Социальная организация: исторический генезис

Любой психически здоровый человека (каковых, впрочем, в мире всё меньше) понимает, что Добро есть конечная цель действий, а законодательство возникло, как стремление обязать к добру. Но тут одна загвоздка: надобно твёрдо и ясно, недвусмысленно понимать, что есть Добро. Сформулировать. А дальше уже…

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2578474/2578474_300.jpgСтоп! Не получается у современных людей сформулировать-то! У них грань между добром и злом опасно размыта, стала, в лучшем случае, пунктирной. Современный человек разрываем соблазнами цивилизации-благосостояния и зоологической свободы-произвола. Ему хочется одновременно и того, и другого.

И его нетрудно, по человечески, понять! Это как желание войти в магазин, в котором всё есть – и выйти оттуда с товарами, не заплатив.

Кошка любит батарею центрального отопления. Она с огромным удовольствием греется возле неё. Но кошка понятия не имеет, откуда взялась эта отопительная система, и думает, наверное, что это «само собой, от природы». Начни с современным человеком говорить о его правах – и получишь полное понимание.

Он будет тебе поддакивать, когда ты скажешь, что он имеет право на то и на сё. И на пятое, и на десятое. И даже если ему какое-то право не нужно – он всё равно согласится его закрепить. На всякий случай. Вдруг потом пригодится?

Но стоит заговорить с современным человеком об обязанностях – и натыкаешься на обиженное отторжение. Ведь это не о том, что ему, любимому, должны! А о том, что на него самого пытаются возложить какой-то долг, какое-то принудительное обременение! Человек хочет жить так, чтобы на всё иметь право – и никому не быть ничем обязанным. Либералы ему в этом поддакивают и подхалимски потакают. У тебя, говорят, есть право на всё, чего захочется! Но при этом ты ничего никому не должен…

Как будто бы разговор ведут со средневековым королём, который именно так оценивал обязанности подданных перед ним и собственную полноту монаршьего произвола. Я делаю, что хочу. А они все – что я скажу.

Но из такого разговора с рядовым гражданином не выйдет ничего хорошего. Итогом такого разговора станет избрание очередного жулика и временщика, а более – ничего.

+++

Историческая миссия власти, для которой власть появилась – не дать людям поубивать друг друга. А как люди могут поубивать друг друга (и всё время пытаются это сделать)? Известно два основных способа:

- Перераспределительская вольница

- Перераспределительная удавка

Соответственно, можно в драке зашибить, или административно удавить.

Что имеется в виду?

Люди могут, в порыве алчности, сойтись «стенка на стенку», «демократически», и там, в кулачном бою, в котором у всех равные права (потому и демократия) – сильные зашибут слабых. И с чувством глубокого удовлетворения заберут себе всё, что хотели. И вообще всё.

А есть иной вариант, элитаристский: когда высшие слои в стране, поддавшись бесконечности потребительских соблазнов, осознав, что по мере обогащения растут и потребительский кругозор, и потребности – выжимать из низов всё больше и больше. Дожав низы в итоге до состояния голодного, холодного, полностью обездоленного вымирания.

+++

В силу этого у исторической миссии власти в цивилизованном обществе – две руки, два врага и два фронта.

С одной стороны, надо как-то подавить и пресечь «чёрный передел», разнузданную и криминальную анархию отбора, ограбления в «демократическом» режиме «кто сильнее?». То есть пресечь социальный дарвинизм, в котором всё время кто-то кого-то пожирает с целью повышения личного потребления.

С другой стороны, надо подавить и пресечь мракобесие феодального «легитимизма», ложной формальной «легитимности», когда людей разоряют и морят не в борьбе, а как бы «по закону». Так расставив правоотношения, что, методом шантажа и террора, от обездоленного добиваются как бы добровольного согласия на снижение уровня жизни. С ним не дерутся, как при социал-дарвинизме, а просто приносят к нему предписания жить хуже, испытывая его смирение и терпение.

Нужно понимать, что обе формы разбоя имеют один источник: а именно, естественное в своей основе желание человека жить лучше, богаче, потреблять больше, желательно, поскорее и полегче. Здесь заложен экономический антагонизм, до конца не распознанный Марксом: не между классами (понятие более чем условное!), а непосредственно между особями, между двумя людьми, осуществляющими раздел благ.

При этом одни стремятся вышибить себе побольше с помощью силы, грубо, в прямой борьбе (демократы). А другие – хитростью, обманом, манипуляциями с законом и договорами, контрактами, создавая иллюзию добровольности и правовой безупречности (элитаристы). Кто из них эгоисты? И те, и другие.

Кто лучше: жуткий, хтонический, земляной мужик-кулак или утончённый родовой вампир-латифундист? На этот вопрос нет ответа. Кто лучше: медведь или тигр? Или стая волков? Или львиный прайд лучше их всех? А может, лучше оказаться в пасти крокодила?

Несомненно, крокодил очень отличается от тигра, и с обывательской, и с научной точек зрения. Но по части охоты этими различиями следует пренебречь. Верный ответ: надо не попадаться никому из хищников.

Потому как, ежели убили, то уже какая разница – кто?

+++

Поэтому цивилизованная власть должна стабилизировать потребительские доли и развивать производство. То есть:

1). Исключить произвол в распределении благ (хотя бы самые крайние и дикие его формы, для начала).

2). Не дать сорвать «производственное задание», не дать сломать или испортить производительные силы, выступающие источником делимого на доли среди «необделённых».

Не будет производства – нечего будет распределять. А будет производство для избранных – его для тебя, считай, всё равно, что и нет. То есть объективное существование производства благ не связано с тобой продуктопроводом.

В таком случае производство, как планета Плутон: бесспорно, есть на небе, но, с другой стороны – что она есть, что нет, разницы никакой.

+++

Поэтому всякая власть на протяжении 5 тыс. лет человеческой цивилизации с разным качеством, с разным умением и разными способностями, но занималась ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ ДЕЛОМ.

Она защищала производственные системы от сокрушительных ударов внешних и внутренних дегенератов, неспособных понять связь между производством и выживанием. И она делала так, чтобы плоды производства распределялись в правовом режиме, без крайностей разбойничьего произвола.

Можно прибегнуть к такой аллегории: если имеешь скатерть-самобранку, то нужно защищать её от тех, кто хочет её разорвать в лоскуты или сжечь в костре. А ещё нужно следить, чтобы еда со скатерти-самобранки доходила до всех, не оставляя обделённых, которым не дают воспользоваться ею.

Конечно, на протяжении тысячелетий эти две миссии власть часто проваливала. Она неоднократно вырождалась в антисистему, разлагалась под тяжестью извращений и безумств, она не всегда хотела быть цивилизованной. Но не всегда и могла.

Нужно понимать, что кроме желания – в осуществлении властной миссии цивилизации необходимы высокий уровень познания, мышления и развитая техническая сфера. Но и их мало, если провалена работа по становлению нравственной сферы, укреплению морали.

+++

Чего далеко ходить за примерами в историю, когда мы имеем пост-советскую власть, которая:

1). Не хочет кормить никого, кроме фаворитов, попросту наплевав на нищих. И объявив, что они «сами виноваты, не вписались в рынок». И вообще «лузеры» (т.е. неудачники).

2). Разрушает инфраструктуру производства, науку и технику, образовательную и воспитательную структуру общества. Гробит школы, превращает высшее образование в покупную формальность, и калечит общественную нравственность.

Ельцинизм – он и в духовном и в материальном смысле антицивилизация. То есть ликвидирует одновременно и возможности производства благ, и справедливость их распределения.

+++

Но в сопротивлении ельцинизму, сложившимся по итогам «перестройки» антиэлитам, кроме рационально-научного, цивилизационного течения, есть и много других, регрессивных течений.

От которых – во избежание катастрофы – надо отмежеваться.

Разумный человек хочет роста производства и справедливости распределения.

У него нет (не должно быть) ничего общего с протестантами из рядов социал-дарвинизма, влекущих за собой стихию «демократического» погрома, «демократию чёрного передела», попытки урвать у старых феодалов блага – только с тем, чтобы под себя их подмять, и стать новыми феодалами. Не лучше старых – а может, и хуже.

У разумного человека нет (не должно быть) общего дела с разнузданным либеральным элитаризмом, с бунтом феодальной фронды против короля.

Скажу больше: в конфликте самодержавия с феодальной, магнатской фрондой именно самодержавие (король, царь) выступают исторически-прогрессивной силой! И нет ничего хорошего, если магнаты, олигархи, князьки, бароны – добьются независимости не только от общегражданского, народного суда, но даже и от королевского, когда в их издевательствах над зависимыми людьми даже монарх уже не в силах их приструнить!

А ведь мы видим, что в борьбе с современными формами самодержавия выдвигается чудовищно-реакционная идея либеральной «полиархии», которая «свободу» видит в возрождении феодальной раздробленности, всесилии богатых, предельной децентрализации стран и ликвидации единства власти.

Нам, рационалистам, конечно, не нравится феодальная монархия. Но, послушайте, товарищи, сигануть из неё в феодальную раздробленность – велико ли счастье?! Равно как и сигануть в океан первичного, доисторического хаоса, реакционную мечту мелкого собственника, которая по сути (мы же знаем, и уже видели!) – не более чем «война всех против всех»!

В борьбе с феодальным самодержавием всплыло и ещё одно течение, имеющее право претендовать на звание «лекарство хуже болезни»: анархизм, луддитство, разрушающее производственную и научно-техническую сферы, всю инфраструктуру государства.

Чья это мечта? Это мечта люмпен-элементов, деклассированного и вконец разложившегося сброда, чьи гетто-«коммуны» известны, описаны, и напоминают становище первобытных племён. Идеи, вдохновляющие босяцкие круги люмпенов о «коммуне без страны», нищенствующее левачество анархизма – ничуть не менее антиисторичны, чем мечтания крупных магнатов о «свободе вседозволенности» и мелких хищников о «свободе драки захватного права».

Это всё нужно понять, смести в совок, и снести на помойку. Не обольщаясь тем, что эти махровые бесноватые силы сражаются с феодальным самодержавием, потому что они хуже самодержавия. И если они победят – то мы шагнём не вверх по лестнице цивилизации, а на несколько ступеней вниз.

Нам, рационалистам, нужно наследие феодального абсолютизма: сильное, централизованное государство, единозаконие, единство мер, стандартов и весов, мощная армия и мощный централизованный аппарат управления, национальный суверенитет и национальное самосознание, укрепление институтов науки и культуры, включая прикладные науки для производственной практики и пропаганду разумного, как часть культуры.

Это не такое наследие самодержавия, от которого мы отказываемся! Если кто-то хочет заменить эти достижения абсолютизма феодальной раздробленностью или «диким полем» с очумелыми кочевниками-мародёрами, или слабоумием первобытного становища – рационалисту с такими «деятелями» не по пути!

Феодальное самодержавие должно изживать себя ради высших форм организации, в нашем случае – для возрождения советской практики, для «СССР 2.0.» – улучшенного, модернизированного, проделавшего работу над ошибками. Если феодальное самодержавие будет изжито ради чего-то другого, то получится (как на Украине) что оно изжило себя ради низших форм общества! То есть горе-революционеры допрыгались, сменив плохое на худшее.

А ведь рационализм (разум) существует именно для того, чтобы таких перемен избежать. Рациональное мышление категорически отказывается считать благом ЛЮБУЮ перемену, в какую бы сторону она не вела, только из одной жажды перемен! Ну какое же счастье попасть из полуподвала совсем в подвал?! Какой смысл в переменах, типа украинских, когда общество катится назад с точки зрения исторического прогресса, заменяя режим не следующим, а предыдущим?!

+++

Главные критерии не скроешь: это научно-техническое развитие, рост производства, а его, как и деградацию – все видят, она каждого касается. И если есть – то есть. А если нет – то нет. Если завод работает – это факт объективной реальности. Если расширяется – тоже. И если завод закрылся – тоже факт, от которого не уйти.

Поэтому, если человек не сошёл с ума – то он сразу же видит, вперёд или назад, вверх или вниз движется общество, анализируя статистку производства и научно-технического внедренчества.

Точно так же трудно скрыть от человека в здравом уме и твёрдой памяти (а таких всё меньше!) и распределительную справедливость. Это же не отвлечённое явление, рассматриваемое в телескоп! Это – касается каждого, и непосредственно в быту. Справедливость в распределении благ, как и несправедливость – неоспоримые факты, вполне исчислимые математически.

Только безумец пытается эту простоту и очевидность измерений заменить на какую-то мифическую «непостижимую сложность рыночной справедливости», всего лишь прикрывающей распределительный произвол власти в пользу своих фаворитов.

Проблема прогресса, как научно-познавательного, так и социального – лежит не вовне человека. Она внутри. Если огромные массы людей, попросту говоря, полоумны, то, неотвратимым возмездием за это надвигаются социальные кошмары и чудовищные практики вырождения государства, общества, законности и правоприменения.

Если большие толпы на улицах городов гоняются за иррациональными фантомами, то, разумеется (и тут ничего не поделаешь) – в этих городах начинается разруха и неумолимая деградация всех сфер цивилизованной жизни. Нам ли, поколению «перестройки» этого не знать?!

Неумение думать приводит к неумению жить. Неумелость эта скатывает сложные и изощрённо-утончённые практики управления общества к самым примитивным и чугунно-однозначным. В основу которых кладётся инстинктами озверевших толп простая зоология: кто сильнее, тот и прав.