Курильская уступка Хрущева

На минувшей неделе появилось много новостей, связанных с очередным витком на российско-японских переговорах. Ведутся они уже много лет и даже десятилетий. В связи с этим считаю необходимым повторить материал профессора А.А. Кошкина, исчерпывающе объясняющей, что решил сделать Хрущев в 1956 году.

Напоминаю, что немного раньше Хрущев создал ещё одну проблему, передав Крым в состав советской Украины.

Источник: regnum.ru

В интервью, данном Владимиром Путиным накануне переговоров с премьер-министром Японии Синдзо Абэ во Владивостоке, президент РФ, в частности, заявил: «У нас ещё в 1956 г. был подписан договор, и, на удивление, он был ратифицирован и Верховным Советом СССР, и японским парламентом. Но затем японская сторона отказалась его выполнять, а затем и Советский Союз как бы свел тоже на нет все договоренности в рамках этого договора». Так как в последнее время в прессе часты ссылки на Советско-японскую совместную декларацию 1956 г. представляется нужным подробнее познакомить читателей с обстоятельствами подписания этого документа. Тем более что в следующем месяце будет отмечаться 60-летие заключения и ратификации этого соглашения.

В сентябре 1951 г. в Сан-Франциско был заключен мирный договор с Японией. Текст договора был составлен Госдепартаментом США при участии Великобритании. При этом предложения к тексту советской делегации на мирной конференции были проигнорированы. Не согласились американцы и с требованием Советского Союза пригласить на конференцию делегацию Китайской Народной Республики.

Отклонив предложенные советским правительством поправки о признании Японией полного суверенитета СССР и КНР над перешедшими к ним в соответствии с договоренностями членов антигитлеровской коалиции территориями, составители текста мирного договора не смогли вовсе не учитывать ялтинские и потсдамские соглашения. В текст договора было включено положение о том, что «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 г.». Включая этот пункт в текст договора, американцы отнюдь не стремились «безусловно удовлетворить претензии Советского Союза», как об этом говорилось в Ялтинском соглашении. Напротив, есть немало свидетельств того, что США сознательно вели дело к тому, чтобы и в случае подписания СССР Сан-Францисского договора противоречия между Японией и Советским Союзом сохранялись. С этой целью сознательно в тексте договора не перечислялись Курильские острова, от которых отказывалось японское правительство, и не было указано, в чью пользу состоялся отказ от этих территорий. Ради закрепления Японии на проамериканских антисоветских позициях Вашингтон был готов предать забвению основополагающие документы военного и послевоенного периода.

Это нашло свое подтверждение при ратификации Сан-Францисского договора. Тогда, 20 марта 1952 г., сенат США во всеуслышание заявил: «Предусматривается, что условия договора не будут означать признания за Россией каких бы то ни было прав или претензий на территории, принадлежавшие Японии на 7 декабря 1941 года, которые наносили бы ущерб правам и правооснованиям Японии на эти территории, равно как не будут признаваться какие бы то ни были положения в пользу России в отношении Японии, содержащиеся в Ялтинском соглашении». Тем самым американские сенаторы росчерком пера «отменили» соглашение глав великих держав о переходе Южного Сахалина и Курильских островов к Советскому Союзу. Причина такого волюнтаристского решения состояла не столько в трогательной заботе об интересах своего недавнего заклятого врага — Японии, сколько в намерении попытаться, «вернув» эти территории Японии, использовать их для нужд военной машины США в ходе Корейской войны и при осуществлении других авантюр на Дальнем Востоке.

В день подписания сепаратного мирного договора в клубе сержантского состава американской армии был заключен японо-американский «договор безопасности», означавший сохранение военно-политического контроля США над Японией. Согласно статье I этого договора, японское правительство предоставляло США «право размещать наземные, воздушные и морские силы в Японии и вблизи нее». Иными словами территория страны на договорной основе превращалась в плацдарм, с которого американские войска могли совершать военные операции против соседних азиатских государств. Ситуация усугублялась тем, что из-за своекорыстной политики Вашингтона эти государства, в первую очередь СССР и КНР оставались в состоянии войны с Японией, что не могло не сказываться на международной обстановке в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Современные японские историки и политики расходятся в оценках содержащегося в тексте мирного договора отказа Японии от Южного Сахалина и Курильских островов. Одни требуют отмены этого пункта договора и возвращения всех Курильских островов вплоть до Камчатки. Другие пытаются доказать, что южнокурильские острова (Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан) не входят в понятие «Курильские острова», от которых Япония отказалась в Сан-Францисском договоре. Сторонники последней версии утверждают: «…Не подлежит сомнению, что по Сан-Францисскому мирному договору Япония отказалась от южной части Сахалина и Курильских островов. Однако адресат принадлежности этих территорий определен в этом договоре не был… Советский Союз отказался подписать Сан-Францисский договор. Следовательно, это государство с юридической точки зрения не имеет права извлекать для себя преимущества из этого договора… Если бы Советский Союз подписал и ратифицировал Сан-Францисский мирный договор, это, вероятно, усилило бы среди государств-участников договора мнение об обоснованности позиции Советского Союза, заключавшейся в том, что южная часть Сахалина и Курильские острова принадлежат Советскому Союзу». В действительности же в 1951 г., официально зафиксировав в Сан-Францисском договоре свой отказ от этих территорий, Япония ещё раз подтвердила свое согласие с условиями безоговорочной капитуляции, оговорив лишь право претендовать на острова Хабомаи и Шикотан.

Отказ советского правительства поставить подпись под Сан-Францисским мирным договором подчас и в нашей стране трактуется как ошибка И. Сталина, проявление негибкости его дипломатии, ослабившие позиции СССР в отстаивании прав на владение Южным Сахалином и Курильскими островами. На наш взгляд, подобные оценки свидетельствуют о недостаточном учете специфики тогдашней международной обстановки. Мир вступил в длительный период «холодной войны», которая, как показала война в Корее, в любой момент могла перерасти в «горячую». Для Сталина в тот период отношения со своим военным союзником — Китаем были важнее отношений с окончательно перешедшей на сторону США Японией. К тому же, как показали последовавшие события, подпись СССР под предложенным американцами текстом мирного договора не гарантировала безоговорочное признание Японией суверенитета Советского Союза над Курильскими островами. Добиваться этого предстояло на прямых советско-японских переговорах. Заключение военного союза между Японией и США серьезно затруднило послевоенное советско-японское урегулирование. Односторонним решением американского правительства были ликвидированы Дальневосточная комиссия и Союзный совет для Японии, через которые СССР стремился оказывать влияние на процессы демократизации японского государства. В стране усиливалась антисоветская пропаганда. Советский Союз вновь стал рассматриваться как потенциальный военный противник. Однако японские правящие круги сознавали, что отсутствие нормальных отношений со столь крупным и влиятельным государством, как СССР, не позволяет вернуть страну в мировое сообщество, препятствует взаимовыгодной торговле, обрекает Японию на жесткую привязку к США, серьезно ограничивает самостоятельность внешней политики. Без нормализации отношений с СССР трудно было рассчитывать на вступление Японии в ООН, установление дипломатических отношений с социалистическими странами, в первую очередь с КНР.

Отсутствие дипломатических отношений с Японией не отвечало интересам и Советского Союза. Ибо не позволяло налаживать торговлю с быстро восстанавливавшим экономическую мощь дальневосточным соседом, затрудняло сотрудничество в столь важной для обеих стран отрасли экономики как рыболовство, препятствовало контактам с японскими демократическими организациями и как следствие этого способствовало все большему вовлечению Японии в антисоветскую политическую и военную стратегию США. Односторонняя ориентация на США вызывала недовольство в японском народе. Все большее число японцев из различных слоев стали требовать проведения более независимой внешней политики, нормализации отношений с соседними социалистическими странами. В 1952 г. в Японии был учрежден Комитет по развитию японо-советской торговли, а с 1954 г. стал активно действовать Национальный совет за нормализацию отношений с СССР и КНР. Образованная в январе 1955 г. Ассоциация японо-советской торговли объединяла уже около 60 промышленных и торговых компаний.

В значительной, степени благодаря поддержке набиравшего силу движения за восстановление отношений с СССР на парламентских выборах, осенью 1954 г. победила Демократическая партия во главе с Итиро Хатояма. Этот политик с националистических позиций выступал за переход Японии к новому внешнеполитическому курсу. В своей программной речи в парламенте в качестве премьер-министра страны Хатояма заявил, что важнейшей задачей страны является как можно быстрое достижение полной самостоятельности и независимости. В обстановке расширения в стране антивоенного движения резонанс в обществе вызвал его призыв развивать торговлю с социалистическими странами как наиболее эффективный метод для устранения недоверия и предотвращения новой войны.

«Я уверен, что мы все вздохнем с облегчением и наша страна получит новые возможности для процветания, когда будут установлены связи с Советским Союзом, Китаем и другими странами, с которыми у нас нет ещё дипломатических отношений, когда разовьется наша торговля с ними, когда между нами будут установлены отношения не вражды, а мирного сотрудничества, когда будет налажен обмен взаимно необходимыми товарами, когда, наконец, будут установлены между нашими странами отношения мира… Я ни на минуту не сомневаюсь, что здесь, и только здесь лежит столбовая дорога ко всеобщему миру», — заявил Хатояма под бурные аплодисменты депутатов парламента.

В Советском Союзе сочли момент благоприятным и министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов 11 сентября в ответах японскому журналисту заявил о готовности своей страны «нормализовать отношения с Японией, имея в виду, что со стороны Японии будет проявлена такая же готовность». Для начала министр предложил обсудить вопрос об «обмене официальными торговыми миссиями на условиях равноправия и взаимности».

После окончания войны объем советско-японской торговли был незначительным — 8,5 млн. руб. в 1949 году. С началом войны в Корее торговля между двумя странами практически полностью прекратилась — в 1952 г. товарооборот составил всего 0,5 млн. рублей. Поэтому предложение Москвы не могло остаться без реакции с японской стороны, которая понимала ущербность ориентации в международной торговле главным образом на США.

Сигнал Молотова был услышан, и в январе 1955 г. новый премьер-министр Японии выразил готовность проявить инициативу в вопросе прекращения состояния войны с Советским Союзом и восстановления дипломатических и торгово-экономических отношений. Однако не все в кабинете Хатояма соглашались на кардинальное улучшение отношений с СССР. Проамерикански настроенная группировка во главе с министром иностранных дел Мамору Сигэмицу была против полномасштабных переговоров с советским правительством и скорейшего восстановления дипломатических отношений. Находились и такие, кто с подачи американцев пытались объяснять предложения СССР о нормализации советско-японских отношений стремлением «вбить клин между Японией и США». Противниками переговоров выступили лидеры Либеральной партии Японии — её председатель Т. Огата заявил, что переговоры с СССР — «игра с огнем», а генеральный секретарь этой партии Х. Икэда договорился до того, что «это равносильно поджогу отчего дома». Их поддержали председатель Федерации экономических организаций Японии Т. Исидзака и его единомышленники из числа крупных бизнесменов, заявлявшие, что восстановление дипломатических отношений с Советским Союзом приведет к тому, что «с одной стороны, Япония откроет двери коммунизму, а с другой — породит напряженность в отношениях с США».

Однако политическая атмосфера в стране была не в пользу крайне правых. Опасаясь идти наперекор общественному мнению, реакционные политики избрали тактику затягивания переговоров путем выдвижения к Советскому Союзу неприемлемых требований. В этом их поддерживала американская администрация, представители которой недвусмысленно намекали на возможность пересмотра политики помощи Японии в восстановлении экономики страны.

В создавшейся обстановке советское правительство сочло своевременным проявить инициативу с целью усилить позиции сторонников скорейшей нормализации отношений, внеся предложение о начале прямых советско-японских переговоров. В начале 1955 г. представитель СССР в Японии обратился с таким предложением к министру иностранных дел Сигэмицу. Однако министр уклонился от переговоров. Тогда 25 января по поручению Москвы лично Хатояма было сообщено, что «советская сторона полагает целесообразным обменяться мнениями по вопросу о возможных шагах, направленных к нормализации советско-японских отношений». Была выражена готовность назначить представителей для переговоров, которые можно было бы провести в Москве или Токио.

После продолжительных дебатов о месте проведения встреч дипломатов двух стран был достигнут компромисс — полномочные делегации должны были прибыть в Лондон. 3 июня в здании посольства СССР в английской столице начались советско-японские переговоры о прекращении состояния войны, заключении мирного договора и восстановлении дипломатических и торговых отношений. Советскую делегацию возглавлял известный дипломат Яков Малик, в годы войны являвшийся послом СССР в Японии, а затем в ранге заместителя министра иностранных дел представителем Советского Союза в ООН. С 1953 по 1960 гг. он представлял СССР в Великобритании. Во главе японской правительственной делегации был близкий к премьер-министру Хатояма японский дипломат в ранге посла Сюнъити Мацумото. В своей вступительной речи глава японской делегации отметил, что «прошло почти 10 лет с того дня, когда, к сожалению, между обоими государствами возникло состояние войны. Японский народ от души желает разрешения ряда открытых вопросов, возникших за эти годы, и нормализации отношений между обоими государствами». На следующей встрече Мацумото зачитал меморандум, который японская сторона предлагала положить в основу предстоящих переговоров. В этом меморандуме МИД Японии выдвигались следующие условия восстановления отношений между обеими странами: передача Японии Курильских островов и Южного Сахалина, возвращение на родину осужденных в Советском Союзе японских военных преступников и положительное разрешение вопросов, связанных с японским рыболовством в северо-западной части Тихого океана, а также содействие приему Японии в ООН и др. При этом японская сторона не скрывала, что основной упор в ходе переговоров будет делаться на «разрешении территориальной проблемы».

Позиция Советского Союза состояла в том, чтобы, подтвердив уже состоявшиеся итоги войны, создать условия для всестороннего взаимовыгодного развития двусторонних отношений во всех областях. Об этом свидетельствовал предложенный 14 июня 1955 г. советской делегацией проект советско-японского мирного договора. Он предусматривал прекращение состояния войны между обеими странами и восстановление между ними официальных отношений на основе равенства, взаимного уважения территориальной целостности и суверенитета, невмешательства во внутренние дела и ненападения; подтверждал и конкретизировал действующие международные соглашения в отношении Японии, подписанные союзниками во время Второй мировой войны. В проекте предусматривались последующие переговоры сторон о заключении отдельных договоров и конвенций о торговле и мореплавании, рыболовстве, культурном сотрудничестве, консульских отношениях и по другим практическим вопросам советско-японского сотрудничества. Советский Союз отказывался от репарационных претензий к Японии и обязался поддержать её просьбу о приеме в ООН.

Соглашалось советское правительство рассмотреть и просьбу о досрочном освобождении и репатриации осужденных в СССР японских военных преступников. Таким образом, Советский Союз, проявляя добрую волю, шел на удовлетворение практически всех просьб и пожеланий японской стороны. Камнем преткновения оставался лишь вопрос о необоснованных территориальных претензиях японского правительства. Этот вопрос требует особого рассмотрения.

Как указывалось выше, в Сан-Францисском мирном договоре японское правительство официально отказалось от Южного Сахалина и Курильских островов. Однако впоследствии, ссылаясь на то, что СССР не подписал этот договор и в договоре не указано, в чью пользу произошел отказ, появились утверждения об отсутствии окончательного решения о принадлежности этих территорий. Однако обязательность для Японии предусматривавшего переход Южного Сахалина и Курильских островов к Советскому Союзу Ялтинского соглашения вытекает из Сан-Францисского договора, в котором зафиксировано, что Япония признает все решения и все договоры союзников периода Второй мировой войны, а следовательно, и Ялтинского соглашения. Неправомерными являются и утверждения о «незаконной аннексии» этих территорий, ибо в Каирской и Потсдамской декларациях, а затем и в Сан-Францисском договоре подтверждался принцип международного права о возможности ограничения территориального суверенитета государства-агрессора в качестве меры наказания за осуществленную агрессию. Сознавая это, японские защитники подсудимых на Токийском процессе в заключительной речи со всей определенностью заявили: «Если Япония была побеждена в войне, вся нация должна испытывать на себе последствия этого. Она должна в зависимости от обязательств платить репарации, или возместить ущерб, или должна быть лишена своей территории».

Видимо, из этого исходил и представлявший Японию на Сан-Францисской конференции премьер-министр Сигэру Ёсида, который в своей речи высказал претензии своей страны только на острова Хабомаи и Шикотан, выделив их из Курильской гряды. Проблема трактовки географического понятия «Курильские острова» возникла при ратификации Сан-Францисского договора в парламенте Японии. От имени японского правительства разъяснения депутатам давал заведующий договорным департаментом МИД Японии Кумао Нисимура. 6 октября 1951 года он сделал в палате представителей парламента следующее заявление: «Поскольку Японии пришлось отказаться от суверенитета на Курильские острова, она утратила право голоса на окончательное решение вопроса об их принадлежности. Так как Япония по мирному договору согласилась отказаться от суверенитета над этими территориями, данный вопрос, в той мере, в какой он имеет к ней отношение, является разрешенным». Еще более определенно позиция японского МИД, а значит, правительства, была сформулирована Нисимура 19 октября 1951 г. на заседании специального комитета по вопросу ратификации Сан-Францисского мирного договора палаты представителей японского парламента, когда он заявил: «Территориальные пределы архипелага Тисима (Курильских островов), о которых говорится в договоре, включают в себя как Северные Тисима, так и Южные Тисима». Таким образом, при ратификации японским парламентом Сан-Францисского мирного договора высший законодательный орган японского государства констатировал факт отказа Японии от всех островов Курильской гряды.

После подписания Сан-Францисского мирного договора в политическом мире Японии существовал консенсус по поводу того, что территориальные претензии к СССР следует ограничить лишь двумя островами, а именно Хабомаи и Шикотан. Это было зафиксировано, например, в совместной парламентской резолюции всех политических партий Японии от 31 июля 1952 года. В резолюции перед правительством страны ставилась задача добиваться возвращения оккупированных Соединенными Штатами Окинавы, островов Огасавара, Амамиосима, а также островов Хабомаи и Шикотан. Правительство Японии было согласно с мнением парламентариев. Премьер-министр Ёсида, как отмечалось, настаивал на том, чтобы только острова Хабомаи и Шикотан не причислялись к Курильским островам, от прав на которые Япония отказывалась.

В Лондоне же японская делегация, выполняя директиву правительства, предъявило претензии на «острова Хабомаи, Шикотан, архипелаг Тисима (Курильские острова) и южную часть острова Карафуто (Сахалин)». В предложенном японской стороной проекте соглашения было записано: «1.На территориях Японии, оккупированных Союзом Советских Социалистических Республик в результате войны, в день вступления в силу настоящего Договора, будет полностью восстановлен суверенитет Японии. 2. Войска и государственные служащие Союза Советских Социалистических Республик, находящиеся в настоящее время на указанных в пункте 1 настоящей статьи территориях, должны быть выведены в возможно короткий срок, и, во всяком случае, не позднее, чем по истечении 90 дней со дня вступления в силу настоящего Договора».

Однако вскоре в Токио поняли, что эта попытка коренным образом ревизовать итоги войны обречена на провал и приведет лишь к обострению двусторонних отношений с СССР. Это могло сорвать переговоры о репатриации осужденных японских военнопленных, достижение договоренности по вопросам рыболовства, заблокировать решение вопроса о принятии Японии в ООН. Поэтому японское правительство было готово для достижения согласия ограничить свои территориальные претензии южной частью Курил, заявив, что она якобы не подпадает под действие Сан-Францисского мирного договора. Это было явно надуманное утверждение, ибо на японских картах довоенного и военного времени южнокурильские острова входили в географическое и административное понятие Тисима, то есть Курильскую гряду.

Стремясь получить поддержку этой новой позиции со стороны подписавших Сан-Францисский договор ведущих государств мира, в октябре 1955 г. японское правительство обратилось к правительствам США, Великобритании и Франции с дипломатическим запросом… Правительствам этих государств предлагалось ответить на вопрос: «Существует ли у вас понимание того, что в «Курильские острова», о которых говорится в Сан-Францисском договоре, не включаются острова Кунашир и Итуруп?». Поддержку своей позиции Япония получила только от Вашингтона. Великобритания и Франция же в своих официальных ответах, по существу, отказались согласиться с ни чем не обоснованным вариантом толкования Сан-Францисского мирного договора.

Выдвигая так называемый территориальный вопрос, японское правительство давало себе отчет в иллюзорности надежд на какие-либо серьезные компромиссы со стороны Советского Союза. Скорее всего, расчет был на то, чтобы использовать территориальные претензии как разменную карту для выторговывания уступок СССР по другим спорным проблемам послевоенного урегулирования. Об этом, в частности, свидетельствовала полученная Мацумото инструкция, которой он должен был придерживаться при обсуждении территориального вопроса. Инструкция предусматривала три этапа: «сначала требовать передачи Японии Южного Сахалина и всех Курильских островов с расчетом на дальнейшее обсуждение; затем, несколько отступив, добиваться уступки Японии «южных Курильских островов» по «историческим причинам» и, наконец, настаивать как минимум на передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан, сделав это требование непременным условием успешного завершения переговоров».

О том, что конечной целью дипломатического торга были именно Хабомаи и Шикотан, неоднократно говорил сам японский премьер-министр. Так, во время беседы с советским представителем в январе 1955 г. Хатояма заявил, что «Япония будет настаивать во время переговоров на передаче ей островов Хабомаи и Шикотан». Ни о каких других территориях речи не было. Отвечая на упреки со стороны оппозиции, Хатояма подчеркивал, что нельзя смешивать вопрос о Хабомаи и Шикотане с вопросом обо всех Курильских островах и Южном Сахалине, который был решен Ялтинским соглашением. Премьер неоднократно давал понять, что Япония, по его мнению, не вправе требовать передачи ей всех Курил и Южного Сахалина, и что он ни в коей мере не рассматривает это как непременное предварительное условие для нормализации японо-советских отношений. Хатояма признавал также, что, поскольку Япония отказалась от Курильских островов и Южного Сахалина по Сан-Францисскому договору, у нее нет оснований требовать передачи ей этих территорий. Демонстрируя свое недовольство такой позицией Токио, правительство США отказалось в марте 1955 г. принять в Вашингтоне японского министра иностранных дел. Началось беспрецедентное давление на Хатояма и его сторонников с тем, чтобы воспрепятствовать японо-советскому урегулированию. В этих условиях советское правительство стремилось сбалансировать свою твердую позицию по территориальному вопросу компромиссами и уступками по другим проблемам двусторонних отношений.

Кроме территориальной к трудным проблемам переговоров относился вопрос о репатриации осужденных военных преступников. Среди таких осужденных по японским данным находилось 1016 бывших военнопленных и 357 гражданских лиц. Сначала советское правительство заверило японскую сторону в том, что осужденные будут амнистированы и досрочно освобождены после восстановления дипломатических отношений. Однако японские представители на переговорах настоятельно требовали незамедлительной репатриации ещё в ходе переговоров. Учитывая, что вопрос о возвращении на родину оставшихся военнопленных широко использовался Хатояма и его сторонниками для обоснования необходимости начала мирных переговоров с СССР и, исходя из соображений гуманности, советское правительство пошло навстречу японским пожеланиям. Осуществлявшаяся в ходе переговоров репатриация осужденных, по мнению советской стороны, должна была способствовать достижению договоренности по поводу других проблем и скорейшему подписанию мирного договора. Однако, японцы, видимо, расценили этот жест доброй воли как уступку под давлением, а потому вознамерились «дожимать» советское руководство и по территориальному вопросу.

На переговорах в Лондоне незримо присутствовали американцы. Дело доходило до того, что чиновники госдепартамента заставляли руководство японского МИД знакомить их с советскими нотами, дипломатической перепиской, с докладами делегации и инструкциями Токио о тактике ведения переговоров. На это в доверительных беседах с советскими дипломатами сетовали японские переговорщики.

Советские участники переговоров сообщали из Лондона, что «С.Мацумото, члены и советники японской делегации давали понять, что территориальный вопрос, вопрос о международных обязательствах и военных союзах Японии, а также пункт проекта мирного договора о режиме прохода военных судов через японские проливы — все это были области, по которым Япония не могла принимать самостоятельных решений без согласования с США. Эти вопросы фактически были изъяты Соединенными Штатами из ведения правительства Японии».

Подобная «откровенность» японцев, с одной стороны, преследовала цель возложить ответственность за возможный срыв переговоров на американцев, а — с другой, убедить советское правительство в том, что заключить мирный договор возможно лишь на условиях, которые будут устраивать не только японцев, но и американцев. В обстановке, когда провал переговоров ещё больше оттолкнул бы Японию от СССР в сторону США, тогдашний руководитель Советского Союза Никита Хрущев вознамерился «организовать прорыв», предложив компромиссное решение территориального спора. Стремясь вывести переговоры из тупика, он дал указание главе советской делегации предложить вариант, по которому Москва соглашалась передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, но только после подписания мирного договора.

Сообщение о готовности советского правительства на передачу Японии находящихся поблизости от Хоккайдо островов Хабомаи и Шикотан было сделано 9 августа 1955 г. в неофициальной обстановке в ходе беседы посла Малика с Мацумото в саду японского посольства в Лондоне. При этом не менее существенным было заявление советского посла о том, что «советская сторона не ставит условием нормализации советско-японских отношений и заключения мирного договора отказ Японии от ее обязательств, вытекающих из имеющихся у нее международных договоров». В переводе с дипломатического языка советское правительство соглашалось не связывать проблему заключения советско-японского мирного договора с союзническими отношениями Японии с США, в частности с вопросом об использовании японских проливов американскими военными кораблями.

Столь серьезное изменение советской позиции весьма удивило японцев и даже вызвало растерянность. Как признавал впоследствии глава японской делегации Мацумото, когда он впервые услышал предложение советской стороны о готовности передать Японии острова Хабомаи и Шикотан, то «сначала не поверил своим ушам», а «в душе очень обрадовался». И это неудивительно. Ведь, как показано выше, возврат именно этих островов ставился в задачу японскому правительству. К тому же, получая Хабомаи и Шикотан, японцы на законных основаниях расширяли свою зону рыболовства, что было весьма важной целью нормализации японо-советских отношений.

Казалось, что после столь щедрой уступки переговоры должны были быстро завершиться успехом. Однако, как отмечалось выше, 16 августа Токио представил свой проект договора, 5-й пункт которого предусматривал «возвращение» Японии не только всех Курил, но и Южного Сахалина. Более того, японское правительство выдвигало претензии на некие «права» на рыболовство в районах, прилегающих к территориальным водам СССР. Было очевидно, что предъявление абсолютно неприемлемых для СССР требований было инспирировано США и преследовало цель сорвать переговоры.

То, что было выгодно японцам, не устраивало американцев. США открыто воспротивились заключению между Японией и СССР мирного договора на предложенных советской стороной условиях. Оказывая сильное давление на кабинет Хатояма, американское правительство не останавливалось перед прямыми угрозами. Госсекретарь США Джон Даллес в октябре 1955 г. в ноте правительству Японии предупреждал, что расширение экономических связей и нормализация отношений с СССР «может стать препятствием для осуществления программы помощи Японии, разрабатываемой правительством США». Одновременно он «строго-настрого наказал послу США в Японии Аллисону и его помощникам не допустить успешного завершения японо-советских переговоров».

Вопреки расчетам Хрущева, вывести переговоры из тупика не удалось. Линия премьер-министра Хатояма на то, чтобы «сначала прекратить состояние войны, а затем решать неурегулированные вопросы», встречала упорное сопротивление со стороны не только американцев, но и антисоветски настроенных сторонников бывшего премьера Ёсида, которые, кроме всего прочего, вознамерились превратить так называемую территориальную проблему в средство политической борьбы за власть в стране. С другой стороны, несвоевременное и не достаточно обдуманное решение Хрущева пойти на территориальные уступки Японии привело к противоположному результату. Как это бывало и раньше в российско-японских отношениях, Токио воспринял предложенный компромисс не как щедрый жест доброй воли, а как сигнал для ужесточения предъявляемых Советскому Союзу территориальных требований. Принципиальную оценку самовольных действий Хрущева дал один из членов советской делегации на лондонских переговорах академик РАН Сергей Тихвинский: «Я.А.Малик, остро переживая недовольство Хрущева медленным ходом переговоров, и, не посоветовавшись с остальными членами делегации, преждевременно высказал в этой беседе с Мацумото имевшуюся у делегации с самого начала переговоров утвержденную Политбюро ЦК КПСС (т.е. самим Н.С.Хрущевым) запасную позицию, не исчерпав до конца на переговорах защиту основной позиции. Его заявление вызвало сперва недоумение, а затем радость и дальнейшие непомерные требования со стороны японской делегации… Решение Н.С.Хрущева отказаться в пользу Японии от суверенитета над частью Курильских островов было необдуманным, волюнтаристическим актом… Уступка Японии части советской территории, на которую без разрешения Верховного Совета СССР и советского народа пошел Хрущев, разрушала международно-правовую основу ялтинских и потсдамских договоренностей и противоречила Сан-Францисскому мирному договору, в котором был зафиксирован отказ Японии от Южного Сахалина и Курильских островов…»

Свидетельством того, что японцы решили дожидаться дополнительных территориальных уступок от советского правительства, было прекращение лондонских переговоров.

Автор: Анатолий Кошкин