Анализ «Водородной стратегии ЕС»: реальность или прожектёрство?

«Климатическую нейтральность к 2050 году можно достичь только при полном отказе от ископаемых энергетических ресурсов. Все партнеры, поставляющие нам эти виды топлива, должны принимать это во внимание».

«Размахов наших люблю громадьё»

Звучит это, конечно, эффектно, но давайте попробуем проанализировать, что это означает. За следующие 30 лет ЕС намерен полностью ликвидировать на своей территории весь автотранспорт, в качестве моторного топлива использующий нефтепродукты или природный газ в любом его виде: компримированного метана, пропан-бутановую смесь и СПГ.

То же самое относится к железнодорожному и авиационному транспорту, к морским и речным судам, ко всей системе производства тепловой и электрической энергии для промышленного и сельскохозяйственного секторов, для всей общественной и коммерческой недвижимости и для жилого сектора.

Все перечисленные направления к 2050 году должны быть переведены только и исключительно на использование топливных водородных элементов и электроэнергию, выработка которой должна производиться только за счет ВИЭ, различные виды биотоплива, сжигание отсортированных бытовых отходов и, возможно, атомной энергетики (последнее пока обсуждается).

Грандиозность поставленной политиками ЕС задача сопоставима, если не превышает планы первых пятилеток СССР, особенно с учетом того, что, по мнению этих дам и джентльменов, «стержнем» новой энергетической системы ЕС должны стать солнечные и ветряные электростанции, а все проблемы прерывистости, неравномерности производства электроэнергии на них, предстоит решить за счет так называемого «зеленого» водорода.

Впрочем, понятие «зеленый» водород в тексте самой Стратегии не используется, как и ни одного другого «цветного» вида водорода. Вместо этого используются следующие термины:

• «электролизный водород» (electricity-based hydrogen);


• «возобновляемый водород» (renewable hydrogen) и он же – «чистый водород» (clean hydrogen);


• «ископаемый водород» (fossil-based hydrogen);


• «ископаемый водород с улавливанием углерода» (fossil-based hydrogen with carbon capture).

Кружево стратегических документов европейской энергетики

Но с путаницей, которую вносит эта терминология, мы разберемся чуть позже, для начала важнее понять, о чем вообще идет речь. Было бы странным полагать, что водородная Стратегия ЕС – единственное, что теперь определяет развитие энергетического сектора этого экономического объединения.

Кроме Стратегии, имеется Директива о ВИЭ, принятая в 2009 году, дополненная и измененная в 2018-м. В соответствии с этими изменениями, в 2030 году из всего объема электроэнергии, производимой на территории ЕС, 32% должно производиться с использованием возобновляемых источников энергии.

Эти дополнения к Директиве о ВИЭ противоречат принятой в 2014 году Программе ЕС по энергетике и изменению климата (EU 2030 Climate and Energy Framework), согласно которой на долю ВИЭ-энергетики к тому же 2030 году должно приходиться 27% от общего объема выработки.

Кроме этого, в 2011 году ЕС принял еще и Энергетическую стратегию до 2050 года (EU 2050 Energy Strategy), в которой была обозначена задача для 2050 года – к этому сроку доля ВИЭ-энергетики должна достичь 70%.

Даже этого перечисления стратегических документов ЕС, на наш взгляд, вполне достаточно, чтобы понимать – единый взгляд на развитие энергетики, опирающийся на взвешенный анализ сложившейся ситуации, в Евросоюзе пока не сформирован.

27% генерации электроэнергии на возобновляемых источниках к 2030 году или 32%? 70% генерации электроэнергии на возобновляемых источниках или полная климатическая нейтральность к 2050 году?

Ответов на эти вопросы нет, как нет даже признаков технико-экономического обоснования ни под один из перечисленных вариантов.

Единственное, что имеется – прогнозная оценка объема инвестиций на формирование новой электросетевой инфраструктуры ЕС для реализации целей Энергетической стратегии – от 1,5 до 2,2 трлн евро.

Оценка с точностью в 50% – вот все, на что оказался способен к сегодняшнему дню Генеральный директорат по энергетике Еврокомиссии. Если саму Еврокомиссию условно считать «правительством Евросоюза», то этот директорат является аналогом министерства энергетики. Как оценивать работу этого «министерства»?

С учетом того, что водородная Стратегия уже утверждена, и только теперь энергетические компании Евросоюза приступили к изучению технической возможности транспортировки водорода при помощи газовых магистральных и распределительных трубопроводных систем – даже на «двоечку» по пятибальной системе не получится.

Если за 10 лет, прошедших с момента официального утверждения Энергетической стратегии Еврокомиссия не смогла уточнить объем предстоящей работы с электросетями, то о том, сколько времени потребуется для разработки «дорожной карты» водородной Стратегии, остается только догадываться.

Водородная стратегия ЕС на фоне международных отношений

То, что времени потребуется немало, тоже достаточно очевидно. Вот цитата из водородной Стратегии:

«Только водород, который был произведен на основе ВИЭ, является устойчивым в долгосрочной перспективе. Наша задача – использовать возобновляемый водород, поддержать быстрое увеличение его рынка и создать соответствующие производственно-сбытовые цепочки».

Стоит заметить то, что в этой цитате «спрятано между строк» – уж очень стеснительными оказались сочинители текста этого документа.

С того самого момента, когда была принята Директива о ВИЭ 2009 года, многие и многие эксперты отрасли многократно предупреждали о том, что «телега поставлена впереди лошади»: человечество не обладает технологиями, позволяющими регулировать облачность и ветер, массовое внедрение принципиально прерывистой генерации на СЭС и ВЭС неизбежно приведет к дестабилизации объединенных энергосистем, единственный способ избежать этого – не менее массовое развитие технологий промышленных накопителей электроэнергии.

Именно технологии накопителей – максимально дешевых, безопасных и при этом максимально емких необходимо было создать и освоить в первую очередь, и только после этого уже браться за прерывистую альтернативную генерацию.

Европейские политики ничего не хотели слышать, Еврокомиссия и правительства государств-членов ЕС масштабно субсидировали строительство СЭС и ВЭС, демонстрируя при этом невероятную уверенность в том, что с накопителями разберутся без особых усилий. Да, лаборатории многих стран пытались изобрести новые химические и механические накопители энергии, но сколько-нибудь заметных и экономически оправданных результатов на сегодняшний день так и не создано.

«Водород, произведенный на основе ВИЭ как единственная устойчивая перспектива» в водородной Стратегии ЕС – это своеобразный «акт капитуляции», факт признания того, что технологии накопителей энергии так и остались недостижимы.

Но капитулировать европейские политики намерены на своих условиях – не за счет развития атомной энергетики, не за счет совершенствования технологий передачи электроэнергии на постоянном токе, не за счет синхронизации разрозненных объединенных энергосистем, действующих на территории Европы (напомним, что на день сегодняшний таких ОЭС насчитывается шесть штук), не за счет интеграционных проектов между ОЭС Европы и ОЭС бывших стран СССР, а за счет обсуждаемой водородной Стратегии.

Причины, по которым ЕС сделал именно такой выбор, достаточно прозрачны, их и обозначила госпожа еврокомиссар по энергетике: «Все партнеры, поставляющие нам эти виды топлива, должны принимать это во внимание».

Европейские политики, выбрав конфронтационный подход к отношениям с Россией, пытаются за счет комбинации «ВИЭ и возобновляемый водород» отказаться от импорта ископаемых энергетических ресурсов из нашей страны.

Под неусыпным вниманием со стороны США Евросоюз начинает все активнее разваливать и свои отношения с Китаем – страной, атомные корпорации которой в последние годы кратно нарастили свои компетенции в строительстве АЭС поколения 3+, отвечающих постфукусимским требованиям по уровню безопасности, стали реальными конкурентами Росатома, с которым продолжают активное сотрудничество с целью совместного развития новейших технологий.

При этом европейские государства и компании из-за собственных просчетов утратили компетенции в реакторостроении, а антироссийские и антикитайские устремления проатлантических европолитиков лишают ЕС возможности стремиться к углеродной нейтральности за счет использования АЭС.

Эти же соображения относятся и к любым попыткам развития технологий химических накопителей электроэнергии – любые из них требуют использования редкоземельных металлов, в производстве которых Китай является едва ли не стопроцентным монополистом.

Если коротко: действия европейских политиков, приверженных курсу пресловутой атлантической солидарности, энергетическая отрасль Европы оказалась загнана в ситуацию, при которой выбор возможных путей ее развития оказался искусственно до предела узок – это неизбежно при отказе от равноправного сотрудничества, которое во все времена было и остается взаимовыгодным.

Политики делают ставку не на развитие технологий, а на нещадную эксплуатацию и попытки сохранить имеющийся статус-кво – европейский рынок по-прежнему остается самым ликвидным, самым платежеспособным.

Вот только будет ли сохранятся такая ситуация в течение продолжительного времени, зависит уже не только от Евросоюза и его заокеанского сюзерена, но и от того, как будут реагировать страны всех остальных регионов мира. Слишком многим перестает нравиться глобус, на котором существуют только Европа и Северная Америка.

Разумеется, анализ водородной Стратегии Евросоюза на этом заканчивать нельзя, основой для его продолжения будет достаточно простой факт: в 2020 году среди всего объема производства водорода в ЕС на долю водорода возобновляемого приходится 0,1%.