Заметки обывателя о свободе совести

Источник: ruskline.ru

Как государство, где права личности превалируют над правами общества, может ожидать от личностей «со свободной совестью» выполнения гражданского долга? …

Перечитываю один документ и вспоминаю старый антисоветский анекдот. Приходит человек некий в юридическую консультацию, открывает Основной закон и пытается задать вопрос: «Вот здесь написано, что я имею право…» Консультант перебивает его и говорит: «Да, вы имеете право». «Подождите, — продолжает клиент, — здесь написано, что я имею право…» Консультант снова перебивает его: «Да, гражданин, вы имеете все права». Человек воспрял: «Значит, я могу?..» «Нет, — последовал жесткий ответ, — не можете».

Документ сей называется «Всеобщая декларация прав человека». Мои претензии состоят в том, что я, например, не понимаю, являюсь ли я тем самым «человеком». Это, во-первых. Объяснюсь. От молочных зубов меня учили, что чем больше определений одного феномена, тем меньше его понимание у, так сказать, специалистов, не говоря уже о широкой публике. «Человека» как биологическое, социальное, культурно-историческое, экономическое и пр. явление препарировала не одна сотня умов и не одну сотню лет. В результате несколько десятков определений от ощипанного Диогеном платоновского петуха с плоскими ногтями до «животного разговаривающего» оказываются описательными и только одно сущностным: «по образу Нашему и по подобию Нашему». Но и оно обросло толкованиями, замутившими смысл. Следовательно, речь идет о правах чего-то или кого-то, что является своеобразной вещью в себе. То есть когда говорят о борьбе за права человека, борются за права не просто мало и плохо понимаемого субъекта, но еще и по-разному понимаемому в разных культурах и цивилизациях, что делает возможными различного рода спекуляции. Опыт этой борьбы позволяет сделать именно такой вывод.

Во-вторых, «право» — понятие, прежде всего, юридическое. Однако юриспруденция, в основном, оперирует словами: «истец», «ответчик», «свидетель», «потерпевший», «подозреваемый», «подсудимый» и т.д. , но не «человек». И, стало быть, не дает определения понятию homo.

Поэтому, когда заходит речь о правах человека, возникает вопрос, как их защищать, если нет инструментов? Неопределенность «подзащитного» и отсутствие инструментов защиты усугубляются, когда появляются защитники «прав животных», а в перспективе — насекомых, растений (как полезных, так и сорных) и далее по списку вплоть до сексуальных меньшинств.

Читая о праве на жизнь и вытекающем из него праве на здравоохранение, о праве на образование, на свободу слова и печати, на участие в политической жизни государства, невольно вспомнишь (кто знает) пушкинское: «Не дорого ценю я громкие права… Все это, видите ль, — слова, слова, слова…Зависеть от царя, зависеть от народа — Не все ли нам равно?» Эти права так или иначе зафиксированы в декларациях, биллях, конституциях практически всех, так называемых, демократических государств. Они, по определению, являются залогом гражданских свобод.

Но есть одно право, о которое, хочешь не хочешь, споткнешься. Это право на свободу совести. Сходу оно воспринимается как оксюморон. Ведь со-весть — это некое индивидуальное привитое или интуитивное знание, ощущение общих морально-этических норм, наличие которого подтверждается переживаемым чувство стыда при нарушении оных. Стало быть, совесть есть не врожденное качество человека, а воспитанное вполне определенной общественной средой (семья, община). Оно функционирует в постоянной коррекции с более широким общественным контекстом (социальный слой, народ, нация). Иначе говоря, совесть — это индивидуальная внутренняя нравственная шкала оценки поступков человека. Тем не менее, оказываясь в среде относительно чуждой, индивид вынужден приспосабливаться. Как говорится: «со своим уставом в чужой монастырь…», «в стаю попал, лай не лай…» и наконец — «с волками жить — …». Но это в среде относительночуждой, где нравственные максимы вполне соотносимы с теми, на которых ты воспитан. А вот если тебя научили, что нельзя красть, убивать, предавать, лгать, завидовать и ты попал в среду, где такие деяния — норма, то приятию «чужого устава», «вилянию хвостом» и «вою» совесть твоя будет очень сопротивляться. По таком размышлении, как с совестью может сочетаться свобода, я решительно не понимаю. Сегодня одна совесть, завтра — неузнаваемо изогнутая? Или в кругу «своих» такая совесть, а на публике — иная? Макиавеллизм какой-то или того хуже — нечаевщина. Однако две последние модели — это политика, где со времен того же Макиавелли цель оправдывает средства. А в быту как быть? Совесть, утверждаю, — она или есть, или её нет. А право на свободу совести — это право на ее отсутствие.

Вполне возможно, что Элеонора Рузвельт и другие составители «Всеобщей декларации прав человека» преследовали исключительно благородные и гуманные цели, но получился документ проникнутый пафосом либерализма в худшем смысле этого слова. Не могу сказать, личности, но приоритет прав индивида над правами общества и государства утверждается практически в каждой статье декларации.

За редким исключением мыслители да и простые обыватели считают человека продуктом общественных отношений. То есть человек (сотворенный или результат эволюции — не принципиально) — животное общественное. Изъятый из общества, он обречен на безвременную кончину. Да и незаурядная личность может состояться и утвердить себя исключительно и только в обществе, и потому зависит от него, может быть, в большей степени, чем человек, так называемой, массы. С другой стороны, поведение индивида, который тянет одеяло на себя, разрушает общество, что равносильно самоубийству. Государство же есть форма организации общества, призванная регулировать взаимоотношения между индивидами, так или иначе охраняя их права. Любой относительно здравомыслящий гражданин должен понимать, что у него есть перед обществом обязательства, которые проявляются в необходимости известного ограничения личной свободы. Поэтому инстинкт общественного самосохранения требует, чтобы права общества в большей или меньшей степени превалировали над правами личности. Государство, где священная корова прав личности поставлена на первое место, обречено на разрушение.

Вернемся к собственно правам. На жизнь, здоровье, образование, труд, избирать и быть избранным… Эти декларированные права являются не более чем сотрясением воздуха при отсутствии возможностей их реализации. То есть отсутствии средств. Добывание оных гарантируется правом и, самое главное, свободой предпринимательства. Само собой, предпринимательство должно быть добросовестным и на конкурентной основе. Государство должно защищать обывателя от недобросовестного предпринимателя, а предпринимателя от недобросовестного конкурента. И защищает — на то есть ряд статей в уголовном кодексе. И вы можете отстаивать свои права в суде. Допустим, врач-косметолог выписал вашей жене сомнительный крем для кожи лица, в результате применения которого у нее на лице появилась нездоровая сыпь. Она обращается в суд, и может быть, есть шанс выиграть процесс. Но не факт. А если подобный крем навяжет вашей жене соседка, предприимчивый дилер по косметике, то никакой суд ваш иск не удовлетворит. А вот её иск за расцарапанное лицо суд удовлетворит вполне, хотя общественное мнение будет на стороне ответчика. При этом ряд правдолюбов будет утверждать, что претензии нужно предъявлять производителю. И они будут правы. Но есть же статья о пособничестве преступникам, различным наводчикам, есть статья за доведение до самоубийства и пр.

Тут мы касаемся очень тонкой, я бы сказал, нежной темы. Есть телевидение, газеты, радио, словом то, что называется СМИ. Несмотря ни на что, им доверяет очень много людей, нужных не столько добросовестному, сколько недобросовестному производителю и разномастным жуликам, которые вообще ничего не производят. Эти доверчивые пиплы всё схавают, по выражению одного популярного мэна. Одним словом — лохи. Так рассуждают люди без совести. И вот что удивительно, демократическое государство, утверждая свободу совести, дает им право обманывать людей с совестью. Разумеется, есть статьи, которые предусматривают наказание за мошенничество. Но почему так вольготно чувствует себя посредник, которому простодушный «лох» поверил и «повелся» на рекламу пирамиды? Или тот, кто давал разрешение на подобного рода «предпринимательскую деятельность»? Не оказывается ли наше государство постоянно в положении полицейского, который отворачивается от играющих в наперстки и смотрит в другую сторону?

Утверждаю: средства массовой информации не только имеют право на свободу слова, печати и информации, но и должны нести ответственность наряду с жуликом за рекламу товаров, услуг и пр., которые причиняют вред потребителю. И все рассказы о том, что, мол, человек волен сам выбирать, как и куда вкладывать ему свои средства, и мы здесь ни при чем — от бессовестного лукавого. Он поверил телеканалу, газете, радио, известному актеру. А если вы ни при чем, то слоганом любого СМИ должно быть: «Мы не отвечаем за достоверность всякой передаваемой нами информации! Всякая информация может быть ложной!» Как у газеты «Правда»: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

И наконец. Как узник негнущейся совести я автоматически оказываюсь одним из пиплов. У меня есть много замечательных прав. Но возникает законный вопрос: есть ли у менячеловеческое право не быть обманутым? Как может государство и желает ли государство защитить меня от потока лжи, фальши, всякого рода «заманух», которые, как капканы, расставляют люди, имеющие гражданское право на свободу совести?

И последнее. Как государство, где права личности превалируют над правами общества и государства, может ожидать от личностей со свободной совестью выполнения гражданского долга? Хотя бы защиты этого государства.

MORALITE. Медленно разлагающий яд противоречия заложен в самой Конституции РФ, полагаю, вполне осознанно. Императив ст. 2: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью» и ст. 28 в части «свободы совести» напрочь отрицают ст. 13.2 о том, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», утверждая тем самым идеологию либерализма. Это в теории. В общественной практике давление либеральной идеологии зашкаливает. Достаточно ознакомиться с корпусом произведений «знаковых» режиссеров, писателей ets., чтобы увидеть тенденцию к облыжному изображению среды, массы, толпы — сиречь общества, народа — его истории, нравов и пр. и воспеть осанну «креативной личности». «Креативность» её заключается в осознанном и целенаправленном стремлении унизить, растоптать и обгадить национальное достоинство, память, традиции. А пока мы будем опровергать, изобличать ложь и отмываться, они заготовят новую порцию нечистот. И ничего не скажешь, — художник имеет право на бессовестность и свободу ее выражения.

Не менее показательно поведение носителей свободной совести в экономической жизни и высокопоставленных клерков. Если значительная часть их имеет двойное гражданство, недвижимость и основной капитал за границей, охраняемые правом на свободу совести, то…

Не приведи, Господь, войны! Хотя, если так будет продолжаться, то никакой войны не нужно.

Автор: Сергей Галушкин