Главная ошибка „евроинтеграторов”

Соцлагерь повсюду, куда приходил – стремился наладить жизнь местного населения. Не всегда удачно, но всегда искренне. Он, в силу коллективизма, предполагал сделать своё общим.

Его интересы на новых территориях, в общем-то, понятны и очевидны: чем меньше будет у населения проблем, тем меньше оно станет бунтовать, возмущаться, стремится на сторону, и т.п.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2745528/2745528_300.jpgМногие этот естественный коллективизм соцлагеря безумно и бессмысленно приписывают капитализму с его индивидуализмом. Забывая, что главная задача капитализма – вовсе не сократить разрыв между победителем и побеждённым, а наоборот – максимально этот разрыв расширить!

Это совершенно разные виды спорта, как шахматы и плавание, и правила игры у них совершенно разные. Для капитализма отсутствие недовольства у туземцев на оккупированных территориях – не является приоритетом.

Довольны ли местные жители тобой или недовольны – дело десятое, обычно с этим возятся «пиарщики» и прочая третьестепенная обслуга в аппарате руководителей.

Главный же приоритет рыночного игрока – максимально изъять и максимально само-пополнится. Ради этого (забрать у других и перераспределить в свою пользу) он и затевает любое дело!

Разрыв между богатыми и бедными сокращаться в этой системе не будет, и не потому, что это технически невозможно, а потому, что сами правила игры требуют обратного. Ведь и в спорте вот – задача не в том, чтобы поддаться противнику, сравняться с ним – а наоборот, предельно нарастить дистанцию отрыва, блеснуть рекордом и побить чужой рекорд.

+++

Социализм пытался (и, прямо скажем, далеко не всегда удачно) – отыскать объективные основания оплаты труда. Это когда два молотобойца получают одинаково, на том основании, что они одинаковым молотом ударили одинаковое количество раз.

И копейка связана с молотом, а не с произволом работодателя. Оплата производится по факту, а не по желанию. Мерилом работы считают усталость – что породило многие проблемы[1], с которыми и сейчас неизвестно, что делать.

Но если кто-то думает, что при капитализме проблем в этой сфере меньше – то он сильно ошибается.

Капитализм (и в этом его сущность) – не ищет и вообще не признаёт объективных критериев измерения труда. Если ты очень много пахал, а потом заморозки убили урожай, и до рынка ты ничего не довёз – твой труд был бесплатным в любом объёме.

Наоборот, если гуляя по лесу, ты наткнулся на золотой самородок, то никто не спрашивает – сколько труда ты положил на его поиски. Нашёл – твоё счастье. Как выигрыш в лотерею.

Поскольку объективных оснований оплаты труда в рыночной экономике нет – вся оплата в ней сводится к произволу и прихоти работодателя, клиента, и иногда – лотерейной удаче, везению.

+++

Капитализм осуществляет распределение не по труду, вкладу, участию, заслугам – а т.н. «регулированием финансовых потоков». После этого пропадает всякая связь между трудолюбием, профессиональной ответственностью, деловой порядочностью – и оплатой.

Куда поток пришёл – там денежная избыточность. Откуда он ушёл – там нищета и «конченые страны». Если ты инвестору неугоден, то демонстрировать свою трудовую доблесть совершенно бесполезно. Да и негде.

Никто не знает, трудолюбив или ленив безземельный крестьянин – ибо это просто негде проверить. Нет той земли (конструмента), к которой он мог бы приложить свои инструменты.

Часто спрашивают – а почему, например, колбасник и сыровар не могут меняться напрямую между собой, плюнув на банкира-кровососа? Объясняю, почему.

Они, конечно, могут – если у обоих уже есть в наличии их продукт. Это и называется «бартером», «взаимозачётом» и кое-где успешно применяется. С готовой продукцией, но не с потенциально возможной[2].

+++

Потому интегрироваться в капитализм «младшим партнёром» – это всегда интегрироваться на крайне невыгодных условиях. Если тебя «поглотили» – то не для твоего блага, а чтобы переварить и вывести калом.

А как вы себе представляете иное – в мире конкуренции, противоборства?

Позитивная интеграция предполагает единство. Прежде всего, единство целей и интересов. А конкуренция заранее нераспределённого, неопределённого дохода – предполагает вражду.

Если доход неопределённый – он может быть каким угодно. И больше, и меньше. И нулевым, и бесконечным. Это ведь вам не оклад, о котором известна заранее точная величина! Отобрал у кого-то рубль, твой доход стал выше на рубль. Отобрал 10 – прибавилось 10 рублей…

А если наоборот? Если не сумел защитить себя от конкурентов? Тогда неопределённый доход оборачивается полным отсутствием дохода. У тебя в карман вообще ничего не поступает – поскольку «всё украдено до нас»…

Мечта «интегрироваться с Западом» – безумна.

При попытке интегрироваться с конкурентами мы всегда получим то, что снова и снова получаем:

1) Конкуренты примут наши шаги за капитуляцию.

2) Поторопятся ею воспользоваться – пока капитулирующие не передумали.

3) В практическом смысле это будет поддержка всех «врагов народа» и всемерное уничтожение, шельмование всех «друзей народа».

То есть:

Наиболее угодное Западу правительство России (Украины, и т.п. впишите нужное слово) будет такое правительство, которое уничтожает свой народ. И чем быстрее – тем лучше.

Наиболее неугодное Западу правительство – то, которое пытается отстаивать интересы своего народа.

Это вытекает из «логики фирм» – первичных ячеек западного общества. Если руководитель конкурирующей фирмы – дебил, пьяница и дегенерат, то что же может быть для вас лучше? А если он умён, энергичен и боевит – что же может быть хуже?

Ведь любой успех конкурирующей фирмы – ваш провал и ваше горе. Вы не хотите оставлять ничего хорошего конкурентам. Всё хорошее – вы хотите оставить себе. А им – если что и выделите – то только плохое, то, что вам не нужно, вами отвергнуто.

Говоря более научно, это стремление:

1) Рыночного человека (семьи, клана);

2) Рыночной организации (фирмы, корпорации);

3) Рыночной нации (страны, империи)

- закрепить за собой, лучше всего – в режиме полной монополии – наилучшие сферы труда и распределительный механизм. А тем, кто капитулировал (и думает, что «интегрируется») – навязать навсегда наихудшие виды труда и полную зависимость в распределении благ от иностранных «решал».

В этом плане вы и ваши дети должны заниматься только тем, чем не хотят заниматься граждане Запада. И оплата любого вашего труда – связана не с его объёмами, а с произвольным решением хозяев жизни.

Зная это – вправе ли мы обвинять Запад в какой-то особой жестокости, коварстве, злонамеренности?

Нет.

Тот, кто живёт в рыночной экономике и в условиях конкуренции – обречён так жить. Западный ли он человек, или восточный, северный или южный – дело десятое. Он так живёт, потому что по-другому у него в условиях конкуренции выжить не получается. И точка.

И голландцы, и англичане очень жестоко относились к жителям американских, индийских, южноафриканских берегов. Но не менее жестоко англичане и голландцы относились и друг к другу! Напомню, что Нью-Йорк некогда назывался «Новым Амстердамом»[3], в Индию голландские колонизаторы прибыли раньше английских. А в Южной Африке англичане придумали для буров первые концлагеря. Можно ли на основании этих фактов говорить об «особой, исторической ненависти» англичан к голландцам, о «голландофобии» в Англии? Ни в Англии, ни в Голландии о таком не говорят, рассуждения о «непостижимой ненависти к нам» – любимая забава русского народа.

Две корабельных нации прекрасно понимали свою вражду и не видели в ней ничего «непостижимого» или «метафизического». Две талассократии были жестоки не только друг к другу, но и внутри себя: англичане поедом ели других англичан, а голландцы – других голландцев.

Потому что первоочередная задача человека, выживающего в условиях рынка – вышибить себе и своим детям то, что получше. И – неразрывно с этим – всё, что похуже, спихнуть другим людям.

Для того, чтобы из этого выйти – нужно выйти из капитализма и из рыночных отношений. А пока ты внутри них – то взаимное пожирание (на западе предпочитают говорить мягче, «поглощение») – есть закон жизни, обязательный для всех.

И никакой интеграции, например, Украины с Европой, кроме пожирания Европой Украины – быть не может.

+++

Идея интеграции народов в рамках американского глобализма – это чудовищный и мертворожденный гибрид советского образа жизни и зависти к изобилию прилавков на Западе. Люди, довольно быстро привыкшие к равенству и заботе о себе со стороны властей, работодателей, вменённой властям и работодателям в обязанность, соблазняются чужим богатством, не понимая слова «чужое».

Люди по-прежнему считают и государство, и собственность – «общенародными». Это советская формула «моё-твоё», согласно которой любая Тыва, войдя в СССР, тут же получала всё, что доступно советским гражданам, а иной раз даже и больше.

Но зачем же говорить о таком в обществе, в котором правило «моё – не твоё, твоё – не моё» является базовым и основополагающим?! Ребята, то богатство, которому вы завидуете, показушное, или даже подлинное – создано за ваш счёт, и уж в любом случае – не для вас!

Как вы думаете, связана ли кричащая роскошь у помещика с нищетой и обобранностью его крестьян? Не спорю, помещик красиво живёт, Толстой и Тургенев это смачно описывают – но разве в полном подчинении помещику заключено улучшение жизни его крепостных?

Особенность советского образа жизни заключалась в том, что «моё – то, что мне дали, предоставили». И поэтому оно мне «положено по закону». Идеальный советский гражданин – не брал себе ничего сверх «положенного».

Но ведь Запад живёт по принципам, прямо противоположным этому. Здесь твоё – не то, что тебе дали (тебе вообще ничего не дают и не обязаны давать), а то, что ты выгрыз и выцарапал у других. На современном Западе это смягчено и прикрыто перераспределительными механизмами социал-демократов, но они, при всей их ограниченности – социалисты, и духу подлинного капитализма чужды.

К тому же и они, зависимые от своих избирателей – совсем не чужды мотивам ограбить не-граждан, не-избирателей «где-нибудь», чтобы повысить уровень жизни своему электорату. И тем заслужить одобрение своих избирателей, карманом ощущающих, что их благосостояние растёт без труда и проблем.

Неважно, кто желает «интегрироваться в Запад» – Украина или Мьянма, типологически любая страна рассматривается как добыча, корм для «своих». Разница лишь в том, что у неоконов круг «своих» очень узок, а у социал-демократов он пошире, включает в себя «граждан на пособии». Неоконы не прочь грабануть и собственное население (как лорды своих же крестьян в период «огораживаний»), а социал-демократы, в погоне за дешёвой популярностью в рабочих массах, препятствуют ограблению «ближних».

Их принцип: «если разбойничаешь – то делай это подальше от своего дома».

Поэтому бельгиец в Бельгии и бельгиец в Конго – это два совершенно разных человека. Бельгиец в Бельгии ведёт себя более-менее социализированно, а в Конго он превращается в неистового мародёра и убийцу. Так социал-демократия «облагораживает» нравы лордов: не ходи под себя, ходи на сторону! Сри в удалённых точках!

+++

Диалектика – дама жестокая. Уравнительный принцип социализма – уравнивает ведь не только блага, но и все неудобства, неприятности. Всякая ноша, в идеале, делится поровну между носильщиками.

Если десяти человекам нужно перенести 100 кг, то каждый несёт по 10 кг, и все одинаково тяжело идти.

Иное дело – «захватное право» частной собственности и ловкачество рыночных игроков! Если очень нужно перетащить 100 кг, и без этого прямо не жить – то их несут, куда ж денешься… Но только пятеро, например, тащат на себе по 20 кг, а другие пятеро легко и весело шагают налегке.

И я был бы лжецом, если бы сказал, что этим пятерым счастливчикам сильно хочется разделить ношу «лузеров»! Пятеро счастливчиков, «кинув» пятерых соплеменников-лохов, очень довольны собой, и наслаждаются своей беззаботностью.

Когда в эту среду попадает социал-демократ, то, традиционно, он выступает с предложением переложить ношу на негров, китайцев, малазийцев, передать мытьё унитазов полякам и украинцам – в трогательной заботе о страдающих соотечественниках. С одной стороны, нести по 20 кг очень тяжело, с другой – по условию задачи их необходимо нести. Что же делать?!

Социал-демократ предлагает напечатать денег, и дать их носильщикам-соотечественникам. Чтобы они могли – нет, не кандалами, а подкупом заменить себя неграми, китайцами, у которых денег нет. И тогда вообще лафа:

1) Необходимые 100 кг переносятся, куда зашибись, как надо.

2) Никто из 10 граждан не гробит себя тяжёлыми работами.

3) К тому же, о радость, ведь и насилия не видно, бичи надсмотрщиков не свищут!

Почему?

Да потому что «не-граждане» в рамках неоколониализма якобы-добровольно согласились на мытьё унитазов. Правда, их подвергли шантажу вымирания, что и заставило их покинуть Отечество, или трудиться в этом Отечестве за гроши! Но этот шантаж носит скрытый, тщательно прикрытый демагогией о «добровольном контракте» характер.

+++

Вообразите, что Некто запер девушку в подвале, и три дня держал там без воды. На четвёртый день предложил ей контракт: я тебе стакан воды, а ты ложись под меня. Контракт добровольный: не хочешь – сиди без воды дальше, дело твоё! Контракт подписывается обеими сторонами, и у девушки есть формальное право не подписывать.

Теперь вопрос: это изнасилование, или как?

Согласитесь, насильник не очень похож на обычного! Он не хватает, не валит, не избивает жертву, он не принимает никаких силовых действий. Он просто запер её без воды – и ждёт её «согласия», сколько потребуется…

Отношения между людьми при капитализме – исчерпывающе описываются этой притчей. С одной стороны, всё подчёркнуто-добровольно, только на основе двусторонних контрактов. С полным правом отказаться их подписывать. С другой стороны – это очень жестокий шантаж по формуле «или делай, как мне нужно, или сдохнешь под забором».

Все, кто подсели на кредиты МВФ – знают о такого рода отношениях без шпаргалки, на собственной шкуре.

Никакой тайны тут нет, никакой конспирологии тоже.

Заговор есть – но его не слишком скрывают.

Возьмите типовой устав любой коммерческой фирмы, и там эта «тайна беззакония» описана в юридически-точных словах!

Фирма работает на свою выгоду. Она не обязана работать на благо всего человечества. Она создана, чтобы обслуживать своих хозяев, а не нацию или род людской. Этого никто не скрывает!

Частная собственность обслуживает интересы только своего собственника, и более никого обслуживать не обязана. Это и делает её частной – иначе она была бы общественной, казённой или кооперативной.

Ну, а если так, кто какой мотив шантажировать слабых?

Ну, и тут нет тайны.

Лучшее ты берёшь себе – потому что ты же не лох, и хочешь лучшего.

Худшее ты сбагриваешь другим – по той же причине.

Чтобы они взяли худшее (вдруг они тоже не лохи?) – ты их шантажируешь.

Вся сфера трудовой кооперации делится на «чистую» и «нечистую», и они, под влиянием социал-демократии Запада, разнесены территориально.

Все престижные, творческие, высокотехнологичные виды труда надо расположить у себя. Естественно, ведь ты же думаешь о своих детях! Им же тут трудится – так пусть у них будет труд и самый лёгкий, и самый высокооплачиваемый!

А худшие, грязные, чёрные, примитивные виды труда – надо закинуть подальше от себя. В «подарок» чужим детям, которых немного жаль, но человек человеку волк, что поделаешь?

Вершиной всего этого национал-социализма является формирование и удержание глобального распределительного аппарата, когда ты, и только ты решаешь – кому и сколько благ выделить?

+++

Это на их языке называется «управление финансовыми потоками» и «инвестиции». Если в твоих руках финансовый поток, то ты можешь просто так, по личному произволу, превратить пустыню в райский уголок, «вливая» туда финансирование. И наоборот, превратить райский уголок в пустыню, отозвав оттуда свои «инвестиции».

При этом труд, как деятельность, лишается всякого объективного измерения. Сколько ты работал, что именно делал – вообще не важно. Важно, сколько тебе согласны за это платить. Рынок не может, да и не хочет приравнять у землекопов рубль к кубометру. Один человек получает много за малый объём работы, потому что так хочет хозяин. Другой мало за большой объём работы – потому что так хочет хозяин.

Лояльность людей хозяину так и обеспечивается: кнутом и пряником. Доволен я тобой – я тебе побольше выпишу. А не доволен – так и последнего лишу. А самое главное – ты на это влиять никак не можешь! Ты не выбираешь ни работу, ни размер зарплаты, ты идёшь туда, куда берут – при условии, что вообще куда-нибудь возьмут.

+++

Ухудшать жизнь у тех, кто подпал от тебя в зависимость, у всех тех, на кого у тебя есть рычаги давления – это не есть злое и бессмысленное хулиганство или беспочвенный садизм западного человека, выкованного рынком. Это часть механизма обогащения нации, которая, пользуясь своей силой, победой, превосходством – держит в своих руках распределительные механизмы. И тут всё просто, логика сообщающихся сосудов: чтобы дать больше своим – нужно, чтобы поменьше доставалось чужим.

Не потому, что вы ненавидите чужих. Чужие вам по барабану, они не вызывают у рыночного человека никаких чувств.

А потому, что вы радеете за своих.

А рынок говорит (он умеет говорить вкрадчиво):

-Вот у тебя есть два рубля, которые ты можешь заплатить. А ещё есть твой сын и чужой мальчишка. Ты, конечно, можешь дать каждому по рублю, по принципам уравниловки. Можешь дать каждому по труду: кто из мальчишек больше выкопал, тому и больше денег.

Но нужно ли это тебе, любящему отцу?

Разве не хочешь ты своему чаду дать как можно больше? Но помни, у тебя всего два рубля, и не копейкой больше! И если ты своему дашь полтора рубля, то чужой мальчишка получит только полтинник, как бы много ни работал. А если ты своему дашь рупь-девяносто, то чужому мальчишке останется только десять копеек…

Не потому, что ты чужого не любишь, зло на него затаил.

Просто потому, что ты любишь своего.

Ты не хочешь, чтобы твой сын мыл унитазы – а значит, надо найти такого дурака-украинца, который загонит себя в ловушку шантажа, и будет вынужден подрядиться на это вместо твоего сына! Или – другой выход – живи с грязными унитазами, за что частенько упрекают социалистические сообщества с их «ненавязчивым сервисом».

А ведь понятно – откуда у такой «ненавязчивости» ноги-то растут! Никто не хочет этим заниматься, а рычагов принуждения (шантажа) у добродушного общества не хватает. В итоге в чернорабочие заманивают пряниками, заискивая перед дворником и уборщиком, а он делает работу кое-как, чувствуя, что оказывает услугу, и «пользуются его добротой».

+++

Когда люди бездумно и тупо «подписались» в 1991 году на «переход в капитализм» – они явно не догадывались о подводной части этого айсберга, и о том леденящем кровь ужасе детоубийства или трагического бессилия, через которые капитализм протащит ВСЕХ.

Я вам объясню, как это бывает. На пальцах объясню, чтобы все поняли. Вот, например, вы оружейник. И производство оружия – ваш хлеб. Если вы не продадите оружия – вам нечем будет кормить своих детей. Выбора у вас нет – при капитализме профессий не выбирают. Идёшь туда, куда берут – если вообще хоть куда-нибудь берут.

Ты делаешь оружие – и приносишь деньги домой, своим детям. А твоим оружием убивают чужих детей. Ну, это же очевидно – нахрена оно нужно то, если им никого не будут убивать?! И так твой труд расщепляется на хлеб тебе и смерть другим.

И выпрыгнуть из этого «замеса» никто внутри капитализма не может. Ломай – или тебя сломают. Есть, конечно, редкие, исключительные случаи, когда какой-то большой доброжелатель ломает людей за тебя, и вместо тебя. Это касается наследников, родственничков, иногда любовниц, иной раз – друзей детства, и т.п. Этим людям самим «мочить» ближних не приходится – за них другие уже постарались. Но разве эта личная чистота рук что-то меняет в принципе?!

Здесь нельзя «просто честно трудиться» без прикрытия – потому что любое поле есть поле жестокой конкурентной борьбы. Сунься к металлургам – тебя сожрут металлурги, а сунься к писателям – тебя сожрут писатели. Каждый волк ревниво оберегает свои охотничьи угодья – это и называется «рыночной экономикой».
Если ты хочешь «просто честно трудиться», никого не ломая и не вышибая – то:

1) Тебе не дадут даже начать – ведь драка за вакансии по конкурсу пропускает только самых хитрых и агрессивных интриганов.

2) Если ты всё же начал каким-то образом, то тебя попытаются раздавить те, кто работает на твоём поле. Ты им не нужен.

3) Если ты и тут как-то ухитрился избежать «самосуда коллег», и тебя не съели тебе подобные, то придёт крупный хищник. Он придёт по запаху твоих денег, твоих доходов – если они, конечно, есть.

Он скажет: «я слышал, ты тут разводишь индюшек с большим успехом? Отдай-ка этот бизнес мне!»

Для всех, кто хочет «просто честно трудиться» – рынок построил целую систему отцеживающих фильтров. Тебя не допустят до игры, а ежели просочился – тебя прибьют в игре. Если же и тут выкрутишься – тебя остановят на выходе, когда ты идёшь с выигрышем в кармане…

+++

В хорошем плановом хозяйстве нехватка рабочих рук является константой. Потому что очень хорошо известно – что делать, чего производить? И вопрос только в том – кому делать? Получая, как мечтал М.А. Булгаков, «установленное законом вознаграждение». Сделал кирпич, получи рубль, сделал два – получи два. Цели ясны, задачи определены.

Рыночное хозяйство по приоритетам своим – совсем иное. Прежде всего: отсутствие планирования и массовая безработица (без Госплана неизбежная) – крайне затуманивают вопрос «что делать?». Кирпичи? А нужны ли они рынку? Неизвестно. А вдруг ты их напечёшь штабель, и только себе в убыток?!

В рыночной экономике вместо нехватки рабочих рук – толчея их избыточности. И вместо приоритета производительности – приоритет сбыта. Если я произвёл два огурца, и сумел их продать по копейке штука, то я хозяйственник хуже, чем тот, кто вырастил лишь 1 огурец, но так поставил дело, что сбыл его за 5 копеек.

В рыночной экономике бессмысленно, и даже самоубийственно быть «ударником труда». Зачем удваивать и утраивать производство вещей, про которых никому не ясно – нужны ли они вообще?! Ведь велик риск, что резко повысивший свою производительность ударник – произведёт в итоге кучу мусора, и большую дыру невозмещённой себестоимости в собственном бюджете.

Потому рыночная экономика парадоксальным, на первый взгляд, образом может совмещать в себе массовый голод – и невостребованный хлеб, «перепроизводство» обуви – и толпы босоногих. Здесь продукт производится не для удовлетворения материальной потребности людей, а на продажу. Например, в царской России 90% населения ходило в лаптях – а фабрикант обуви вполне мог разориться.

+++

Не стоит путать потребности людей – и платежеспособный спрос. Это разные вещи. Как бы остры ни были потребности нищих, как бы много нищих ни было вокруг нас – рынок им никогда и ничем не поможет.

Для того, чтобы выручить деньги – они должны сперва что-то продать, а чтобы что-то продать, нужно сперва что-то купить (сырьё, полуфабрикаты, инструменты и т.п.) – а у них денег нет. Это замкнутый круг, в котором человечество барахталось тысячелетиями.

И потому он очень хорошо изучен, и не стоит изобретать велосипед, повторяя за классиками их выводы.

Нищета имеет главного врага, и главного друга. Враг пытается ликвидировать нищету и безграмотность, друг – делает всё, чтобы увековечить их.

Главный враг нищеты – внеэкономическая, культовая, выстроенная на сакралиях обобщающего разума, абстрактного мышления идея милосердия и благотоворительности религиозного происхождения.

Эта идея мотивирует раздавать нищим те блага, которые имеются в наличии, и вместе с тем – напрягать инженерные способности, чтобы изготовить блага, ещё не доступные сегодняшнему дню.

Главный друг нищеты в истории человечества, главная мотивация беречь её, сохранять в самых ужасных формах, консервировать даже там, где без неё вполне можно обойтись, и реставрировать там, где её уже преодолела научно-техническая революция – идея частной собственности и идея личного богатства.

+++

Люди порой ломают над этим парадоксом голову – а чего тут ломать-то?! Ведь всё, на самом деле, если не затуманивать мозги, очень просто и лежит на поверхности!

Ведь ни богатство, ни бедность не существуют сами по себе, в вакууме! Они существуют ТОЛЬКО в сравнении, относительно уровня окружающих. Всякий человек, который может себе много позволить – может себе это позволить только лишь потому, что его доходы существенно выше доходов окружающих.

Для того, чтобы он мог себе много позволить – нужно, чтобы его смежники мало запрашивали за свою часть работы. Мало – относительно чего?! Относительно его доходов!

Если я хочу нанять маляров, и маляр согласен работать день за рубль – я могу на десять рублей нанять 10 маляров. А если маляр согласен работать только за пять рублей в день – то на указанную сумму я могу нанять только двух маляров.

Получается, что прямой моей выгодой (как обладателя 10 рублей) – является снижение оплаты труда у маляров (и всех иных обслуживающих персоналов). Они довольствуются малым – я могу себе позволить шикануть на 10 рублей. Их заработки растут – мои возможности автоматически сокращаются. И это не пресловутая инфляция! Предположим, что все цены на все товары сохранились
без изменений (инфляции нет) – и что? И при неподвижных ценах, всё равно:

-чем больше может себе позволить купить маляр – тем меньше я могу нанять маляров.

+++

Самое обидное в ликвидации нищеты и бедности – в том, что одновременно с ними ликвидируются превосходство, доминирование и богатство. Богатым в такой системе, в порядке редчайшего исключения, может оставаться только гениальный конструктор, великий писатель, певец уровня Шаляпина или художник уровня Рафаэля.

Ну, и ещё, где-то на периферии – ловчайший из мошенников, хитрейший из аферистов, но и то – в маргинальной криминальной среде. А кто ещё может считаться богатым – в среде, в которой ликвидирована бедность?! Ведь одно без другого не существует (термины отражают лишь разрыв в доходах у разных людей).

Богатству нужна бедность, как одноногому костыль. И потому мир частных собственников, в стремлении к личному обогащению, к повышению капитализации своей собственности – воспроизводит жуткие формы нищеты даже там, где никаких объективных оснований (реальных нехваток продукта) нет и в помине.

Чтобы это понять – нужно понимать, что в структуре доходов есть две составляющие: капитал и труд. Чем дешевле живой труд – тем выше ценность мёртвого капитала. И наоборот.

Если в цене готового платья труд швеи составляет 10%, а стоимость тканей и фурнитуры 90%, то это повышает статус и уровень владельца капитала. А если наоборот – то, получается, ткань и фурнитура значат мало, труд съедает за свои услуги почти весь капитал…

Для того, чтобы частная собственность повышала свою капитализацию – нужно, чтобы труд дешевел. Если человек зарабатывает 30 тыс. рублей, и 20 отдаёт за съёмную квартиру, то имеет смысл быть владельцем квартиры, это хорошая рента. А если человек зарабатывает 300 тыс., а за найм квартиры отдаёт только 20 тыс. – то он вскоре купит собственную квартиру, и владелец жилья потеряет свою ренту.

В первом случае (30 тыс. заработка и 20 тыс. за квартиру), чтобы получать больше работающего, рантье достаточно иметь 2 квартиры.

Во втором случае (300 тыс. и 20 тыс.) – рантье не хватит и 10 квартир, чтобы догнать полноценно работающего человека!

Таким образом, всякий рост трудовых доходов девальвирует нетрудовые доходы, девальвирует ценность частной собственности и всякую «пассивную ренту».

Землевладельцу очень нужны дешёвые батраки – потому что при дорогих батраках он, латифундист, вылетит в трубу!

+++

Это создаёт экономический закон: закон необходимости неимущих для имущих. Если неимущие исчезнут – то имущество потеряет всякую ценность и стоимость. То, что у всех в наличии – ты никому не сможешь предложить по спекулятивным ценам.

«Золотые миллионы» (уже далеко не «золотой миллиард») не могут жить отдельно от миллиардов нищих. Всё «золото» этих золотых слоёв населения планеты – выкуплено на кровь людей и народов, подставленных и околпаченных ими.

Упырь не живёт без крови донора.

А потому мечтать об интеграции с современным Западом – это, по сути, добровольно идти к упырю на стол. Что мы и видим – по всей планете…

—————————————-—————————–

[1] Если человек толчёт воду в ступе, то он совершает физическую работу, но не совершает никакого экономического акта труда. Социализм предполагал, что наказывать надо руководителя, поставившего человека толочь воду в ступе – а самому человеку оплатить, пусть и совершенно ненужный, но труд – в произведённых им объёмах работы.

Но попробуйте на практике наказать руководителя – они обычно люди зубастые! И как быть с теми, кто злоупотребляет правилом «всякий труд должен быть оплачен», и лезет в ненужные, излишние виды труда?

Сколько платить бездарному графоману, который пишет никому не интересные романы, но ведь пишет же, трудится! Как соотнести между собой в практической жизни ценность разных видов труда, среди которых есть и творческий, и иной непроизводительный (врачи, правоохранители, воины), и т.п.?!

При рынке это просто: рынок всех, кто занялся «не делом» – убьёт, и всех делов. Но про такое мы говорим – «не наш метод». Ладно, а какой тогда наш?! Вопросы, вопросы…

[2] Ведь их продукт ведь не из воздуха появляется! Чтобы запустить колбасную линию – нужно сперва продать много колбасы, а как её продашь, если ещё и самой линии не имеешь? У сыроваров то же самое. Потенциальный продукт не может появиться без санкции финансовых властей!

Вот и получается наша ситуация: строители сидят без работы и без денег, потому что нуждающиеся в жилье тоже сидят без работы и без денег. Они нужны друг другу – но им нечем друг другу заплатить.

[3] Первоначальное голландское название Нью-Йорка в 1626—1664 годах.