Как невозможное вдруг становится возможным

Очередной виток обострения российско-украинских отношений опять связан с Крымом. Нам опять присылают приглашение на войну. Их шлют в последнее время очень часто: Сирия, Украина, снова Сирия, Турция, опять Украина. И вот — очередное и явно не последнее, но имеющее все одного и того же адресата. Этот адресат – Россия. Нужна война с нашим участием. Масштабная. Нужна – не нам. И потому, принимать это «приглашение» нельзя.
Предлагаю вашему вниманию статью моего читателя из Киева, которая поднимает очень интересную проблему…

Второй закон освобожденной Украины

Невозможно вылечить болезнь, не выявив причины возникновение заболевания. Сам факт тяжелой болезни Украины –  это то единственное, что признают все стороны и участники гражданского конфликта. У каждой стороны целые арсеналы «неоспоримых» доказательств своей правоты и ущербности аргументов оппонентов. Общество катастрофически, предельно поляризовано: разделено на «ватников» и «бандеровцев», на «укропов» и «колорад». Но, всё же, есть то единственное, что даже в этой трагической ситуации их всех объединяет.

Их объединяет чувство нереальности происходящего.

Если бы любому из них три года назад кто-то сказал или каким-то волшебным способом показал картинки творящихся сегодня на Украине кошмаров, в это бы никто не поверил. Ни те, ни другие. Никто.

Десятки тысяч убитых, растерзанные дети, женщины, безрукие, безногие, покалеченные… Изувеченные «беркутовцы», безвинно убитые работники офиса Партии Регионов, убитые выстрелом в затылок милиционеры, расстрелянные на майдане протестующие, сожжённые заживо одесситы, сожжённые в Мариуполе милиционеры. Убитые среди белого дня Бузина, Кузьма, замученный и живым закопанный адвокат Грабовский, тысячи пропавши без вести, тысячи оставшихся без крова над головой, сотни тысяч переселенцев… Сколько крови, сколько насилия, страданий и истязаний…

Скажи хоть кому об этом три года назад, в это бы никто не поверил. Никто. А тут, мало того, что весь этот кошмар происходит в реальности, он даже не вызывает у людей чувства ужаса происходящего. Как такое могло произойти? Как это вообще возможно? Как возможно, что то, что считалось невозможным и даже немыслимым,  вдруг становится не только возможным, но даже правильным и естественным?

Я приведу вам один интересный житейский пример, который, как мне кажется, поможет понять, как невозможное и немыслимое, вдруг, становится возможным и естественным.   

…Мне повезло — у меня в школе было много хороших учителей. Но самым любимым преподавателем была наша классная руководительница, учительница русского языка и литературы. Она была Человеком. Её любил даже наш двоечник Вадька Солдатенко. До сих пор стоит перед глазами урок, на котором она пыталась объяснить нам всю глубину сказанного старшим Болконским своему сыну: «Если ты погибнешь – мне будет больно… Но, если я узнаю, что ты поступил не так, как должен был поступить сын Болконского – мне будет стыдно…».

Наша «классная» была самым интересным, самым тонким, самым мудрым и самым женственным созданием в нашей школе. Но, вскоре случилось так, что вся эта обвораживающая мудрость и женственность разрушилась. Улетучилась, будто и не было её никогда.  И осталась лишь пустота.

К нам в город приехал Кашпировский. Это было зима, то ли 1987, то ли 88-го года. Отец «через знакомых» достал билеты, в первом ряду, возле самой сцены. Огромный дворец спорта был переполнен. Конечно же, я не знал и даже не догадывался, что среди шести тысяч зрителей присутствует и моя любимая учительница. И вот, зазвучала очередная милая мелодия, и очередная партия загипнотизированных побежала по залу. Кто-то ползал по полу, кто-то стрелял «понарошку» из автомата, кто-то купался под дождём… Потом, по команде все загипнотизированные остановились в проходе между первым рядом и сценой. И я увидел прямо напротив меня, запыхавшуюся от бега, мою любимую учительницу. Она смотрела на меня… Я поздоровался, но, она не отвечала. Я поздоровался ещё раз. И тут, моя учительница высоко задрала свою юбку и начала собирать в подол невидимые яблоки.

Я зажмурился и почувствовал, как от стыда покраснел. Моя любимая учительница стояла прямо напротив меня, буквально на расстоянии вытянутой руки. Под её юбкой были жуткие, какие-то нелепые, голубые байковые рейтузы. Слышно было, как сбоку и за спиной кто-то хихикал. И тут, я почему-то заплакал. Как-то по детски, в захлёб… Старался сдержаться… А получилось всё наоборот.

Пришёл чуть в себя уже в машине, по дороге домой. Отцу очень не понравилось, что мой старший брат тоже поддался гипнозу, и бегал по залу, играя «в войнушку». 

—  Ты поддался чужому внушению, это очень плохо, — вразумлял отец  брата. – Расстраиваться, опускать руки не следует… Но нужно сделать правильные выводы, чтобы впредь этого не повторялось… Это очень важно. Я специально свозил вас на этот «концерт», чтобы проверить, что мы имеем по факту, и над чем нам надо работать. Вы обратили внимание, что когда я вышел на сцену, он меня сразу же попросил вернуться на своё место в зал? А, почему?

— Ну, и почему? – пробурчал брат.

— Да потому, что он сразу почувствовал, что я сам его загипнотизирую по самое «не могу». Он не может на меня повлиять в принципе: при любых условиях и любых обстоятельствах.

— Это почему же, на всех может, а на тебя не может?

— Потому что он слабей меня.

Мы с братом снисходительно улыбнулись. 

— Пап, ты у нас конечно ого-го-го, — улыбнулся старший брат. – Но, это Кашпировский тоже мужик коренастый, мускулистый.

— Дело не в мускулах. Дело в ответственности. На мне большая ответственность лежит. Ответственность за семью, за детей, за работу. Если я начну поддаваться чужим воздействием – всё сразу же развалится, потому что утратит точку опоры.

— Ладно пап, это всё просто смешно, — не унимался старший брат. – На всех гипноз влияет, а на тебя с твоим чувством ответственности не влияет?!

— Да, ты правильно понял. Именно чувство ответственности даёт стержень и силу. И чем больше ответственность, тем больше сила.

— А у тех сотен людей, которые бегали сегодня по залу, вытворяя невесть, что разве нет никакой ответственности? У них у всех и семьи, и работа тоже есть. Разве не так?

— Так. Проблема лишь в том, что люди очень доверчивы. Человеку, а особенно советскому человеку, свойственна доверчивость. Нормальный, психически здоровый человек просто не ожидает, что можно вот так вот беззастенчиво и нагло использовать в своих целях такого же, как он человека. На самом деле, вы сегодня видели страшные вещи. Вон, Стёпина классная – образованная, интеллигентная, милая женщина, а за две минуты превратилась в ничто. В бабу задравшую подол и выставившую всё исподние напоказ. При этом ничего не видящую вокруг и всему улыбающуюся стеклянными глазами. Если тот кошмар, что вы сегодня видели, ретранслировать по телевидению, начнётся массовый психоз (в то время ещё не было трансляций по телевидению). Хорошо ещё, что мать с собой не взяли. А то позору бы не обобрались…

(Вот такая мера понимания была свойственна отцу. А он был всего лишь обычным советским педагогом. И как бывший спортсмен, занимался психологией спортсменов) 

Потом я часто вспоминал этот «концерт» Кашпировского и свою любимую учительницу. Почему-то никак не укладывалось в голове ни её жуткие байковые рейтузы, ни её стеклянные глаза, ни её глупая улыбка, ни вся эта ужасная душевная пустота. Вот так вот,  то, что считалось невозможным и даже немыслимым,  вдруг стало и допустимым, и возможным.

То есть, первое, что мы резюмируем: существуют методы и технологии, способные Недопустимое и Немыслимое превратить в Правильное, Возможное и Реальное.

Второе: главным источником информации в Украине является телевидение. Это просто по факту. Так как именно телевидение покрывает всю территорию и присутствует в каждом доме. Интернет по своему покрытию стоит на втором месте, печатные СМИ — на третьем. К тому же, именно ТВ принадлежат самые широкие социальные и возрастные категории населения.    

То есть, телевидение является безусловным монополистом в информационном пространстве.

Третье: Все украинские телеканалы являются коммерческими. Они по факту принадлежат частным людям или группе лиц. У всех телеканалов на официальных печатях стоит одна и та же надпись: «Приватне підприємство з обмеженою відповідальність» (Частное предприятие с ограниченной ответственностью).

То есть, по факту, это бизнес. Бизнес, перебравший на себя функции государства и подчинивший себе всё информационное пространство над географическими контурами этого самого государства.  Бизнес является собственником всего информационного пространства государства, и при этом он выступает в роли предприятия с ограниченной ответственностью и по факту не несёт никакой ответственности перед этим государством. Абсурд.

Я приведу вам один пример из жизни, он очень яркий и хорошо раскрывает суть вышеизложенного. Единственная трудность: как раскрыть смысл, и при этом не сказать лишнего, не подставить под удар человека, принимавшего в них участие. Но я постараюсь хорошенько всё завуалировать.   

Лет десять назад, мой друг детства работал в СБУ (Служба безопасности Украины) Скажем так, звание он имел не большое, но и не маленькое. Родился он в СССР, а институт уже заканчивал в «независимой» Украине.  Человек он ответственный, порядочный. И, конечно же, я не узнал бы эту историю, если бы не форс-мажорные, даже несколько трагические обстоятельства… Ко мне приехала его жена – вся в слезах… Надо что-то делать, муж в запой ушёл (а он вообще никогда не пил, даже шампанского. От глотка обычного пива – сильно пьянел). Ты, друг детства… Давай хоть как-то помогай… Семья разваливается…

Ну, делать нечего, начал помогать, как мог. Причина такого дикого, в буквальном смысле, срыва товарища, оказалась вот какая. Их группа получила задание: «прослушивать» одного из украинских олигархов. Прослушивали всё. Его мобильный, рабочий, машину, кабинет, дом, жену, тёщу. В буквальном смысле всё. В общем, после добросовестной «прослушки» у него через неделю «поехала крыша», и он впал в жутчайшую депрессию. По понятным причинам, я не могу наполнить сейчас конкретикой все его доводы, растерянности и подавленности. Тогда для меня казалось это несколько комичным: офицер спецслужб после прослушки «сильных мира сего» впадает в депрессию и уходит в запой. Как-то всё это неправдоподобно. Сначала я списал всё это на старомодную порядочность своего друга и на недостаток опыта в его новом роде деятельности.  Но потом понял, что он просто растерялся. Он почувствовал себя «никем». Осознал и себя, и людей, даже не былом, а просто пустым местом. Ему стало страшно за своих дочурок, которые просто по рождению обречены жить в Украине. Он просто на клеточном уровне почувствовал, что он не сможет ничего изменить. И со своим воспитанием, и мировоззрением он не имеет вообще никаких перспектив. А раз он не имеет перспектив развития, значит и дети его тоже.

Раньше я всё-таки относился к трагедии друга, как доброму, но, всё-таки, смешному анекдоту; но всё происходящее на Украине последние 2.5 года кардинально поменяло моё мнение.

Под красивые мелодии о справедливости, свободе, равенстве, защите своих корней и своей Родины, круглосуточно льющиеся с экранов телевизоров, люди потеряли способность осознавать и чувствовать хотя бы элементарную человечность и сострадания. Люди «вдруг» превратились в скотов, которые задрали свои подолы, и с пеной у рта собирают несуществующие яблоки, и играют «в войнушку».     

Исходя из всего вышесказанного, второй закон, принятый в освобождённой Украине, обязан национализировать все телеканалы. Средства массовой информации, создающие информационное поле государства, могут принадлежать лишь Государству.

Первый же закон обнуляет все законные акты, принятые после военного переворота, как незаконные.

Степан Михайличенко