Бонапарт Лукашенко идёт к своему Ватерлоо

Лукашенко и прозападная белорусская оппозиция в работе с массами используют механизмы воздействия на общественное сознание, используемые тоталитарными сектами. Они вполне могут об этом не догадываться, как мольеровский Журден не догадывался, что говорит прозой, но тем не менее, они это делают. Лукашенко интуитивно, а оппозиция – согласно советам невидимых кураторов.
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2507333/2507333_600.jpg

Технология тут простая.

1. Монологичность. Достоверная информация исходит лишь из одного источника. Этот источник – кандидат. Все прочие – лжецы.

2. Понижение сопротивления. Лукашенко запугивает, оппозиция воодушевляет. Оба обращаются к сторонникам оппонента с проповедью прекращения сопротивления.

3. Мифология. У Лукашенко – мифология суверенитета и стабильности, у оппозиции – мифология свободы, перемен и польско-литовской («центрально-европейской») идентичности (мова, вышиванка, латиница, костёл, мост на Запад).

4. Апеллирование к большинству. Индивид должен копировать поведение большинства и присоединяться к нему. Групповой конформизм.

5. Эмоциональное давление. Группа получает удовольствие, только находясь среди себе подобных единомышленников. Это – цель митингов оппозиции, проводимых в виде концертов. Мобилизовать и вовлекать, развлекая. Лукашенко давит на эмоции, пугая чиновников и избирателей Майданом, Россией, оппозицией. Его метод – «говорящая голова» в телеящике.

6. Запоминающиеся лозунги для контраргументации оппонентам. Лозунговые клише и лозунговое мышление – ключ к вырабатыванию у толпы стандартных реакций на пропаганду оппонента. «Любовь, свобода, независимость» – лозунги Тихановской. «Российские олигархи» – лозунг Лукашенко.

7. Целевая аудитория. Любая пропаганда обращается к ядру сторонников, от которых потом должна распространяться волна эмоционального заражения. Для оппозиции это жаждущая перемен молодёжь, для Лукашенко – консервативный электорат возрастом выше среднего.

Точкой бифуркации будет дата дня голосования. После этого повернуть назад уже невозможно. Лукашенко считает, что этим всё закончится, оппозиция – что с этого всё только начнётся. Режим треснет не до выборов, а после.

Вся машина пропаганды Запада будет включена на раскрутку тезиса фальсификаций. Все попытки Лукашенко рассеять сопротивление методами вроде раздачи повесток в военкоматы на 10 августа не ослабит, а усилит раздражение людей, вырываемых из быта и понимающих, что ими грубо манипулируют.

Ответной реакцией будет всплеск возмущения и присоединение к прочим протестующим. СМИ Запада дадут картинку другого исхода выборов. Члены избирательных комиссий, повально участвующие в фальсификациях, дадут картинку запуганных сделанным преступлением участников. Некоторые допустят утечку в СМИ, что немедленно разойдётся по всем каналам. Слухи станут главным источником информации.

Аппарат Лукашенко, видя растущую диффамацию в СМИ со сведениями о фальсификациях и гневе Запада, даст трещину. Многие крысы побегут с корабля. Первые камешки могут вызвать лавину – мотивация лукашенковской бюрократии не идейная, а исключительно корыстная. Когда угроза будет выше выгоды, предательство становится предвидением.

В области информации будет резонанс антилукашенковских информационных поводов. Его будут провоцировать на кровопролитие, и когда оно случится (а оно случится непременно), его мгновенно делегитимируют.

В белорусском кейсе выборы играют роль не растворителя, а детонатора конфликта. Стадия процесса после выборов переходит в войну за победу любой ценой. Здесь компромиссы уже невозможны.

Даже если Лукашенко задавит протесты, это уже будет совершенно другое общество. Управлять им прежними методами Лукашенко уже не сможет, а других у него нет. Лукашенко приговорён независимо от исхода выборов, и время тут фактор второстепенный.