Общество будущего и капкан прошлого

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2175552/2175552_300.jpgДиалектическое противоречие между свободой и законностью снимается развитием разума, наивысшие формы которого добровольно делают законность своим личным выбором, и не нуждаются в карательном принуждении извне.

То есть психика человека высших форм подчиняет «свободы» «правам человека», и приводит к добровольному и внутреннему отречению от произвола и самодурства (даже когда они вполне доступны).

Но, понимая это, мы тут же поймём и другое: как только человек начал деградировать – диалектическое противоречие между свободой-произволом и законом-заповедью обостряется. Они ведь и сходились лишь потому, что человек примирял их в себе. А как только он разучился это делать – возобладало естество, и произвол похотей стал несовместим со скрижалями Завета в поведении.

Понятно, что политик-популист, демагог, который хочет нравиться толпе – обещает толпе «всё хорошее и ничего плохого». Совмещение прав и свобод рождается именно из безответственной демагогии, которая отказывается видеть очевидное: дашь права – отнимешь свободы, дашь свободы – отнимешь права.

Или нужно прийти к высшей форме свободы – самоограничению высококультурного человека, отождествляющего себя с духом цивилизации.

Но опять же, в силу диалектики, эта высшая форма свободы – является (крайности смыкаются) и высшей формой несвободы! Подобно тому, как последствия сильного ожога очень похожи на последствия сильного обморожения, высшая форма свободы в наибольшей степени ограничивает анархию и произвол особи.

Человек высокой нравственности ограничивает САМ СЕБЯ гораздо больше, чем этого требует от него формальный закон[1]. Он не только все требования закона неукоснительно выполняет, но и сам для себя придумал огромную массу обязанностей, ограничений которых его никто извне «с палкой» не заставлял на себя брать.

Как соотносятся гарантии – и свободы? Их противоречие может быть снято на высшем уровне духовного развития (когда ничего незаконного тебе и органически непотребно) – но нельзя их совместить механически.

Если тебе обязаны выдать квартиру (гарантия получения жилья) – то в этом нет никакой свободы. Никто не спрашивает власть – хочет она или не хочет давать тебе квартиру. Она обязана – и точка. Может быть ей тяжело обеспечить твоё конституционное право на жилище, может быть, ей неудобно его обеспечивать. Может, это слишком дорого для бюджета. Много чего может быть – но никому это не интересно.

Потому что гарантия ликвидирует свободу выбора. Единственный вариант поведения прописан, как закон, а другие не рассматриваются.

Может показаться, что такого рода гарантии лишают свободы только власть. На самом деле – они, конечно же, в силу естественных законов бытия, лишают свободы и получателя бесплатной квартиры. Не в том смысле, что он не может от неё отказаться – это то пожалуйста!

В ином смысле: чтобы обеспечивать гарантированные блага – нужно гарантировать всю систему их извлечения из природной среды.

Права человека уравновешиваются его обязанностями, и чем больше прав – тем больше и обязанностей. Для того, чтобы каждому обеспечить бесплатную квартиру, строительная отрасль должна работать день и ночь, иметь лучшую технику, освоить наилучшие методы строительства. А общество, которое не занято в строительной отрасли – бесперебойно снабжать её работников всеми благами, которые им нужны.

А если не хочется? Я же свободная личность! Мне хочется бухать и бездельничать! Не лезьте ко мне – это моё тело (как говорят феминистки). Не принуждайте меня – я не хочу строить и не хочу «пособничать» строительству. А хочу, например, рыбачить у реки!

Прекрасно! Ты хочешь рыбачить? Так и живи… в рыбе! Твоя свобода – это твой отказ от твоих прав (если, конечно, ты не свалил преступно[2] свои обязанности на других, отделив права от обязанностей[3]).

+++

Конечно, можно формально сделать несвободной власть и только власть. А народ, мол, свободен. Власть обязана давать народу гарантированные блага, а народ при этом ничего власти не обязан, и делает, что хочет (чаще всего это выражается в том, что он спит без просыпу и бухает без просыху). Но любой разумный человек понимает, что такая система не может работать на практике!

Бумага, конечно, всё стерпит, и написать такое можно: власть всем должна кучу ништяков, а ей никто в ответку ничего не должен (ибо все свободны). В реальности всякая гарантия требует принудительной обязательности, притеснения свободы всякой личности (а не только личности пресловутого «бюрократа»). Это начинается сразу же, с ПРАВА НА ЖИЗНЬ.

У тебя есть право на жизнь – если ты активно помогаешь своему защитнику, мешающему тебя убить. Если ты служишь в армии, или кормишь армию, или хотя бы поёшь-пляшешь для армии.

А если ты «свободная личность» – то какое у тебя может быть ПРАВО на жизнь? У тебя может оставаться только лотерейная возможность выжить, если всем на тебя наплевать. А права-то конечно уже нет у «свободной личности»! Иди, льву объясни, что в конституции у тебя записано право на жизнь! Или объясни это медведю, или ваххабиту, режущему головы, или американской солдатне! Албанской наркомафии разъясни право сербов на жизнь…

Понятно, что твоё право на жизнь – это твоя несвобода жить, как попало и как нравится. Твоё право на жизнь – это твоя обязанность служить защитникам твоей жизни (хочется, или не хочется – никто не спрашивает).

Что я сказал о праве на жизнь (неотделимом от обязанностей служения) – я скажу и о любом праве, будь то потребительские или гражданские права.

+++

Помоги, Боже, мне сформулировать это просто и ясно, чтобы все поняли!

Для того, чтобы из крана лилась вода – ты лишаешься свободы перерезать водопровод. И свободы отказаться от его строительства, ремонта. Всем это понятно?

То же самое касается любого иного блага. Чтобы оно было, нужно:

1). Создать соответствующий продуктопровод.
2). Поддерживать этот трубопровод в рабочем состоянии, и не как попало, а строго по инструкции (без всякой дури со свободой анархической личности).

Не только получение воды нужно представить себе в виде водопровода, но и получение квартир – в виде соответствующего продуктопровода. Это непрерывная цепочка от карьера с глиной и гравием, через кирпичные и иные заводы стройматериалов идущая на строительные площадки, на которых исходная глина и песок, данные человеку в виде дара природы, превращаются в стены и кров.

Постарайтесь эту совокупность машин представить в виде одной машины! Вот она хоботом зачерпнула глину в карьере. Вот на транспортёре поволокла эту глину в формовочный цех, потом в цех обжига, и т.п. Поток полученных кирпичей соединился с потоком цемента и всего прочего, необходимого строителям. Наконец, этот поток соединился со строителями, которые снова придают ему определённую, уже окончательную форму потребительского блага.

Конечно, продуктопровод, из которого «льются» квартиры – технически сложнее водопровода или нефтепровода. Но для экономиста они однотипны. Потому что с точки зрения экономиста у них один и тот же алгоритм действия: сырьевой забор (водозабор), распределительная фильтрация, направление, напор, получение конечным потребителем в другой точке пространства.

Как мы представили в виде продуктопровода получение квартиры жильцом, так нужно представить и получение мяса, хлеба, штанов и т.п. В любом случае, это машина, которая с одного конца вбирает в себя природную материю-дар, а на выходе, переработав в своих обжигах и дробилках, выдаёт конечный продукт.

Для того, чтобы все эти продуктопроводы работали бесперебойно, как водопровод – их нужно создать, отладить и поддерживать. А учитывая, как их много, и как они сложны в современном обществе – всякие «свободы личности» оказываются среди них слоном в посудной лавке и медведем на пасеке.

Ведь в продуктопроводе действует принцип непрерывной ответственности, исключающей личные желания и произвол. Достаточно выбить из продуктопровода всего одно звено из нескольких тысяч – и парализует весь поток! Один дурак не сделает то, что должен был, ибо ему внезапно «расхотелось» – и тысячи могут погибнуть…

+++

Советская власть – жертва площадной демагогии, совместившей (уже у Маркса в трудах) права и свободы в противоестественное единство. Площадной толпе обещали сразу всё: и всё ей дать, и ничего с неё при этом не брать. Мол, и жить станете в гарантированном достатке, и делать при этом будете, чего захотите…

Так не бывает. За всё надо платить.

Советская власть произвела МИРОВУЮ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ, в том числе и в США, и в Западной Европе: доказала возможность всеобщего высокого качества жизни. Ещё в начале ХХ века люди были убеждены, что не только всеобщего благосостояния, но даже и всеобщей сытости достичь невозможно, немыслимо – и приводили аргументы Мальтуса[4]: общества без голодающих[5] существовать не может!

Немыслимое в первой половине ХХ века (и тысячелетиями до неё) – стало в ряде стран обыденным во второй половине ХХ века. Влияние СССР на этот процесс – абсолютно неоспоримо. Проблемы голода и нищеты низов, которые не могли решить тысячелетиями, передавая из поколения в поколение – вдруг оказались решены, словно по мановению волшебной палочки.

В 1930-м году (и даже живы пожилые свидетели ещё!) в Нью-Йорке люди умирали от голода прямо на улицах, погибали от обморожения. Чтобы найти себе пропитание, люди пытались прорваться за ограждения из колючей проволоки, а их расстреливали пулемётами. А сегодня в том же Нью-Йорке стоят очереди за бесплатным супом, десятки тысяч людей получают бесплатную еду и бесплатную одежду, и бесплатные медикаменты. Острота проблемы снята кардинально[6].

Но могла ли она быть снята без «советской угрозы»? Если «да», то почему же её веками и тысячелетиями не снимали – упорно дожидаясь, пока явится СССР?

Советская власть провела МИРОВУЮ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ – и это факт. Как она это сделала – тоже известно.

Просто по обе стороны Атлантики свободу личности и свободу предпринимательства засунули в задницу, собрали людей в трудовые отряды, спаянные военной дисциплиной (и в США тоже!) – и выстроили необходимые продуктопроводы в каждый дом.

+++

Здесь нет никакого секрета или таинства: если что-то нужно, а его нет – значит, его делают. Вчера его не было, а сегодня его сделали, и оно теперь есть, вот и весь секрет!

Тут главная загвоздка – выбраться из либерального дерьма упований на «свободу личности». А выбраться из этой трясины ох как непросто! Зоологические инстинкты тянут КАЖДОГО человека назад, к личной безответственности и личному произволу. Биосфера со всеми её звериными рефлексами особи любого вида (включая и человеческий) – это очень вязкое болото. И просто так, в мир чистого Разума, оно своих детей не выпускает.

«Хочу всё иметь – но не хочу никак себя ограничивать» – вот совокупный узел зоологических инстинктов в человеке[7], превращающий человека в вора, мошенника, мародёра, каннибала, приватира. Ведь отсюда вывод: «пусть другие отдадут мне всё, а я им – ничего». Когда человека так замотивирован в широкой массе – вот тебе и капитализм с его регулярными голодоморами…

А если люди отбросили все зоологические страсти-мордасти, идущие из спинного мозга, от внутренней рептилии, и стали строить продуктопроводы по науке (головным, а не спинным мозгом) – проблемы, казавшиеся нерешаемыми веками и тысячелетиями – «вдруг» решаются в считанные годы.

Почему? А потому что нет больше нашёптанных животным подсознанием упований на зоологические свободы, которые создадут «отсутствующее, но необходимое» – неизвестно как, неизвестно когда, неизвестно чьими руками – но зато без всякого, «понимаете ли», административно-командного принуждения[8].

Если что-то необходимо, и его нет – его надо делать. Кто будет делать? Ну как кто? Мы. Как его делать? Есть соответствующая наука, она подскажет, надо изучать – и научно организовывать труд. Когда необходимое будет сделано? На этот вопрос отвечает «план-закон», установивший разумные, но жёсткие сроки исполнения заказанных обществом работ.

В этом ответе на прежде безответные вопросы – кто, когда и как сделает «необходимое, но отсутствующее» – суть мировой экономической революции, осуществлённой, в том числе и на Запада, Советским Союзом.

+++

Когда Д.А. Медведев заявляет: «свобода лучше, чем несвобода», важно понимать, что стоит за этими словами. Безусловно, для той части человеческой природы, которая животная, звериная, унаследованная из мрачных болот мезозоя и биосферы в целом, свобода лучше несвободы.

Можно развернуть этот тезис: спать лучше, чем пахать (и кто бы из не выспавшихся поспорил?!), отдыхать лучше, чем работать, ни за что не отвечать – лучше, чем нести суровую ответственность за свои действия, и т.п.

То, что заявил Д.А. Медведев (и вообще все либералы) – это не бред. Это чистая, истинная правда. С единственной оговоркой: правда эта животная, зоологическая.

Для цивилизации с её миром искусственных вещей и антропологии – эта звериная правда инстинктов убийственна. Что не делает её ложью, обманом или пустословием: ну действительно, ну факт, что свобода для животного лучше, чем несвобода!

Вы только послушайте, как орут под дверью кошки, которых хозяйка не пускает весной гулять из квартиры, сколько страсти и боли в этом кошачьем вопле! Это что, ложь? Пустое? Ну, конечно же, нет!

Кошку не пускают – потому что она с улицы притащит грязь, клещей, болезни, и котят, которых неизвестно куда потом девать. И – велика вероятность – что вообще там погибнет: разорвут собаки, раздавит автомобиль, в подвале отравится крысиным ядом, и т.п. Но это не значит, что кошкин вопль по весне – неестественный, надуманный, фальшивый.

Поэтому и недопустимы примитивные, левацкие возражения на либерально-рыночный фундаментально-зоологический примитивизм. Мол, вся эта ваша «свобода бизнеса и частная собственность» – блажь и чушь, баловство, чуждое природе человека!

Нет, не чушь, и природе человека далеко не чуждо. И формировалось в виде базовых инстинктов МИЛЛИОНАМИ ЛЕТ, складывалось в органическое естество животного – а это вам не шутки.

Кошке очень неприятно, когда топят её котят; но при этом вырваться к коту весной кошке очень надо. А связи между первым и вторым (звериной свободой и звериной жестокостью жизни) кошка не понимает. И когда мы слышим формулы, что «свобода лучше, чем несвобода» – мы слышим отражение именно этого непонимания.

- Хочешь сладко жрать – много работай.
- Хочешь сладко жрать и не работать – найди себе рабов. Найди жертву грабежа, найди, кого обобрать, найди ЛИМИТРОФ – без которого жрать и не работать не получится.
- Хочешь жить в мире без рабства и войн, разбоя и бандитизма, правящих криминальных мафий – значит, следуй евангельской формуле: «кто не работает – тот не ест».

Коммунисты взяли её из Евангелия практически без изменений[9], и неспроста: наука такая вещь, что в ней заблуждений много, а истина только одна[10]. Хочешь без войн – не заедай чужого хлеба.

А потом круг замыкается. Он выводит животное в человеке на «перестройку» и приватирство:

- А если кушать желаю, а работать – нет?!
- Тогда ищи лимитрофы. Ищи тех, кого убьёшь и ограбишь, поработишь и завоюешь.

И в каждой строчке из перечисленных тезисов – железная правда жизни. Её можно принять или не принять, делая выбор, но нельзя опровергнуть. Ну как ты опровергнешь, что паразиту нужен донор? И как опровергнешь то, что без донора может обойтись только тот, кто перестал быть паразитом?

+++

Пытаясь увлечь человека за собой, и мир Разума (ноосфера, цивилизация) и мир зоологических инстинктов в одинаковой мере пытаются его «подкупить». Разум предлагает свои блага – но наши достоинства есть продолжения наших недостатков, и за блага Разума приходится платить рядом неудобств личности. Зоология пытается подкупить своими удовольствиями – но и тут та же схема: скушал удобство, получи его неизбежную диалектическую противоположность.

Хочется ли человеку быть от всего и всех свободным?
Конечно, хочется.
Глупо и спорить.
В нём это инстинктом прошито.

Но если у него есть Разум, то он должен понять: полная свобода личности – это полная ликвидация её прав (включая и право на жизнь). Даже короля или президента невозможно охранять – если он не подчиняется требованиям безопасности. Даже полк охранников не спасёт того, кто вдруг бросится без предупреждения в толпу – потому что ему, видите ли, так захотелось!

Тем более невозможно защитить рядового человека – если ты никак не определяешь его маршрутов «по жизни». Как власть защитит чью-то жизнь от передоза, если наркота не запрещена? Как власть может дать пищу или жильё простым людям – если не будет заставлять их делать пищу и жильё? Ведь ясно же: кроме простых людей делать пищу и жильё некому! И если их основная масса не мобилизована на производство благ – то как же можно этой массе гарантировать получение благ?

Уповая на либеральные мечты, что кто-то где-то неизвестно когда и как, сделает нужное благо, да к тому же ещё и предоставит доступ к нему? Пойду я по улице – а там кто-то тыщу рублей потерял! И она лежит, и меня ждёт! И я её, таким образом, обретаю в личное пользование… По моему, человек, который в такое всерьёз верит – уже заслуживает внимание психиатров.

А чего тогда заслуживает человека, верующий в «инвестиции»?

+++

Современный мир очень неблагополучный и жестокий. Но в нём есть ряд стран, решивших базовые проблемы снабжения граждан. И это случилось не потому, что рак на горе свистнул.

Это – результат ума и труда, которые спроектировали, а потом построили соответствующие продуктопроводы, черпающие дары дикой природы на входе, а на выходе – предоставляющие потребительские блага в каждый дом. Подобно тому, как водопровод черпает воду из источника, а потом по трубам гонит её насосами в каждую квартиру, куда есть «отводка» от основной трубы.

«Свобода личности» в либеральном смысле тут участвовала только в том смысле, что её отодвинули и в угол поставили. Не может свобода личности создать водопровод! Если личности свободны – то они ходят к реке с вёдрами (и так тысячи лет было!) – и каждый свободно себе черпает, сколько ему нужно. Они же, личности, свободны, они друг для друга упираться и чем-то жертвовать не станут!

А водопровод – это дело принипиально-коллективное, требующее коллективизма, потому что он – кондоминиум: служит всем вместе и никому отдельно от других. Прокладывать трубопровод ради одного человека – слишком дорогое удовольствие, оно экономически-бессмысленно.

Смысл в трубопроводе есть только там, где он обслуживает коммуну, общину, большой коллектив – являясь его неделимой коллективной собственностью.

То же самое я могу сказать и о более сложных продуктопроводах: они продукт технологий, технологии тоталитарны, и даже научные отрасли называют вполне официально «дисциплинами». То есть, занимаясь научно каким-то вопросом, ты изучаешь ДИСЦИПЛИНУ, дисциплинируешь себя – а как же свобода?

Никакая, особенно же сложная, технология – не функционирует в свободном режиме. Или делай, как положено, или вообще ничего не получится.

Ты, конечно, как свободная личность, волен загрузить в кофемолку камни вместо зёрен, но знай, что итог твоей свободы выбора – поломка кофемолки.

Ты, конечно, как свободная личность, волен выделить «суверенную» Украину или Армению из единой державы, но итог будет (уже есть) – как при загрузке кофемолки гравием и галькой.

Или ты делаешь то, что тебя кормит, поддерживает штаны.
Или ты не делаешь – твоё право, но тогда уж ничто тебя не кормит, и штаны спадают.
И делай, как хочешь – просто помни о последствиях.

+++

Все мы, люди с научным складом ума, мечтаем о возрождении обновлённого СССР. Все мы понимаем, какой волчьей вонью смердит шкура антисоветизма, зоологического во всех его формах и проявлениях.

Но мы – если мы взрослые, умные люди – должны понять и другое. То, что для волков волчья вонь – как раз норма, а благоухание ландышей – отвратительно. И есть даже поговорка – «сколько волка не корми, он всё в лес смотрит».

На мой взгляд, в этой поговорке предсказана заранее вся «перестройка» и приватизация. Волки всё равно сбежали в лес. И не потому, что там сытнее, теплее, безопаснее, чем дома. А потому что они звери, в них возобладало звериное – а оно зовёт и манит в лес, не считаясь с аргументами разума!

Когда и если СССР 2.0. возродится – нужно заранее быть готовым: многое получив, мы многим и расплатимся. Чтобы не было разочарований в стиле интеллигенции 70-х, которая мечтала о сочетании всяческих гарантий с полной свободой.

Жизнь так устроена, что давая нечто – она тут же нечто другое и отбирает. Главный вопрос – что тебе важнее: то, что приобрёл, или то, чем расплатился за приобретение?

И конечно же, Разум, когда он наступает на звериные инстинкты – многое в человеке давит и даже калечит. Ведь это как борьба с инфекцией, она идёт внутри организма. Человек заражён звериными вожделением – и вдруг обнаруживает, что «сам ход» закрыт! Вот хочется так, что скулы сводит – а нельзя, запрещено…

КПСС этой глубины зверя в человеке не учла – и где теперь КПСС? Не будем повторять её ошибок: будем трезвы и в вопросах об устройстве жизни, и в вопросах об устройстве человека…

[1] Среди правоведов распространена теория о том, что закон – это минимум добра. Добра должно быть, как минимум, вот столько, не меньше ни в коем случае. Но конечно лучше, если бы его было больше минимума!

[2] Оттого всякая власть в угнетательском обществе всегда и всюду сформирована как ОПГ (организованная преступная группа), как мафия. Иначе она просто не может сложиться. Ведь в классовом обществе получается, что у одних людей много прав и мало обязанностей. А у других – обязанностей через край, а прав – никаких.

Один работает с утра до ночи, и нищий, а другой вообще ничего не делает – и процветает. По сути и духу такое общество – криминально, оно делится на воров и обворованных, в нём правят бал «блатные», а чёрные работы делают «опущенные» – в точности, как это принято «на зоне», в уголовной среде.

[3] Что, кстати, является основным стержнем и основой основ угнетательского общества. Начинается ведь всё, вы поймите, не со зверств рабовладения и крепостничества. Начинается всё с того, что человеку очень хочется иметь И права, И свободы. Грубо говоря – жрать хочется, а работать на эту жратву – нет.

А тут какой выход? Только один: что бы кто-то работал за тебя. Жратва же не возникнет сама по себе, её делать нужно, а ты не хочешь её делать. И голодным тоже сидеть не хочешь – чтобы и не работать, и при этом никого не обворовывать. И вот, когда человек пытается совместить высокую степень личной свободы с высоким уровнем гарантированных благ – он приходит к неизбежности и необходимости обзавестись бесправными рабами.

[4]У Максима Горького, в «Жизни Клима Самгина» петербургская интеллектуалка Нехаева называет гуманизм "мещанской мечтой о всеобщей сытости", – мечтой, "неосуществимость которой доказана Мальтусом". Необходимо подчеркнуть, что Горький описывал ХХ век «с натуры» и хорошо знал свой предмет.

[5] Согласно собственной американской статистике, за десятилетие с 1931 по 1940 год, США потеряли от голода и нищеты 8 миллионов 553 тысячи человек. Показатели прироста населения меняются сразу, одномоментно, в два (!) раза точно на рубеже 1930/31 года. Далее падают и замирают на этом уровне ровно на десять лет. Никаких объяснений этому в обширном, в сотни страниц, тексте американского доклада US Department of commerce «Statistical Abstract of the United States» не содержится. Зато об ужасах американского голодомора рассказывают сотни эпизодов в литературе и кинематографе, в живой памяти переживших кошмар «Великой Депрессии» людей.

[6] Отрывок из романа Стивена Кинга «Оно»: семья из 70-х годов находит жуткий артефакт «Великой Депрессии»:

«…а однажды они вместе пошли в здание суда смотреть на ужасное устройство, которое шеф Бортон нашел на чердаке. Называлось эта штуковина «стул наказаний». Изготовили ее из железа, с кандалами, встроенными в подлокотники и передние ножки, и закругленными выступами на спинке и сиденье. Отдаленно стул наказаний напомнил Майку электрический стул в тюрьме Синг-Синг, фотографию которого он видел в какой-то книге. Шеф Бортон позволил Майку сесть на стул и защелкнул кандалы.

После того как острота ощущений, вызванная кандалами, притупилась, Майк вопросительно посмотрел на отца и шефа Бортона, не понимая, почему сиденее на этом стуле считалось таким уж жутким наказанием для «пришлецов» (так называл бродяг Бортон), которые появлялись в городе в двадцатых и тридцатых годах. Да, из-за выступов сидеть было не очень удобно, и кандалы на запястьях и лодыжках сковывали движения, но…

– Ты же ребенок, – рассмеялся Бортон. – Сколько ты весишь? Семьдесят фунтов, восемьдесят? Большинство пришлецов, которых шериф Салли определял на этот стул в те давние дни, весили как минимум в два раза больше. Через час они начинали испытывать некоторые неудобства, через два или три неудобств прибавлялось, через четыре или пять им становилось худо. Через семь или восемь часов они начинали кричать, после шестнадцати или семнадцати плакали.

А когда их освобождали через двадцать четыре часа, они клялись перед Богом и людьми, что в следующий раз, попав в Новую Англию, будут обходить Дерри стороной. И, насколько мне известно, так они в большинстве своем и делали. Двадцать четыре часа на стуле наказаний – чертовски убедительный довод.

Внезапно Майку показалось, что выступов на спинке и сиденье гораздо больше, и все они с силой вдавливались ему в ягодицы, позвоночник, поясницу, даже в шею.

– Могу я встать с него? – вежливо спросил он, и шеф Бортон вновь рассмеялся. На мгновение Майка охватила паника. Он подумал, что начальник полиции покрутит ключом от кандалов перед его носом и скажет: «Конечно, ты сможешь встать… после того как отсидишь свои двадцать четыре часа».

– Папа, зачем ты меня туда приводил? – спросил он по дороге домой.

– Узнаешь, когда подрастешь, – ответил Уилл».

[7] Я имею в виду инстинкт доминирования стайного животного в стае, хватательно-поглотительный инстинкт, формирующий жажду частной собственности, формируемой путём захватного права, половой инстинкт, инстинкт индивидуального самосохранения (отец всех предательств и малодушия), наконец, очень важный инстинкт экономности действий, склонность лично-насытившегося зверя засыпать, в быту более известная, как «лень».

[8] Отсутствие которого, если задуматься – по сути есть отсутствие государства и государственной власти! Как может государство существовать автономно от экономики, ничего там не регулируя и «разгосударствив»?! Если оно оторвалось от производства и распределения благ – тогда оно фантом, вроде выдуманной «Швамбрании»! То есть как название существует, а как факт жизнедеятельности отсутствует!

[9] Единственно, что несколько ужесточили формулировку. В Новом Завете во Втором послании к Фессалоникийцам апостола Павла сказано мягче: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь»(3:10).

[10] Похожее по смыслу выражение использовалось и в дзэн-буддизме. Так, в сборнике «101 история Дзэн», содержащем истории, которые излагают знания и опыт китайских и японских учителей Дзэн, авторство которого приписывается японскому дзэнскому учителю Мудзю (1227—1312), имеется притча № 83 «Кто не работает — не ест».

Хайкудзё, китайский мастер Дзен, обычно трудился вместе с учениками даже в возрасте 80 лет: подстригал кусты в саду, расчищал дорожки и подрезал деревья.

Ученики чувствовали себя виноватыми, видя, как старый учитель работает столь усердно, но знали, что он не послушает их советов не работать. Поэтому они решили спрятать его инструменты. В этот день учитель не ел. На следующий день он тоже не ел, и на следующий тоже. «Наверное, он сердится, что мы спрятали его инструмент, — подумали ученики. — Лучше вернём их». Когда они сделали это, учитель работал весь день и ел так же, как и раньше.

Вечером он сказал им: «Кто не работает, тот не ест».