Леваки в России: особый путь

В последнее время в правой среде возникают небезосновательные опасения по поводу набирающих силу новых левых.

В действительности, у них уже есть довольно мощный медийный ресурс: СМИ (“Лентач”, Meduza), блогеры (nixelpixel, TrashSmash), lifestyle-журналы (“Нож”, Wonderzine), интеллектуальные площадки (Sygma); не относящиеся к ним напрямую ресурсы (T&P, “Батенька, да вы трансформер”, “Мел”) также испытывают влияние западного дискурса; в вузах уже давно ведутся “гендерные исследования” (и не только в ВШЭ, даже в моей провинциальной alma mater они есть); на территории РФ действуют сомнительные организации (Фонд Розы Люксембург); ЛГБТ-активисты и феминистки смелеют — устраивают скандалы, проводят несогласованные акции, встречи, конференции. И это ещё далеко не всё.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2499172/2499172_600.jpg

На самом деле, правые не до конца осознали серьёзность нашего положения и упорно не хотят этого делать. Кстати, скажу вам по секрету, у меня есть весомые основания полагать, что государство сориентировалось гораздо быстрее.

Тем же, кто хоть немного смотрит по сторонам и обладает зачатками разума, первым делом на ум приходит очевидное: американский сценарий. Эту версию я встречал, к примеру, на стриме команды ROG PR, да и сам ей, признаюсь, какое-то время был болен.

Но обдумав недавно то, что я узнал за последние полтора года, пришёл к выводу, что она в корне неверна и ничего общего с российской действительностью не имеет. В пользу своей точки зрения я могу привести пять аргументов, которые, возможно, убедят и вас.

1. Антифы не будет

Довольно очевидный и почти неоспоримый факт: “антифашистское” движение в том виде, в каком оно существует на Западе, у нас обречено. Несколько месяцев назад началось т. н. “пензенское дело”, которое после заявления задержанных по нему анархистов о пытках переросло в серьёзное противостояние силовиков и “антифашистских” организаций.

Я бы мог рассказать все подробности, но лучше узнайте о них из первых рук: на сайте “Автономного действия” опубликован “обзор репрессий 2017 и начала 2018 года”, а в группе “Народной самообороны” размещён замечательный обзорный пост на ту же тему (в случае, если он будет откреплён, используйте поиск по очевидному “репрессии против народной самообороны”).

ФСБ принялось за дело с усердием и явно не собирается отступать, что значит: никаких срывов лекций ультралевыми активистами и никаких “battle for Berkeley”.

Я же от всего сердца желаю ведомству удачи в благих начинаниях и искренне недоумеваю, почему оно не взялось за дело раньше. Мне ещё более-менее понятно, по какой причине либеральные демократии ничего не могут поделать с теми, кто прямым текстом объявляет войну государству и готов при случае громить витрины и убивать полицейских, но в условиях демократической диктатуры можно же как-то быстрее разбираться с врагами России.

Пардон, началась лирика, лучше вернёмся к текущей ситуации.

Кроме вышесказанного, имеется фундаментальное различие между проблематикой “возрождения фашизма” в США и РФ.

Если в Штатах есть вполне реальные неонацисты с доступом к оружию, которых не уважаемое мной, в отличие от многих соратников, движение Alt-Right не удосужилось исключить из своих рядов, то в нашем богоспасаемом Отечестве даже мертворожденная тусовка бонхедов уже разгромлена.

Всё, что было похоже на тоталитарных ублюдков середины прошлого века, либо не существует, либо ушло в более общественно-полезные области (спорт, гражданский активизм), либо настолько жалко и маргинально, что смех берёт. К тому же, с “антифашистскими” задачами компетентные ведомства у нас справляются гораздо лучше всяких анархистов.

Иными словами, красно-чёрным ребяткам банально не с кем бороться, а темы для политических спекуляций приходится высасывать из пальца (доходит — вы не поверите — до “ультраправой” “Другой России”).

К тому же стоит помнить, что левоанархистские организации не становятся сейчас достаточно массовыми, особенно в обществах с главенствующими этатистскими настроениями.

Их электорат в нашей стране исчисляется жалкими десятками тысяч молодых людей, тогда как даже у русских националистов счёт идёт на миллионы.

В столь ужасных условиях и при наличии ровно одного серьёзного мыслителя среди продолжателей дела Бакунина и Кропоткина в России — Петра Рябова — никакого будущего ни у “Народной самообороны”, ни у “Автономного действия”, ни у более мелких объединений нет и быть не может.

2. Актуальные проблемы России и Соединённых Штатов слишком сильно различаются

Вы и без меня понимаете, насколько различны общественные проблемы в странах, ВВП на душу населения которых отличаются почти в 7 раз. Вспомним также о здравоохранении, структуре производства, этнических диаспорах, произволе на местах, коррупции.

Продвинутых россиян скорее волнуют распространение СПИДа, умирающая русская деревня, низкий уровень искусства для массовой аудитории, бюрократия, моногорода, свалки в Подмосковье, а не несчастные чеченские трансгендеры. Что уж говорить о “простом народе”.

Поэтому, когда дегенераты из “Высшей школы равноправия” пишут, что “лукизм” — “одна из наиболее острых проблем российской современности”, мне нечем на это ответить, кроме взрывного хохота. Цены на бензин лучше чекните, а не привилегии.

Но от вещей более очевидных перейдём к менее очевидным: если повестка леволибералов в России, в отличие от США, неактуальна, то и причины, по которым они набирают популярность у нас, иные.

Читая следующие строки, вы должны понимать, что я делаю значительное упрощение: несомненно, на судьбу той или иной идеи — особенно политической — влияет огромное количество факторов, но делать их подробный анализ сейчас нет никакой нужды. Поэтому стоит абстрагироваться от большинства из них, выделив самое важное.

Я не эксперт в области американской политики, но насколько понимаю, движения, вроде SJW, не очень завязаны на теории. Нет, я знаю про франкфуртскую школу, Фуко, “матчасть”, gender studies и прочие прелести. Но считаю, что активно действующие на территории Штатов политсекточки сформировались таковыми скорее по “механическим” причинам, как продукты молодёжного политического активизма, молодёжных же субкультур и острой американской проблематики.

Левый интеллектуальный мейнстрим, скорее всего, играет здесь гораздо более сложную роль, чем та, которую приписывают ему мои соратники, травящие байки о “культурном марксизме”. Где-то он формирует и воспроизводит западный дискурс, а где-то сам является его производным, в целом, легко и непринуждённо встраиваясь в парадигму студенческих протестов и мечтаний о “плавильном котле”.

Что же до нашей страны, то здесь причины скорее “интеллектуальные”, чем “механические”. И они полностью совпадают с причинами популярности среди разного рода интеллигенции национал-большевизма, либеральной демократии, либертарианства, евразийства, национал-демократии с привкусом английских криптоколоний, монархизма.

Дело в том, что все перечисленные направления в разные периоды времени смогли (или хотя бы имели возможность) сдвинуть парадигму общественного мышления: от социализма — к либерализму, от либерализма — к консерватизму и обратно к либерализму.

Можно, конечно, связать их возвышение с реакцией на вполне конкретные события: правых идей — на загнивание Союза, “красно-коричневых” — на загнивание, развал страны и “лихие девяностые”, консервативных — на разочарование во всём предшествующем и обогащение граждан в нулевые, обновлённых либеральных — на усталость от пресловутой “стабильности”.

Однако стоит заметить, что решение насущных проблем россиян лежит не в плоскости философских исканий Дугина, европейских ценностей, книг про Эдичку, этногенеза русских, имперской эстетики и анархо-капиталистического бездорожья. И уж тем более сложно отыскать его в лукизме, менсплейнинге, блэкфейсе, виктимблейминге и остальном потоке отвратительно безвкусных экспериментов над английским языком.

Не надо забывать, что жизнь, в том числе политическая, не стоит на месте: когда носители той или иной идеологии проигрывают в борьбе за власть или самоустраняются от неё, перестают обновлять и расширять свои мировоззренческие позиции, вследствие чего перестают привлекать новых умных и деятельных последователей — тогда идеи их отходят на второй план, а то и совсем забываются.

Идеям старым на смену приходят новые, современные, более комплексные и интересные. В том числе левый либерализм.
Он — как тот “первый Макдональдс”, очередь в который вполне понятна и обоснована.

3. Некоторые западные тенденции дошли до нас быстрее и уже успели исчерпать себя

Я имею в виду, конечно же, антитеизм (точнее будет назвать это “антихристианством”), Ричарда Докинза, новую волну сциентизма (точнее будет назвать это “науковерием”), популяризацию науки.

Опять же, я не открою большого секрета, если скажу, что сектанты, верующие в Научный метод, почитающие пресвятую Эволюцию и молящиеся на священномученика Ричарда (в миру — Докенза), уже давно оккупировали интернет-пространство.

Но задумывались ли вы, какие культурные артефакты они оставили за столько лет активного существования? Пастафарианство — образец плохого вкуса, являющийся плодом фантазии американского научного работника. Мем “тупой верун”, который с удовольствием используют православные, высмеивающие недалёких критиков религии. Мемы “Докенз”, “школьник-атеист” и прочие, использующиеся для тех же целей.

Глупые картинки, монетизированные паблики Вконтакте уровня “МДК”, безграмотное нытьё по поводу “невинно убиенного Джордано Бруно”, бесконечные споры бомжеватых популяризаторов с малоизвестными священнослужителями о креационизме, несколько скучных видеоблогов. В общем, почти ничего.

Одни только Невзоров с Понасенковым, относящиеся к разряду “говорящих голов”, вещающих для людей, не имеющих ни маломальской эрудиции, ни зачатков аналитического мышления, но не относящиеся к молодёжным науковерческим движухам, произвели на свет больше интересного, чем вышеупомянутые движухи, если выбросить из них десяток-другой адекватных людей и красивого ворона с обложки “Защиты от темных искусств”.

А в противовес возникли прекрасные лекции Кураева по истории церкви, сообщества молодых людей, критически относящихся к происходящему, необычные контентмейкеры и, отчасти, новые консерваторы. Но и на том беды сциентистских миссионеров не заканчиваются.

Во-первых, целый пласт учёных испытывает если не явную неприязнь, то, как минимум, пренебрежение к вчерашним студентам, ринувшимся нести “свет знания” “тёмному народу”. Адекватных научных сотрудников, к сожалению, почти не слышно, потому что это люди, которые пошли в свою область не ради медийности, а ради, собственно, самой области.

Во-вторых, в наиболее продвинутой части неоднородной среды наукофилов появилась разочарованная “пятая колонна”, голосом которой стал Виктор Вахштайн. А это тревожный звоночек для тех, кого всерьёз интересует секта влюблённых в чужой интеллектуальный труд.

Очевидно, что мракобесы, называющие себя “просветителями”, достигли предела, а их дискурс потерял прелесть новизны. При прочих равных дальнейшая судьба российских популяризаторов и антитеистов — уход в небытие и смена поколением, учитывающим ошибки предшественников.

4. Русская правая альтернатива получила политическую субъектность раньше левой

Скажу сразу: я, конечно же, говорю о правых нового поколения, практически не имеющих преемственности от предыдущего, но не говорю об ультралевых нового поколения, являющихся продолжателями марксистской традиции Советского Союза. Ведь первые в значительной степени представляют альтернативу современному российскому дискурсу, а вторые — нет.

Говоря о об одном правом крыле, стоит упомянуть, что за последнее время не только увеличились медийный ресурс и человеческий капитал и возросло количество хорошего контента, но также некоторые правые получили субъектность и место на политическом поле РФ.

ЛПР провела шикарный митинг в защиту Телеграма, вырвавшись из оков маргинальности, и теперь занята расширением влияния и набором электоральной базы. Разные группы умеренных националистов занимаются гражданским активизмом, помощью жителям Новороссии, расширением сетей социальных связей, разработкой новых проектов.

С 2012 года действует корпорация “ЕНОТ”, имеющая внушительный “послужной список”. Небольшое и нелепое движение “Идентаристы России” осуществляет бессмысленный, но стильный политический активизм. И это не считая адекватных организаций “старых правых”, вроде “Белого дела” и “Двуглавого орла”.

Все вышеперечисленные объединения, по собственной воле реализующие различные стратегии, борются за электорат и преследуют определённые политические цели. То есть обладают политической субъектностью.

Найти же её у различного рода “борцов за социальную справедливость” довольно сложно. Кто из российской политкухни имеет повестку, хотя бы похожую на ту, которую продвигают SJW? Собчак? Но ей, очевидно, не хватает самостоятельности. Навальный? Ему недостаёт радикальности: хоть он и использует левый популизм, но всё же остаётся очень умеренным.

Да и вместо “открытых границ” в его программе визовый режим со Средней Азией. Более мелкие деятели? Их не видно и не слышно, как десятки националистических организаций по всей стране.

В общем, за границы медийной сферы повестка леваков западного типа пока не выходит. И в то же время мы можем видеть, что серьёзный политический противовес им уже существует.

А вот в Штатах ситуация прямо противоположная. Не говоря о людях, вроде Берни Сандерса, чья многолетняя работа предопределила те процессы, которые происходят в Америке сейчас, молодёжные левые движения, насколько мне известно, приняли нынешний вид ещё во время президентства Обамы. Тогда как противостоящий им Alt-Right был до кампании Трампа маргинальным и малоизвестным течением.

5. Неомарксисты не объединяются с леволибералами и, вполне возможно, в дальнейшем ничего не изменится

Если в западных странах мы наблюдаем тенденцию к объединению ультралевых с либералами, то в России процесс скорее обратный. Что, впрочем, абсолютно неудивительно, потому что никакой классовой борьбы в известных протестных движениях на самом деле нет, да и с идейностью, в целом, слабовато. Не говоря уж о тоталитарном мышлении, сектантском дискурсе и прочих прекрасных чертах американских и европейских леволибералов.

А вырождение того же феминизма в РФ идёт бок о бок с его усилением. Смехотворная поддержка Шурыгиной, нелепый активизм с гигантскими вагинами, монетизация примитивных, плохо нарисованных комиксов и чуть ли не создание одной известной блогер_кой собственного бренда, ненависть к мужчинам со стороны заметного количества феминисток, борьба с конкурсами красоты — прелести Западного мира накатываются на нас волнами, позволяя правым показывать пальцем в сторону социалистов и говорить: “смотрите, это всё они!”

Сложно поверить в то, что в ультралевом крыле в дальнейшем найдётся достаточное количество людей, которые откажутся от борьбы за “светлое коммунистическое будущее” и присоединятся к цирку молодых оппортунистов. Всё-таки, в отличие от американских, у российских последователей Маркса есть какая-никакая преемственность от советских теоретиков и возможность проанализировать негативный опыт современных левых движений за границей.

Пару слов напоследок

Я сознательно не сказал о разнице между устройством американской демократии и нашей, потому что до сих пор не понимаю, что будет делать (и что может сделать!) со сложившейся ситуацией российский режим. Сознательно не упомянул и об ограниченности потенциального электората разных сил, потому что происходит смена поколений, и чем дальше, тем больше всё зависит от эффективности выбранных стратегий и их реализации.

Кроме того, я не пытался сделать здесь двух вещей: не акцентировал внимание на деятельности ультралевых (а у них, на мой взгляд, сейчас больше шансов что-то изменить в России, чем у кого бы то ни было ещё) и не делал прогнозов.

Сложно предугадать, чем всё обернётся, но одно можно сказать точно: движения борцов за равенство и братство в нашей стране будут развиваться по иному сценарию, чем в Америке и, скорее всего, Европе. А значит и опыт западных правых для нас может быть полезен лишь в частных случаях, но не в целом.