Гениальное открытие простого хирурга 19 века, которым пользуемся до сих пор
Сентябрь 1847 года. Кавказская война. Русские войска второй месяц штурмуют горный аул Салта. Возле штаба, в наскоро сколоченном шалаше, устроена операционная. Заносят очередного раненого. Вместо ноги кровавое месиво. Сквозь стоны солдат требует, чтобы его добили; большей боли он не вынесет.
Ему отвечает уверенный голос профессора Пирогова: "Не беспокойтесь, вы ничего не почувствуете"…
К середине 19 века отечественная хирургия, хоть и накопила солидный опыт, но при этом не гарантировала пациенту исцеление. Люди тысячами умирали на операционном столе от болевого шока. Военная хирургия и вовсе находилась в зачаточном состоянии. Лечение сводилось к мучительным ампутациям и малоэффективному применению припарок и мазей. У раненого солдата практически не было шансов выжить.
Тем временем в США и Европе хирурги пытались избавить пациентов от боли используя диэтиловый эфир.
Анестезия 19 века. Пациента накрывали платком, смоченным диэтиловым эфиром.
В 1846 году американский хирург Мортан впервые в мире публично продемонстрировал на пациенте действие общего наркоза во время операции. Но чаще всего похожие операции заканчивались смертью больного.
Оказалось, что применять эфирный наркоз на практике очень рискованно. Предугадать исход операции невозможно.
Пациенты продолжают умирать, но уже не от болевого шока, а во время наркоза, прямо на операционном столе.
Главным сторонником внедрения нового метода в отечественную хирургию был Николай Пирогов. За полгода он провёл почти столько же операций с применением эфирного наркоза, сколько все российские врачи вместе взятые.
Он уверен: опасен не сам эфир, а его неправильное использование.
Итак, правда ли, что до середины 19 века все хирургические операции проводились без наркоза? Действительно ли Пирогов, с риском для собственной жизни, сделал гениальное открытие, которое вывело российскую медицину вперёд? Сейчас мы с вами постараемся всё узнать.
25 мая 1847 года, Санкт-Петербург. Конференция медико-хирургической академии. Обсуждается эфирный наркоз. Слишком часто операции с его использованием заканчиваются смертью. Поэтому среди практикующих хирургов много противников применения эфира.
Но Николай Пирогов доказывает, что использовать эфирный наркоз жизненно необходимо.
На лекциях Пирогова свободного места не найти. Газетчики отмечают, что лекции по хирургии Пирогова слушают даже светские дамы. Хирург нарасхват; пациенты выстраиваются в очередь перед его кабинетом. Но так было не всегда…
Всего несколько лет назад, чиновникам от медицины не по душе молодой выскочка. Распускают слухи, что Пирогов оперирует насильно, берётся лечить детей, потому, что любит слушать их крики и плач. За врачом следят. Однажды ассистента Пирогова Петра Немарта вызвал старший врач госпиталя Лосиевский и в обстановке строжайшей секретности вручил ему бумагу следующего содержания:
"Заметив поведение господина Пирогова и некоторые действия, свидетельствующие об его умопомешательстве, предписываю вам следить за его действиями и доносить об оных мне".
Верный ассистент рассказал об этом Пирогову. Хирург был возмущён. Подал рапорт об увольнении. Начальство госпиталя заставило Лосиевского извиниться перед Пироговым, но и после этого интриги против хирурга не прекратились.
Хирургия 19 века очень отличалась от современной. О гигиене, инфекции и стерильности никто и понятия не имел. Большинство хирургов оперировали без какого либо обезболивания,- "на живую".
Врачи оперировали разных людей одними и теми же инструментами, не стерилизуя их. Они не мыли руки. Повторно использовали грязные бинты и повязки. Перелом или лёгкое пулевое ранение часто приводили к ампутации. Хирургические вмешательства порой доставляли больше страданий, чем сама болезнь.
Хирургическая операция сводилась к следующему. Пациента связывали или удерживали на операционном столе при помощи нескольких крепких ассистентов.
Операция по ампутации конечности в 19 веке.
Мак, опий, дурман, снотворные травы, – вот те доступные, но малоэффективные средства, с помощью которых тогда можно было уменьшить боль. Действовали эти средства считанные минуты. Кто-то давал пациенту алкоголь. Кто-то прикладывал к ране лёд. Были и более радикальные методы, например, оглушение ударом тяжёлой палки по голове.
Первую операцию под эфирным наркозом 1 февраля 1847 года провёл однокурсник Пирогова профессор московского университета Фёдор Иноземцев.
Пирогов задался вопросом, почему пациенты умирают во время наркоза? Кроме того, пациенты часто просыпались, кричали и извивались от боли. Умирали от болевого шока.
Пирогов, проводя опыты на животных, сделал гениальное открытие. Он предположил, что диэтиловый эфир, во время операции, нужно строго дозировать. Кроме того, он открыл, что эфир смертельно опасен в виде жидкости, безопасно только вдыхание его паров.
До Пирогова хирурги вообще не задумывались о том, что наркоз нужно строго дозировать. Жидким эфиром поливали кусок ткани и накрывали ею лицо пациента. Неконтролируемая доза эфира часто оказывалась смертельной.
Пирогов начинает работы, чтобы доказать своё открытие. Он сконструировал маску с фильтром, который не пропускал капли. Но главным достоинством изобретения было то, что оно позволяло регулировать дозировку наркоза прямо во время операции. Пирогов, осознавая, что на кону его жизнь, испытывает маску на себе…
Маска Пирогова для эфирного наркоза.
Но, во время опыта, Пирогов не засыпал, а наоборот становился активнее. Такое же поведение наблюдалось у некоторых подопытных животных. Однако, через 15-20 минут возбуждение сменилось расслаблением. А потом Пирогов провалился в глубокий сон…
Пирогов приходит в себя через несколько минут; это успех.
Пирогов не прекращает опыты на животных и вскоре приходит к окончательному выводу: дыхательная маска, – самый эффективный способ наркоза.
Но возникает другое, самое трудное препятствие, – чиновничья бюрократия. Чиновники от медицины уверены: эфир это яд. И считают, что операции с использованием эфира нужно запретить.
Министр внутренних дел Перовский приказывает ограничить использование эфира на всей территории Российской империи. Пирогов больше не может оперировать в своём госпитале. Но была в этом указе одна маленькая лазейка: запрет на распространялся на поля сражений.
Июль 1847 года. Кавказская война. Пирогов едет на театр боевых действий. Это прекрасная возможность доказать мировой общественности эффективность его открытия. Но…на Кавказе к идее Пирогова отнеслись скептически, ведь там операции с эфиром применяли в Тифлисском военном госпитале и до него. Тогда все операции закончились неудачно.
Первая операция,- ампутация ноги, прошла в присутствии военных медиков и офицеров без привычных стонов и криков больного. После операции на вопрос чувствовал ли он боль, пациент ответил: "спал, как убитый". А через полтора месяца рана затянулась.
Пирогов разрешал всем желающим наблюдать за его операциями, чтобы каждый мог убедиться в эффективности его метода. Но на Пирогова всё равно смотрели косо; окружающие полагали, что Пирогов будет сплошь ампутировать конечности, а не лечить, как прежде: покоем, мазями и припарками.
За два месяца Пирогов и его помощники провели 100 операций. И метод Пирогова полностью себя оправдал. От эфира и болевого шока никто не погиб. В своём отчёте о проделанной работе профессор писал:
"Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять точно так же, как и хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действий на бранном поле".
Памятник Н.И.Пирогову (скульптор В.О.Шервуд) был открыт 3 августа 1897 года в Москве.
Благодаря открытию Пирогова, из пятерых пациентов выживали четверо. Смертность 20% против 70% до операций Пирогова. Ему удалось доработать свою методику; он предложил так же регулировать дозировку наркоза в зависимости от возраста, веса, диагноза, продолжительности хирургических манипуляций пациента.
Через несколько месяцев началось массовое производство наркозных масок Пирогова. А походный госпиталь Пирогова дал начало новому направлению в российской медицине: военно-полевой хирургии. Всего за два года метод Пирогова был введён по всей стране. Затем его метод стали применять и в Европе.
Вскоре начинается Крымская война. Там за три года с 1853 по 1856 годы Пирогов провёл уже не 100, а 10 000 операций. И практически все операции по его методу закончились удачно.
Современная анестезия основана на открытии метода Пирогова.
***
Источник.
.
!!!
В истории медицины был такой клинический случай.
«Примерно до середины 19 века в акушерских клиниках Европы свирепствовала
родильная лихорадка. В отдельные годы она уносила до 30 и более процентов жизней
матерей, рожавших в этих клиниках. Женщины предпочитали рожать в поездах и на
улицах, лишь бы не попасть в больницу, а ложась туда, прощались с родными так, будто
шли на плаху. Считалось, что эта болезнь носит эпидемический характер, существовало
около 30 теорий ее происхождения. Ее связывали и с изменением состояния атмосферы, и
с почвенными изменениями, и с местом расположения клиник, а лечить пытались всем,
вплоть до применения слабительного. Вскрытия всегда показывали одну и ту же картину:
смерть произошла от заражения крови.
Ф.Пахнер приводит такие цифры: “…за 60 лет в одной только Пруссии от родильной
лихорадки умерло 363624 роженицы, т.е. больше, чем за то же время от оспы и холеры,
вместе взятых… Смертность в 10% считалась вполне нормальной, иначе говоря из 100
рожениц 10 умирало от родильной лихорадки…” Из всех заболеваний подвергавшихся тогда
статистическому анализу, родильная лихорадка сопровождалась наибольшей
смертностью.
В 1847 г. 29-летний врач из Вены, Игнац Земмельвейс открыл тайну родильной
лихорадки. Сравнивая данные в двух различных клиниках, он пришел к выводу, что виной
этому заболеванию служит неаккуратность врачей, осматривавших беременных,
принимавших роды и делавших гинекологические операции нестерильными руками и в
нестерильных условиях. Игнац Земмельвейс предложил мыть руки не просто водой с
мылом, но дезинфицировать их хлорной водой – в этом была суть новой методики
предупреждения болезни.
Окончательно и повсеместно учение Земмельвейса не было принято при его жизни,
он умер в 1865 г., т.е. через 18 лет после своего открытия, хотя было чрезвычайно просто
проверить его правоту на практике. Более того, открытие Земмельвейса вызвало резкую
волну осуждения не только против его методики, но и против него самого (восстали все
светила врачебного мира Европы).
Земмельвейс был молодым специалистом (к моменту своего открытия он успел
проработать врачом около полугода) и не пристал еще к спасительному берегу ни одной из
имевшихся тогда теорий. Поэтому ему незачем было подгонять факты под какую-то
заранее выбранную концепцию. Опытному специалисту сделать революционное открытие
гораздо сложнее, чем молодому, неопытному. В этом нет никакого парадокса: крупные
открытия требуют отказа от старых теорий. Это очень трудно для профессионала:
давит психологическая инерция опыта. И человек проходит мимо открытия,
отгородившись непроницаемым “так не бывает”…
Открытие Земмельвейса, по сути, было приговором акушерам всего мира,
отвергавшим его и продолжавшим работать старыми методами. Оно превращало этих
врачей в убийц, своими руками – в буквальном смысле – заносящими инфекцию. Это
2
основная причина, по которой оно вначале было резко и безоговорочно отвергнуто.
Директор клиники, доктор Клейн, запретил Земмельвейсу публиковать статистику
уменьшения смертности при внедрении стерилизации рук. Клейн сказал, что посчитает
такую публикацию за донос. Фактически лишь за открытие Земмельвейса изгнали с
работы (не продлили формальный договор), несмотря на то, что смертность в клинике
резко упала. Ему пришлось уехать из Вены в Будапешт, где он не сразу и с трудом
устроился работать.
Естественность такого отношения легко понять, если представить, какое
впечатление открытие Земмельвейса произвело на врачей. Когда один из них, Густав
Михаэлис, известный врач из Киля, информированный о методике, в 1848 г. ввел у себя в
клинике обязательную стерилизацию рук хлорной водой и убедился, что смертность
действительно упала, то, не выдержав потрясения, он кончил жизнь самоубийством.
Кроме того, Земмельвейс в глазах мировой профессуры был излишне молод и малоопытен,
чтобы учить и, более того, чего-то еще и требовать. Наконец, его открытие резко
противоречило большинству тогдашних теорий.
Поначалу Земмельвейс пытался информировать врачей наиболее деликатным путем
– с помощью частных писем. Он писал ученым с мировым именем – Вирхову, Симпсону. По
сравнению с ними Земмельвейс был провинциальным врачом, не обладавшим даже опытом
работы. Его письма не произвели практически никакого действия на мировую
общественность врачей, и все оставалось по-прежнему: врачи не дезинфицировали руки,
пациентки умирали, и это считалось нормой.
К 1860 году Земмельвейс написал книгу. Но и ее игнорировали.
Только после этого он начал писать открытые письма наиболее видным своим
противникам. В одном из них были такие слова: “…если мы можем как-то смириться с
опустошениями, произведенными родильной лихорадкой до 1847 года, ибо никого нельзя
винить в несознательно совершенных преступлениях, то совсем иначе обстоит дело со
смертностью от нее после 1847 года. В 1864 году исполняется 200 лет с тех пор, как
родильная лихорадка начала свирепствовать в акушерских клиниках – этому пора, наконец,
положить предел. Кто виноват в том, что через 15 лет после появления теории
предупреждения родильной лихорадки рожающие женщины продолжают умирать?
Никто иной, как профессора акушерства…”
Профессоров акушерства, к которым обращался Земмельвейс, шокировал его тон.
Земмельвейса объявляли человеком “с невозможным характером”. Он взывал к совести
ученых, но в ответ они выстреливали “научные” теории, окованные броней нежелания
понимать ничего, что бы противоречило их концепциям. Была и фальсификация, и
подтасовка фактов. Некоторые профессора, вводя у себя в клиниках “стерильность по
Земмельвейсу”, не признавали этого официально, а относили в своих отчетах уменьшение
смертности за счет собственных теорий, например, улучшения проветривания палат…
Были врачи, которые подделывали статистические данные. А когда теория Земмельвейса
начала получать признание, естественно, нашлись ученые, оспаривавшие приоритет
открытия.
Земмельвейс яростно боролся всю жизнь, прекрасно понимая, что каждый день
промедления внедрения его теории приносит бессмысленные жертвы, которых могло бы
не быть… Но его открытие полностью признало лишь следующее поколение врачей, на
котором не было крови тысяч женщин, так и не ставших матерями. Непризнание
Земмельвейса опытными врачами было самооправданием, методика дезинфекции рук
принципиально не могла быть принята ими. Характерно, например, что дольше всех
сопротивлялась пражская школа врачей, у которых смертность была наибольшей в
Европе. Открытие Земмельвейса там было признано лишь через… 37 (!) лет после того,
как оно было сделано.
Можно представить себе то состояние отчаяния, которое овладело Земмельвейсом,
то чувство беспомощности, когда он, сознавая, что ухватил, наконец, в свои руки нити от
страшной болезни, понимал, что не в его власти пробить стену чванства и традиций,
3
которой окружали себя его современники. Он знал, как избавить мир от недуга, а мир
оставался глух к его советам.»
Источник: Гришаев, “Этот цифровой физический мир”
Благодарю, я знаю про Зиммельвейса.В свое время мне попался фильм врача-акушера, домашнего акушера Изабеллы Леонтьевны Воскресенской и там она про Это рассказала.Фильм называется “Бабичье дело”.
Ах вот оно что! Не знал про этот фильм.
Кстати очень познавательный,мой муж посмотрел с удовольствием.Вам тоже советую.Он без натурализма, моря крови и груды костей, женщина приятная и всё получилось качественно.
избранные не простили Земмельвейса, “залечив” его.