Бессмысленная уступка Хрущёва Японии: США блокировали компромисс СССР

Источник: regnum.ru
С января 1956 г. начался второй этап лондонских переговоров, который из-за обструкции правительства США также не привел к какому-либо результату. 20 марта глава японской делегации был отозван в Токио и к удовлетворению американцев переговоры практически прекратились. Посол Мацумото при отъезде, желая смягчить сложившуюся ситуацию и, возможно, объяснить свое отбытие из Лондона не столько неуступчивостью Токио, сколько давлением извне, говорил на заключительном заседании:

«…Стороны имеют большие успехи, что видно из того факта, что десять статей проекта мирного договора уже полностью согласованы. Стороны почти полностью пришли к общей точке зрения и по статье о торговле и мореплавании: за исключением нескольких уточнений. В целом же и эту статью можно считать согласованной. В связи с тем, что переговоры вступили в нынешнюю стадию, он, Мацумото, получил от своего правительства указание временно выехать в Токио для доклада правительству о ходе переговоров и получения новых инструкций по их дальнейшему ведению».

Столь вежливое и доброжелательное по форме объяснение мотивов прекращения переговоров не могло, конечно, прикрыть подлинную причину их срыва, которая состояла в невозможности для японского правительства самостоятельно, без вмешательства США, решать внешнеполитические вопросы.

Сам Мацумото остро переживал неспособность японской дипломатии действовать в интересах своей страны, а не заокеанского союзника. В своей критике японского МИД он призывал реально оценивать происшедшие в мире изменения, отбросить обветшалые стереотипы.

«Те, кто не любит Советский Союз, не освободились ещё от своих впечатлений о нем времен Сталина. Нынешний Советский Союз представляет собой мощную индустриальную державу, обладающую современными видами вооружения, включая водородную бомбу и реактивные самолеты. С точки зрения национальной мощи он занимает, по крайней мере, второе место в мире. Совершенно не желая считаться с этими фактами, эти люди строят свои умозаключения исходя из того, каким был Советский Союз двадцать лет назад… Я думаю, что именно здесь лежит корень всех ошибок японской дипломатии», — заявлял Мацумото.

В Москве внимательно анализировали ситуацию и своими действиями стремились подталкивать японское руководство к пониманию насущной необходимости скорейшего урегулирования с Советским Союзом даже вопреки позиции США. Вывести переговоры из тупика помогли переговоры в Москве о рыболовстве в Северо-Западной части Тихого океана. 21 марта 1956 г. было опубликовано постановление Совета Министров СССР «Об охране запасов и регулировании промысла лососевых в открытом море в районах, смежных с территориальными водами СССР на Дальнем Востоке». Объявлялось, что в период нереста лососевых ограничивался их вылов как для советских, так и иностранных организаций и граждан. Это постановление вызвало в Японии переполох. В отсутствии дипломатических отношений с СССР было весьма трудно получать установленные советской стороной лицензии на лов лососевых и согласовывать объемы вылова. Влиятельные рыбопромышленные круги страны потребовали от правительства скорейшего разрешения возникшей проблемы, а именно, до окончания путины. Не полагаясь на правительство, владельцы некоторых рыболовецких компаний стремились самостоятельно вступать в контакты с советскими представителями для достижения договоренности по условиям лова. Многие из них активно включились в движение общественности за скорейшее урегулирование отношений с Советским Союзом, в том числе в области рыболовства. Состоявшийся в апреле Всеяпонский съезд рыбаков принял специальную резолюцию с требованием скорейшего восстановления отношений с СССР и заключения конвенции по рыболовству.

В те годы в рыболовной отрасли было занято около 1 млн японцев. К тому же из-за введенных США и Канадой запретных для лова зон в открытом море именно северо-западная часть Тихого океана стала основным районом труда японских рыбаков. Опасаясь роста недовольства в стране затягиванием вопроса о восстановлении дипломатических и торгово-экономических отношений с СССР, японское правительство в конце апреля срочно направило в Москву министра рыболовства, сельского и лесного хозяйства Итиро Коно, которому надлежало на переговорах с советским правительством добиться понимания возникших для Японии трудностей. В Москве Коно вел переговоры с первыми лицами государства и занимал конструктивную позицию, что позволило довольно быстро придти к согласию. 14 мая была подписана двусторонняя Конвенция о рыболовстве и Соглашение по оказанию помощи людям, терпящим бедствие на море. Однако документы вступали в силу лишь в день восстановления дипломатических отношений. Это потребовало от японского правительства решения о скорейшем возобновлении переговоров о заключении мирного договора. Коно по своей инициативе предложил советским руководителям вернуть делегации двух стран за стол переговоров.

Новый раунд переговоров проходил в Москве. Японскую делегацию возглавил министр иностранных дел Сигэмицу, который вновь стал убеждать собеседников в «жизненной необходимости для Японии» островов Кунашир и Итуруп. Однако советская сторона твердо отказалась вести переговоры по поводу этих территорий. Так как эскалация напряженности на переговорах могла привести к отказу советского правительства и от ранее сделанного обещания по поводу Хабомаи и Шикотана, Сигэмицу стал склоняться к прекращению бесплодной дискуссии и подписанию мирного договора на предложенных Хрущевым условиях. 12 августа министр сообщил в Токио, что

«переговоры уже пришли к концу. Дискуссии исчерпаны. Всё, что можно было сделать, — сделано. Необходимо определить нашу линию поведения. Дальнейшая оттяжка способна лишь больно ударить по нашему престижу и поставить нас в неудобное положение. Не исключено, что вопрос о передаче нам Хабомаи и Шикотана будет поставлен под сомнение».

И вновь грубо вмешались американцы. В конце августа, не скрывая своего намерения сорвать советско-японские переговоры, госсекретарь США Джон Даллес пригрозил японскому правительству, что в случае, если по мирному договору с СССР Япония согласится признать советскими Кунашир и Итуруп, США навечно сохранят за собой остров Окинаву и весь архипелаг Рюкю. Для того чтобы поощрить японское правительство продолжать выдвижение неприемлемых для Советского Союза требований, США пошли на прямое нарушение Ялтинского соглашения. 7 сентября 1956 г. госдепартамент направил правительству Японии меморандум, в котором заявил, что США не признают никакого решения, подтверждающего суверенитет СССР над территориями, от которых Япония отказалась по мирному договору. Играя на националистических чувствах японцев и пытаясь представить себя чуть ли не защитниками государственных интересов Японии, чиновники госдепартамента США изобрели следующую формулировку: «Правительство США пришло к заключению, что острова Итуруп и Кунашир (наряду с островами Хабомаи и Шикотан, которые являются частью Хоккайдо) всегда были частью Японии и должны по справедливости рассматриваться как принадлежащие Японии». Далее в ноте говорилось: «США рассматривали Ялтинское соглашение просто как декларацию об общих целях стран-участниц Ялтинского совещания, а не как имеющее законную силу окончательное решение этих держав по территориальным вопросам». Смысл этой «новой» позиции США состоял и в том, что Сан-Францисский договор якобы оставил открытым территориальный вопрос, «не определив принадлежность территорий, от которых Япония отказалась». Тем самым под сомнение ставились права СССР не только на южные Курилы, но и на Южный Сахалин и все Курильские острова. Это было прямое нарушение Ялтинского соглашения. Столь беспринципное поведение госдепартамента США было продиктовано стремлением во что бы то ни стало не допустить нормализации и последующего развития японо-советских отношений, сохранить Японию в качестве «бастиона антикоммунизма на Дальнем Востоке».

Открытое вмешательство США в ход переговоров Японии с Советским Союзом, попытки угроз и шантажа японского правительства вызвали протесты как оппозиционных сил страны, так и ведущих средств массовой информации. При этом критика звучала не только в адрес США, но и собственного политического руководства, которое безропотно следует указаниям Вашингтона. Однако зависимость, в первую очередь экономическая, от США была настолько велика, что японскому правительству было весьма трудно идти наперекор американцам. Тогда всю ответственность взял на себя премьер-министр Хатояма, который считал, что японо-советские отношения могут быть урегулированы на основе заключения мирного договора с последующим решением территориального вопроса. Несмотря на болезнь, он решил отправиться в Москву и подписать документ о нормализации японо-советских отношений. Для того, чтобы успокоить своих политических оппонентов по правящей партии, Хатояма пообещал после выполнения своей миссии в СССР оставить пост премьер-министра. 11 сентября Хатояма направил на имя Председателя Совета Министров СССР письмо, в котором заявил о готовности продолжить переговоры о нормализации отношений с условием, что территориальный вопрос будет обсужден позднее. 2 октября 1956 г. кабинет министров санкционировал поездку в Москву японской правительственной делегации во главе с премьер-министром Хатояма. В делегацию были включены И. Коно и С.Мацумото.

И все же жесткое давление со стороны США и антисоветских кругов в Японии не позволили добиться поставленной цели — заключить полномасштабный советско-японский мирный договор. К удовлетворению госдепартамента США правительство Японии ради прекращения состояния войны и восстановления дипломатических отношений согласилось подписать не договор, а советско-японскую совместную декларацию. Это решение было для обеих сторон вынужденным, ибо японские политики, оглядываясь на США, до последнего настаивали на передаче Японии, кроме Хабомаи и Шикотана, ещё и Кунашира и Итурупа, а советское правительство решительно отвергало эти притязания. Об этом свидетельствуют, в частности, интенсивные переговоры Хрущева с министром Коно, которые продолжались буквально до дня подписания декларации.

Как уже отмечалось, предложение о передаче Японии Хабомаи и Шикотан было сделано по личному указанию Хрущева, который, однако, считал это большой уступкой Японии. В ходе состоявшихся 16, 17 и 18 октября 1956 года бесед Хрущева с прибывшим в составе японской делегации министром рыболовства, сельского и лесного хозяйства Коно выяснилось, что японская сторона желала получить острова Хабомаи и Шикотан «немедленно, не связывая это с другими вопросами». То есть речь шла о том, чтобы СССР возвратил эти два острова безотносительно к вопросу о заключении мирного договора, а затем стороны обсуждали бы проблему принадлежности других Курильских островов. Хрущев же считал, что «передача Хабомаи и Шикотана представляет собой окончательное решение территориального вопроса». При этом он решительно отверг попытки выторговать у СССР другие территории. Хрущев заявил Коно 16 октября:

«Японская сторона хочет получить Хабомаи и Шикотан без заключения мирного договора и решить впоследствии какие-то другие, не известные нам, территориальные вопросы, которых в действительности не существует. Советское Правительство хочет как можно скорее договориться с Японией, и оно не использует территориальный вопрос для торга. Но я должен ещё раз совершенно определенно и категорически заявить, что никаких претензий Японии по территориальному вопросу, кроме Хабомаи и Шикотан, мы принимать не будем и отказываемся обсуждать какие бы то ни было предложения в этом отношении… Мы не можем и не пойдем ни на какие дальнейшие уступки. Хабомаи и Шикотан можно было бы передать Японии по мирному договору, но с передачей указанных островов территориальный вопрос целиком и полностью следует считать разрешенным».

Хрущев не скрывал своего намерения использовать нормализацию советско-японских отношений для внесения противоречий между Токио и Вашингтоном, в частности по территориальному вопросу, и по возможности для ослабления американского влияния на политику Японии. С этой целью он настаивал на том, чтобы передача островов Хабомаи и Шикотан «последовала после заключения мирного договора и после того, как США передадут Японии Окинаву и другие исконно японские территории, которые захвачены США». Советский лидер убеждал собеседника:

«Г-н Коно должен понять, что наше предложение дает фактическое и юридическое право Японии вести борьбу за возвращение Окинава и других территорий. Я знаю, что в Японии есть проамериканская группа, которая недовольна нашими переговорами, но с этим можно и не считаться. Главное заключается в том, что в итоге решения вопроса по нашему варианту Япония получит возможность оказать сильное давление на США. Имейте в виду, что без борьбы вам не вернуть ваших территорий, находящихся в руках американцев».

Отвечая на вопрос Коно, «согласно ли Советское правительство вернуть Кунашир и Итуруп, если Соединенные Штаты уйдут с Окинавы», Хрущев заявил:

«Кунашир и Итуруп здесь совершенно ни при чем, вопрос о них давно решен. Экономически эти территории не имеют никакого значения. Наоборот, они нам приносят сплошной убыток и ложатся тяжелым бременем на бюджет. Но тут играют решающую роль соображения престижа страны, а также стратегическая сторона дела».

Разгадав намерение Хрущева разыграть «американскую карту» и опасаясь бурной реакции США, Коно высказал настоятельную просьбу удалить из представленного советской стороной проекта соглашения упоминание о передаче Соединенными Штатами Японии островов Окинава. В конце концов, Хрущев был вынужден с этим согласиться. На беседе с Хрущевым 18 октября Коно предложил следующий вариант соглашения:

«Япония и СССР согласились на продолжение после установления нормальных дипломатических отношений между Японией и СССР переговоров о заключении Мирного Договора, включающего территориальный вопрос.

При этом СССР, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, согласился передать Японии острова Хабомаи и Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Японией и СССР».

Хрущев заявил, что советская сторона, в общем, согласна с предложенным вариантом, но просит исключить выражение «включающего территориальный вопрос». Как бы в качестве компенсации он сообщил о согласии снять ту часть советского проекта, где говорилось о передаче Японии Окинавы и других территорий. Просьбу снять упоминание «территориального вопроса» Хрущев объяснил следующим образом:

«…Если оставить указанное выражение, то можно подумать, что между Японией и Советским Союзом, кроме Хабомаи и Шикотана, есть ещё какой-то территориальный вопрос. Это может привести к кривотолкам и неправильному пониманию документов, которые мы намерены подписать».

Хотя Хрущев называл свою просьбу «замечанием чисто редакционного характера», в действительности речь шла о принципиальном вопросе, а именно о фактическом согласии Японии с тем, что территориальная проблема будет ограничена вопросом о принадлежности только островов Хабомаи и Шикотан. На следующий день 18 октября Коно сообщил Хрущеву: «После консультации с премьер-министром Хатояма Итиро мы решили принять предложение г-на Хрущева об исключении слов «включающего территориальный вопрос».

В результате 19 октября 1956 г. была подписана Совместная декларация Союза Советских Социалистических Республик и Японии, в 9-м пункте которой СССР соглашался на «передачу Японии островов Хабомаи и острова Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».

27 ноября Совместная декларация единогласно была ратифицирована палатой представителей японского парламента, а 2 декабря — при 3 против, палатой советников. 8 декабря ратификацию Совместной декларации и других документов утвердил император Японии. В тот же день она была ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР. Затем 12 декабря 1956 г. в Токио состоялась церемония обмена грамотами, что означало вступление Совместной декларации и прилагаемого к ней протокола в силу.

Однако США в ультимативной форме потребовали отказаться от заключения советско-японского мирного договора на условиях Совместной декларации. После отставки кабинета Хатояма новый кабинет министров Японии возглавил Тандзан Исибаси, а спустя три месяца его сменил проамерикански настроенный Нобусукэ Киси (кстати, дед нынешнего премьер-министра Японии Синдзо Абэ). Хотя сначала он заявлял в парламенте о намерении заключить мирный договор с СССР, затем, уступая давлению США, стал уходить от переговоров по этому вопросу. Для «обоснования» этой позиции вновь были выдвинуты требования вернуть Японии четыре южнокурильских острова. Это был явный отход от положений Совместной декларации. Советское же правительство действовало в строгом соответствии с достигнутыми договоренностями. СССР отказался от получения репараций с Японии, согласился досрочно освободить отбывавших наказание японских военных преступников, поддержал просьбу Японии о приеме в ООН.

В соответствии с условиями Совместной декларации 6 декабря 1957 г. был подписан советско-японский торговый договор и соглашения о товарообороте и платежах. Следует отметить, что это был первый за всю историю советско-японских отношений документ такого рода. Он представлял каждой из сторон режим наиболее благоприятствуемой нации. Срок договора был определен в пять лет. Результат не замедлил сказаться — в 1958 г. общая сумма товарооборота между двумя странами составила 40 млн долл.: вдвое больше, чем в 1957 году. В следующем 1959 г. товарооборот составил уже 63 млн долл., превысив показатели предыдущего года в полтора раза.

Результаты торгово-экономического и культурного сотрудничества двух соседних народов могли быть более впечатляющими, если бы не сознательное противодействие японских и заокеанских противников советско-японского добрососедства. Достаточно сказать об обструкции антисоветских сил заключению между двумя странами культурного соглашения, с предложением подписания которого выступило советское правительство в июне 1958 года. В этом вопросе также проявилось давление Вашингтона, не заинтересованного в знакомстве японцев с подлинным образом Советского Союза и его народа. Вскрывая подоплеку отказа правительства подписывать соглашение, японские газеты писали, что «аппарат министерства иностранных дел крайне пассивно относится к вопросу о заключении культурного соглашения, считая, что развитие связей с СССР в области культуры может принести социальный вред», «если бы Япония пошла на заключение культурного соглашения с СССР, то она навлекла бы на себя недоверие со стороны стран свободного мира (читай — США. — А.К.)».

Весьма негативное воздействие на двусторонние политические отношения оказывал курс кабинета Киси на дальнейшее вовлечение Японии в военную стратегию США на Дальнем Востоке. Заключение в 1960 году направленного против СССР и Китайской Народной Республики обновленного японо-американского Договора безопасности ещё более осложнило разрешение вопроса о линии прохождения границы между Японией и СССР, ибо в сложившейся военно-политической обстановке «холодной войны» любые территориальные уступки Японии способствовали бы расширению территории, используемой иностранными войсками. К тому же укрепление военного сотрудничества Японии с США было весьма болезненно воспринято лично Хрущевым. Он был возмущен действиями Токио, расценил их как оскорбление, неуважение его усилий, направленных на нахождение компромисса по территориальному вопросу. Провалился и план Хрущева по «отрыву» Японии от США.

Реакция советского лидера была бурной. По его указанию МИД СССР 27 января 1960 г. направил правительству Японии памятную записку, в которой указал, что

«только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Шикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 года».

На это Токио ответил:

«Правительство Японии не может одобрить позицию Советского Союза, выдвинувшего новые условия осуществления положений Совместной декларации по территориальному вопросу и пытающегося тем самым изменить содержание декларации. Наша страна будет неотступно добиваться возвращения нам не только островов Хабомаи и о-ва Шикотан, но также и других исконных японских территорий».

Отношение японской стороны к Совместной декларации 1956 г. сводится к следующему:

«В ходе переговоров о заключении мирного договора между Японией и Советским Союзом в октябре 1956 года высшие руководители обоих государств подписали Совместную декларацию Японии и СССР, по которой стороны договорились продолжить переговоры о мирном договоре и нормализовали межгосударственные отношения. Несмотря на то, что в результате этих переговоров Советский Союз согласился «передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан», на возвращение острова Кунашир и острова Итуруп согласия СССР получено не было.

Совместная декларация Японии и Советского Союза 1956 года представляет собой важный дипломатический документ, который был ратифицирован парламентами каждого из этих государств. Этот документ равен по своей юридической силе договору. Она не является документом, содержание которого можно было бы изменить только одним уведомлением. В Совместной декларации Японии и СССР было ясно записано, что Советский Союз «соглашается передать Японии группу островов Хабомаи и остров Шикотан», и эта передача не сопровождалась никакими условиями, которые бы представляли собой оговорку…»

С подобной трактовкой смысла Совместной декларации можно было бы согласиться, если бы не одно важное «но». Японская сторона не желает признавать очевидное — указанные острова по соглашению могли стать объектом передачи только после заключения мирного договора. И это являлось главным и непременным условием. В Японии же почему-то решили, что вопрос о Хабомаи и Шикотане уже решен, а для подписания мирного договора якобы надо решить ещё и вопрос о Кунашире и Итурупе, на передачу которых советское правительство никогда не соглашалось. Именно такая противоречащая содержанию Совместной декларации позиция и является новым дополнительным условием Токио, о недопустимости выдвижения которого справедливо заявляло советское правительство. Эта позиция была изобретена в 1950—1960-е гг. теми силами, которые, задались целью, выдвигая заведомо неприемлемые для Москвы условия, на долгие годы заблокировать процесс заключения японо-советского мирного договора и всестороннего развития отношений.

Для оправдания нежелания окончательно урегулировать двусторонние отношения японское правительство поощряло нагнетание в стране антисоветских настроений, открыто обвиняло СССР в «захвате исконно японских земель». Из средств государственного бюджета и «пожертвований» крупного бизнеса формировался фонд для финансирования шумной кампании «за возвращение северных территорий», под которыми понимались находящиеся в составе Советского Союза южнокурильские острова — Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан. Началась «картографическая агрессия» — на всех географических картах Японии, включая школьные, эти острова, а подчас и все Курилы до Камчатки стали закрашиваться в цвет японской территории. При этом Южный Сахалин оставлялся не закрашенным как якобы «спорная территория».

О том, что претензии на южнокурильские острова — лишь первый шаг, свидетельствовало опубликованное в октябре 1961 г. так называемое «единое мнение» правящей Либерально-демократической партии. В этом документе утверждалось, что «острова Хабомаи и Шикотан являются частью Хоккайдо», острова Кунашир и Итуруп принадлежат Японии, а «вопрос о южном Сахалине и северных Курильских островах должна решать международная конференция заинтересованных стран».

Характеризуя избранную официальным Токио политику в отношении СССР, профессор Калифорнийского университета этнический японец Цуёси Хасэгава отмечает:

«Изменения, которые наступили в годы «холодной войны», произошли не в советско-японских отношениях, они произошли в отношениях США и СССР, когда союзники в годы войны стали врагами, а США и Япония, которые были врагами во время войны, стали союзниками… Цель США состояла в том, чтобы вовлечь Японию в свою глобальную стратегию… США стремились избежать антиамериканизма и национализма… Проблема северных территорий позволила встроить Японию в глобальную стратегию США и, отводя японский национализм от себя, направить его против Советского Союза. Фактически после восстановления дипломатических отношений с Москвой, можно сказать, у Токио не было внешней политики на советском направлении — только «политика северных территорий»… Проблема северных территорий выполняла роль клапана для стравливания пара в международных отношениях на Дальнем Востоке. С этой точки зрения было важно, чтобы территориальный спор оставался нерешенным. Отсюда жесткая позиция Японии с требованиями немедленного возвращения всех островов и отказ обсуждать предложения о передаче части территорий».

И поныне придерживающиеся этой позиции японские правонационалистические силы сохраняют немалое влияние. Они всячески препятствуют попыткам нахождения компромиссов, требуют жестко увязывать экономическое сотрудничество с нашей страной с удовлетворением необоснованных территориальных претензий, в основе которых реваншизм, непризнание итогов Второй мировой войны.

Прошедшие во Владивостоке 2 сентября 2016 года российско-японские переговоры на высшем уровне, выступления лидеров наших стран на пленарном заседании Восточного экономического форума породили известную эйфорию по поводу будущего российско-японского сотрудничества. Заговорили даже о создании после форума некоей «новой архитектуры в Азии». При этом важно учитывать, что заметное стремление к большей независимости и самостоятельности японской элиты не означает ослабления тесных связей с США во всех областях — политической, экономической, военной, идеологической и других. Японские «неоконы», как и их заокеанские единомышленники, выступают за использование экономической и военной мощи против своих противников, за свержение неугодных Токио режимов, например в КНДР. Не прочь японцы в союзе с американцами, по возможности, способствовать «демократизации» и Китая и России, дабы новые власти этих стран «в большей степени» учитывали интересы Запада, к которому себя причисляет и японская элита.

Можно не сомневаться, что Вашингтон будет контролировать заявленное Синдзо Абэ сближение Японии с Россией, соизмеряя его со своими интересами. И в этом нынешняя ситуация мало чем отличается от обстановки переговоров 1956 года. Достаточно видеть, как президент США Барак Обама пытался «вставлять палки в колеса», не выпускать Японию из орбиты политики санкции, запрещать своему союзнику даже встречаться с российским руководством. Удастся ли националисту Абэ преодолеть подобное давление заокеанского сюзерена — большой вопрос.

Автор: Анатолий Кошкин