Лев Толстой на Крымской войне: каким офицером был Толстой? Часть 2
Часть 1
https://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/9900854/9900854_original.jpg
Олег Сапожников
Судя по всему, Толстому удалось «перетерпеть неприятность сближения с товарищами», и уже 31 июля 1854 г. он записывает: «Отношения мои с товарищами становятся так приятны, что мне жалко бросить штаб».
Более того, постепенно складывается неформальная группа молодых офицеров и адъютантов Штаба Южной армии, которые кроме службы и развлечений находят время и на обсуждение серьёзных общественно-политических и морально-этических вопросов (см. напр., запись от 24 июня 1854 г.: «Болтал до ночи с Шубиным о нашем русском рабстве. Правда, что рабство есть зло, но зло чрезвычайно милое»).
В этот кружок входили сам Толстой, капитаны А. Д. Столыпин и А. Я. Фриде, штабс-капитаны Л. Ф. Балюзек и И. К. Комстадиус, поручики Шубин и К. Н. Боборыкин. Стоит отметить, что это были люди незаурядные и деятельные — четверо достигнут генеральских званий, трое станут губернаторами (а А. Д. Столыпин — отец будущего Председателя Совета министров П. А. Столыпина, даже станет генерал-губернатором). В конце лета — начале осени 1854 г. в кружке возникла мысль о создании общества с целью «распространения просвещения и знаний среди военных вообще и солдат в особенности». Довольно быстро идея развилась до проекта журнала.
https://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/9911763/9911763_original.jpg
Проект обложки неосуществлённого издания Льва Толстого, 1854
Никакого оппозиционного направления, на что позднее намекали некоторые почитатели образа Толстого-бунтаря, не предполагалось. Напротив, учредителями планировалось вполне благонамеренное просветительское издание с элементами пропаганды. Вот как сам Толстой обозначил цели «Солдатского вестника» (позднее переименованного в «Военный листок»):
«1. распространение между воинами правил военных добродетелей: преданности Престолу и Отечеству и святого исполнения воинских обязанностей;
2. распространение между офицерами и нижними чинами сведений о современных военных событиях, неведение которых порождает между войсками ложные и даже вредные слухи, о подвигах храбрости и доблестных поступках отрядов и лиц на всех театрах настоящей войны;
3. распространение между военными всех чинов и родов службы познания о специальных предметах военного искусства;
4. распространение критических сведений о достоинстве военных сочинений, новых изобретении и проектов;
5. доставление занимательного, доступного и полезного чтения всем чинам армии;
6. улучшение поэзии солдата, составляющей его единственную литературу, помещением в Журнале песен, писанных языком чистым и звучным, внушающих солдату правильные понятия о вещах и более других исполненных чувствами любви к Монарху и Отечеству».
Финансирование издания, в котором Толстому отводилась роль редактора, предполагалось осуществлять из средств учредителей и подписки. Фактически инвесторами должны были стать Толстой и Столыпин, которые тогда очень сблизились и находились в приятельских отношениях на протяжение всей Крымской войны. Примечательно, что в отличие от действительно богатого Столыпина, обладавшего имениями в нескольких губерниях, Толстой был помещиком средней руки, если не сказать бедным. Состояние к тому же было сильно расстроено огромными карточными долгами Толстого. Для финансирования предполагавшегося издания Толстому пришлось даже продать своё родовое гнездо — барский дом в Ясной Поляне. (Да и то, сразу по получении этих средств Толстой проиграл в карты и «журнальные» деньги, и ещё несколько тысяч в долг, что стало причиной его депрессии).
Командование армии отнеслось к идее благосклонно, план издания журнала был одобрен Горчаковым, и более того, несколько генералов согласились принять участие в качестве авторов статей. 16 октября 1854 г. Горчаков послал военному министру отношение по этому вопросу для доклада Николаю I. Был даже подготовлен пробный номер, авторами статей в котором стали Толстой и примкнувший к кружку штаб-капитан Н. Я. Ростовцев (впоследствии также — генерал и губернатор). Но ответ военного министра, полученный в штабе Южной армии 21 ноября 1854 г., когда Толстой был уже в Севастополе, совершенно разрушил эти планы:
«Его Величество, отдавая полную справедливость благонамеренной цели, с каковою предположено было издавать сказанный журнал, изволил признать неудобным разрешить издание оного, так как все статьи, касающиеся военных действий наших войск, предварительно помещения оных в журналах и газетах, первоначально печатаются в газете «Русский инвалид» и из оной уже заимствуются в другие периодические издания».
Мы не склонны, как некоторые обличители Николая I, видеть в этом решении императора стремление к цензуре и какую-то «боязнь живого слова». Как раз к неофициальной, творческой части задуманного издания у власти никаких вопросов не было. Возражение вызывала часть официальная, а именно — предполагавшаяся публикация приказов, реляций, решений военных судов и т.п. Дело в том, что монополией на эксклюзивную публикацию этой информации обладал именно «Русский инвалид», являвшийся благотворительным изданием, вся прибыль от которого шла в «Комитет 18 августа 1814 года» (позднее — «Александровский комитет о раненых»), занимавшийся помощью раненым, больным и престарелым ветеранам и их семьям. К тому же накануне войны Комитет понёс серьёзные убытки вследствие крупных хищений, и Николай I, болезненно воспринявший всю эту скандальную историю, ревностно следил за пополнением фонда Комитета. Публикация же официальных документов не в «Русском инвалиде», а на страницах других изданий, подрывала конкурентные преимущества издания и в конечном счёте, лишала его (и, следовательно, «Комитет о раненых») дохода.
Крах идеи «Военного вестника», как ни странно, имел колоссальные последствия для судьбы Толстого и всей русской литературы. Во-первых, Толстой после отказа в журнале договорился с Н. А. Некрасовым о публикации рассказов и очерков несостоявшихся издателей в «Современнике». Толстой сам превратился, по сути, в военного корреспондента литературного журнала, и написанные им позднее «Севастопольские рассказы» стали прямым результатом выполнения им корреспондентских обязанностей. Во-вторых, рассказ «Севастополь в декабре» был опубликован не только в «Современнике», но и перепечатан (в сокращении) в том же официальном «Русском инвалиде», что сделало Толстого ещё более известным в России. И, в-третьих, по приказу императора «Севастополь в декабре» был переведён на французский язык и опубликован в ряде иностранных изданий, бывших под контролем русского правительства (в частности, в бельгийском журнале LeNord). И, если первоначальный интерес европейской публики был вызван несомненной актуальностью темы в условиях Крымской войны, то, удовлетворив любопытство, читатели не могли не сделать выводов о литературных достоинствах рассказа и таланте автора. Таким причудливым образом крах «Военного листка» и связанные с этим действия правительства поспособствовали мировой славе Толстого.
С окончанием осады Силистрии и отступлением Южной армии в пределы России активные действия на Дунайском театре фактически прекратились. Ещё в июле 1854 г., в период обострения конфликта со своим начальником Сержпутовским, Толстой подал свой первый рапорт о переводе в Севастополь. Тогда ходатайство не возымело последствий. Но после высадки под Евпаторией англо-франко-турецкого десанта в сентябре центр войны окончательно переместился в Крым. Задерживать Толстого в Южной армии уже не было смысла, и рапорту был дан ход. Но Толстой задержался при Штабе сам — необходимо было закончить проект «Военного листка» для передачи через Горчакова императору. И лишь после завершения проекта в последних числах октября Толстой направляется в Севастополь, куда и прибывает 7 ноября 1854 г.
В письме брату С. Н. Толстому от 20 ноября 1854 г. он подводит итог своему участию в Дунайской кампании:
«Вообще все мое пребывание в армии разделяется на два периода, за границей скверный — я был болен, и беден, и одинок, — в границах приятный: я здоров, имею хороших приятелей, но все-таки беден, — деньги так и лезут… За Силистрию я, как и следовало, не представлен, а по линии получил подпоручика, чему очень доволен, а то у меня было слишком старое отличие для прапорщика, — стыдно было».
6 сентября 1854 г. Толстой, согласно тексту формулярного списка, был «произведен на вакансию подпоручиком». Возможно, с этим производством связано его недолгое прикомандирование к легкой № 6 батарее 12-й артиллерийской бригады в конце сентября — начале октября 1854 г. С чином подпоручика Толстой впоследствии прошёл почти всю войну, в отличие от своих товарищей, в большинстве своём закончивших её полковниками и подполковниками.
О мотивах просить перевода в Севастополь сам Толстой сообщал разное. Так, в письме С. Н. Толстому от 5 июля 1855 г. он пишет:
«Из Кишинева 1 ноября я просился в Крым, отчасти для того, чтобы видеть эту войну, отчасти для того, чтобы вырваться из Штаба Сержпутовского, который мне не нравился, а больше всего из патриотизма, который в то время, признаюсь, сильно нашёл на меня».
А в дневнике, в записи от 2 ноября, сделанной на пути в Севастополь, о причинах перевода он сообщает другое:
«В числе бесполезных жертв этого несчастного дела убиты Соймонов и Комстадиус. Про первого говорят, что он был один из немногих честных и мыслящих генералов Русской армии; второго же я знал довольно близко: он был членом нашего общества и будущим издателем Журнала. Его смерть более всего побудила меня проситься в Севастополь. Мне как будто стало совестно перед ним».
Олег Сапожников
Источник
https://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/9900854/9900854_original.jpg
Олег Сапожников
Судя по всему, Толстому удалось «перетерпеть неприятность сближения с товарищами», и уже 31 июля 1854 г. он записывает: «Отношения мои с товарищами становятся так приятны, что мне жалко бросить штаб».
Более того, постепенно складывается неформальная группа молодых офицеров и адъютантов Штаба Южной армии, которые кроме службы и развлечений находят время и на обсуждение серьёзных общественно-политических и морально-этических вопросов (см. напр., запись от 24 июня 1854 г.: «Болтал до ночи с Шубиным о нашем русском рабстве. Правда, что рабство есть зло, но зло чрезвычайно милое»).
В этот кружок входили сам Толстой, капитаны А. Д. Столыпин и А. Я. Фриде, штабс-капитаны Л. Ф. Балюзек и И. К. Комстадиус, поручики Шубин и К. Н. Боборыкин. Стоит отметить, что это были люди незаурядные и деятельные — четверо достигнут генеральских званий, трое станут губернаторами (а А. Д. Столыпин — отец будущего Председателя Совета министров П. А. Столыпина, даже станет генерал-губернатором). В конце лета — начале осени 1854 г. в кружке возникла мысль о создании общества с целью «распространения просвещения и знаний среди военных вообще и солдат в особенности». Довольно быстро идея развилась до проекта журнала.
https://ic.pics.livejournal.com/matveychev_oleg/27303223/9911763/9911763_original.jpg
Проект обложки неосуществлённого издания Льва Толстого, 1854
Никакого оппозиционного направления, на что позднее намекали некоторые почитатели образа Толстого-бунтаря, не предполагалось. Напротив, учредителями планировалось вполне благонамеренное просветительское издание с элементами пропаганды. Вот как сам Толстой обозначил цели «Солдатского вестника» (позднее переименованного в «Военный листок»):
«1. распространение между воинами правил военных добродетелей: преданности Престолу и Отечеству и святого исполнения воинских обязанностей;
2. распространение между офицерами и нижними чинами сведений о современных военных событиях, неведение которых порождает между войсками ложные и даже вредные слухи, о подвигах храбрости и доблестных поступках отрядов и лиц на всех театрах настоящей войны;
3. распространение между военными всех чинов и родов службы познания о специальных предметах военного искусства;
4. распространение критических сведений о достоинстве военных сочинений, новых изобретении и проектов;
5. доставление занимательного, доступного и полезного чтения всем чинам армии;
6. улучшение поэзии солдата, составляющей его единственную литературу, помещением в Журнале песен, писанных языком чистым и звучным, внушающих солдату правильные понятия о вещах и более других исполненных чувствами любви к Монарху и Отечеству».
Финансирование издания, в котором Толстому отводилась роль редактора, предполагалось осуществлять из средств учредителей и подписки. Фактически инвесторами должны были стать Толстой и Столыпин, которые тогда очень сблизились и находились в приятельских отношениях на протяжение всей Крымской войны. Примечательно, что в отличие от действительно богатого Столыпина, обладавшего имениями в нескольких губерниях, Толстой был помещиком средней руки, если не сказать бедным. Состояние к тому же было сильно расстроено огромными карточными долгами Толстого. Для финансирования предполагавшегося издания Толстому пришлось даже продать своё родовое гнездо — барский дом в Ясной Поляне. (Да и то, сразу по получении этих средств Толстой проиграл в карты и «журнальные» деньги, и ещё несколько тысяч в долг, что стало причиной его депрессии).
Командование армии отнеслось к идее благосклонно, план издания журнала был одобрен Горчаковым, и более того, несколько генералов согласились принять участие в качестве авторов статей. 16 октября 1854 г. Горчаков послал военному министру отношение по этому вопросу для доклада Николаю I. Был даже подготовлен пробный номер, авторами статей в котором стали Толстой и примкнувший к кружку штаб-капитан Н. Я. Ростовцев (впоследствии также — генерал и губернатор). Но ответ военного министра, полученный в штабе Южной армии 21 ноября 1854 г., когда Толстой был уже в Севастополе, совершенно разрушил эти планы:
«Его Величество, отдавая полную справедливость благонамеренной цели, с каковою предположено было издавать сказанный журнал, изволил признать неудобным разрешить издание оного, так как все статьи, касающиеся военных действий наших войск, предварительно помещения оных в журналах и газетах, первоначально печатаются в газете «Русский инвалид» и из оной уже заимствуются в другие периодические издания».
Мы не склонны, как некоторые обличители Николая I, видеть в этом решении императора стремление к цензуре и какую-то «боязнь живого слова». Как раз к неофициальной, творческой части задуманного издания у власти никаких вопросов не было. Возражение вызывала часть официальная, а именно — предполагавшаяся публикация приказов, реляций, решений военных судов и т.п. Дело в том, что монополией на эксклюзивную публикацию этой информации обладал именно «Русский инвалид», являвшийся благотворительным изданием, вся прибыль от которого шла в «Комитет 18 августа 1814 года» (позднее — «Александровский комитет о раненых»), занимавшийся помощью раненым, больным и престарелым ветеранам и их семьям. К тому же накануне войны Комитет понёс серьёзные убытки вследствие крупных хищений, и Николай I, болезненно воспринявший всю эту скандальную историю, ревностно следил за пополнением фонда Комитета. Публикация же официальных документов не в «Русском инвалиде», а на страницах других изданий, подрывала конкурентные преимущества издания и в конечном счёте, лишала его (и, следовательно, «Комитет о раненых») дохода.
Крах идеи «Военного вестника», как ни странно, имел колоссальные последствия для судьбы Толстого и всей русской литературы. Во-первых, Толстой после отказа в журнале договорился с Н. А. Некрасовым о публикации рассказов и очерков несостоявшихся издателей в «Современнике». Толстой сам превратился, по сути, в военного корреспондента литературного журнала, и написанные им позднее «Севастопольские рассказы» стали прямым результатом выполнения им корреспондентских обязанностей. Во-вторых, рассказ «Севастополь в декабре» был опубликован не только в «Современнике», но и перепечатан (в сокращении) в том же официальном «Русском инвалиде», что сделало Толстого ещё более известным в России. И, в-третьих, по приказу императора «Севастополь в декабре» был переведён на французский язык и опубликован в ряде иностранных изданий, бывших под контролем русского правительства (в частности, в бельгийском журнале LeNord). И, если первоначальный интерес европейской публики был вызван несомненной актуальностью темы в условиях Крымской войны, то, удовлетворив любопытство, читатели не могли не сделать выводов о литературных достоинствах рассказа и таланте автора. Таким причудливым образом крах «Военного листка» и связанные с этим действия правительства поспособствовали мировой славе Толстого.
С окончанием осады Силистрии и отступлением Южной армии в пределы России активные действия на Дунайском театре фактически прекратились. Ещё в июле 1854 г., в период обострения конфликта со своим начальником Сержпутовским, Толстой подал свой первый рапорт о переводе в Севастополь. Тогда ходатайство не возымело последствий. Но после высадки под Евпаторией англо-франко-турецкого десанта в сентябре центр войны окончательно переместился в Крым. Задерживать Толстого в Южной армии уже не было смысла, и рапорту был дан ход. Но Толстой задержался при Штабе сам — необходимо было закончить проект «Военного листка» для передачи через Горчакова императору. И лишь после завершения проекта в последних числах октября Толстой направляется в Севастополь, куда и прибывает 7 ноября 1854 г.
В письме брату С. Н. Толстому от 20 ноября 1854 г. он подводит итог своему участию в Дунайской кампании:
«Вообще все мое пребывание в армии разделяется на два периода, за границей скверный — я был болен, и беден, и одинок, — в границах приятный: я здоров, имею хороших приятелей, но все-таки беден, — деньги так и лезут… За Силистрию я, как и следовало, не представлен, а по линии получил подпоручика, чему очень доволен, а то у меня было слишком старое отличие для прапорщика, — стыдно было».
6 сентября 1854 г. Толстой, согласно тексту формулярного списка, был «произведен на вакансию подпоручиком». Возможно, с этим производством связано его недолгое прикомандирование к легкой № 6 батарее 12-й артиллерийской бригады в конце сентября — начале октября 1854 г. С чином подпоручика Толстой впоследствии прошёл почти всю войну, в отличие от своих товарищей, в большинстве своём закончивших её полковниками и подполковниками.
О мотивах просить перевода в Севастополь сам Толстой сообщал разное. Так, в письме С. Н. Толстому от 5 июля 1855 г. он пишет:
«Из Кишинева 1 ноября я просился в Крым, отчасти для того, чтобы видеть эту войну, отчасти для того, чтобы вырваться из Штаба Сержпутовского, который мне не нравился, а больше всего из патриотизма, который в то время, признаюсь, сильно нашёл на меня».
А в дневнике, в записи от 2 ноября, сделанной на пути в Севастополь, о причинах перевода он сообщает другое:
«В числе бесполезных жертв этого несчастного дела убиты Соймонов и Комстадиус. Про первого говорят, что он был один из немногих честных и мыслящих генералов Русской армии; второго же я знал довольно близко: он был членом нашего общества и будущим издателем Журнала. Его смерть более всего побудила меня проситься в Севастополь. Мне как будто стало совестно перед ним».
Олег Сапожников
Источник
