Несколько слов о живой истории

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2011094/2011094_300.jpgЕсли посмотреть, как на территориях республик бывшего Советского Союза сегодня организованы музейные экспозиции, можно увидеть два подхода, два течения.

В одном случае вы увидите обновлённую выставку, прошедшую техническое перевооружение, экспозиции которой построены по тем же принципам, по которым оформляют сегодня витрину магазина.

Если вы бывали здесь ранее, то с удивлением отметите, что количество подлинных экспонатов, а также моделей, наглядных пособий и прочих предметов, вещей в обиходном смысле этого слова, уменьшилось. Их место теперь занимают информационные стенды, в той или иной форме, рассказывающие о вещи или событии.

Вместо близкой, живой, непосредственной истории, которую только что руками трогать и было запрещено, посетитель музея получает теперь рассказ в картинках об этой истории.

Самостоятельно прикоснуться, пусть даже взглядом, к истории здесь невозможно — перед тобой лишь чей-то пересказ. И пересказ, само собой, превратный, отражающий точку зрения только и исключительно буржуазии.

Примером таким образом обновлённой экспозиции может служить исторический музей в Ереване. Советской Армении отведён там всего один маленький зал, да и там собраны, в основном, военные плакаты и знамёна.

В то же самое время, так называемой Первой Республике (буржуазной, где заправляли дашнаки — армянские буржуазные националисты! — прим. РП), отведён целый (первый) этаж музея.

Организован он почти целиком из информационных стендов, что в данном случае вовсе не удивительно – ведь никаких материальных свидетельств Первая Республика, просуществовавшая всего два года (1918–1920 гг.), после себя не оставила и оставить не могла: единственной целью её существования было не допустить установление на территории Армении Советской власти и сохранить республику в числе стран-колоний Антанты.

Антанта обещала при удобном случае оказать буржуазной республике некоторую военную помощь против Советской России, за что дашнаки платили ей очень щедрую дань, разбазаривая направо и налево и без того скудные ресурсы Армении1. Только вот сколько бы вы ни ходили среди фотографий нагло смотрящих дашнаков, поставивших многострадальный армянский на край гибели, вы, конечно, ничего об этом не узнаете.

Другой характерный пример этого рода — музей истории ракетно-космической техники в Петербурге, где почти вся старая экспозиция, за исключением нескольких двигателей и спускаемого аппарата, была заменена информационными стендами и фотографиями.

Никакого оправдания этому нет — история ракетной техники это тот раздел истории, который можно и нужно изучать по живым, вещественным свидетельствам триумфа русской и советской науки (которые, вероятно, до сих пор хранятся где-то в запасниках музея, если, конечно, их ещё не продали за рубеж).

Между тем нарочито утилитарный подход, пытающийся представить историю в виде случайного скопления событий, «нанизанных» одно рядом с другим на нить времени, является не более чем психологическим приёмом, с помощью которого идеологи буржуазии стараются принизить, умалить значение одних, ей неугодных, событий, и наоборот — преувеличить, выпятить значение других, важных и выгодных для неё.

Характерный пример подобной уравниловки показывает нам Краеведческий музей города Туапсе. В нём, по сообщениям очевидцев, в настоящее время организована форменная провокация, в которой советские лётчики, ценою жизни защищавшие родное советское небо, уравнены в правах со своими врагами — пилотами разбойничьей, фашистской Люфтваффе.

Вот лишь малая часть того, что представляет собой музейная реконструкция этого рода, которую иначе как реакционно-фашистской не назовёшь.

В то же время, есть и другая тенденция. Вместо идеологической перестройки, в отдельных случаях, можно встретить старательно сохранённую до настоящего времени старую советскую экспозицию, отражающую подлинную историю — историю трудового народа нашей страны.

Чисто техническое, вспомогательное оснащение выставки, такое как стеллажи, свет и звук могут быть в этом случае даже обновлены, но главное — логика выставки и обилие предметных образцов, — будут сохранены.

Что же это означает? Может быть это свидетельствует о том, что работники подобного музея попали в своеобразную тихую гавань, и из-за банальной бытовой лени, а также, может быть, инертности мышления, оказались неспособны «по-настоящему» перестроить выставку в духе современной буржуазной культуры? Многие, возможно, так и подумают.

Однако смешно так думать в то время, когда мировой империализм, а вместе с ним и современная буржуазная культура, переживают жесточайший кризис, когда идёт идеологическая война, в которой все подлинные достижения советского народа и социалистического строя, как безусловно опасные для буржуазии, планомерно уничтожаются.

Поэтому мы вряд ли ошибёмся, сказав, что если в некоторых музеях всё ещё можно увидеть наше советское прошлое в неискажённом виде, то это является результатом отнюдь не самотёка, но идущей в культурном поле классовой борьбы (даже если сами участники её этого и не осознают).

В числе примеров бережного хранимого советского наследия мы можем упомянуть Исторический музей и Музей цемента в городе Новороссийске.

Обе экспозиции, без сомнения, прошли определённый этап обновления и ремонта. Особенно это касается Музея цемента, пострадавшего от затопления2. Но как организация залов, так и выставленные в них образцы, честно отдав заслуженную дань временам Российской Империи, открыто и недвусмысленно показывают, что своего расцвета город достиг именно в советское время.

В залах Исторического музея Новороссийска можно найти подлинные образцы брошюр и листовок революционеров разных эпох, от декабристов до большевиков. Не могу полностью положиться на свою память, но всё же у меня не сложилось тогда впечатления, что большевики попали в этом случае в тень своих предшественников или противников.

Другим приятным сюрпризом был рассказ о культурной жизни революционного Новороссийска, о первом в истории советском драматическом театре, которым руководил Всеволод Мейерхольд. Поскольку в конце своей жизни Мейерхольд был, как известно, арестован по политическим мотивам, следовало ожидать, как это принято всюду у буржуазной интеллигенции, что из него сделают мученика и что данному печальному событию будет отведено, как минимум, 99% выставочного зала.

Но нет! В том то и дело, что экспозиция, посвящённая театру, повествует как раз о положительном вкладе Мейерхольда и его театра в революционное искусство, опалённое огнём гражданской войны. (Сразу же хочу попросить прощения за качество фотографий — совершенно не был готов снимать при таком освещении — прим. авт.)

Несомненным достоинством Исторического музея является диорама штурма города в годы Великой Отечественной войны. Отлично проработанная в деталях и освещении, диорама имеет качественное звуковое сопровождение, смонтированное из отрывков радиопередач военного времени.

Про Музей цемента стоит рассказать отдельно. Без экскурсии там делать нечего. Проводят же её бывшие рабочие завода «Пролетарий», истории которого, в основном, и посвящена выставка. Поэтому и к рабочему человеку отношение там особенное — чувствуешь это с первых минут.

Начинается рассказ с организации завода, с того периода, когда царское правительство буквально сгоняло на эти горы, богатые мергелем — минералом, идеальным для изготовления цемента, — дешёвую рабочую силу. И дальше ты узнаёшь, как знакомство с техникой, с новым сложным ремеслом удивительно быстро превращало только вчера ещё оторванных от земли крестьян в умелых рабочих-пролетариев.

А потом среди них ведь найдутся такие, что положат начало целым рабочим династиям — это когда, к примеру, ты работаешь на станке, конструкция которого была заложена ещё твоим дедом, и усовершенствована отцом. Одна из таких рабочих династий, по свидетельству экскурсоводов, не прервалась до сих пор.

О жизни рабочих до Революции — отдельный разговор. Чрезвычайно порадовало сравнение дохода рабочего с доходом попа, который получал, кажется, в десять раз больше (сейчас в РФ примерно та же картина).

Очень интересны действующие макеты разработок мергеля и печей. Быт рабочих до революции и после неё представлен очень ясно и контрастно — не остаётся ни капли сомнения в том, что изменения эти совершались не только в интересах рабочих, но и при непосредственном участии и под контролем самих рабочих.

Инженерно-технологическая линия экспозиции Музея цемента наглядно показывает не только историю научных завоеваний, но и историю
индустриализации. Всё большая и большая часть оборудования изготавливается на отечественных заводах, пока, наконец, не строится завод-гигант полностью из советских машин и оборудования.

Научная и технологическая мысль, однако, не ждут этого события, а несмотря на трудности, торят свою дорожку, пользуясь той базой, которая имеется в наличии в каждый период. Макет завода, а также подлинные образцы государственных наград имеются на выставке. И конечно же там представлены образцы уникальной продукции завода.

Это и называется живая история — ты видишь, что́ именно было сделано, как это было достигнуто и, вдобавок, можешь разделить радость производственной победы со всем советским народом.

Конечно, не обходит выставка и героический подвиг рабочих завода во время Великой Отечественной войны. Вместе с соседним заводом «Октябрь», завод «Пролетарий» явился непреодолимой преградой для фашистов в годы войны.

Оборона цементных заводов продолжалась целый год. Гордостью завода «Пролетарий» является то, что, по сравнению с другими заводами, он дал родине больше всего тех, кто удостоился высокого звания Героев Советского Союза.

Впрочем, героизм и военная закалка рабочих завода была воспитана ещё до Великой Отечественной войны. Отдельный зал повествует о трудном периоде восстановления и пуска завода после окончания гражданской войны.

Прочитать об этом в подробностях можно в романе «Цемент» лауреата Сталинской премии Ф. Гладкова, который жил здесь же — в том доме, в котором сегодня располагается музей.

Заканчивается экскурсия по Музею цемента кратким обзором нынешнего периода жизни завода. Как и прежде, до Революции, завод работает на импортном оборудовании под контролем иностранных фирм, а рабочие влачат жалкое существование.

О последнем хотя экскурсоводы музея и не рассказывают прямо, но что к чему понимаешь без лишних слов, отлично зная, каково сейчас вообще положение рабочего класса в капиталистической России.

В музеях г. Новороссийска вы не увидите никакого увековечивания памяти фашистских преступников, хотя бои за этот город в Великую Отечественную войну были одни из самых жестоких и продолжительных (Цемесская бухта, на берегах которой расположен Новороссийск, — это, по сути, контроль над всем Черным морем, поэтому гитлеровцы стремились захватить её во что бы то ни стало).

Отчего же такая разница: одно — в музее Туапсе, где открыто ведётся, по сути, пропаганда фашизма, и совершенно иное — в Новороссийске, где представлена подлинная история?

Повторим ещё раз — всё дело в классовой позиции музейных работников, ведь подготовленные ими экспозиции и проводимые ими экскурсии отражают, в конечном счёте, их собственное понимание вещей.

Что они думают сами, то будут передавать и посетителям музея. Работники туапсинского музея поверили буржуазной пропаганде, внушив себе что нет никакой разницы между фашизмом и социализмом, и вот результат — их кривое и лживое понимание сразу же отразилось в их работе, на в стендах и экспонатах туапсинского краеведческого музея!

Точно в том же духе некоторые школьные учителя, сверкая глазами, рассказывают ученикам о колхозах, совершенно не понимая при этом, что такое коллективизация и что она дала нашей стране.

Вот и получается, что музеи — это тоже арена жесточайшей классовой борьбы, а музейные работники, следовательно, борцы идеологического фронта. И борцы не из последних. Их ответственность перед нашим народом чрезвычайно высока, не меньше ответственности ученого-историка, журналиста или учителя. Что мы будем знать и как мы будем думать о своей стране и её прошлом, зависит, в том числе, и от них.

К. Октябрьский, август 2019 г.