Стивен Хокинг и все-все-все
Первого декабря 2016 года The Guardian опубликовала статью Стивена Хокинга «This is the most dangerous time for our planet», сразу облетевшую все новостные ленты.
Сначала коротко о содержании самой статьи. Стивен Хокинг, человек умный и проницательный, вдруг обнаружил, что живя в Кембридже, с его патриархальной атмосферой и окруженный столь же умными и проницательными людьми, окруженный комфортом (насколько это возможно в его трудном положении), находится в «башне из слоновой кости», вне которой совсем другой мир.
А в большом мире тем временем продолжает разворачиваться захватывающая народы глобальная игра: странный «выбор электората» по выходу Британии из Евросоюза (Brexit), как неведомо откуда появившийся джокер, победа Дональда Трампа. Аж дух захватывает. Все это происходит на фоне экономического кризиса, которым многие финансисты умело пользуются для обогащения (тут ведь, как обычно, кому война, а кому – мать родна), прогресса, который за счет автоматизации и роботизации скашивает рабочие места. Все это делает богатых богаче, а бедных – беднее. Стада человеческие перебираются на новые места жизни в Европе и сразу же там выдвигают свои требования – и в самом деле, они, что зря, что ли сюда в гости шли? Не работать же, в самом деле.
Как выход Стивен Хокинг предлагает продолжать дальнейшее объединение стран, «ломая, а не устанавливая барьеры между странами», проводить политику поддержки и переквалификации людей для нового мира, справедливее распределять ресурсы. И он уверен, что мы (наверное, элиты и человечество в целом) способны сделать это.
Вот, вкратце мой, немного сумбурный пересказ его статьи.
А теперь, мое видение всего этого. Процесс глобализации вошел в активную фазу после 2-й Мировой войны. Оно и не удивительно. После того, как мировые финансовые воротилы провернули это замечательное дельце, которое не только подсократило человечество, но и попутно уничтожило немало материальных ценностей, можно было начинать восстанавливать порушенное и создавать новое. А за чей счет? — спросите вы, и будете правы. Были, были желающие профинансировать возрождение на не безвозмездной основе. Поэтому государства охотно пользовались деньгами корпораций, а корпорации потихоньку стали подменять собой государства. Далее обнаружилась проблема – законы-то в государствах разные, а это очень неудобно для извлечения прибыли корпорациям. Эдак, можно и под санкции где-нибудь угодить, а то и еще хуже – национализируют имущество и простят свои долги. Эта проблема, в общем-то, давно обнаружилась, но раньше решалась на Западе с помощью всяких там, орденских объединений, масонских лож и прочих влиятельных, но теневых структур. В новом же мире должно быть все по-новому. И для начала появились официальные надгосударственные структуры – организации, комиссии и советы. Многие страны вдруг решили, что международное право имеет приоритет перед национальным (Россия, после распада СССР, не исключение). Комиссии – дело хорошее, но союзы – лучше. И вот потихоньку собрали в пригоршню самые лакомые куски – Европу.
Но нам надо бы немного отступить, чтобы сказать о роли СССР в этой мировой игре и о его крахе. Россия всю вторую половину 19 века успешно шла к кризису общества, и как его следствие, к кризису экономическому и кризису власти. Первая мировая война стала тем пинком, который отправил старую правящую элиту в пропасть. После Октябрьской революции В.И.Ленин, базируясь на марксистской теории, стал выстраивать бесклассовое общество. Надо отметить, что ленинская политика была чрезвычайно гибкой: когда было можно, он усиливал нажим на эксплуататорские классы, когда возникал риск утраты контроля и власти, нажим ослабевал. Можно относиться к В.И.Ленину по-разному, хорошо или плохо, но необходимо признать его выдающееся мастерство политика – в том состоянии, в каком находилась страна в то время, удержать ее от распада, от исчезновения, преодолеть хаос – это искусство, граничащее с гениальностью. В результате работы ленинской команды средства производства перешли в собственность государства, которое стало (пока только формально) единственным эксплуататором, принуждавшим к работе каждого от имени всех. И если с рабочим классом, и в прежние времена, лишенным собственности на средства производства, а зачастую, и какой-либо собственности вообще, проблем не возникало, то крестьяне по сути своей были мелкими собственниками (мелкобуржуазный элемент). Поэтому второй фазой классовой борьбы стала борьба с кулачеством, то есть, с крестьянами, эксплуатировавшими других крестьян, и объединение отдельных крестьянских хозяйств в колхозы. Высвобождавшаяся в результате укрупнения хозяйств и механизации сельхозработ рабочая сила, концентрировалась в городах, где уже начала проводиться политика индустриализации. Уже в конце 30-х годов 20 в. СССР стал мощной индустриальной страной, игравшей одну из ключевых ролей на мировой арене. Что также немаловажно, СССР стал символом борьбы низов классового общества за справедливость, той страной, где рабочий не умрет с голода, где к рабочему относятся как к человеку, а не как к одушевленному орудию труда. Классическая политическая и философская литература говорила о невозможности существования такой страны, а СССР показал, что это возможно на практике. Дух, экономическая и военная мощь помогли одержать СССР победу в жесточайшей войне. После этой войны СССР в умах людей стал тем эльдорадо, той системой, которую следовало бы построить у себя всем эксплуатируемым и угнетенным.
В самом же Советском Союзе, поборовшим классовые противоречия капитализма, возникло собственное противоречие. Правящая элита в СССР не обладала собственностью на то, чем управляла – это краеугольный камень построения социализма. Но обладая властью, часть этой элиты ощущала себя новым классом господ – назовем его условно номенклатурой. Отсутствие собственности на активы, находящиеся в управлении номенклатуры, не позволяло ей передать своим потомкам свое положение в обществе. В первые годы советской власти этот класс был размыт: из-за гражданской войны, голода и болезней происходила естественная ротация управленческих кадров. Во времена же И.В.Сталина борьба с окрепшим классом номенклатуры происходила путем репрессий и периодических кадровых замен в правящей элите. Сталин, вероятно, понимал, что для части элиты только страх смерти является ограничителем процесса перерождения в новый класс эксплуататоров. Из этого нельзя сделать однозначный вывод, что социалистический строй был нежизнеспособен из-за того, что базировался на страхе. Отнюдь, нет. Это характерно для всех обществ – страх перед наказанием является ограничителем антиобщественных действий в любом обществе. После смерти Сталина с приходом к власти Хрущева номенклатура перестала опасаться за свою жизнь, однако получить в собственность активы, находящиеся в управлении пока не удавалось. Этот процесс постепенно шел и, наконец, завершился приватизацией во время правления Ельцина. Все, с этого момента, Россия окончательно перестала быть сколь-нибудь социалистической страной.
Во времена существования СССР мир капитала был вынужден идти на уступки наемным работникам, увеличивая число социальных благ и гарантий для них. С момента краха социалистического строя и его воплотившего СССР, необходимость в таких уступках исчезла. За послевоенные годы (имеется в виду 2-я Мировая война) финансовый капитал окончательно поставил на службу государство, а зачастую и меж- и надгосударственные объединения. В.И.Ленин считал, что последней фазой капитализма станет империализм, но, вероятно, подразумевал государственный империализм, который бурно развивался во время жизни вождя. Мы же видим, что этой (возможно, пока не последней) фазой стал финансовый империализм. Для финансового империализма характерно фокусирование на извлечении прибыли, рассмотрение научных, промышленных и людских ресурсов лишь как средств извлечения прибыли. Финансовый империализм, стремясь расширять сферы влияния, перерос в настоящее время в финансовый глобализм. Однако политика финансового глобализма на сегодня в значительной мере исчерпала себя, появилось слишком много неразрешимых проблем, на которые и указал в своей статье Стивен Хокинг.
Вместе с тем, глобализация общества является естественным процессом, приносящим не только экономические беды, но и существенные выгоды. Это, прежде всего, обмен технологиями, мобильность интеллектуальных и трудовых ресурсов, общемировой обмен информацией, глобальные проекты по освоению космоса. Это течение глобализма можно условно назвать промышленным глобализмом. Поскольку финансовое течение глобализма дискредитировало себя, продолжение политики объединения будет вестись на основе промышленного глобализма. Это, очевидно, потребует существенных преобразований общества, и не исключено, что даже опыт СССР найдет свое применение в этом проекте.
Поэтому, с этих позиций, статья Стивена Хокинга – это не стенания мечтателя, выглянувшего из «башни из слоновой кости», а вполне конкретный сигнал для части финансовых мировых элит, предлагающий им выбрать сторону – старый подход финансового глобализма или новый подход – промышленного. Кроме того, в своей статье «I think the human race has no future if it doesn’t go to space», Стивен Хокинг показывает, что у промышленного глобализма есть свой проект: освоение космического пространства, который должен решить одну из важнейших проблем ближайшего будущего – перенаселенности Земли. Поэтому это послание, можно сказать, намечает ориентиры новой политики. Эта политика дает шанс человечеству выжить, а не ставит на грань вымирания, предложениями сократить популяцию.
Многие глобальные структуры, в том числе и финансовые, ориентируясь на смену политики, переносят приоритеты с извлечения максимума прибыли на создание нового мира, основанного на глобализации технологий.
Лада Тараканова,
источник: Future Engineering Lab
