Будни капитализма: куда попадают гигантские корабли после смерти?
Жители Бангладеш в поисках заработка не гнушаются опаснейшим занятием — разбором отслуживших свой срок кораблей.
Мне сразу дали понять, что пробраться туда, где занимаются утилизацией морских судов, будет непросто. «Раньше сюда водили туристов, — рассказывает один из местных жителей. — Им показывали, как люди практически голыми руками разбирают многотонные конструкции. Но теперь приезжим сюда хода нет».
Я прошел пешком пару километров по дороге, тянущейся вдоль Бенгальского залива на север от города Читтагонг в место, где на 12-километровом участке побережья расположились 80 верфей по разборке судов. Каждая скрыта за высоким забором, обтянутым колючей проволокой, везде стоит охрана и висят знаки, запрещающие фотосъемку. Чужаков здесь не жалуют.
Утилизация судов в развитых странах жестко регламентирована и весьма затратна, так что эту грязную работу выполняют в основном Бангладеш, Индия и Пакистан.
Вечером я нанял рыбацкую лодку и решил предпринять вылазку на одну из верфей. Благодаря приливу мы без труда сновали между огромными нефтяными танкерами и контейнеровозами, укрываясь в тени их гигантских труб и корпусов. Некоторые суда еще оставались нетронутыми, остальные напоминали скелеты: лишившись стальной обшивки, они обнажили внутренности глубоких темных трюмов. Морские гиганты в среднем служат 25−30 лет, большинство из доставленных на утилизацию были спущены на воду в 1980-е. Теперь, когда возросшая стоимость страховки и обслуживания сделала старые корабли убыточными, их ценность заключена в стали корпусов.
Мы оказались здесь в конце дня, когда рабочие уже расходились по домам, и суда покоились в тишине, изредка нарушаемой плеском воды и позвякиванием металла, доносящимися из их чрев. В воздухе стоял запах морской воды и мазута. Пробираясь вдоль одного из судов, мы услышали звонкий смех и вскоре увидели группу мальчишек. Они барахтались возле полузатопленного металлического скелета: взбирались на него и ныряли в воду. Неподалеку рыбаки расставляли сети в надежде на хороший улов рисовой рыбки — местного деликатеса.
Вдруг совсем рядом с высоты в несколько этажей обрушился сноп искр. «Сюда нельзя! — закричал сверху рабочий. — Что, жить надоело?»
Океанские суда рассчитаны на долгие годы службы в экстремальных условиях. Никто не задумывается о том, что рано или поздно их придется разбирать на куски, многие из которых будут содержать токсичные материалы вроде асбеста и свинца. Утилизация судов в развитых странах жестко регламентирована и весьма затратна, так что эту грязную работу выполняют в основном Бангладеш, Индия и Пакистан. Рабочая сила здесь очень дешевая, а какой бы то ни было контроль почти отсутствует.
Правда, постепенно ситуация в отрасли улучшается, но процесс этот весьма затяжной. К примеру, Индия наконец ввела новые требования к безопасности рабочих и окружающей среды. Однако в Бангладеш, где в прошлом году разобрали аж 194 судна, этот труд остается очень опасным.
Вместе с этим он приносит большие деньги. Активисты рассказывают, что за три-четыре месяца, вложив около пяти миллионов долларов в разборку одного судна на верфи в Бангладеш, можно в среднем получить до миллиона прибыли. С этими цифрами не согласен Джафар Алам, бывший глава ассоциации компаний по утилизации судов в Бангладеш: «Все зависит от класса судна и от многих других факторов, например от текущих котировок стали».
Какой бы ни была прибыль, она не может возникнуть на пустом месте: более 90% материалов и оборудования обретают вторую жизнь.
Процесс начинается с покупки судна компанией-переработчиком у международного брокера, занимающегося продажей подержанных судов. Для доставки судна до места разборки компания нанимает капитана, специализирующегося на «парковке» огромных кораблей на полоске пляжа шириной в сотню метров. После того как судно вязнет в прибрежном песке, из него сливают и продают все жидкости: остатки солярки, машинное масло и противопожарные вещества. Затем с него снимают механизмы и внутреннюю оснастку. На продажу идет все без исключения, начиная с огромных двигателей, аккумуляторных батарей и километров медной проводки, заканчивая койками, на которых спал экипаж, иллюминаторами, спасательными шлюпками и электронными приборами с капитанского мостика.
Потом опустошенный корпус облепляют рабочие, приехавшие на заработки из беднейших районов страны. Сначала они расчленяют судно при помощи ацетиленовых резаков. Затем грузчики тащат фрагменты к берегу: сталь переплавят и продадут — она будет использована при возведении зданий.
«Хороший бизнес, говорите? Но только подумайте о химических веществах, отравляющих нашу землю! — возмущается Мохаммед Али Шахин, активист организации NGO Shipbreaking Platform. — Вы еще не видели молодых вдов, чьи мужья погибли под сорвавшимися конструкциями или задохнулись в трюмах». 11 лет из своих 37 Шахин пытается привлечь внимание общества к каторжному труду работников на верфях. Вся отрасль, по его словам, контролируется несколькими влиятельными семьями из Читтагонга, которым принадлежит и смежный бизнес, в частности переплавка металла.
Шахин прекрасно понимает, что его страна остро нуждается в рабочих местах. «Я не требую полного прекращения утилизации судов, — говорит он. — Просто нам нужно создать нормальные условия труда». Шахин убежден: в сложившейся ситуации виноваты не только беспринципные соотечественники. «Кто на Западе позволит загрязнять окружающую среду в открытую, разбирая суда прямо на пляже? Тогда почему считается нормальным избавляться от ставших ненужными кораблей здесь, платя копейки и постоянно подвергая опасности жизнь и здоровье людей?» — негодует он.
Отправившись в расположенные неподалеку бараки, я увидел рабочих, за которых так обидно Шахину. Их тела покрыты глубокими шрамами, которые тут называют «читтагонгскими татуировками». У некоторых мужчин не хватает пальцев на руках.
В одной из хижин я познакомился с семьей, в которой четверо сыновей работали на верфи. Старший, 40-летний Махабаб, однажды стал свидетелем гибели человека: пожар в трюме вспыхнул от резака. «Я даже не пришел на эту верфь за деньгами, испугавшись, что меня просто так не отпустят, — рассказал он. — Хозяева не любят выносить сор из избы».
Махабаб показывает фотографию на полке: «Это мой брат Джахангир. Он занимался резкой металла на верфи у Зири Субедара, где и погиб в 2008 году». Вместе с другими рабочими брат три дня безуспешно пытался отделить от корпуса судна большую секцию. Потом начался ливень, и рабочие решили укрыться под ней. В этот момент конструкция не выдержала и оторвалась.
Третьего брата, 22-летнего Аламгира, сейчас нет дома. Работая на танкере, он провалился в люк и пролетел 25 метров. На его счастье, на дне трюма скопилась вода, она смягчила удар от падения. Напарник Аламгира на веревке спустился вниз и вытащил его из трюма. На следующий же день Аламгир уволился, теперь он разносит чай менеджерам верфи в офисе.
Младший брат Амир работает помощником рабочего и тоже режет металл. Это жилистый 18-летний парень, на его гладкой коже шрамов пока нет. Я спросил Амира, боится ли он работать, зная о случившемся с братьями. «Да», — ответил он, застенчиво улыбнувшись. Вдруг во время нашего разговора крыша задрожала от грохота. Раздался звук, похожий на раскат грома. Я выглянул на улицу. «А, это сорвался кусок металла с судна, — равнодушно бросил Амир. — Мы слышим такое каждый день».
Центры утилизации морских судов: карта
http://www.kramola.info/sites/default/files/insert_images/vesti/2016/12/20/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_1.jpg
Посмотреть карту в полном размере можно здесь.
http://www.kramola.info/sites/default/files/insert_images/vesti/2016/12/20/b02139a437adebf1978874fed0472611_l.jpg
Во время отлива рабочие тащат пятитонный трос, чтобы лебедкой вытягивать на берег фрагменты судна, образующиеся при его разборке.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_2.jpg
Эти ребята утверждают, что им уже есть 14 — именно с такого возраста разрешается работать на утилизации судов. Хозяева верфей отдают предпочтение молодым разборщикам — они обходятся дешевле и не подозревают о грозящей им опасности. К тому же они могут пробраться в самые труднодоступные уголки судна.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_6.jpg
Сталь из корпусов судов вырезают фрагментами, каждый из которых весит от 500 килограммов. Используя подручные материалы в качестве подкладок, грузчики волоком тащат эти секции на грузовики. Куски стали переплавят на арматуру и используют ее при строительстве зданий.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_3.jpg
Грузчики днями не вылезают из грязи, которая содержит примеси тяжелых металлов и токсичной краски: такая грязь растекается из судов по всей округе во время прилива.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_8.jpg
Вооруженные резаками рабочие трудятся парами, страхуя друг друга. На то, чтобы полностью разобрать судно, им понадобится от трех до шести месяцев, в зависимости от его размеров.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_9.jpg
Несколько дней ушло на то, чтобы прорезать палубы судна Leona I. И вот огромная его часть внезапно отделяется, «выплевывая» стальные осколки в сторону, где расположилось начальство верфи. Этот сухогруз был построен в Хорватии, в городе Сплит, 30 лет назад — таков средний срок службы крупнотоннажных морских судов.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_5.jpg
Рабочие греются у костра из уплотнительных прокладок, снятых с трубных соединений, не задумываясь о том, что в таких прокладках может содержаться асбест.
http://cameralabs.org/media/lab16/post/12-16/09/kladbishche_korablej_poslednyaya_pristan_gigantov_4.jpg
Около 300 человек собрались на похороны Рана Бабу из деревни Дунот у подножия Гималаев. Рану было всего 22 года, он работал на разборке судна и погиб от взрыва скопившегося газа. «Мы хороним молодого парня, — сокрушается один из пришедших проститься. — Когда же этому придет конец?»
Индийский берег кораблей-мертвецов
http://img-fotki.yandex.ru/get/5636/137106206.287/0_ae121_e6ec6a82_XXL.jpg
Аланг – «Берег мертвецов», такое звучное прозвище получило побережье местечка Аланг, что в 50-ти км от Бхавнагара, Индия. Аланг стал крупнейшей в мире площадкой по разделу списанных на слом судов. Официальная статистика достаточно скупа, да и вообще индийская статистика не страдает избытком тщательности и точности, а в случае с Алангом ситуация осложнена еще и тем, что совсем недавно местечко было обьектом пристального внимания организаций, занимающихся правами человека. Тем не менее, даже то, что можно собрать, производит сильное впечатление.
Побережье Аланга разбито на 400 разделочных площадок, называемых местными «платформами». На них одновременно работает от 20000 до 40000 рабочих, вручную разбирающих суда. В среднем на судно приходится порядка 300 рабочих, за два месяца судно разбирается на металлолом полностью. В год разделывается порядка 1500 судов, практически всех мыслимых классов и типов – от военных кораблей до супертанкеров, от контейнеровозов до научно-исследовательских судов.
http://img-fotki.yandex.ru/get/6437/137106206.287/0_ae122_f24e9782_XXL.jpg
Поскольку условия работы неописуемо ужасны и тяжелы, а техника безопасности отсутствует совершенно – да там и слов то таких не знают – Аланг стал магнитом для бедняков Индии, готовых на все ради шанса получить хоть какую-то работу. В Аланге работает очень много жителей штатов Орисса и Бихар, одних из самых бедных в Индии, но вообще-то там отовсюду люди, от Тамил Наду до Непала.
Слово «платформа» в применении к побережью Аланга – явное преувеличение. Это не больше, чем просто кусочек пляжа. Перед постановкой на разделку очередного судна этот кусочек, именуемый платформой, очищают от останков предыдущего бедолаги – то есть не просто очищают, а буквально вылизывают, до последнего винтика и болтика. Не теряется ничего абсолютно. Затем судно, предназначенное на слом, разгоняется до полного хода и выскакивает на предназначенную ему площадку своим ходом. Операция по выброске на берег тщательно отработана и проходит без сучка и задоринки.
Побережье Аланга идеально подходит для такой работы и такого способа – дело в том, что по настоящему высокий прилив случается лишь дважды в месяц, именно в это время суда на берег и выбрасывают. Затем вода спадает, и суда оказываются полностью на берегу. Собственно разделка поражает тщательностью – сначала снимается абсолютно все, что можно снять и отделить как нечто отдельное и годное к дальнейшему употреблению – двери и замки, части двигателей, кровати, матрасы, камбузные комбайны и спасательные жилеты… Затем разделывают, кусок за куском, весь корпус. Собственно металлолом – части корпуса, обшивки и пр., вывозят на грузовиках куда-то прямиком на переплавку или на места сбора металлолома, а всякими запчастями, еще годными к употреблению, забивают громадные склады, протянувшиеся по дороге, ведущей от побережья.
http://img-fotki.yandex.ru/get/4131/137106206.287/0_ae123_85a1a30d_XL.jpg
