Интеллигенция и борьба за коммунизм

Уникальный опыт советской культуры состоит, между прочим, и в том, что впервые в мировой истории культурное развитие сотен миллионов людей происходило не стихийно, а из осознания его необходимости, плановым порядком, путём соединения мощного низового энтузиазма, естественного стремления людей к свету знаний, к грамоте с выверенными, продуманными, направляющими мероприятиями диктатуры рабочего класса.

Культурная революция в СССР дала миру, с одной стороны, массу читателей, совершивших эпические подвиги во время первых пятилеток и Великой Отечественной войны, с другой стороны, плеяду писателей, которые искренне творили произведения коммунистического содержания – Островского, Маяковского, Бедного, Шолохова, Толстого, Симонова, Фадеева, Алексеева, Маркова, Иванова.

Советской интеллигенцией называли ту армию, которая вела наступление на культурных фронтах классовой борьбы. На первых порах Советской власти приходилось задействовать старые, царские и демократические высокообразованные слои, постепенно воспитывая из рабочих и крестьян «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов».

К середине 1930-х гг. коммунистическая страна воспитала новый высокообразованный слой, свою рабоче-крестьянскую интеллигенцию. Она выполняла общественно-необходимые функции по развитию фундаментальных, инженерных и физические наук, совершенствованию техники и, конечно, по формированию художественной культуры – национальной по формам и коммунистической по содержанию.

Однако, признавая данные факты, в исторической перспективе приходится вместе с тем констатировать, что была и другая сторона значения и роли советской интеллигенции. Одной из проблем на пути построения коммунизма в СССР стало отрытое и скрытое противодействие со стороны сначала отдельных интеллигентов и интеллигентских групп, а затем и практически всего этого высокообразованного слоя.

Постепенно становилось всё более ясным, что советские «физики и лирики» по своим внутренним убеждениям не очень-то желали вставать на позиции рабочего класса, не желали осваивать и глубоко понимать марксизм, явно и тайно отстаивали свою профессиональную обособленность, элитарность, привилегированное положение.

А в послесталинский период СССР работа на диктатуру рабочего класса большинством интеллигентов уже воспринималась как вынужденное, неприятное условие. Многие прикрывали свой антикоммунистический настрой двурушничеством и славословием в адрес Советской власти и вождей.

Партия в целом была готова к ожидаемому противодействию старой, царской интеллигенции, но новые формы классовой борьбы своих, рабоче-крестьянского происхождения, умственных тружеников становились зачастую неожиданностью.

Более того, оказалось чрезвычайно трудно расшифровывать изощрённое вредительство, замаскированное обильными цитатами классиков марксизма-ленинизма и припудренное клятвами верности социалистической родине.

Причём такое поведение лиц интеллигентных профессий носило довольно массовый характер, стало объективным фактором классовой борьбы, поэтому заслуживает соответствующего рассмотрения.

Прежде всего, следует понимать, что высокообразованные лица сами по себе не образуют никакой более-менее однородной массы, которую можно было бы рассматривать в качестве социального субъекта. Какие бы социально-экономические условия не имелись, для подобного процесса отсутствует объективная материальная база.

Как раз наоборот, к интеллигенции необходимо относить, главным образом, тех высокообразованных лиц, которые, не имея сколько-нибудь серьёзной научно-обществоведческой подготовки, возвышаются, как им кажется, над народом, потому что заняты узкопрофессиональным умственным трудом. Именно для интеллигенции чаще всего свойственны позерство, апломб, чванство, неустойчивость, изнеженность, более чем женская чувственность, метания, неуверенность в себе.

Для большинства интеллигентов характерны боязнь математических наук и категорическое неприятие теории марксизма, прежде всего, в силу того, что найти интеллигента, тем более в художественной сфере, изучившего «Капитал» Маркса или даже труды Евклида, Спинозы, Гегеля, Рикардо, Клаузевица попросту невозможно.

При капитализме интеллигенция представляет собой социальный слой, значительная часть которого дрейфует в сторону буржуазии, тяготеет к роскоши, но, когда объективно банкротится, то превращается в пролетариев и даже в маргиналов и пауперов. Разумеется, и в обществе первой фазы коммунизма эта тяга не исчезает, так как она густо замешана на индивидуалистической психологии, невежестве, тысячелетних традициях и привычках.

Вместе с тем, отмечу. Пока партия надлежащим образом осуществляла идеологическое руководство и идеологический контроль, учёные, преподаватели, писатели и художественные творцы не выходили за пределы заданных рамок, позволяя себе лишь малозначительные и мимолётные взбрыкивания; как только идеологическая работа по своему содержанию ослабевала, в образованной среде моментально начинался процесс шатания, разложения, ухода в идеализм и антимарксизм.

Примером тому служат своего рода волны идеологической борьбы в СССР: сталинский этап наведения относительного марксистского порядка в теоретической области – 1930-е гг.-1953 г. – сменился хрущёвской «оттепелью».

А брежневский период проведения элементарных основ марксизма в теоретической работе сменился вакханалией перестройки.

Практика смены данных периодов показывает, что, во-первых, действительных марксистов в интеллигентской среде было катастрофически мало, в том числе и в самой партии, во-вторых, интеллигенты в массе своей абсолютно беспринципно шатались вслед за установками ЦК, даже если эти установки оказывались противоположными прежним (хрущёвина и горбачёвина), в-третьих, интеллигенция по внутреннему убеждению оставалась носителем буржуазного сознания, старых порядков, гнилого либерализма, т. к. при ослабевании идейного контроля партии сразу же принималась за пропаганду буржуазной идеологии.

Об этом свидетельствует как множество отдельных фактов, так и общая тенденция. Например, те, кто при Сталине продвигал одни положения, через пару лет после смерти вождя, с не меньшим рвением, начинали пропагандировать и разрабатывать прямо противоположные.

Причём если в сталинский период борьба с антинаучными, чуждыми концепциями, теориями и идеями была прямо сопряжена с изгнанием авторов и сторонников если не из профессии, то с руководящих высот в профессии, то в послесталинский период интеллигенты «перековывались» на лету, зачастую даже не теряя своих мест.

В хрущёвский период весь корпус официальных марксистов и официальных материалистов в СССР с воодушевлением отказался от научного понимания ленинизма, от сталинского теоретического и практического наследия. В брежневский период учёные и художники работали в рамках формального соблюдения установленных идеологических границ и догм, прозвав такое бытие «застоем».

В горбачёвский период многие заделались сторонниками «нового мышления», а основная масса впала в колебания и разброд. А после реставрации капитализма в СССР «внезапно» выяснилось, что 9/10 официальных марксистов вовсе и не были марксистами, даже наоборот, они просто «играли по правилам».

Притом эти люди так и не осознали своей беспринципности и антиобщественной позиции. Они не задавались вопросом, зачем рабочим и служащим нужна подобная флюгерная интеллигенция, которая изменяет свои взгляды при малейшем нажиме или продаётся словно проститутка?

Наш народ, даже спустя столетия, помнит и уважает подлинную интеллигенцию, представители которой при царизме не боялись угодить в застенки за высказанную правду. При царях тюремному преследованию и ссылке подвергались многие великие умы от Ломоносова и Радищева до Маяковского и Горького.

Либеральные граждане поторопятся заявить, что советские диссиденты были продолжателями традиций революционной интеллигенции и боролись против Советской власти всеми доступными средствами. Но это лишь созданный самими либералами, в том числе с партбилетами КПСС, миф.

Все эти солженицыны, сахаровы, алексеевы – не более чем агентура империализма, которую вольно и невольно взрастила необдуманная и вредительская оппортунистическая политика партии и КГБ.

Не было в диссидентской среде последовательности и принципиальности, одна деструктивная идеология антикоммунизма и антисоветизма, которая и объединяла это болото, состоящее из подонков человечества.

Не было и никаких лишений, страданий и гонений. Всё это выдумки и натужные байки. В уголовном или административном порядке преследовали лишь тех, кто совершал реальные правонарушения, а «мучения» остальных не выходили за рамки непризнания их «гения».

Знаменитая политика КГБ по высылке вообще носила явно провокационный характер пополнения армии изощрённых пропагандистов империалистических разведок, кадровой комплектовки «Радио Свободы» и «Би-Би-Си». Диссидентам упорно создавали ореол борцов, тогда как они были точно такими же приспособленцами, просто бесталанными, и искренне ненавидели трудящихся, поэтому были вынуждены «делать карьеру» в оппозиции.

Другой популярной либеральной концепцией является намеренный отрыв творческой деятельности учёных и художников от их политической позиции, от их мировоззрения и поступков.

Многим представляется незначительным то, что за люди занимаются умственным трудом, главное, якобы, – результат. Такие люди не видят связи между мировоззрением, например, физиков-ядерщиков и нескончаемым производством оружия массового уничтожения. Они не видят связи между мировоззрением, например, эстрадных исполнителей, телеведущих, журналистов и процессом дебилизации населения всех буржуазных стран.

Иными словами, они не видят связи между полным отсутствием марксизма в головах интеллигентов и их тотальной продажностью. Заметьте, капиталистам не составляет никакого труда реализовывать свой классовый заказ в области науки, техники, образования, пропаганды и художественного творчества. Они никого не принуждают, не понуждают.

Они даже не тратят на это каких-то заоблачных средств. Интеллигенты с удовольствием продают капиталистам свои способности, мозги, совесть, честь за полторы зарплаты рабочего и совершенно не чувствуют себя подлецами.

Итак, вернёмся к проблеме советской интеллигенции. С точки зрения установившихся представлений, антикоммунистическое мышление и поведение советских интеллигентов объясняется, во-первых, наличием в СССР социальных слоёв, которым был чужд коммунизм по их положению, привычкам, традициям и т. п., во-вторых, тлетворным влиянием империалистической пропаганды и в целом империалистического окружения.

Однако удовлетворительны ли данные бесспорные положения по глубине? Приняв их в предложенном виде как простую данность, мы будем вынуждены вместе с тем признать, что пока коммунизм не победит во всемирном масштабе, рассчитывать на формирование образованного слоя лиц коммунистического склада не стоит.

Это, разумеется, противоречит положению марксизма-ленинизма о возможности построения коммунистического общества первоначально в одной, отдельно взятой стране.

Тем более приведённые объяснения выглядят неудовлетворительно, если судить о данной проблеме в масштабе марксистской теории революции.

Так, известно, что «марксизм есть единственное и единое, открытое для развития, научное мировоззрение, синтез истин о наиболее общих объективных законах развития, прежде всего, общества как материи особого рода».

Или предельно ёмко: «если попытаться сформулировать определение марксизма, не используя имя автора этого учения, то, коротко, марксизм есть наиболее полное, т.е. всестороннее учение об объективной истине».

[Статья неплоха в ракурсе исторической публицистики, но вот эти две догмы её явным образом подпорчивают. Критерий истины – практика. И если бы марксизм действительно был „самым-самым”, то СССР не дал бы себя развалить, да ещё и с такой лёгкостью.

Как бы это парадоксально ни прозвучало, но именно марксизм – одна из причин краха социалистической системы!

Если более адекватную социологическую теорию представить в виде сложной формы кривой, эволюционирующей во времени, то марксизм можно представить как некий небольшой отрезок, подменяющий собой верную форму и дающий неверное направление.

Тем не менее на своём историческом этапе, когда существовал „пролетариат, которому нечего терять, кроме своих цепей”, – тогда марксизм, оказавшись в нужный момент в нужном месте, отыграл свою позитивную роль. – Прим. ss69100.]

Известно также, что с абстрактно-теоретической точки зрения интеллигенция – это лица умственного труда, положение которых и при капитализме и в обществе первой фазы коммунизма располагает адекватному (научному) осмыслению действительности.

Возникнув в результате разделения труда на преимущественно физический и преимущественно умственный, этот высокообразованный слой, стало быть, должен выполнять функцию по вооружению общества, во-первых, объективными истинами, практическое использование которых будет гарантировать поступательный прогресс, во-вторых, образцами художественного творчества, облагораживающими духовную жизнь трудящихся.

Разумеется, в классовом обществе лица интеллигентного труда служат господствующему классу, так как находятся на его содержании, что известным образом искажает их целесообразное предназначение в том случае, если господствующим является реакционный, эксплуататорский класс. Он диктует интеллигенции пределы её, по крайней мере официальной, деятельности, ставит сообразно своим частным интересам цели её умствования и осуществляет контроль исполнения.

Однако на протяжении всей истории классовых обществ наблюдаются примеры героизма отдельных высокообразованных лиц, которые вопреки условиям, открыто или завуалированно становятся на путь революции, служения угнетённым массам и прогрессу, подвергаясь порою самому остервенелому преследованию.

Кроме того, известно, что интеллектуальная деятельность по характеру и условиям своего осуществления является более высокой, более свободной и более предпочтительной по сравнению с физическим и монотонным трудом.

При капитализме цена рабочей силы лиц интеллигентного труда значительно выше остальных отрядов пролетариата. Более того, с развитием орудий производства проявляет себя объективная тенденция роста образованности всей рабочей силы, роста доли умственной деятельности даже в профессиях преимущественно физического труда.

Всем понятно, что в будущем разделение труда в этом аспекте будет сглаживаться, а сегодня, при капитализме, оно намеренно консервируется массовым насаждением невежества и покорности.

Исходя из сказанного можно предположить, что если ликвидировать зависимость высокообразованных лиц от диктатуры хозяина, от вынужденной продажности, от антинаучных буржуазных целей извращения теоретических выводов и художественных смыслов результатов её труда, то интеллигенция естественным образом встанет на позицию науки, марксизма, будет добросовестно служить делу прогресса и рабочего класса.

Однако, как говорилось выше, историческая практика показала ошибочность данного предположения. Без партийного контроля интеллигенция остаётся на буржуазных позициях, а в её составе формируются лишь единицы подлинных марксистов. Их количество едва ли значительно превышает формирование марксистов при капитализме.

Причём следует отметить, что ВКП(б) была широко поставлена работа по пропаганде самообразования, изучения работ классиков марксизма-ленинизма, истории партии, политических документов революционной борьбы. Марксистские брошюры и книги издавались миллионными тиражами, переводились на десятки языков, по всей стране читались лекции по марксизму, марксизм изучали в учебных заведениях, была развёрнута широчайшая сеть кружков.

Если почитать «Правду» 1930-х – начала 1950-х, то мы увидим, что большинство интеллигентов было охвачено марксистской учёбой. Даже актёры, певцы, музыканты изучали в кружках «Краткий курс» и «Антидюринг». Обращение непосредственно к изданным при Сталине книгам доказывает, что в сталинскую эпоху работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина штудировали с карандашом в руках.

Однако после антимарксистской идеологической диверсии хрущёвцев вдумчиво читать классиков перестают, а всё изученное благополучно забывают.

Всё меньше остаётся сомнений, что задача диктатуры рабочего класса по превращению лиц интеллигентного труда в настоящих марксистов мало чем отличается от проблемы воспитания партией компетентных коммунистов. Несмотря на высочайшие достижения советской культуры, концепция выращивания «беспартийных большевиков» в целом продемонстрировала свою несостоятельность.

Если подойти к формированию интеллигенции в духе марксизма-ленинизма с позиции безусловной коммунистической партийности, то извилистым путём мы приходим к известному тезису «Прорыва» о необходимости достижения такого качества кадрового состава партии, чтобы организация авангардного типа служила в том числе научным центром методологической и обществоведческой мысли.

Если чуть расширить данную цель и охватить ею также область наук о природе и искусство, то мы получим требование сформировать ядро подлинно коммунистической интеллигенции в масштабах как минимум той страны, в которой осуществляется диктатура рабочего класса.

Разумеется, до взятия власти Партия Научного Централизма для выполнения поставленных политических задач должна, в первую очередь, стать научным центром методологической и обществоведческой мысли хотя бы в лице своего руководства, в виде пропагандистских, агитационных и организаторских институтов под руководством твёрдых, компетентных, преданных делу марксистов.

Смотря на вещи реально, до взятия власти не стоит рассчитывать ни на поголовную компетентность членов партии уровня состоявшихся теоретиков, ни тем более на воспитание ядра «физиков и лириков» марксистского мировоззрения.

Однако после революции вышеобозначенный лозунг может быть последовательно расширен и углублён – Партия Научного Централизма поставит перед собой задачу системной подготовки не только компетентных политиков, но и научных и художественных кадров марксистского кроя во всех идейно-теоретических областях.

Современные левые не придают значения положению марксистской теории о том, что коммунистическая партия есть предтеча коммунистического общества, есть апробирование коммунистических отношений с поправкой на внешние условия и политические задачи организации. А именно это положение необходимо применять при решении проблемы воспитания человека коммунистического общества.

Многие недопонимают, что подлинный коммунист, т. е. компетентный в теории и преданный революции член коммунистической партии, и есть тот «новый человек», задача по воспитанию которого стоит перед диктатурой рабочего класса в ходе строительства коммунизма.

Причём следует понимать, что формирование в партии ядра коммунистической интеллигенции не может осуществляться административными мерами или какими-либо формальными приёмами. Суть как раз в том, чтобы подлинные коммунисты естественным образом, самоочевидностью своих достижений и заслуг завоевали научный авторитет во всех областях не только политики, экономики, но и науки и искусства.

Пока что уровень развития марксистской теории не позволяет определённо выработать дидактику формирования из обывателя и интеллигента-обывателя настоящего коммуниста. Однако и сейчас уже ясно следующее.

Способом становления коммуниста является тождество и единство самообразования и практической партийно-революционной работы. Средством достижения необходимого качества личности служит развитие совести через внутреннюю нравственную работу, в том числе в ходе волевого преодоления испытаний и трудностей.

Важно вместе с тем отметить, что самообразование в данном контексте следует понимать исключительно как процесс обретения научного качества мировоззрения. Ключевое значение в самообразовании играет широта кругозора и методологическая подкованность, иными словами количество адекватных действительности знаний и порядок их систематизации.

Единственной научной методологией и философией является диаматика. Это означает, что диаматика раскрывает законы мышления и содержит аксиомы о всеобщем. Именно диаматика позволяет укладывать все частные знания на фундамент материализма, рассматривать любую информацию через призму фундаментальных категорий бытия, наиболее общих истин о мироздании.

Сегодня же, образованные лица не признают как раз того, что общее довлеет над частным, что общее определяет частное. Следовательно, без вооружения мышления объективными истинами наиболее общего порядка достижение научного мировоззрения невозможно.

Точно так же и в оценке собственных личностей, своей роли и места в обществе интеллигенты склонны «забывать» об общем – о классах, о народе, о человечестве. Они повсеместно рассуждают метафизически, как индивидуалисты, поэтому часто оказываются даже неспособными осмыслить свою постыдную практику служения буржуазии.

Кроме вышесказанного, на данном этапе развития теории мы можем отметить те черты лиц интеллигентного труда, препятствующие формированию из них марксистов.

Эти черты являются субъективным выражением того объективного фактора, который проявляется как внутреннее сопротивление признанию научной неодолимости марксизма и высшей справедливости, нравственности в деле борьбы за коммунизм. Здесь и историческая практика бесконечно богата и исследовательского материала немало.

Прежде всего, следует отметить, что обывателя формирует объективная стихия внешних условий. Эти условия большей частью есть результат действия экономических законов капитализма, т. е. воздействия на личность человека тех или иных форм эксплуататорских производственных отношений.

В каждом человеке как бы идёт борьба двух начал – консервативно-реакционного, которое представляет собой накопленный несколькими тысячелетиями корпус социальных инстинктов, привычек, восприятий, установок, концепций, усвоенных в том числе с буржуазным воспитанием, образованием и посредством личного опыта жизни в капиталистическом обществе; и прогрессивного, представляющего собой в зародышевом виде отрицание чуждых социальной природе человека проявлений частных отношений собственности: эгоизма, индивидуализма, конкурентности, несправедливости.

Реакционное начало поддерживается и подпитывается невежеством, даже в том случае, если это невежество дипломировано. Зародышевое состояние прогрессивного начала имеет эмоциональный окрас, часто выливается в обострённое чувство справедливости, негодование, классовую ненависть и т. п.

Если же прогрессивное начало в человеке, во-первых, последовательно, устойчиво, подкреплено сильной волей, во-вторых, поднимается до уровня научного осмысления, каким образом необходимо изменить общество, то можно сказать, что этот человек, по мере овладения диаматикой, становится марксистом.

Но у большинства людей пока что наблюдается либо придавленность прогрессивного начала обывательщиной, либо сделка с совестью (оппортунизм).

У интеллигента, с одной стороны, куда лучше материальные и духовные условия для самообразования, т. е. научного осмысления законов общественного развития, и ведения революционной работы, с другой стороны, слабее стихийный позыв к борьбе за коммунизм, т. к. его положение выше, чем у большинства трудящихся.

Вместе с тем, опыт показал, что имеется некий объективно существующий субъективный фактор, который чинит мощный заслон как самому интеллектуальному развитию личности, ибо большинство интеллигентов страдают узкопрофессиональным кретинизмом, так и освоению марксизма.

Не может быть никаких других причин данного заслона, кроме тех извращений, которые порождает в человеке разделение труда, присущее классовому обществу.

Ленин отмечал такую негативную черту интеллигентов:

«Разгильдяйство, небрежность, неряшливость, неаккуратность, нервная торопливость, склонность заменять дело дискуссией, работу – разговорами, склонность за все на свете браться и ничего не доводить до конца есть одно из свойств „образованных людей“, вытекающих вовсе не из их дурной природы, тем менее из злостности, а из всех привычек жизни, из обстановки их труда, из переутомления, из ненормального отделения умственного труда от физического и так далее и тому подобное».

Условно эту черту можно назвать расхлябанностью.

Эта расхлябанность, разумеется, проявляет себя как непоследовательность взглядов, поступков, виляние, колебания, что существенно мешает интеллигенту стать подлинным марксистом и служить коммунизму.

Но разве ненормальное разделение труда порождает лишь расхлябанность? Ведь известно, что самое проклятое неравенство – неравенство в умственном отношении.

Если для одной стороны это проклятие означает быть глупыми, ведомыми, управляемыми, обманываемыми, угнетаемыми, эксплуатируемыми, что вызывает стыд и агрессию (которые важно направить в правильное русло); то для второй стороны – это вовсе и не проклятие.

Высокообразованным людям часто приятно считать себя умнее других, что порождает высокомерие, самовлюблённость, зазнайство, хамство, т. е. беспочвенное ощущение собственной исключительности, которое условно можно назвать чванством.

Стало быть, расхлябанность и чванство есть черты лиц интеллигентного труда, препятствующие формированию из них марксистов. Эти черты являются субъективным выражением того объективного фактора, который проявляется как внутреннее сопротивление признанию научной неодолимости марксизма и высшей справедливости, нравственности в деле борьбы за коммунизм.

Сам этот фактор при капитализме называется буржуазностью интеллигенции [или знаменитым оскорбительным словосочетанием Ленина из письма Горькому], а при социализме, кроме как предательством рабочего класса, собственного народа и будущего всего человечества, не назовёшь.