Подоходная суверенность

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2054460/2054460_300.jpgМногие люди слово «суверенитет» понимают только как повод для гордости, и связывают его с сепаратизмом. Стать суверенным – это, думают они, от кого-то отделиться, чтобы размахивать собственным, а не его флагом.

Люди не очень понимают экономическое значение суверенности, что очень удобно этнокриминалу, сепаратистским бандам этнического или краевого происхождения.

Решая свои вопросы, этнические мафии собирают массовки под карнавал опереточного «суверенитета»…

Однако, скажем прямо: созвучие слов «суверенитет» и «соверен» (британская золотая монета) – не случайно. Имя монете дали от английского слова sovereign, которым обозначали монарха.

Впервые монета была выпущена в 1489 году во времена короля Генриха VII (1485—1509). И названа она по изображению короля на троне («суверена»).

Какая связь? – спросите вы. Если искать аналогов английскому слову sovereign не по формальным филологическим методам, а по сути, существу, то лучшим аналогом окажется слово «состоятельность».

Состоятельность – способность жить самому, не выклянчивая жизнь, как милость, у сильного покровителя. В экономической науке я выделяю два вида состоятельности:

- техноэкономическая состоятельность.
- политэкономическая состоятельность.

В силу особенностей трагического периода, который страна переживает с 1991 года, о политэкономической состоятельности нам известно гораздо меньше, чем о техноэкономической состоятельности. Хуже того, недобросовестные экономисты вообще сводят всё к техноэкономической состоятельности общества.

Наверняка вы все слышали лживые утверждения – «мы так плохо живём, потому что так плохо работаем», «если бы мы работали, как в Германии, то и жили бы как в Германии» и т.п.

Техноэкономическая состоятельность оценивает способность технически организовать эффективное расширенное воспроизводство со стороны:

- Человека (гражданина)
- Руководителя (организации)
- Правительства (государства).

Суть проблемы в том, что не все люди одинаково компетентны, конструктивны и трудолюбивы. Некоторые просто неспособны к эффективному производству – для которого им не хватает ни ума, ни совести. Люди плохо работают, ленивы, и мало понимают в порученном деле, руководители бездарны и бестолковы, власть организована деструктивно (яркий пример – ельцинизм), и т.п.

Процесс производства – сложный процесс, требующий промышленного воспитания нации и индустриальной культуры от каждого человека. Качество трудовых резервов, качества технологов производства – играют большое значение. Ведь любая материя, в сущности, источник доходов и благ, просто не с любой материей умеет работать человек!

Вот, скажем, река: она может просто так течь, а может электричество давать. И только от умственного уровня управленцев территории зависит – превратят ли они потенциал в кинетику? Извлекут ли из доступных земель урожай – или бросят их бесхозными, зарастать бурьяном? Если извлекут урожай – то какой? Хороший агроном может повысить урожайность земель не на проценты – в разы!

Обладая материей любого вида, любым веществом – мы, теоретически, можем извлечь из них доход, блага и прибыль. Грубо говоря, можно камень превратить в хлеб, если знать технологические переходные операции. На практике работа с веществом зависит от умственного уровня и степени научности работающего с ним человека.

Можно колоссальные ресурсы тратить бездарно, и сидеть нищим на горе золота. Можно, наоборот, минимальные ресурсы «отжать досуха», в полной мере владея наукой и техникой.

Спекулируя на этих азбучных истинах, недобросовестные экономисты пытаются нам доказать, что уровень жизни людей зависит ТОЛЬКО от качества и производительности их труда. Отсюда и тезис: «плохо живём – потому что мало работаем», «бедность – удел ленивых» и т.п. Начнёшь жаловаться на жизнь, сразу спросят ядовито: «А работать не пробовали?».

В чём же подвох?

+++

При всей значимости техноэкономической состоятельности человека и его общества – ею отнюдь не исчерпывается вопрос благосостояния. Ещё более важной составляющей благополучия является то, что мы назвали ПОДОХОДНАЯ СУВЕРЕННОСТЬ, способность защитить выработку от конфискаций и хищений.

Мало выработать благо: надо ещё, чтобы у тебя его не отобрали! Именно поэтому на английской монете (учётном средстве распределения наличных благ) чеканили короля, а на советской – рабочего-гегемона. Король – суверен. Он не производит благ, но он их распределяет. А тот, кто их производит, но не распределяет – не суверенен.

В таких условиях можно работать сколь угодно качественно и технически безупречно – но оставаться нищим. Потому что вырабатываешь блага ты, но распоряжаются-то ими совсем другие люди.

Теоретически они заинтересованы поощрять хорошего работника «длинным рублём».

Практически они никому ничего не обязаны (потому и суверены).

Если я на своей земле сам вырастил урожай, то я сам решаю – сколько съесть, сколько отвезти на рынок и по какой цене там выставить, сколько оставить на семена, сколько дать неимущим милостыней, и т.п. Награда моего труда заключена в самом урожае, выражена в натуральной форме. Для того, чтобы ТАКАЯ награда росла – мне следует больше и качественнее, умнее трудиться.

Но если, к примеру, я батрак – то ведь моё вознаграждение определяет не мой труд, а хозяин. Хозяин может наградить моё усердие – но может исходить и из другой логики: мол, никуда я не денусь, если не поощрять… И, как показывает практика, чаще действует именно второй вариант.

Профсоюзы, как явление, возникли ТОЛЬКО потому, что хозяева предприятий слишком субъективно (и невыносимо скупо) оценивали вклад в прибыль наёмных рабочих. Профсоюзы возникли как возражение батраков на узость прав, возможностей и оплаты труда со стороны хозяина ресурсов благо-извлечения.

+++

Но вот незадача для тред-юнионизма: чем хуже дела в экономике, у людей, тем менее эффективен инструмент профсоюзной борьбы!

Возникает ощущение несправедливости: профсоюзы очень многое могут выцыганить там, где бурный рост производства и доходов, и практически ничего – там, где упадок и обнищание. Как раз там, где они нужнее всего – они наименее дееспособны!

При массовой безработице и убыточности заводов человек не права качает, а пытается любой ценой удержать за собой хоть какое-нибудь рабочее место. Какие уж тут ультиматумы работодателю?! Работодатель легко сошлётся на твою свободу уйти на все четыре стороны…

+++

Когда выпекает один, а распределяет выпечку другой – проблема техноэкономической состоятельности (профессионализма работников и управленцев) отходит на второй план. На первый же выступает злостно не рассматриваемая у нас в РФ и СНГ проблема политэкономической состоятельности системы.

Если вы не суверенны, то вам нет смысла технически совершенствовать свои навыки труда: больше выработаете, больше отберут, только и всего!

Совершенно очевидно, что в современном мире больше получает не тот, кто больше работает, а тот, кому больше симпатизируют владельцы мировых денег. Они их печатают бесконтрольно, оплачивают, кого им вздумается, и разоряют тоже, кого захотят.

Если твою деятельность вознаграждает другой, чужой человек, а не ты сам – ты всегда в большой опасности.

+++
То есть вопрос не в том, есть ли у тебя золото или нет, а в том, способен ли ты его отстоять, или нет. Эта экономическая проблема напрямую связана с проблемой СУВЕРЕНИТЕТА. Подлинного, а не бандитски-сепаратистского.

Если у тебя много золота, но отстоять его от конфискации ты неспособен, то, считай, его у тебя всё равно, что нет.

Какая разница между тем, чего просто не было, и тем, что было, но отобрано? И тем и другим не владеешь, не пользуешься…

Принимая человека в разделение труда, система навязывает ему и условия труда. Человек, производящий не продукт, а часть продукта, намертво связан с «благодетелем»-оценщиком. Ему могут методом шантажа и террора навязать любые условия труда, равно как и вовсе выкинуть из производственной сфере, заменив более сговорчивым.

+++

Поэтому с усложнением разделения труда возрастает и важность вопросов социализма, социализации производственной сферы. Социализированность – есть служение человека окружающим людям (социуму), тогда как социопатия – враждебность и вредительство с его стороны окружающим людям.

Капитализм – это такой странный контракт, в котором более сильная сторона присваивает себе право произвольно, в любой момент менять условия договора.

Например, в сфере ЖКХ: с нами договорились отапливать, снабжать водой и электричеством наши квартиры. Договорились по одной цене, а потом присылают другую. Потом третью.

А мы же на этот процесс вообще никак повлиять не можем! С нами же повышение цен не согласовывают! К нам не приходят с договором, чтобы мы подписали согласие на повышение цен! Следовательно, не контролируя цен, мы вообще не знаем, что нас завтра ждёт. Это – бесправие уровня дьявольского…

Разве такое происходит только в сфере ЖКХ? Разве условия нашего труда и заработка определены устойчиво? Сегодня, допустим, Некто хорошо зарабатывает и хорошо живёт, а завтра он станет ненужным – и его «сократят»… Несмотря на обилие контрактов при капитализме – контракта, как устойчивости взаимных обязательств как раз таки и нет! Рыночные контракты – гребешок для лысого…

Потому что сильнейшая сторона контракта, о чём бы ни договорились, в любой момент вносит в договор отсебятину, никак не согласовывая это со слабой стороной. Такой договор, конечно же, теряет смысл: если нам в нём ничего не гарантировано, зачем нам его вообще подписывать?

Понятно, что свобода менять трудовые отношения всегда трактуется работодателями в сторону их ухудшения. Это очень странный и нетипичный хозяин, если он платит, сколько может заплатить, а не себе оставляет, сколько сможет оставить. Как только появляется возможность (зацепка, повод) ухудшить права трудящихся, их незамедлительно ухудшают.

Это не вопрос жестокости, а финансовый вопрос: чем меньше потрачено на обработку ресурса, тем прибыльнее ресурс для владельца.

Вообразите уголь при стабильном спросе и ценности. Сам по себе уголь неизменный, он в земле миллионы лет лежит. Чем меньше платить шахтёрам, которые уголь добывают, тем выше ценность угля для владельца угольного пласта!
+++

Понятно, что нельзя свести всё к экономической целесообразности. Есть и вопросы страха капиталистов перед СССР (ныне снятые), есть и идущие снизу тенденции стабилизации хозяйствования христианизацией[1], фьючеризацией[2] и т.п. Однако же и отменить экономическую целесообразность никто не в силах!

В наши дни возможность быстро и прибыльно всех ограбить вытесняет вышеуказанные факторы всеобщего обустройства.

Доминирующая в глобальной экономике сила (доллары США) строит свою стратегию на максимизации собственных выгод и минимизации прав других участников отношений, систем разделения труда. Людям в режиме террора и шантажа навязываются схемы, по которым работать они должны всё больше и больше, а их получка по итогам – всё меньше (по крайней мере, в реальных, натуральных показателях потребления).

Человеку, который привык работать за 100 долларов, говорят так:

- Вот, смотри, или ты остаёшься работать за 50, или ты уходишь, и у тебя будет 0. Выбирай сам, мы свободное общество!

Ну, а потом ему предложат 25 вместо 50, это всё человечество уже проходило, что и кончилось 1917-м годом и всеми его «эксцессами не для слабонервных».

+++
Важно понять, почему так происходит. Потому что капиталист стремиться к максимально-возможной прибыли. С другими он делится только тогда, когда не имеет возможности уклониться. Как только появляется возможность уклониться – он тут же ею пользуется.

Скажем, его фабрика не могла обойтись без 100 рабочих. Он нанимал этих рабочих не по любви, а по нужде. Без удовольствия платил он им их заработки. Теперь смотрите: появляются новые технологии – и он легко может обойтись 50-ю рабочими.

Ну и что вы думаете он сделает? Останется кормильцем 50 ненужных ему, лишних его делу людей? Как добрый папаша, который с сына ничего, кроме учёбы, не спрашивает? Или же вы думаете, что он сократит 50 лишних ртов?

Парадокс, но 50 сокращённых оказываются резервом именно того, кто их и сократил! Они – давят собой на оставшихся.

Как только оставленные начнут что-то требовать – их можно поменять местами с сокращёнными.

Получается, что плохо не только тем 50, которых сократили, но и тем 50, которых оставили.

А самое главное – трудно понять, как иначе может работать капитализм с его рыночными отношениями!

Со времён Перикла в Афинах любое системное неравенство приводит к такому явлению, как:

- Концентрация благ в центре системы и концентрация нужды, бедствий на её перифериях.

Это касается капиталиста, который стягивает всё больше денег в собственный сейф, вытягивая их из кошельков своих рабочих.

Это касается и стран, наций, которые вытягивают всё больше благ и льгот к себе, обирая зависимую и несуверенную периферию выстроенной «под метрополию» системы отношений.

Если вы из Москвы поедете в маленький провинциальный город – сразу же почувствуете снижение уровня жизни. Если из города в деревню – тоже. Это – описываемый процесс вытягивания благ в центр системы с её периферий.

Для Москвы периферия – другой город. А для самого города периферия – сёла вокруг него. А для мировой экономики периферия – Москва…

+++

Если система выкачивания благ в обмен на сбрасывание проблем работает, то, конечно, вопросы технической организации производства становятся маловажными. Единственным результатом у того, кто повысит производительность труда, станет только то, что у него больше отберут и вывезут! Понятно, что такой результат не сильно-то мотивирует больше и качественнее трудиться…

Для того, чтобы повысить уровень жизни ударным трудом – нужно, чтобы расценки на труд были неизменными. При Сталине цены, как известно, снижали – но это высший пилотаж. Нам бы хотя бы – чтобы не росли они. Иначе что получается?

Допустим, вы производили 50 каких-нибудь шпингалетов за смену. Сдельщина – рубль за штуку. За смену получается 50 рублей. Вы исхитрились повысить свою производительность, и стали делать 100 шпингалетов за смену. Закупщик смекнул, что вы больно хорошо жить стали, и срезал расценки: 50 копеек за шпингалет.

Вы теперь делаете в два раза больше предметов, а получаете за них те же деньги. Вам оно надо?

Расценки на труд редко срезают официально, в 90% случаев их снижают через рост цен. Вы производите больше, и вроде как даже получаете больше: 100 рублей за 100 шпингалетов. Но хитрость в том, что ваши 100 рублей – те же самые 50, если смотреть с точки зрения покупательной способности. И если 100 шпингалетов существенно отличаются от 50 шпингалетов, то новые 100 рублей ничем не отличаются от старых 50. Поняли фокус?

Делают этот фокус те, кто создаёт одним сверхльготые и высокооплачиваемые места, а другим – ад кромешный на производстве.

+++

Покажу на условном примере, как это делается.

Вообразите, что два комбината получили по итогам продаж прибыль в 100 рублей. Доля оплаты труда, допустим, 50%. Стало быть, фонд оплаты труда на каждом комбинате составляет 50 рублей. А что, если перебросить? 25 рублей добавить одному комбинату, забрав из фонда оплаты труда у другого?

Так и делают, если один комбинат в Англии, а другой в Таиланде. Получается, хотя и работали одинаково, у одних фонд оплаты 75 рублей, а у других 25. Будешь возмущаться – потеряешь и эти… Теперь понятно, почему оголтелые мигранты так рвутся переехать из Азии в Европу? Они идут вслед за деньгами, которых у них дома отобрали, перебросив на повышение уровня жизни в центре системы!

+++

Вывод: подоходная суверенность – один из важнейших факторов благосостояния, достойных заработков и уровня жизни каждого человека. Нужно уметь трудиться, никто не спорит. Но вне суверенности, при современных условиях игры – умение трудиться ничего не даёт. Вопрос о том, как отстоять заработанное, что раньше называлось, «отстоять завоевания» – не менее важен, чем собственно заработать.

Неважно, сколько у тебя в кармане – если ты беззащитен… Всё, что в твоём кармане – уже не твоё!