Умершие города: Чаронда

На севере, в Вологодской области, находится село с интересным названием — Чаронда. Есть несколько трактовок происхождения этого топонима, и одна из них утверждает, что свои корни название берет из вепского «черендак» — злой дух и «ciranda» — шипеть. Говорят, что как корабль назовешь — так он и поплывет. Не было ли название села первопричиной событий, которые выпали на долю его жителей? Или, наоборот, местные обитатели окрестили так Чаронду как раз потому, что эфемерные сущности, избравшие эту местность своим домом, относились к людям далеко не с теплотой?

…Мог ли Кузьма Лопухин подумать, что его, окольничего, дядю русской царицы, сошлют в 1697 году в самый настоящий медвежий угол? Таким и была тогда Чаронда. Кузьма был умным человеком, и, отправляясь в дальние края, прекрасно понимал, что его карьере при дворе пришел конец. А счастье было так возможно! Когда Евдокию выдали замуж за юного царя, все семейство Лопухиных получило определенные чины, и изрядный авторитет среди прочих бояр. Но, как оказалось, счастье вечным не бывает — из-за заговора против царя, во главе которого стояли Алексей Соковнин, Иван Циклер и Федор Пушкин, Лопухины впали в немилость. Опальная царица позднее отправилась в монастырь, а вот ее ближайшие родственники уже в 1697 году были разосланы воеводами в дальние владения: Илларион, отец Евдокии — в Тотьму, еще два брата, Василий и Сергей — в Саранск и Вязьму соответственно. Кузьме на долю выпала Чаронда.

Появление населенного пункта историки относят к XIII веку. Чаронда не раз переходила из рук в руки: в XV веке ее владельцем был Есип Окишев, немного позже она перешла к Кирилло-Белозерскому монастырю, а затем, уже при Иване Грозном — в опричнину. Следующим владельцем по распоряжению Федора Иоанновича стал Дмитрий Годунов: к тому времени Чаронда превратилась в довольно крупный торговый центр, и приказчик Дмитрия заложил там большой Гостиный двор. Уже к XVII веку округа Чаронды была самостоятельной областью. В таком виде она досталась М.В. Скопину-Шуйскому, а от него — казачьему атаману Ивану Заруцкому. С концом Смуты “кончилась” и Чаронда: округа была разорена, Гостиный двор сравняли с землей. Только с 1620-х годов село начинает оживать. Кузьму Лопухина отправили сюда не зря: несмотря на незаслуженную немилость, боярин честно взялся за выполнение своих обязанностей.

Конечно, Лопухин знал о поселении. Он бывал в здешних местах, когда приезжал к патриарху Никону в Ферапонтов монастырь, отбывавшему там ссылку. Кузьма слышал о Чаронде, но не был там ни разу. Натыкался на записи в монастырских книгах, что, вот-де, есть на озере Воже такое сельцо, жители которого тяжким трудом заработали себе репутацию отменных рыбаков. Во времена Кузьмы Лопухина рыбаки ловили на Воже плотву, окуня, язя, леща и щуку. И тогда, и сейчас рыбалка на Воже — знатная, без улова никто не уходит. Организован даже рыболовный промысел. Овальное озеро с общей площадью около 420 км² сильно вытянуто в длину: она составляет 64 км, а ширина колеблется от 7 до 16 км. Несмотря на приличный размер, глубина Воже редко достигает 2 м (максимальная — 5 м). Почти весь берег Чарондского озера затянут камышами, и сильно заболочен: каменистые участки есть только в его западной части. Несколько безымянных деревушек можно не принимать во внимание, крупных же населенных пунктов на озере сейчас нет. Есть только развалины монастыря XVII века.

Чаронда как раз и расположена на том самом западном берегу. Вокруг топи и болота, но Чаронда на многие километры вокруг была единственным сухим островком. Потому именно здесь и было заложено селение.

Как я уже упоминала, Лопухин приехал воеводствовать не в голую степь, а во вполне живой городок. Мирная жизнь правящей стороны в лице воеводы и подчиняющегося ей населения продолжалась недолго: в скором времени жители сменили милость на гнев. Правда, сам Лопухин в этом не был особо виноват: он всего лишь исполнял приказ царя, потребовавшего своим указом мужиков из Чаронды. Кого — на военную службу, а кого — на строительство северной столицы. Из тех нескольких десятков, что Лопухин отправил прочь из дома, не вернулся почти никто. И откуда тут взяться народной любви?

Но Кузьма старался исправиться. Чаронда с ним ожила окончательно: она похорошела, приукрасилась новыми улочками, засветилась огоньками магазинов и лавчонок. Новая школа, новые церкви, даже лечебница — и та появилась в городе на озере! Кстати, насчет статуса. В 1708 году Чаронда официально стала называться городом: данные о населении счетом более 11 тысяч человек и почти 1700 домов выглядели внушительно. Даже если не брать во внимание место, где расположена Чаронда (это впечатляющие цифры для северного городка), а сравнить населенный пункт, скажем, с губернским городом Архангельском — в последнем 11 тысяч жителей значились много позднее, в 1811 году. Время шло, и Лопухин вернулся из ссылки в Москву. Чаронда осиротела.

Не бывает вечным счастье. Водный путь, пролегавший близ Чаронды, постепенно утратил свое значение для торговых людей: этот маршрут был достаточно длинным и затратным, и, выражаясь современным языком, избирать его было нецелесообразно. Такого удара экономика и население Чаронды не перенесли: в 1775 году она теряет статус города, и становится обычным (пусть и довольно большим) селом Белозерского уезда.

Но по местным легендам причиной “усыхания” Чаронды был не пересмотр торговых приоритетов, а нарушение многолетней традиции. В начале осени в городе каждый год проводился необычный обряд, верное отправление которого служило гарантом благополучия и достатка для чарондцев на весь будущий год. Считалось, что накануне определенного дня из окружавших город лесов выходили два оленя, один из которых становился своеобразной жертвой: его разрешалось убить и накормить его мясом жителей. Второй же должен уйти живым. Но, видимо, кто-то из охотников пожадничал, и перед очередным обрядом были убиты оба оленя. На следующий год их не дождались — из леса никто не вышел. Пришлось закалывать скотину, но и ее настигло несчастье: мор выкосил домашних животных. Да и в целом состояние сельского хозяйства оставляло желать лучшего: обильные урожаи остались только в воспоминаниях.

Второе дыхание у Чаронды открылось в 1930-х. Удивительно, но если по всей стране неизменно возникали трудности из-за коллективизации сельского хозяйства, то этот город вздохнул полной грудью: чарондские рыбаки выходили на озеро под стягами рыболовецкого колхоза имени 15-летия Октября. Благодаря импульсу к развитию увеличивалось количество добытчиков: до 45 человек летом, на лодках, и около 70 — зимой. Итогом их труда было 2000 центнеров отборной рыбы в год. Рыболовецкий колхоз дважды становился лауреатом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (согласитесь, для времен с той идеологией это было весьма почетным званием). Чаронда постепенно богатела, и вскоре в округе появились животноводческие фермы, зернохранилища, и прочие сопутствующие успешному колхозу строения. Жители не спешили искать счастья в больших городах: в Чаронде было все необходимое для комфортной жизни, включая клуб, магазины и фельдшерско-акушерский пункт. Правда, церковь Иоанна Златоуста 1826 года постройки закрыли, но хоть не разрушили — и на том спасибо. Памятник в весьма обветшалом состоянии сохранился до сей поры.

Очередной удар судьбы пришел с Великой Отечественной — мужчины Чаронды, как и все остальные, отправились на фронт. Мало кто вернулся, и в итоге городок снова начал пустеть. Нет рыбаков — значит, нет и колхозной прибыли. Когда по стране прокатились волны газификации и электрификации, жители Чаронды по-прежнему топили печки и пользовались лучинами. Она снова превратилась в медвежий угол: никто не стал благоустраивать поселок для нескольких сотен человек. Даже дорогу — и ту не проложили.

И снова ложка мистики в ведро с экономическими и человеческими факторами. Когда в 1950-х в Чаронду приехали археологи, они обнаружили там стоянку первобытных людей, относящуюся к эпохе неолита. В нескольких километрах от села нашелся могильник, в котором лежали пять тел. Умерших почему-то уложили лицом вниз… к тому же завалили валунами и камнями (из-за этого были повреждены черепа и скелеты). Почему их так похоронили? Говорят, что местные всегда боялись того, что мертвецы оживут. Тогда почему только пять тел? В любом случае старожилы воспротивились действиям археологов, и посчитали, что на Чаронду пал великий грех — живые побеспокоили мертвых.

Мистика ли это, или же просто на итоговую долю Чаронды не выпало ничего хорошего, а только город умер. Старики остались коротать отпущенный им срок на родине, а молодежь потянулась в города. Еще в 1979 году там жили 20 семей, функционировал медпункт и школа, а электричество по определенному графику выдавал старенький дизельный генератор. Но “лихие 90-е” внесли свою лепту: перестроечная суматоха только ускорила процесс саморазрушения. Если по данным 1921 года здесь было 70 жилых домов, в которых постоянно проживали 450 человек, то к переписи 2002 года жителей осталось всего пятеро. В 2007 году их было восемь, а в 2015 Чаронда умерла вместе с последним своим обитателем. Теперь о существовании города, когда-то богатого, со своими знаменитыми выходцами (к таковым относится мать Марии Бочаровой, возглавлявшей женский батальон), напоминают только полуразвалившиеся дома, да руины церкви Иоанна Златоуста.

Дорог к Чаронде как не было, так и нет. Единственный путь туда — озеро, по которому и добираются в умерший город. Водный путь летом, и санный — зимой. Номинативно Чаронда еще живет, но на деле ее нет уже давно: изредка на летний отдых заезжают бывшие жители, да рыбаки заскакивают в поисках ночлега.

На будущее Чаронды можно смотреть с оптимизмом. Число туристов растет — люди устают от шумных и пыльных городов, и, несмотря на сложный маршрут, добираются до опустевшего города. Не останавливает расстояние и рыбаков, тем паче, что для отдыха не обязательно возвращаться на берег: в нескольких километрах от Чаронды есть остров Спасский, площадь которого около 10 га. На острове находятся развалины Спасского мужского монастыря, да и сама земля намоленная: некогда там же стояли две церкви, Спаса Нерукотворного и Успенская. Первая по записям значилась, как действующая, вплоть до 1870-х годов.

Есть на Спасском острове и своя легенда. Она гласит, что монах с острова полюбил девушку из Чаронды, но, так как он давал обет, то им нельзя было быть вместе. Монах нарушил свои клятвы, и каждую ночь ходил на встречу с возлюбленной по узенькой тропинке, которую он обнаружил прямо под поверхностью воды. Юноша и девушка были счастливы, но грешник был наказан: высшие силы затушили ночью его свечу, и разрушили каменную тропинку. Монах утонул, а девушка так и осталась ждать его в Чаронде. С тех пор у влюбленных есть примета: если им удастся добраться до Спасского монастыря, и принести там клятву верности друг другу, то даже высшим силам будет не по плечу разрушить их союз, а чувства — не померкнут.