Мрак и бездна „декоммунизации”…

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2062661/2062661_300.jpg​Явление ДЕКОММУНИЗАЦИИ, актуальное в наши дни – неоднородное, оно имеет свои слагаемые и составные части, источники.

С одной стороны, это звериная дикость, всем сердцем ненавидящая цивилизованные формы жизни, рвущаяся назад в джунгли, к «закону джунглей».

С другой – клиническое безумие, которое патологически не понимает ни смысла используемых слов, ни результата предпринимаемых действий. Такого рода безумие толкает прыгнуть с многоэтажки – «не разобьешься, но полетишь»…

Есть и ещё одна сторона – продуманная и расчётливая диверсия одной страны против другой, в которой видят конкурента, и стремятся уничтожить.

Жилищно-коммунальное хозяйство отличается от просто жилищного тем, что обслуживает централизованные, неделимые, общие для многих системы жизнеобеспечения.

К таковым относится, например, водопровод. Централизованное отопление – само собой, батареи не греются сами по себе, без общей для множества «частных собственников» «приватизированных квартир» трубы.

Не преувеличу, если скажу, что любая общая труба, которую нельзя распилить и растащить по углам – делает людей коммунистами, или, по крайней мере, толкает в эту сторону.

Там, где общая труба или кабель – недопустимы уже ни частная собственность, ни экономическая свобода. Если я, в рамках экономической свободы и в рамках частной собственности отключу отопление в коттедже на отшибе – это мои проблемы. Но если я выпилю батарею в многоквартирном доме, ссылаясь, что квартира – моя частная собственность, а право пилить – моя экономическая свобода, то я заморожу весь дом на 100 квартир!

Случайно ли, что при дегенеративных режимах, усердствующих в декоммунизации, центральное отопление сменяется печным, дровяным, от батарей люди переходят к «буржуйкам»? Совершенно не случайно.

И даже напротив – закономерно! Если хозяйство так сложено, что неделимо (централизованная труба), а его начали делить и растаскивать – то хозяйство не разделится, а просто умрёт.

Нельзя получить две маленьких коровы из одной большой, разрезав её пополам. Вы получите только несколько килограмм быстроразлагающейся убоины, но никак не маленькую живую коровку! Точно так же и в современной экономике с её многоуровневым разделением труда – устроить растащиловку без катастрофы.

Коммунальные системы современных городов не выдержат декоммунизации сознания – потому что их созвучие «коммунизму» совсем не случайно. Коммунальные системы, вроде общего водопровода или отопления, газораспределительной сети и т.п. – элементы наступающего коммунизма. Кондоминиумы[1] – школа коммунизма или могильники.

Второй важнейший аспект бытия, по которому бьют топорами маньяки декоммунизации – коммуникация. Безусловно, это тесно и неразрывно связано с предыдущим материалом: трудно отделить коммунальные вопросы от коммуникативных. И все их нельзя отделить от проблематики построения коммунизма.

Коммуникация (от лат. communicatio — сообщение, передача; от лат. communico — делаю общим). Совпадение корня communico в словах «коммуникация» и «коммунизм» случайно? Это игра звуков? Или же имеется общий смысл в этом «делаю общим» там и там? Ведь очевидно же, что совершенно не случаен общий корень двух слов!

Как можно обеспечить простую коммуникацию, т.е. «передачу информации от одного субъекта к другому, взаимодействие, связь, общение между живыми существами» (я даю определения из словаря) – если между «живыми существами» не будет ничего общего?

Не будет обобщения и обобществления смыслов, понятий и имуществ (что неразделимо)? Какая может быть коммуникация между теми, кто не в состоянии друг друга понять, говорит на разных языках и мыслит разными образами?

Именно об этом – о трудностях коммуникации при «декоммунизации» – стих А. Леонидова:

На дверцу «мерседеса» опершись

Смотрел на нищего, что кость с помойки гложет.

…Так далеко, ребята, разошлись,

Что понимать друг друга мы уже не сможем…

Одна рожала дедов наших мать,

Мы- кровные, но « кровники» – давно ли?!

Когда ж ты стал мечтать меня сожрать,

А я тебя – лишить завидной доли?!

Разве он не прав? Разве не существует критического уровня имущественного расслоения, после которого люди понимать друг друга уже в принципе не в состоянии (не могут – даже если захотят) – и переходят на разные языки (французский у дворян, английский у современных упырей)? А русский язык превращается в «язык угнетённого большинства», как ирландский в Ирландии?

Естественно, всякое сосуществование начинается с коммуникации, понимании сигналов друг друга. Даже самые добродушные существа убьют друг друга – если не понимают сигналов друг от друга. Если жесты дружелюбия принимают за угрожающие, например. А готовность к диалогу – как сигнал к атаке.

Ну, разрушите вы межстратовую коммуникацию – дальше что? Истребление низов верхами, за которым последует истребление верхов низами? В прошлый раз не хватило вам, желаете повторить? Понравилось вам, как генералов из окон на штыки солдаты кидали?!

+++

Во всяком обществе, где возникает сверх жилищного жилищно-коммунальное хозяйство, и где стремятся к коммуникации (взаимопониманию) – неизбежно зарождаются и элементы коммунизма. Появляются элементы коллективной неделимой собственности и предметы общего пользования. Можно ли этого избежать?

Конечно, нет, потому что наука и культура – ПЕРВОЕ, что обобщает и обобществляется в цивилизованном обществе. Всякого рода указы «о кухаркиных детях»[2] пытались запретить простонародью изучать физику или химию, азбуку или литературу. Но даже и они делали исключения для лиц «исключительной гениальности», да и в целом они – утопия, конечно.

Обобщение знаний неизбежно – а оно неотделимо от обобщения имуществ. Ибо снимает покров «магического таинства» и непостижимой воли небес с земных богатств: когда я знаю столько же, сколько и вы, то и возможностей и прав у меня столько же, сколько у вас.

Попытки представить каждую судьбу уникальной, несопоставимой с другими – противоречат самым базовым основам абстрактного мышления. Оно ведь строится на обобщениях. Как можно обобщать мысль – и не обобщить прав абстрактно взятого человека? Ни у кого из мыслителей этого не получилось…

Да это и невозможно. Обобщаешь идеи, нормы и принципы – обобществляй имущество. Не обобществляешь – не обобщай мысли. А как их не обобщать, ежели на абстрактном мышлении строится вся наука и цивилизация?!

Так замыкается круг, который делает коммунизм не то, чтобы неизбежным, но неизбежным при условии умственного и нравственного развития, при условии развития законности и правосознания. И получается, что избежать коммунизма можно только повернув умственное развитие вспять, к приматам и дикарям, но тогда придётся отказаться и от культуры, образования, и от газопровода с центральным отоплением.

Опора власти на майдауна несовместима с газоснабжением, тёплыми батареями, развитием электросетей и высокой культурой. Майдаун – обезьяна, и жизнь вокруг себя обустраивает, как обезьяны логово. Там места ничему цивилизованному нет: ни законам, заменяемым уличным произволом, ни оконному стеклу, заменяемому фанерками и картонками с помойки.

+++

Почему несовместимы декоммунизация и тёплые батареи в квартире? Потому что «свобода» – и каждый делает, что хочет, что выгодно. Выгодно украсть у всего города мазут из котельных – воруют. А город потом замерзает, но чего хотел, то и получил, никто не говорил, что у свободы хищников нет издержек.

Люди, одержимые десоветизацией на их «священном» пути от тоталитаризма к полноте свобод, не задаются вполне логично вытекающим из их позиции вопросом:

-А зачем вообще закон? Путь люди делают, чего хотят… Если люди делают, чего хотят, на улице, то это полная политическая свобода. А если люди делают, чего хотят, в экономике – то это полная свобода частной собственности и коммерческой инициативы.

Согласитесь, как можно говорить о свободе предпринимателя, если ему извне предписывают – что, как, когда делать? А закон ведь именно этим и занимается: предписывает поведение извне, чем, собственно отличается от полноты произвола в животном мире…

Так зачем закон?

Не содержит ли всякий закон в себе зародыш тоталитаризма и социализма? Как это так – всем одна норма поведения? Получается, и мне и бомжу – одинаковые права? Да это ж коммунизм какой-то!

Эти люди не понимают, что сдержать хищничество индивида – ключевая задача цивилизации во все времена.

Она всегда так или иначе, эту задачу решала, ею начинала все свои программы и проекты. Она с этого и началась. Если бы она стремилась к свободе (а не от свободы) – незачем было бы выходить из пещер и саванны: полноту свобод у животного нелепо отрицать.

Оттого 5 тыс лет цивилизации строились на борьбе с произволом свободы и борьбе с частной собственностью. Чью бы деятельность мы не рассматривали – Владимира Мономаха или Солона Афинского, римских Гракхов или Петра I-го, мы всё время обнаруживаем в их действиях покушение на частую собственность.

Почему? Да потому что цивилизация – это абстрактное мышление человека, обобщающего мысль, обобщение есть покушение на уникальность и несопоставимость, обобщение есть сравнение и сопоставление.

Как только в нашей голове появилась идея «человека вообще» – который подобен нам, но не мы, не отдельный Иван или Пётр, а собирательный образ Ивана и Петра – у нас в голове возникли и универсальные права человека. А как только они там появились – универсалии прав абстрактного человека – мы уже осуждаем неравенство, всякое, но особенно вопиющие его формы.

То есть получается – цивилизация, начиная с фараонов и царя Хаммурапи движется к коммунизму, потому что ни к чему иному она, будучи цивилизацией, двигаться не может! Как только люди вместо конкретных инструкций конкретному человеку начинают выдумывать ОБЩИЕ ЗАКОНЫ, вместе с этим обобщением появляются и общие права, и общие
обязанности всякого человека. А раз так – куда бежать от уравнительства?!

Разве царь не обязан наказывать предателя и халтурщика, каким бы высокорожденным тот ни был? Горе тому царю! Разве царь не обязан выдвигать и поощрять за верную и беспорочную службу даже самого низкорожденного подданного?

Как только царь наказал князя-предателя (а куда он денется, если не накажет?) и как только возвёл в дворяне солдата-героя, из простых рекрутов[3] – он начал движение общества сперва к социализму, а оттуда (куда ж деваться?) и к коммунизму.

Ибо где закон и порядок – там уже неполнота свободы и частной собственности. И чем больше закона и порядка – тем меньше свободы и частной собственности. Вплоть до их полного исчезновения – которое является главным смыслом процесса цивилизации, чтущей не силу или уникальную «везуху», случайность, а заслуги и обобщённые принципы.

+++

Нетрудно заметить даже при беглом знакомстве с цивилизацией (а уж тем более при детальном с ней знакомстве), что главный вектор её движения – уводит как от полного рабовладения, так и от прямого расхитительства.

Если мы берём раннефеодальные времена, то территории просто давались воеводам «на кормление», рабы были «говорящими орудиями» и «двуногим скотом», а взятки и семейственность не считались преступлением.

Уже развитие феодализма теснило эту вольницу к каким-то более упорядоченным формам. Цари и короли начали криминализацию взяток и кумовства (раньше бы и в голову не пришло судить за такое), кормление наместников сменили ограниченным жалованием, и т.п.

Что касается капитализма (буржуазной демократии), то это вообще не самостоятельная формация (тут ошибка марксистов, считавших капитализм чем-то устойчивым и самодостаточным).

Буржуазная демократия (капитализм) есть неустойчивая смесь и взвесь склонная к распаду в любой момент, противоречиво и конфликтно сочетающая элементы рабовладения и социализма.

Потому буржуазная демократия не может существовать сама по себе: она суть есть промежуточная зона между чистым рабовладением и чистым коммунизмом, компромисс между ними, когда уже внедрена часть норм коммунизма, но ещё не устранена часть норм рабовладения.

Пропорция соотношения между элементами может быть любая – потому и буржуазные демократии так не похожи друг на друга. В Эквадоре одна, во Франции другая, а в Греции третья. Положа руку на сердце: разве они похожи?! Разве тождественны Мексика и Канада – при том, что формально и та, и другая – буржуазные демократии?

Ларчик просто открывается: в Мексике элементов рабовладения в смеси больше, в Канаде – меньше. То есть смесь остаётся смесью, но пропорции смешивания разные!

+++

В силу своей промежуточности буржуазная демократия не может быть антикоммунистической или проводить декоммунизацию: ведь она частично сама коммунизм! Да, не на 100%, но на сколько-то процентов – по определению.

Как же она может проводить декоммунизацию, если в ней (по условиям игры) буквально завтра может победить на выборах компартия? В силу промежуточности буржуазной демократии в ней не может быть никакого окончательного выбора: ни коммунистического, ни антикоммунистического. Потому что могут последовательно побеждать то те, то другие партии, а смысл в том, чтобы программа ни одной из партий не стала монопольной и довлеющей.

Есть только одна сила, которой по зубам проводить декоммунизацию – и это не буржуазная демократия с пёстрым противоречивым набором её гарантий, её системой сдержек и противовесов. Единственная сила декоммунизации – ФАШИЗМ.

В отличие от буржуазной демократии, в которой любое слово «бабушка надвое сказала» (и по другому конституция говорить запрещает) – ФАШИЗМ есть учение окончательное, по своему стройное и цельное.

Фашизм может сделать то, что буржуазной демократии в принципе не по силам – а именно: навязать силой и террором всем «единственно-правильное мнение». Это методологически роднит фашизм с коммунизмом, потому что тот тоже навязывает всем единое мнение.

Но это родство антиподов: «единственно-правильное мнение» в коммунизме устанавливается наукой, разумом, в фашизме – волей и силой.

Как отличать? Да вот так:

= Если я говорю, что дважды два четыре, и всё остальное – ошибка, то я коммунист.

= Если я говорю, что дважды два – хрен знает сколько, может четыре, а может и девять, как народ проголосует – то буржуазный демократ.

= Если я говорю, что дважды два девять, и всё остальное ошибка, за которую я всем по шее дам – то я фашист.

Такая вот разница в методологии.

Понятно, что человек, который «хрен знает, сколько дважды два» не может бороться с человеком, который считает, что дважды два четыре. На какой почве им бороться? Один знает ответ, другой не знает. Почему тот, который не знает ответа, должен считать ответ другого неверным? Попытки делались[4], но они очевидно неэффективны.

Чтобы противостоять ответу – нужно иметь свой собственный, иной, но не менее твёрдый ответ. А такая возможность есть только у фашизма: он враждебен коммунизму и при этом навязчиво-тоталитарен.

+++

Фашизм враждебен цивилизации и культуре не потому, что я или читатель его не любим (это был бы ненаучный подход). Он враждебен безотносительно симпатий, которые, кстати сказать, опасны и обманчивы.

Если мы вычислили основной вектор цивилизации, то противоположные ему вектора – враждебны цивилизации чисто-математически.

Если цивилизация всю свою историю боролась с полнотой рабовладения и прямотой расхитительства (для чего выдумала и государство, и законность), то фашизм возвращает нас к звериной простоте полного рабовладения и прямого расхитительства. В христианской цивилизации это связано с угасанием христианских начал и возрождением языческого нацизма[5], суть которого – в торжестве простоты над сложностью.

«Мне надо – я возьму». «Если я сильнее – то сделаю с тобой, что хочу, вплоть до убийства»…

Для фашизма (не только нацизма) это базовые формулы, из простоты и понятности которых вытекает всё.

Сложность противопоставляет прямому удовлетворению потребности животного закон и нравственные начала, учение о грехе и ритуале, обобщённые идеи прав человека, распространяющиеся на твоего противника в той же мере, что и на тебя, и т.п. Животному вся эта сложность непонятна: ему же надо, почему не взять? Так право силы вытесняет силу права, безусловное вытесняет все условности, что и определяет фашизм на базовом уровне.

С точки зрения верующего за отношениями Ивана и Петра следит всемогущий Разум, носитель высшей Истины. И если Иван Петра, или Пётр Ивана унизил, обокрал, убил, растоптал – то для обидчика это хуже, чем для обиженного.

Обиженный попадёт в рай, а обидчик – в ад. При дехристианизации представление о третейском судье (особенно о его неизбежности во всех делах) снимается[6]. Если Иван унизил Петра, а Пётр стерпел – Иван прав. Если Иван убил Петра – то Иван эволюционно-перспективная ветвь, а убитый Пётр – тупиковая ветвь эволюции, слабая и никчёмная (раз не смог себя защитить).

Конечно, если снять саму идею третейской оценки отношений с позиции общих и вечных ценностей, и сделать отношения Ивана с Петром сугубо двусторонними, то идея фашизма вытекает отсюда сама по себе, естественным путём. Она стимулируется и кнутом, и пряником:

- Если я его не унижу – потеряю свою прибыль (пряник)

- Если не я его – тогда он меня (кнут).

+++

Вопреки базовым принципам цивилизации, и выгодно выделяясь определённостью, однозначностью от мути и путаницы буржуазной демократии с её «вечной неоднозначностью всего» – фашизм предполагает переход бывшего цивилизованного общества к дикости рабовладения и прямого расхитительства.

Если персонофицировать, то цивилизация – некий философ, вроде Френсиса Бэкона, а фашизм – современник Бэкона, пират-приватир в южных морях. Понятно, что сложности Бэкона неинтересны и не нужны его современнику-приватиру. Пират не понимает ограничений своей власти над захваченными пленными (почему пиратство и работорговля идут рука об руку), не понимает пират и условностей, тонкостей и запутанности буржуазного права.

Пират, скорее всего, не читал современного ему философа Бэкона, а если читал – то ничего не понял, или понял специфически, только выгодное себе и своему хищничеству.

Для пирата даже и в ХХ, и в XXI веке (см. сомалийских пиратов или халифатистов) норма жизни – именно неограниченное рабовладение и именно прямое, простейшее, основанное только на грубой силе, расхитительство.

И то и другое можно объединить термином «приватирство» – т.е. «пиратское присвоение». Рабовладение присваивает людей, а прямое расхитительство – материальные блага, активы экономики.

Пират-приватир или не понимает, или понимает, но плевать хотел, что цель всей цивилизации – уничтожение частной собственности. Он-то свою грубую и насильническую частную собственность насаждает через захватное право, и не намерен тут идти на компромиссы.

Программа-минимум цивилизованного общества: если не получается уничтожить частную собственность (кишка тонка) – то желательно уничтожение хотя бы всевластия частной собственности.

Цивилизованные люди загоняют её в те или иные рамки, именно и только потому что совсем её ликвидировать не получается. Если нет сил для решительного штурма – цивилизация ведёт осаду частной собственности. Уже египетский фараон старается убедить вельмож, что их собственность – не их, а фараона.

И даже не фараона, а богов и государства (что в Древнем Египте означало одно и то же). Право государства на конфискацию собственности у тех, кем государство недовольно – начало ликвидации самого института частной собственности. Возникают правила конфискации, через них и правила пользования собственностью, ограничивающие собственника. Сперва слегка, но лиха беда начало!

Развиваются государство, право, юридическое мышление – и они ввинчиваются в домен собственника всё глубже, мелочнее и настойчивее.

+++

Если мы этого не понимаем – то мы идём, как майдауны к катастрофе тотального одичания и зоологизации жизни, с разрушением коммун, как организаций городского самоуправления, коммунальных систем, как обобществлённого жизнеобеспечения коллективного собственника, коммуникации – как способности понимать друг друга и обмениваться информацией.

Сносами памятников Ленину декоммунизация нигде не заканчивается и закончиться не может. Она стремится (понимая это или нет) стереть всю цивилизацию, вплоть до уровня египетских пирамид и статуй Будды.

Например, т.н. бамианские статуи Будды в Афганистане были снесены именно в рамках декоммунизации Афганистана, представителями партии, наиболее враждебной просоветскому социалистическому правительству Афганистана (ДРА). В 2001 году, вопреки протестам мировой общественности, включая исламские страны, статуи были разрушены талибами[7], убившими и просоветского руководителя ДРА Наджибуллу[8]. То есть одно с другим неразрывно связано!

+++

И горе тем, кто этого не понимает!

Источник.

.