 г. он принял участие в сотрудничестве со специалистами Госкомстата СССР, Министерства обороны СССР и МГУ им. М.В. Ломоносова в исчислении людских потерь в годы Великой Отечественной войны. Участвуя в этой работе, он обосновал необходимость комплексного подхода к решению этой сложной задачи. Он считал необходимым при подсчетах учитывать пять основных исследовательских массивов: потери Вооруженных Сил; убыль населения в районах, не подвергавшихся оккупации, потери мирного населения в зоне боевых действий; потери населения в результате репрессий и депортаций («Основные проблемы изучения людских потерь СССР в Великой Отечественной войне.– Людские потери СССР в период Второй мировой войны». СПб., 1995, с. 9).

(«Сегодня, считаю, мы должны говорить о 26-27 млн. погибших, – отмечал Юрий Александрович в одной из наших бесед, – из которых 8,6 млн. – потери действующей армии, остальное – мирное население. Это цифры обоснованные, они выведены на основании документов или исчислены по признанным методикам. Другое дело, что «обоснованные» и «точные» – разные понятия. Точное число потерь мы не узнаем никогда» – Н.Г.).

<…>Во всех своих работах Юрий Александрович подчеркивал, – продолжу цитировать воспоминания Валентины Борисовны Жиромской, – долгосрочный характер демографических потерь в Великой Отечественной войне:

«Потревоженный войной демографический океан на просторах бывшего СССР и поныне не полностью вошёл в свои берега. Зарубцевались шрамы на лице земли, дали десятки урожаев вытоптанные поля, давно восстановлены фабрики и заводы, а последствия людских потерь доносятся до нас, подобно кругам, расходящимся по реке от брошенного в воду камня. Нравственный, гражданский, научный долг, обязывающий историков, демографов, архивистов неустанно продолжать изучение проблемы людских потерь, очевиден».

Вместе со своими сотрудниками Ю.А. Поляков исследовал демографическое эхо войны, т.е. её демографические последствия. Главным образом речь шла о влиянии людских потерь на рождаемость, заболеваемость и смертность населения.

<…>Когда 27 декабря 2012 г. умер Юрий Александрович, наука понесла большую утрату. В полной мере к нему можно отнести слова, сказанные Н. А. Некрасовым по поводу смерти Н.А. Добролюбова: «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало»».

Жизнь учёного продолжается в трудах соратников и учеников…

24 декабря 2013 года в память об академике Юрии Полякове в Институте российской истории РАН был открыт мемориальный кабинет учёного и прошли Научные чтения «Мир глазами историка».

При открытии Чтений академик-секретарь отделения историко-филологических наук РАН академик В.А. Тишков подчеркнул, что «…академик Юрий Александрович Поляков олицетворяет в себе одновременно и историка XX века, и образец того, как нужно изучать историю этой очень сложной и драматичной эпохи».

20 октября 2015 года в честь академика Юрия Полякова была названа улица в районе Черёмушки Юго-Западного административного округа Москвы.

18-19 октября 2021 года в Институте российской истории РАН (Москва ул. Дм. Ульянова, 19) состоятся IV Научные Чтения памяти академика Ю.А. Полякова по случаю его 100-летия «Население России: вектор демографического развития. IX – XXI вв.».

Жизнь выдающегося историка продолжается в трудах его соратников и учеников.

Фото из архива В.Б. Жиромской