Древнейший скифский эпос и его отражения

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1732951/1732951_300.jpg… Итак, Ахилл — знаменитый герой Троянской войны и основатель многих царских династий Эгеиды, согласно греческой традиции, был скифом с берегов Меотиды, из Крыма или же устья Дона.

Нет никакого сомнения: до того, как обрести бессмертие в поэме Гомера, этот человек реально существовал; эпическое творчество основано на реальных исторических событиях и образах реальных лиц.

С другой стороны, эпос уходит корнями в мифологию; эпическое творчество и заключается в том, чтобы увидеть во временном и конкретном — вечное, божественное.

Очевидно, в образе Ахилла (реального исторического деятеля) был воплощен древний арийский бог мужества и героизма, называемый в Ведах Индрой.

На это указывает ключевое слово ахиллова мифа: его родной город — Мирмекий (муравьиный), его воины — мирмидоняне, «муравьиные люди»; сохранился также сюжет о происхождении мирмидонян от верховного бога Громовержца, принявшего образ муравья.

Известно, что мотив превращения бога Индры (Громовержца) в муравья присутствует в Ригведе.

С этим древнейшим мотивом и следует сопоставить легенду об Ахилле и его «муравьиных людях», а также мотив русских сказок об Иване-царевиче, который превращается в муравья, чтобы заползти сквозь трещину в Хрустальную Гору, логово Змея, и поразить его³¹³.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/1732662/1732662_300.jpg
Русские сказки объясняют символический смысл «муравьиного» образа Индры (уже не понятного ни в греческом, ни даже в индийском мифе).

Для чего могучий бог-герой, повелитель светлого воинства, превращается в муравья — существо почти невидимое, находящееся на грани исчезновения? Ответ предельно прост и бесконечно сложен.

Для того чтобы победить Змея, всевластного повелителя царства Тьмы, «князя мира сего», надо стать маленьким, очень маленьким, совсем незаметным. Только так, находясь вне системы (антисистемы), созданной Змеем, можно проникнуть внутрь и нанести смертельный удар…

В «Илиаде» образ Индры-муравья присутствует слабым воспоминанием, в названии ахилловых «мирмидонян», но зато блистательную разработку он получил в поэме Гомера «Одиссея».

Здесь (9-я песнь) в образе Одиссея предстает светлый бог-воин, который, чтобы победить всемогущее зло, вынужден принять имя «Никто».

«Никто» поражает одноглазого людоеда Полифема, воплощение повелителя Хаоса, в его единственное око. «НИКТО» ПОБЕДИЛ ТЕБЯ, ПОЛИФЕМ! Греческий эпос — результат взаимодействия двух цивилизаций, скифской и греческой. Скифам принадлежал исходный импульс, сами героические деяния, послужившие сюжетом произведения, основные образы, сюжет и его первая обработка.

Греки завершили работу, придав эпическим поэмам завершенную классическую форму, ставшую образцом культуры на многие века.

«Отражения» скифского эпоса можно найти и в других местах, например в Индии. «Индоарии» пришли в Индию с берегов Волги и Урала через «промежуточный пункт», Среднюю Азию, в конце II тыс. до н. э., в то же самое время, когда киммерийцы двинулись с берегов Дона на Балканы.

Так что возможно, что многие сюжеты Махабхараты и Рамаяны восходят еще к среднему и позднему бронзовому веку, ко временам Андроновской культуры, и сложились еще в скифских поселениях типа Синташты или Аркаима…

Русский средневековый эпос и его скифские корни

Самый древний слой скифского эпоса заложен в сюжетной канве «Илиады». Более поздние эпические творения сохранились в устной традиции.

Прежде всего, это русские былины, записанные на Крайнем Севере европейской части России в XVIII–XIX вв.

В большинстве своем они хорошо известны и изучены; исследования показывают, что сквозь исторические реалии раннего Средневековья «просвечивают» более древние, относящиеся к сарматской эпохе.

Былины были созданы не на севере, а на юге России. Все их действие происходит в «чистом поле», от «моря синего» (Черного — Русского) до муромских лесов, от Киева и Чернигова до «гор Сорочинских», в которых следует видеть Кавказ (в Средневековье попавший в мусульманскую, сарацинскую, сферу влияния).

Поражают и размеры былинного пространства. В качестве дальних границ Руси упоминаются: Волынский славный город (то есть Юмна-Волин в устье Одера), Корела проклятая и Индия богатая…

Оказывается, былинная Русь простиралась «от финских хладных скал до пламенной Колхиды», да и еще дальше…

Тем, кто считает «изначальную» Русь каким-то маленьким племенем, задвинутым глубоко в северные леса, место действия былин покажется невероятным… настолько, что утверждают: «если попытаться по данным былин нарисовать карту, она совершенно не совпала бы с картой подлинной»…³¹⁴

В том-то и дело, что не с подлинной, а с фальсифицированной, подмененной картой.

Предполагалось, что былины были созданы после татарского нашествия и отражают историческую реальность XIII–XV вв.; новые исследования показали, что время создания русского средневекового эпоса следует отодвинуть на несколько столетий назад.

Былины попали на Крайний Север не позднее XI в., вместе с первой волной новгородских переселенцев³¹⁵.

Это значит, что основное ядро русского средневекового эпоса было создано в дохристианскую эпоху; историческая рельность, отраженная в нем, соотносится с эпохой Хазарского каганата (VIII–X вв.)³¹⁶.

На это указывает и прямое упоминание «жидовинов» как врагов, сохранившееся в ряде былин.

Интересно, однако, что в былинах никогда не упоминаются собственно хазары как враги Руси и вообще как «нерусские».

Достаточно вспомнить известный былинный сюжет о спасении сестры из плена, героем которого является Михайло Казарин: в нем нет ни малейшего намека, что этот богатырь, судя по имени, «лицо хазарской национальности», отличен от русских богатырей. Похоже, что русские и хазары сражались вместе, и у них был один общий враг…

(Русские и русы-ассуры (хазары) были близкородственными родами суперэтноса. Ассуры привели с собой из Ассура-Руссы и «жидовинов» — русов-евреев, «белых евреев». Ну, а позже по протоптанной дороге к ним подтянулись и иудеи-раскольники финансово-ростовщических кланов; одновременно приходили тюрки.

В результате Русская Хазария (Асурия) превратилась в русско-тюрко-иудейского «монстра», паразитирующего на торговых путях восток — запад. Князь Святослав решил эту проблему без обсуждений. Русских воинов Хазарии-Асурии он присоединил к своему войску. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Один из вариантов былины утверждает, что Михайло Казарин родился «во Флоринском славном новом городе, у купца Петра гостя богатого»³¹⁷, то есть, выходит — в Италии, во Флоренции.

Оказывается, влияние русской Хазарии простиралось в раннем Средневековье и столь далеко на запад. (Венетские Венеция и Флоренция были городами-колониями русов-венетов — которых в древности звали «финикийцами».

Но ростовщический «интернационал» работорговцев и менял уже перехватывал у русов рынки и базовые города, то же происходило на Балтике и на Немецком море. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)

Основное ядро былин «киевского цикла» было создано в VIII–X вв., в Южной России — в «Русском поле» Причерноморья и Приазовья. Концентрация места действия вокруг Киева как центра государства в былинах возникла не ранее правления князя Владимира (который и является персонажем цикла) и принятия христианства.

Некоторые сохранившиеся былины прямо утверждают, что основным центром Южной России в «былинный» период было вовсе не Поднепровье, а Подонье. Так, в былине «Непра и Дон»³¹⁸ соперничество двух южнорусских областей представлено как поединок богатыря и поляницы (всадницы-амазонки), причем мужское начало олицетворяет именно Дон, а женское — Днепр, то есть Непра.

В VIII–X вв. Подонье входило в область русо-аланской Салтово-Маяцкой культуры; именно это «пограничье», с его мощными белокаменными крепостями, и есть та «застава богатырская», о которой постоянно говорится в былинах… Но есть отражения и более древней, алано-сарматской эпохи.

Геополитическая реальность, описанная в былинах, не вполне совпадает с тем, что нам известно о раннем Средневековье. Среднеазиатские и сибирские владения Великой Скифии русскими тогда были уже потеряны. А в былинах постоянно возникает образ степной Русской земли — «чистого поля» — протянувшегося от «Корелы проклятой» до… «Индии богатой»:

Лишь проехал добрый молодец Корелу проклятую,
Не доехал добрый молодец до Индии богатой,
И наехал добрый молодец на грязи на смоленские…³¹⁹

Представление о «Русском поле», протянувшемся от Корелы до Индии, невероятно для эпохи Средневековья, но полностью совпадает с тем, что сообщают позднеантичные авторы о расселении сарматов: по Аммиану Марцеллину, в конце IV в. н. э. аланы занимали «бескрайние пустоши Скифии» вплоть до Ганга…

Если учесть, что Валдайская возвышенность носила название Аланских гор, то формулировка «от Корелы до Индии» приобретает конкретный смысл.

На вопрос, какое отношение имело «Русское поле» (Великая Скифия) к Индии, наиболее полный и исчерпывающий ответ дает знаменитая былина о Вольге Всеславиче (или Волхе Святославиче).

В былине как о чем-то обычном рассказывается, как князь Вольга со своей дружиной ходил походом на «Индейское царство»:

И пришли они к стене белокаменной.
Крепка стена белокаменна,
Вороты у города железные,
Крюки, засовы все медные,
Стоят караулы денны, мощны,
Стоит подворотня дорог рыбий зуб,
Мудрены вырезы вырезаны,
А и только в вырезу мурашу пройти³²⁰.

Одержав победу, Вольга в Индейском царстве «царем насел», женившись на местной царице и переженив дружину на местных женщинах… Таково происхождение «индоарийской» элиты.

Былина рассказывает о реальных событиях — это подтверждают детали, которые невозможно выдумать; чего стоит только описание затейливо-резных ворот крепости — характерная особенность индийской архитектуры.

Интересно, что побежденный индийский царь называется в былине Санталом³²¹, а санталы — это дравидийский (неарийский) народ, сохранившийся в Индии до сего дня в Бенгалии; до прихода ариев земли санталов были гораздо больше.

Индийская царица, на которой женится «первый индоарий», русский эпический князь Вольга, зовется Панталовной… это имя преславной Драупади, героини эпоса уже не русского, но индийского.

Согласно «Махабхарате», Драупади — царевна из рода Панчалов — действительно была первой царицей индоариев, обосновавшихся в новой столице Индрапрастхе (Дели), так что историческая основа русского и индийского эпосов вполне «совместима».

Трудно предположить, что автор былины о Вольге читал «Махабхарату». Скорее всего, русская былина есть «зародыш» Махабхараты, часть того древнейшего источника, на основе которого было впоследствии создано выдающееся произведение.

Индийская тема в русском эпосе не исчерпывается сказанием о Вольге. Прямое отношение к этой теме имеет былина о Дюке, в высшей степни занятная и стоящая в «Киевском цикле» особняком.

Богатырь Дюк Степанович, родом из города Галича, прибывает в Киев. Здесь он вступает в спор с князем Владимиром и его дружиной и превосходит киевских богатырей в доблести, мужестве, благочестии.

Описание в былине владений Дюка — богатой, религиозно-благочестивой и счастливой страны — очень напоминает легенду о «Беловодье», уходящую корнями в мифологию ариев.

Да есть я из города из Галича,
Из Волынь-земли из богатые,
Да из той Карелы из упрямые,
Да из той Сорочины из широкие,
Да из той Индеи богатые…³²²

В качестве «места жительства» Дюка названы все те земли, которые обычно выступают как периферия, крайние пределы «Русского поля».

Не следует отождествлять «город Галич» из былины с известным Галичем в Прикарпатье, столицей Галицко-Волынского княжества. Этот Галич возвысился только в XII в., а былина намного древнее.

И былинная «Волынь» тоже была расположена гораздо дальше; это древний город Волин-Юмна-Венета в устье Одера. География былины сводится к такому очертанию: от земли германских русов-варягов (Волин-Волынь) — до Крайнего Севера Восточно-Европейской равнины (Карела) — до Кавказа (Сорочинские горы) — и до Индии. Это и есть границы античной «Сарматии».

Имя героя былины понятно по-французски: «дюк» — это «герцог», правитель крупной области. Видимо, оно стало известно на Руси из кельтских источников, по линии связи с варяжской «Волынью».

Однако Дюк прибывает не с кельтского запада, но с востока; в некоторых вариантах родиной Дюка названа Индия³²³. Описание его вотчины вполне совпадает с описаниями сказочной «земли Индийской», очень распространенными на Руси в Средние века³²⁴.

Эти сказания имеют отчетливый характер социальной утопии; «Индийское царство» представляется в них как некое идеальное общество — богатое, справедливое, праведное.

Такого же рода «сказания» (в том числе знаменитые предания о христианском теократическом государстве «попа Иоанна», расположенном будто бы в Индии) были популярны и в средневековой Европе.

Былина о Дюке не содержит мистики, она реалистична. Богатырь прибывает на Русь не из какой-то неведомой страны, а из соседней, хорошо знакомой Индии, которая, напомним, еще во II–IV в. н. э. находилась в сфере влияния Скифии-Сарматии.

Дюк — представитель арийской элиты Индии («солнце-рожденных» династий раджпутов и маратхов, ведших родословную от «шакьев»-скифов), прибывающий на «историческую родину» после длительного разрыва связей в период Великого переселения народов.

Может быть, «город ГАЛИЧ», вотчина Дюка, это город ГАЛИУР в Северо-Западной Индии; именно этот регион испытал сильное влияние «шакья» (скифов) в период кушанской империи (I–IV вв. н. э.), при последнем взаимодействии Великой Скифии и Индии³²⁵.

Смысл былины о Дюке (и сказаний об Индийском царстве) — в сопоставлении «новой» русской знати с ее древним порождением, индоарийской элитой; и результаты сравнения оказываются не в пользу христианского Киева…

Хотя в былине всячески подчеркивается благочестие Дюка, его «православие», речь идет о его верности древней арийской религии (православия в первоначальном, подлинном смысле слова), не замутненной влиянием семитских культов и «упадочных» концепций умирающего античного мира.

В кризисные времена культурное ядро, «код» цивилизации сохраняется лучше на периферии; национальная русская религия удержалась в Индии.

Былина о Дюке и средневековые «утопии» об Индийском царстве есть ностальгия по утраченной арийской религии, указание на место, где она сохраняется, и откуда можно будет взять необходимую информацию для ее восстановления.

На юге России сохранились более древние эпические сказания, восходящие к сарматскому и скифскому периодам, к эпохе до Великого переселения.

Долгое время эти сказания были недоступны исследователям — благодаря негласному запрету на все, что связывало современную Россию с Великой Скифией. Но теперь южнорусские эпические сказания, собранные Ю. П. Миролюбовым, возвратились на родину.

Содержание этих сказов не оставляет сомнения, что крестьяне Южной-России еще в начале XX в. ощущали свою связь с древнейшим населением Великой Степи и считали своими прямыми предками скифов-сарматов; скифские курганы прямо назывались могилами древних русских царей.

По «Сказам», древнейшая Русь была степным государством, жители которого занимались скотоводством; при этом они знали и земледелие, а также строили и города³²⁶. Центр был в низовьях Волги и Дона:

А и царство то (русское) по Волге сидит,
а и царство то по Дону лежит,
а оттуду до самого сонечка закату (Миролюбов, с. 111).

Можно отыскать немало подтверждений, что центр Древней Руси находился где-то между Нижним Доном и Северным Прикаспием.

Так, в одной из былин, записанной не на севере, а в Симбирской губернии, говорится о русском Астраханском царстве:

Из сильного было царства Астраханского.
Жил-был тут князь Саур сын Ванидович.
Накопил он силушки себе многое множество,
Накопя он силушки, в поход пошел,
В поход пошел под три царства:
Под первое царство Латынское,
Под другое царство Литвинское,
Под третье царство Сорочинское³²⁷.

Сын царя Саура, выросший без отца (который воевал много лет и пропал без вести), выступает на его поиски с 40-тысячным войском; разгромив по дороге «Латынское» и «Литвинское» царства, он находит отца подневольным солдатом в царстве Сорочинском (у мусульман-сарацин), узнает его во время поединка и спасает.

О чем речь в этой былине — уж не о скифо-сарматских ли войнах против Западной Европы (Латинской) и Передней Азии (Сарацинской)? А имя царя — Саур (Савр) не этноним ли Савромат?

В другом варианте былины, известном еще по сборнику Кирши Данилова, царь назван «Саулом Леванидовичем», а его царство «Алыберским»³²⁸.

Враги Руси здесь названы как обычно татарами; сюжет изменен: как и в первом варианте, выросший сын ищет отца, но молодой царевич попадает в плен, и выручает его как раз отец. География русского «Алыберского царства» очень интересна:

Царь Саул Леванидович Поехал за море синее,
В дальну Орду, в Полувецку землю, Брать дани и невыплаты.

Оказывается, русскому царству была подвластна Орда — Половецкая земля, куда ехать надо «за море синее». Кроме Каспия, как понятно, никакого подходящего моря больше нет…

Можно вспомнить также, что алыберы (ольберы) — это название одного из родов черниговско-северских «былей» (бояр). Очевидно, что в былине о царе Сауле (Савре) Половецкое поле и Центральная Россия (Черниговско-Северское княжество) рассматриваются как единое этнополитическое целое, уходящее корнями в эпоху савроматов.

В «Сказе про царя Панька» враги Руси названы гадяками; в этом названии нетрудно увидеть измененное имя «готы»³²⁹.

Готская империя существовала с конца II по конец IV вв. н. э., охватывая часть севера Восточно-Европейской равнины, современную Украину, доходя на востоке до Дона; она подчинила себе значительную часть аланов-сарматов, но враждовала с аланами, которые сохранили независимое государство за Доном и по Волге. Время создания донских сказов можно датировать довольно точно.

Другой сказ врагами Руси называет еще Скумирь и Кельчину. В последних нетрудно увидеть кельтов-кимров (Миролюбов, 190). Корни готской империи были не столько в Скандинавии, сколько в Центральной Европе, в соседстве с кельтами, которые могли принимать участие в походах с Рейна к Танаису.

Город Танаис в низовьях Дона подвергся сильному разрушению в середине III в. н. э. (около 250 г.); как считают, он был взят готами во время одной из наиболее ожесточенных гото-аланских войн. Возможно, события именно этой войны получили отражение в «Сказе про царя Панька»:

И на утречко гадяки были, у самого Гуляй-града Руска,
и билися с ними прадеды наши, до последнего отбивалися,
а гадяки те изумлялися, и откуда та Русь силу берет…»
Царь Панько «гадяков всех разгонял в степи,
и сказал, что миру с ними не будет,
пока Русь живет, пока русские на земле своей дышать будут!
А и скоро царство то гадячее
от других соседей знищалось, и по том, по Донце загинуло,
а и сами они, гадяки, ушли, а Русь наша в степях осталась!³³⁰

Если в сказе «Про царя Панька» описаны войны русского (аланского) Волго-Донского царства с готами, бывшие во II–III вв., то «Сказ про Троян-царя» повествует о нашествии гуннов (370 г. н. э.).

В нем говорится, что они «дошли до моря узкого, там заставились, а ставили себе город большой». Это миграция сарматов и ли скифов (с востока на запад); «узкое море» — Керченский пролив, а «город большой» — Пантикапей, столица Боспорского царства.

Долго там жили, да пришли другие,
люди чужие, на них напали, город разбили, разорили, сожгли,
а пошли тогда наши деды дедов на тот берег,
через море узкое на кубышках спасались…

Речь идет о падении Боспорского царства под натиском гуннов в 370 гг. Описание катастрофы, обрушившейся на скифское (русское) население Восточного Крыма после того, как гунны перешли Керченский пролив, соответствует действительности: крымские города были брошены жителями; как показали археологические раскопки, не удалось собрать даже самые необходимые вещи.

Тогда же был разрушен второй раз Танаис, теперь уже навсегда…

«Сказ про царя Трояна» содержит вариант «легенды об основании Киева», отличный от летописи XI в. Три брата — символы трех «племен», трех этнических групп, а также системы троевластия:

Первый брат Кий (славянское «племя» куявов в Юго-Восточной Польше), второй — Хорив (Хорват; белые хорваты еще в Средние века жили в Восточном Прикарпатье), третий — Щек (чех). «Три князя», о которых говорит ПВЛ, — это символы трех «народов». Представление о трех братьях-царях, основателях государств, было свойственно и скифам.

Направление движения, приведшего к образованию Киевской Руси, в южнорусском сказе диаметрально противоположно тому, что описано в ПВЛ. Согласно сказу, Киев был основан «тремя братьями» (тремя «племенами»), уцелевшими после гуннского нашествия на Волго-Донское царство и Крым (370–380 гг. н. э.), в результате движения с востока на запад, а не с запада на восток.

То есть Киевскую Русь (царство Трояна) основали не «мигранты с Дуная», а алано-сарматы, оттесненные с берегов Азовского моря…

Южнорусские сказы, собранные Миролюбовым, охватывают период Великого переселения, II–V вв. н. э. (позднее сарматско-аланское время), это предтечи былин варяго-хазарского периода VII–X вв., сохраненные на севере Руси.