«НА ЖИЗНЬ ОН СМОТРИТ ДЕТСКИМИ ГЛАЗАМИ…»

Мюзикл «Норд-Ост», Дубровка — эти два понятия давно уже воспринимаются как единое и трагическое целое. Одним из тех, кто рисковал собой, спасая заложников, был майор «Альфы» Юрий Данилин.

Данилин — уроженец Москвы; пролетарий и по происхождению, и по месту жительства. В общем, парень с «Пролетарской». Отец, Николай Афанасьевич, трудился на Московском автомобильном заводе имени Лихачёва; мама, Татьяна Владимировна, работала на предприятии «Стройдеталь».

Юрий родился в год 20-летия Великой Победы, 20 октября 1965 года. Вместе с ним на свет появился брат Анатолий с разницей в две минуты.

Гибкий, жилистый, подвижный, — он вполне мог оказаться на профессиональной сцене, но судьбой было определено иное, нежели желание заниматься народными танцами. Учился в средней школе на Пролетарке. Увлекался легкой атлетикой, гимнастикой. Любил футбол и хоккей.

После восьмого класса братья Данилины пошли в профессионально-техническое училище связи № 14 на Больших Каменщиках. От трамвайной остановки в центре Таганской площади к СПТУ вела неширокая дорожка, вымощенная булыжником. Кирпичный забор, за ним — глыба кирпичного здания сороковых годов постройки. Из этих стен столичная телефонная связь получила десятки тысяч квалифицированных специалистов.

Училище готовило механиков по ремонту радиотелевизионной аппаратуры и электромонтеров для Московского городского телефонного узла — в столице усиленно развивалась сеть автоматических станций, и каждая пара квалифицированных рабочих рук была на вес золота.

Казалось, пути-дорожки Данилина определены. С 1984-го по 1986 год он проходил службу в армии. После «учебки», находившейся в уральском городе Актюбинске, его направили на Крайний Север — в центр дальней связи «Редуктор» («Рубин») на Чукотке.

Объект, находившийся в шести километрах к западу от поселка Мыс Шмидта, являлся частью армейской тропосферной системы «Север», созданной для обеспечения связью отдаленных регионов страны. Его обслуживала военная часть № 59240.

Работы хватало. Зимой «точку», состоявшую из кунгов и утепленных щитовых домиков, накрытых общей крышей, заносило снегом. Топили завозимым углем.

Свирепствовали ветра… Хуже, чем мороз. Борей дул непрерывно — и днем, и ночью. Пустая бочка, к примеру, спокойно могла взлететь, поэтому их набивали камнями и вкапывали. Или убирали под сопку.

Там, на Чукотке, Юрий отморозил себе лицо. Да так, что в последующие годы, засыпая ночью, закрывал его подушкой. Поразительно, но точно такая же привычка у его дочки Маши — хотя она Чукотку и в глаза не видела, и тем более не знает, что такое обморожение. И на тебе!

Говорят, что от «Рубина» остались большие антенны, которые можно увидеть с любого места…

ВРЕМЯ ВЫБОРА

Демобилизовавшись, Данилин пошел работать по специальности на телефонный узел. От этого периода его жизни дома скопилось много запчастей, включая раритетные телефонные диски. А затем Юрий решил круто изменить свою жизнь — в 1987 году, помня о собеседовании в военкомате, подал документы в КГБ СССР. После соответствующей проверки он был зачислен в 15-е Главное управление Комитета госбезопасности. Теперь он был прапорщиком в оперативно-постовой службе.

Через некоторое время примеру брата последовал и Анатолий. В мае 1988-го, пройдя длительную проверку, стал сотрудником Седьмого управления КГБ. Его начальником в 6-м отделе стал участник штурма дворца Амина, кавалер двух орденов «Красной Звезды» Олег Александрович Балашов. Он же потом и порекомендовал молодого сотрудника, когда тот обратился к нему с просьбой относительно Группы «А». До этого Анатолий два года упорно тренировался, чтобы соответствовать уровню спецподразделения.

Юрий буквально бредил службой в «Альфе», бывшей у всех на устах после событий ГКЧП августа 1991 года. В подразделение, которым командовал Герой Советского Союза генерал Геннадий Николаевич Зайцев, Данилин был зачислен в начале 1993-го. Впереди была «горячая осень», расстрел из танков Белого дома… И отказ спецназа госбезопасности брать штурмом парламент страны.

Братья служили в разных отделах. А потому боевые командировки у них не совпадали: один возвращался домой, а другой улетал на Северный Кавказ.

— Прошел год моей службы в Группе «А», — вспоминает тот период Анатолий Данилин, — и я понял, Юрку надо вытаскивать из «пятнашки», иначе он захиреет. Там же обычная постовая работа. Сидишь и сидишь. Я прошел это в «семёрке». Начинаешь медленно тупеть. Словом, рассказал Юрке о своей службе в «Альфе». Он «загорелся», и я обратился к руководству. Проверили его, решили взять в подразделение. Сдав все необходимые тесты и нормативы, в начале 1993 года он был зачислен в первый отдел Группы.

У Юрия был взрывной характер. Усидеть на месте не мог. Ему лучше автомат, а с автоматом — вперед! Юру посылали на опасные, сложные операции, потому что он отчаянный, смелый. У него кураж был. Мог пойти на любое дело. Всегда на боевом взводе, в боевой готовности. Вспыхивал как спичка. Ребята его любили, ценили и уважали.

…Для многих людей, желавших посвятить себя «такой профессии — Родину защищать», это было очень трудное время, время выбора: или, несмотря на смуту и развал государства, все-таки идти служить, или заняться иным делом на вольных хлебах, без обременительных для семейного бюджета погон. Данилин стал, по выражению полковника Юрия Дёмина (офицера, принимавшего его в подразделение) «первой ласточкой нового призыва».

«В первую чеченскую кампанию его, старшего опера, назначили нештатным начальником продслужбы, — пишет военный журналист Михаил Болтунов. — То есть, выполнив задачу вместе со всеми, он обязан был накормить своих голодных товарищей. Известно, что на сухом пайке долго не протянешь, а чеченский рынок в ту пору — место опасное, да и купить там особенно нечего. Выехать — тоже целая проблема: бронетехника нужна, сопровождение. Магазинов в разрушенных городах днем с огнем не сыщешь.

Тем не менее в группе еда была всегда. И для своих, и для гостей. Юрий Николаевич ударить лицом в грязь не мог. Какая бы трудная задача ни стояла, как бы ни устали бойцы, «поляна» для гостей — прежде всего. Накормить, обогреть…»

«Как правило, — вспоминает сослуживец Данилина Олег Пащенко, — нас сопровождают солдаты: порою десантники, иногда из внутренних войск. Словом, приезжаем на базу, все устали, хочется поскорее помыться, переодеться, перекусить. Но Юра в первую очередь бежит солдатам ужин организовать, их накормить.

Кто бы к нам ни заглядывал — спецназовцы-ГРУшники, летчики, десантники, — стол всегда накрыт, Данилин с улыбкой встречает гостей. Все по-доброму, по-человечески.

Он умел работать с деньгами. Мог собрать продукты. Я бы сказал, ювелирно собрать продукты, когда их попросту не было».

Близкие друзья и подчиненные втихаря звали его «Данилой». В том не было ничего панибратского, скорее это прозвище, производное от фамилии, несло в себе нечто домашнее, семейное. И хоть до тридцати семи лет ходил он в заядлых холостяках, но в родном подразделении прослыл человеком, который дорожит своей воинской семьей.

Как верно отмечает Михаил Болтунов, он был прост в общении. «Мягких» слов не подбирал. «Из человеческих отношений, — как сказал один сотрудник, знавший его многие годы, — выгоды не делал». Говорил, что думал. Если уверен в своей правоте, мог отстоять её перед любым начальником. Даже если знал, что она заведомо не понравится старшему по должности и званию.

Юре можно было позвонить в три часа ночи и попросить о помощи.

«Помню, поздно вечером, — рассказывал Михаилу Болтунову один из сотрудников Группы «А», — я подвозил знакомых за кольцевую дорогу. Не довез, автомобиль сломался. Стоим на Рязанке, три часа ночи. А завтра утром на службу, заступать на дежурство.

Ну кому я нужен со своими проблемами среди ночи? Звоню Юре, ввожу в ситуацию. Следует непереводимая игра слов, потом, когда пар выпущен, спрашивает: «Михалыч, ты где находишься?» Объясняю. Слышу в телефоне уверенный Юрин голос: «Держись, сейчас прыгаю в машину и к тебе».

В четыре часа он подъехал. Подцепили мою машину, отбуксировали, а в восемь, как положено, заступили на дежурство. Вот тогда я и подумал, как важно, когда есть человек, которому можно позвонить в три часа ночи».

ЕЛЕНА И МАША

С Еленой они вместе учились в Академии ФСБ России на Мичуринском проспекте.

— Когда он приходил, — вспоминает она, — и улыбался своей безумно обаятельной улыбкой, мир начинал вертеться вокруг него. Серый зимний день оборачивался весной.

Когда Данилины пришли в ЗАГС, то для боевого офицера не нашлось места в льготной очереди.

— Приходим, кругом милые, отзывчивые люди, — рассказывает Лена. — Выслушав, отослали нас к директору, потому что «мест нет». Ладно! Объясняем уже директору ситуацию и просим расписать нас без очереди. Та говорит: «Ну что ж, я могу предложить место через месяц. Как раз проверите свои чувства».

Характерно, что Юрий наотрез отказался воспользоваться служебным положением и достать свое удостоверение: «Я стесняюсь, ничего говорить не буду».

— Он никогда не козырял местом службы, — продолжает Лена. — И вот теперь он сидел и терпеливо слушал эту особу, предлагающую нам «проверить чувства». Я не выдержала: «Вы знаете, Юрий Николаевич — сотрудник специального подразделения, и он уезжает в командировку». — «А надолго?» — «На месяц» — «Вот и отлично! Через месяц придете, и мы вас распишем». И тут молчавший Юра уточняет: «Понимаете, я могу не приехать» — «Тогда несите справку с работы».

Требуемая бумажка была выдана, и Данилиных расписали.

Единственный раз Данилин пропустил командировку, когда родилась Маша. До этого он в очередной раз вылетел на Северный Кавказ. Пришел к жене, которой предстояло лечь в больницу на сохранение, и сказал: «Мне ненадолго нужно съездить в Чечню». — «Юра, ну разве так можно?!» — «Да ты не волнуйся! Тебя не успеют выписать, как я уже вернусь».

В период событий «Норд-Оста» дочке исполнилось два месяца. Ее появление на свет стало для Данилина настоящим праздником, он же выбрал ей красивое имя, приведя такой веский довод: «Так её же весь наш отдел Машей называет!»

У него наступил период жизни, полный надежд, планов на будущее. Прежде чем перевезти семью в новую квартиру, Юрий сделал там полный ремонт, приобрел всю необходимую бытовую технику и даже оборудовал отдельную детскую комнату.

— Мы переехали за один день, нам помог Олег Пащенко, — рассказывает Елена. — Когда пришли с Машей, то увидели, что у нас есть действительно свой дом.

Как-то Лена спросила мужа — почему он долго не обзаводился семьей? Ответ был исчерпывающий: «Некогда было, постоянно воевал». И действительно, в качестве бойца антитеррора Данилин за десять с лишним лет участвовал более чем в двадцати специальных операциях в различных регионах страны, находился на острие событий в Будённовске. Анатолий со своим отделом в это время был в Грозном и, конечно, рвался туда, где решалась судьба всей страны, судьба его брата.

МОСКОВСКАЯ ДУБРОВКА

Наступила осень 2002-го. В Москве давали «Норд-Ост» — первый и, пожалуй, единственный патриотический мюзикл для детей и взрослых. Как писали тогда: «Превосходная музыка, живой оркестр, потрясающие декорации и невероятные спецэффекты. Каждый вечер на сцену садится самолет-бомбардировщик в натуральную величину».

Улица Мельникова, № 7. Бывший Дворец культуры 1-го Государственного подшипникового завода (ГПЗ № 1). Тут же, под одной крышей с ним, разместился филиал «свободы нравов». Как сообщалось в прессе, «часть здания Театрального центр… арендована под клуб гомосексуалистов «Центральная станция»».

Таково место трагедии, которая имела шансы многократно превзойти Будённовск и привести к катастрофическим последствиям для нашей страны.

…Есть люди, которые буквально физически не могут смириться с чужой болью, страданием, чинимым над кем-то насилием. Они таковы от рождения, и это великий дар. Потому и говорят — «свет не без добрых людей», такие личности проявляются, даже если этому не способствует окружающая действительность.

Процент таких жертвенных натур в обществе — процент надежды. К числу таких принадлежали и сотрудники Центра специального назначения ФСБ.

О захвате участников и зрителей мюзикла «Норд-Ост» Данилины узнали вечером. Сообщение о тревоге пришло на пейджер. Прочитав его, Юрий коротко сказал: «Война». Братья тут же собрались и ушли.

За «Норд-Ост» Юрий Николаевич награжден орденом Мужества.

Заложников на Дубровке освобождали оба брата, Юрий и Анатолий. В театральный комплекс в составе штурмовых групп они заходили с разных направлений, а встретились в зале. Домой вернулись вымотанные, черные, грязные. Живые.

По словам Елены, до этого времени она до конца не осознавала, насколько все это страшно — терроризм, захват заложников… А тут война пришла непосредственно в Москву.

Муж рассказывал о том, как только что вышедшие из боя спецназовцы, словно заведенные, выносили из зала и складывали спасенных людей на асфальт. Очень переживал за людей.

Вспоминает Елена Данилина:

— Дочка Маша была совсем маленькая, когда Юра первым делом повез нас на Николо-Архангельское кладбище. Показал аллею, рассказал обо всех, кто там лежит. Помню, была свежая могила Карпухина, ещё без памятника. А сейчас, когда приходишь, то видишь «лес» из надгробий… Когда мы с «альфовскими» девочками приезжаем туда, то наши дети чувствуют себя как дома: каждый бежит к своему памятнику. Слезы наворачиваются.

Как и Герой России полковник Анатолий Николаевич Савельев, Юрий не афишировал, что был верующим. Однако не просто заглядывал в храм, а отстаивал литургии, а когда вместе с Леной они гуляли в Царицынском парке, обязательно заходил в храм Божией Матери «Живоносный источник» и ставил свечи об упокоении всех погибших сотрудников «Альфы».

Восхищаясь воссозданным Царицынским дворцом, Лена не подозревала, что в середине 1970-х годов эти недостроенные руины использовались первым составом Группы «А» для зачетных учений по освобождению заложников. Собственно, отсюда и начиналось легендарное подразделение.

«ОДНОГЛАЗЫЙ БАКАР»

Погиб Юрий Николаевич 8 апреля 2004 года при выполнении боевой задачи в станице Шелковская Наурского района Чечни. Он находился в составе сводной оперативно-боевой группы и непосредственно участвовал в задержании ближайшего подручного Шамиля Басаева — Абу Бакара Висимбаева, по кличке «Одноглазый Бакар». Именно этот полевой командир отвечал за подбор смертниц для акции в Театральном комплексе на Дубровке.

На тот момент Маше исполнилось полтора годика. Она уже хорошо ходила, и могла самостоятельно вылезать из кроватки.

Елена описывает последний вечер:

— Я уложила дочку спать, а сами мы сели разговаривать. И тут приходит Маша. Взяла свои игрушки и пришла к нам. Прилегла, потом заснула. До этого она никогда так не делала. Мы отнесли её в кроватку. А на рассвете Юра уехал.

Был вечер 7 апреля. На следующий день начальники отделений поставили перед сотрудниками задачу, предварительно провели боевой расчет, всех разбили по группам. Действовать предстояло двумя спецподразделениям — «Альфе» и «Вымпелу».

В ту последнюю командировку Данилин часто звонил жене по спутниковому телефону, чего прежде за ним не водилось. В какой-то момент его голос предательски дрогнул: «Я вас так люблю…» Почувствовав состояние мужа, заволновалась и сама Лена: «Ты там, смотри, аккуратнее, у тебя же малолетняя дочь».

Утром, перед выездом, до спецназовцев была доведена новая задача: ожидается адресная работа, нужно брать некоего фигуранта. Выдвинулись в Грозный. Определили, что «Альфа» отвечает за оцепление, «Вымпел» — за работу в адресе.

Около шести часов утра спецназовцы заняли позиции, накладным зарядом открыли дверь — адрес оказался пустым. Такое бывает! Тут опера сообщили, что в станице Шелковской обнаружилась ещё одна точка приложения сил. Командиры понимали, что пока группа доберется, то от рассвета, когда предпочтительнее всего действовать, останется одно воспоминание. Информацию, тем не менее, необходимо было отработать.

Выдвинулись в Шелковскую. Теперь по адресу работала Группа «А», а коллеги из «Вымпела» блокировали адрес. Еще по пути Александр Колбанов, как старший группы захвата, провел боевой расчет.

На окраине станицы простояли минут пятнадцать — ждали, пока опера уточнят горячую информацию. В итоге получилась импровизация: ворота, забор, вход… Не говоря уже о внутреннем расположении. Работать пришлось с ходу, чтобы не упустить «клиента».

Несколько слов об этом выродке. «Одноглазый Бакар» родился в селе Дышне-Ведено. Своим прозвищем он обязан детской бытовой травме, из-за которой лишился правого глаза. Висимбаев прошел обучение диверсионному делу в одном из лагерей Хаттаба под Сержень-Юртом. Здесь, помимо прикладных навыков убийства людей, он сносно освоил арабский язык, чем выделился среди прочих курсантов. С этого времени вся его деятельность была прочно связана с агрессией на российской земле «чистого ислама». Именно от арабских инструкторов он перенял дешевые, но эффективные методы борьбы с помощью «живых бомб».

В 2001 году, согласно оперативной информации, Висимбаев стал личным охранником у Шамиля Басаева. Это был знак особого доверия. А через год он уже руководил собственной бандой из десяти человек.

Сделав ставку на «Одноглазого», Шамиль Басаев выделял его и в дальнейшем. В частности, он сделал его ответственным за вербовку «черных вдов» для совершения особо важных террористических актов, среди которых — «Норд-Ост». Одной из смертниц была Зулихан Элихаджиева, совершившая 5 июля 2003 года теракт в Тушино во время проходившего там рок-фестиваля «Крылья любви».

Другой жертвой психологической обработки стала осужденная Московским городским судом Зарема Мужахоева, пытавшаяся пронести сумку с «адской бомбой» в ресторан «Мон-кафе», расположенный в столице на Тверской улице.

Висимбаев был женат на родной сестре Рустама Ганиева. Тот за три тысячи долларов продал для изготовления «шахидок» двух своих сестер — Фатиму и Милану — в отряд Мовсара Бараева. Обе были ликвидированы сотрудниками спецназа ФСБ во время освобождения Театрального комплекса на Дубровке.

Абу Бакар совместно с Рустамом Ганиевым был причастен к организации двух масштабных терактов на территории Чечни с использованием смертниц: во время религиозного праздника в селении Илисхан-Юрт, где главной мишенью «моджахедов» был глава Чечни Ахмад Кадыров, и в населенном пункте Знаменское.

И вот двое жителей станицы Шелковская опознали Висимбаева: террорист скрывался в доме своих родителей, где проживал также его брат со своей семьей. Полученную агентурную информацию нужно было незамедлительно реализовать.

ОПЕРАЦИЯ В ШЕЛКОВСКОЙ

Чтобы не рисковать, можно было уничтожить дом вместе с его обитателями. И поставить точку. Именно так зачастую поступают американцы в Афганистане, а до этого в «освобожденном» ими же Ираке. Но, вопреки укоренившемуся на Западе мнению относительно «зверств федералов в Чечне», спецназ ФСБ не мог позволить себе прибегнуть к этому эффективному, но бесчеловечному методу. «Альфа» всегда ставила жизни заложников и мирных людей превыше безопасности своих сотрудников.

В 8 часов 20 минут поступила команда. На двух «газелях» группы подскочили вплотную к адресу. «Вымпела» осуществили оцепление и блокирование. На их плечах «альфовцы» стали заходить в дом. На веранде — ремонт, что-то расширяли, старое ещё не снесли, а новое уже поставили. Плюс строительный мусор. До входа получился узкий коридор. В этом пространстве спецназовцы, мужчины немаленькие, да ещё в бронниках и разгрузках, потеряли на входе несколько драгоценных секунд.

Первым шел Дима Елизаров со щитом, вторым Саша Лялькин — он сразу повернул в правую от входа комнату. Александр Колбанов — третьим. Данилин за ним, замыкающим.

Войдя, остановились на кухне. Там никого не оказалось. Двое спецназовцев остались контролировать помещение. В следующем находились молодой мужчина, две женщины и ребенок. В конце большой комнаты обнаружился дверной проем. В тот момент, когда «щитовой» Елизаров направился туда, а Колбанов едва успел развернуть корпус влево, из-за полупрозрачной занавески раздалась автоматная очередь. Александр молниеносно ответил. Боевой контакт длился полторы секунды.

В те секунды Данилину хватило сил выйти, сказать ребятам: «Я ранен». И только потом он потерял сознание.

Рассказывает член Совета Международной Ассоциации «Альфа» полковник Александр Колбанов:

— Так получилось, что стрелять Висимбаев стал не в первого, кто вошел. Он понимал, что первый будет защищен и дал нам втянуться. Полторы секунды огня… и тишина. Я почувствовал сначала не боль, а будто выбили одну опору. Упал. Слышал, как ребята кричали: «Юра! Юра!» Я думал, что Данилин просто не успел за мной зайти. Понял, что сам серьезно ранен — левая нога не двигалась, была как чугунная. Перенес опору на правую, и, превозмогая сильную боль, продолжил держать дверь под прицелом.

По станции доложил Андрею Руденко, откуда велся бой и что, по-видимому, тяжело ранен — «ноге хана». В горячке не растерялся, а смог правильно поставить себе диагноз, благо «альфовские» врачи многому научили: кровотечение венозное, а значит… есть запас времени, чтобы не паниковать и разобраться в обстановке. Кость перебита, но нервы целы — пальцами можно шевелить.

…Услышав по станции возгласы, Колбанов понял: Данилин ранен. Зацепило и Александра Лялькина — левый голеностоп. Тот, однако, смог вытащить Колбанова в соседнюю комнату, оттуда через окно его эвакуировали на улицу.

Максим Шатунов перетащил Данилина к выходу, быстро сделал обезболивающий укол. Опустили на землю, стали раздевать, чтобы найти рану. И нашли… пуля сама выпала в ладонь одному из спецназовцев. Оказалось, Юру достали две бандитские пули. Но если одна попала в голень, не задев даже кости, то вторая ударила в бок и прошла через сердце.

В этом бою «Одноглазому» пришел конец. Еще один «режиссер» инфернального «Норд-Оста», устроенного террористами, получил по заслугам. Однако несколько секунд, потерянных спецназовцами на входе, дали ему возможность выбрать позицию и открыть прицельный огонь.

Указом Президента России от 17 июня 2004 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, майору ФСБ Данилину Юрию Николаевичу посмертно было присвоено звание Героя России.

«ОН НАВСЕГДА ВЕДЬ С ВАМИ…»

Гражданская панихида и отпевание прошли в здании Культурного центра ФСБ на Лубянке. Впервые за все время гражданских панихид в этих стенах прозвучали слова православной молитвы. Тем более — на Пасху. До этого погибших в Чечне сотрудников «Альфы» и «Вымпела» отпевали в Елоховском кафедральном соборе, но на этот раз прощание и церковная служба прошли в одном зале.

Так получилось, что тот самый священник, что служил молебен перед отправкой в Чечню сотрудников из 2-го «михайловского отдела» — священник Александр Миронов — отпевал и майора Юрия Данилина.

«…Бывали случаи, когда Данилин напрочь отказывался понимать даже близких друзей, не говоря уже о сослуживцах или подчиненных. Он, к примеру, не допускал мысли, что по каким-то причинам можно не приехать на могилу погибшего товарища.

— Почему ты не приехал? — напористо наступал Юрий.

И когда тот пытался объяснить, мол, были уважительные причины, Данилин отказывался принимать объяснения. Он считал, что память о павших сослуживцах — свята» (Михаил Болтунов).

И вот теперь пришел его черед. Похоронили Юрия Николаевича в Москве на Николо-Архангельском кладбище. За годы службы в Группе «А» он был награжден орденом Мужества, медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, Суворова, «За участие в контртеррористической операции».

Каждую весну «альфовцы» проводят турнир по мини-футболу, посвященный памяти своего боевого товарища. Данилин любил эту игру, потому и решено было на день гибели проводить товарищескую встречу между ветеранами и действующими сотрудниками.

В этом году по причине карантина матч между командами ветеранов и Управления «А» ЦСН ФСБ России был перенесен на июль и проходил в городе Московский (новая Москва). На нем присутствовали Елена и Маша Данилины, брат Анатолий. Со счетом 2:0 победу одержали действующие сотрудники.

— Ежегодные турниры, посвященные памяти моего мужа, уже стали одной из традиций «Альфы», — говорит подполковник Елена Данилина. — За эти шестнадцать лет мы стали семьей! Незаметно выросла наша дочь, а ведь когда-то ей было сложно держать победный кубок и сослуживцы или ветераны, которым она его вручала, обязательно помогали Маше.

Хочу сказать огромное спасибо действующим сотрудникам и ветеранам подразделения за поддержку и помощь! Спасибо вам, что все эти годы вы были рядом! Низкий вам поклон!

…Во время одного из турниров Захар Бугаев, ветеран подразделения, написал семье прямо на плакате такое четверостишие:

Он не ушел, он навсегда ведь с вами —

Гуляет вместе, плачет и смеется.

На жизнь он смотрит детскими глазами,

Оставшись в ней, он с вами остается.

Отдавая много времени службе, Данилин сильно переживал, что не может уделять должного внимания семье. Когда он вернулся из очередной командировки на Северный Кавказ — черный, загорелый — то Маша, которой исполнился годик, пролепетала: «Что это за дядя?»

Жене Юрий говорил: «Я её наказывать не могу, я должен быть для нее все время добрый». А когда Маша первый раз назвала его папой, то у него скатилась слеза…

Мама, Татьяна Владимировна, умерла рано, а отец прожил до старости, — и Данилин трогательно заботился о нем до самого последнего момента. Внимательный сын, любящий муж.

Да, трудно забыть этого светлого, улыбчивого и бесконечно доброго человека, при этом мастера своего дела — настоящего бойца спецназа.

Обложка: Юрий Данилин с боевыми побратимами из Управления «В» Центра специального назначения ФСБ России.