Товарищ “Добрый”
http://s013.radikal.ru/i322/1505/d9/fc7dbd0d4722.png
Товарищ "Добрый"
В мае в Луганской Народной Республике побывал военкор Александр Иванов. Предлагаем вашему вниманию интервью, взятое им у заместителя командира по тылу ОМБр «Призрак» Алексея Маркова (позывной «Добрый»), являющегося также одним из основателей и руководителей Добровольческого Коммунистического отряда (ДКО), входящего в состав бригады.
Интервью было взято незадолго до трагических событий 23-го мая, когда по дороге из Алчевска в Луганск в результате покушения были убиты командир бригады Алексей Борисович Мозговой и его товарищи.
Как формировался Добровольческий Коммунистический отряд (ДКО) и чем он занимался первое время по прибытии на луганщину?
Долгое время, много людей, ждало от крупных коммунистических партий и организаций формирования подразделения здесь в Новороссии. Сначала была надежда на КПУ (Коммунистическую Партию Украины), которая «как бы» по названию – коммунистическая, потом была надежда на КПРФ (Коммунистическую Партию Российской Федерации) – крупнейшую «левую» партию России, потом было много других надежд. И где-то к концу лета (лета 2014 года – А.И.) стало понятно, что ждать можно до морковкина заговенья. Мы плотно работали в рамках Координационного центра помощи Новороссии, там собрались в основном коммунисты, плюс небольшое количество сочувствующих беспартийных, то, пообщавшись между собой, решили, что ждать больше нечего. Нужно брать и делать самим. Поговорили с людьми, которые готовы ехать не на время, а, что называется, до победы. Нашли помощь от местных коммунистических организаций, но не столичных. Собрали восемнадцать человек и поехали сюда. Это было без каких-то договоренностей с местной властью. Но были хорошие отношения с Алексеем Мозговым и ОМБр «Призрак», в которой мы уже бывали по делам. Никто нам особо в формировании отряда не помогал. Заехали. Убедились, что мы сможем на базе этих восемнадцати человек сформировать полноценный отряд и начали заниматься подготовкой личного состава. Половина людей были не обстрелянные, без опыта военной службы. Так же занимались образованием. Как бойцов, так и местного населения. У нас проводились лекции по истории России, мировой истории, политэкономии.
У вас были специалисты, которые могут преподавать?
У нас было четыре дипломированных историка, включая кандидата исторических наук. Плюс в Политотделе ОМБр «Призрак» находился известный историк Игорь Пыхалов. Очень интересный человек и очень интересные книги пишет. Все было хорошо, примерно до нового года. В это время вновь началась война. Практически непрерывно шли боевые действия и возможности собрать отряд для обучения не было. Но пытались. Пытались работать с людьми, доносить информацию о происходящем в нашей бригаде, в самой республике, что вообще творится в мире. Бойцам, которые неделями не вылазят с передовой, не видят ничего кроме «вспышек» и стрельбы с той стороны, важно знать, что происходит вокруг. Иначе информационный вакуум заполняется самыми нелепыми слухами. Хотя, во время «дебальцевской эпопеи» заниматься образованием и воспитанием личного состава не было вообще никакой возможности. Там и на сон времени не было.
Вы участвовали?
Да. Наш комотряд заходил в Дебальцево одним из первых. Но, как обычно, после любой победы появляется много людей, которые водружали флаг над «Рейхстагом». Со временем их становятся сотни, а потом тысячи. Я могу рассказать только о том, что видел своими глазами.
В Дебальцево, с нашей стороны, в ночь с двенадцатого на тринадцатое февраля первыми входили две разведывательные группы. Первая – «Спеца» из 6-го корпуса. Вторая – «Пластуна» из 24-й бригады. Так же, с другой стороны, в Дебальцево входила группа «Грека». В сумме человек 20-25. Утром тринадцатого в район «8-го марта» зашел ударный отряд, состоящий, в основном, из наших коммунистов. Первую волну вел Аркадич (Петр Бирюков – А.И.), а в обед я доставил туда подкрепление и вооружение, все, что на себе смогли донести – это была вторая волна. Она тоже состояла из бойцов ДКО. Тринадцатого числа, в самом Дебальцево, в районе «8-го марта», не считая разведки, о которой мы не знали тогда, находилось человек 60-80 из бригады «Призрак». Той же ночью я оттуда вышел, а утром четырнадцатого повел следующую группу людей из нашей же бригады. Проходя мимо, видел милицию. Людей этих, судя по всему, не обучали, и просто в синенькой милицейской форме отправили воевать. Потери у них были очень большие. К примеру, наша бригада за всю «дебальцевскую эпопею» потеряла 11 человек. Причем, основные потери пришлись на подходы к Дебальцево. Самым сложным было пробиться туда. Когда мы вошли в сам город, то потерь там уже практически не было.
Почему у них были большие потери?
Плохая подготовка и неукоснительное следование свыше спущенным приказам. Мы, за счет того, что имеем определенную долю независимости, могли планировать и осуществлять операцию по взятию Дебальцево так, как мы считали нужным. И наша тактика и стратегия оказалась более выигрышными. Сохранив людей, мы вошли в Дебальцево, закрепились там, закрепили плацдарм, через который входили уже другие подразделения Луганской Народной Республики.
Просто издалека, со штабов, и местность выглядит по-другому. И на карте местность выглядит немножко по-другому. Карта гладенькая такая, и на ней стоят точечки – там укрепрайон, сям укрепрайон. Наши излазили это все на своем «пузе», и мы прекрасно знали, что со стороны «8-го марта» не было ни одной дороги. А единственная зеленка, вдоль которой можно было пройти, простреливалась буквально на каждом метре.
Утром четырнадцатого числа, когда я второй раз повел подкрепление в Дебальцево, был хороший мороз и землю прихватило. Очень удобно было идти – ноги не проваливаются. Но вся тропинка была усеяна воронками, свежими, теплыми, и все это дымилось. Какие-то небольшие, от 80-ти миллиметрового снаряда, какие-то от 152-ти миллиметровых – можно машину спрятать. И понимаешь, что минутой раньше или позже и лежал бы ты в этой воронке. Точнее не лежал, а разбросало бы в радиусе метров 20 – 25 вокруг. Тут, в основном, идет война артиллерии. И важно умение быстро войти в соприкосновение с противником, довести дело до стрелкового боя, где он не может использовать преимущество артиллерии. Помимо храбрости здесь нужна осторожность и ум. У нас это оказалось в наличии. У нас это получилось.
После взятия и освобождения Дебальцево, авторитет и бригады, и комотряда, существенно вырос. Высокое начальство узнало нас и оценило.
Какова на данный момент численность отряда?
Никто сейчас точно не скажет о численности, потому что отряд разбросан по всей бригаде. Человек 60-80 примерно. Во время «дебальцевской эпопеи» нас было до 120-ти человек. Во-первых, к нам много народа переходило, поскольку у нас дисциплина. Например, никто не «бухает». У нас обучают солдат. Этого было достаточно. Во-вторых, из бригады нам вливали целые подразделения. Их расформировывали, и весь личный состав с оружием переводили к нам. Поэтому, в самом Дебальцево в ДКО насчитывалось человек 110-120. Плюс существенное количество приданных подразделений, и не только из бригады «Призрак».
Сейчас многие уехали в отпуска. Многие уехали из-за ранений. Часть народа просто вынуждены кормить семьи. Мы здесь добровольцы и не получаем ни копейки. А у многих есть жены и дети, и последние восемь месяцев все без зарплаты.
Почему Добровольческий Коммунистический отряд отправился именно к Алексею Мозговому в бригаду «Призрак»?
Самое просто объяснение, что у нас с Мозговым были хорошие отношения. Мы достаточно давно оказывали бригаде разнообразную помощью. В начале сентября мы с Аркадичем ездили сюда, в Алчевск, решать вопросы. Здесь тесно познакомились с бригадой, и здесь же была достигнута договоренность, что через какое-то время мы сюда заходим отдельным отрядом. Примерно в это же время начали формировать официальные подразделения народной милиции.
Я целиком и полностью поддерживаю эту идею, как и любой здравомыслящий человек. Но то, как формировали эту милицию и с какими целями, и под каких людей… И тогда это вызывало вопросы, и сейчас изрядное недоумение и неприятие. Достаточно сказать, что из корпуса «Народной милиции ЛНР» к нам регулярно переходят люди. Хотя там есть зарплаты, звания и должности и социальные гарантии, а здесь нет ничего. Объяснение всегда одно и то же, там – бардак.
Можно ли говорить о какой-либо идейной близости Коммунистического отряда и комбрига Алексея Мозгового?
Нет. Комбриг Мозговой открыто называет себя монархистом. Хотя он неоднократно повторял, что готов быть и коммунистом, и кем угодно, лишь бы это помогло освободить Новороссию и построить здесь государство для народа. Но ситуация такая, что в официальных структурах ЛНР места для нашего отряда нет, а у Мозгового есть.
В официальной армии нет места для отрядов и подразделений, сформированных по национальному, либо идеологическому признаку. Я целиком и полностью с этим согласен. Армия должна быть армией. Когда она появится. Но есть большое количество добровольцев-коммунистов, которые желают защищать местное население, хотят, чтобы здесь было построено нормальное, справедливое государство и которых, мягко говоря, категорически не устраивает то, что творится в бригадах «Народной милиции ЛНР». Эти люди идут к нам. Учитывая, что у нас только добровольцы. У нас нет людей, которые пришли бы сюда ради денег, званий или каких-то справочек. Люди у нас высокомотивированные, умеющие и желающие воевать. Результат – наши военные успехи. Пока мы будем здесь нужны, мы будем оставаться здесь. И Мозговой сказал, что пока будет существовать бригада «Призрак» в ней будет существовать Коммунистический отряд.
Какие сейчас Добровольческий Коммунистический отряд ставит перед собой задачи?
Задача минимум – не дать войскам и формированиям украинской хунты убивать местных жителей. Это задача минимум. Задача среднего плана – помочь братскому украинскому народу освободиться от захвативших власть олигархов, наладить добрососедские отношения и с Россией, и с Европой, с кем угодно. А задача максимум – построение социалистического государства.
Какие настроения у местных жителей?
Очень разные. Нет одного человека, как эталона местного жителя. Кто-то втихую кричит «Героям слава» и «Бандера прийде – порядок наведе». Кто-то ненавидит бандеровцев и готов чем возможно помогать нам, лишь бы избавить Украину от этой коричневой чумы.
Большинству нужно чтобы платили зарплату, пенсии и в магазинах можно было что-то купить. Это в любой стране, в любом государстве. Восемьдесят процентов будут хотеть только этого.
Но если брать чуть шире, местный народ нас всецело поддерживает. Иногда даже доходит до смешного. У нас, в конце осени, был издан приказ по Комотряду, запрещающий бойцам брать что-либо бесплатно у местных жителей. Участились случаи, когда на рынке, в магазинах у наших бойцов отказывались брать деньги. Говорили: «вы нас защищаете, вот вам в качестве подарка». Бойцы со смехом приходили, еле-еле всучив деньги, ссылаясь на приказ, что иначе их арестуют и расстреляют. Лично мне мужик на рынке, когда покупали сало нашим бойцам, наотрез отказался брать деньги. Хотя мы взяли килограммов пять этого сала. С трудом ему удалось всучить 20 гривен, что на самом деле копейки.
В Дебальцево местные жители были безмерно благодарны, когда их под огнем оттуда вывозили. Спустя недели две, с итальянскими журналистами вновь был в районе, где мы стояли, и совершенно случайно на улице бабушка узнала меня. Оказывается, я ее вывозил четырнадцатого числа на «мотолыге» (МТ-ЛБ – Многоцелевой тягач легкобронированный) в тыл. Обняла и плачет, благодарила, что спасли. Потом разговорились. Тяжело им было. Три недели просидели в подвале, без отопления, без света, без воды, без медикаментов в совершенно ужасающих условиях. В первый день мы их даже вытащить оттуда не могли. По поверхности молотили со всех стволов. Там и минометы работали, и танки. Носу нельзя было высунуть. Четырнадцатого я выбил у разведки «мотолыгу», и первых девять человек на скорости, чтобы проскочить, удалось вывезти.
Как в Алчевске с преступностью? На улице совершенно нет милиции, да и ополченцы редко встречаются. Кто и как следит за порядком, ведь город достаточно большой?
До тех пор, пока здесь была только бригада «Призрак», условия были простыми. Милиции здесь действительно не было – она разбежалась и назад не спешила – порядок поддерживали патрули нашей бригады и группа быстрого реагирования. Так как судов здесь тоже не было, то всех «залетчиков» – алкоголиков, наркоманов, хулиганов, отвозили в Гуманитарный батальон на 20-30 суток. И они ударным трудом компенсировали свои нарушения: убирали город, возили воду, копали землю. Не расстреливать же их, а тюрем у нас нет. Вот такой физический труд в качестве воспитания.
Пару месяцев назад в Алчевск зашли части 4-й бригады. Появилась здесь полноценная военная комендатура и появилась прокуратура, какие-то органы местной власти и милиции. Сейчас всеми этими хулиганами занимаются они. Мы лишь берем их за шиворот, отвозим в районные отделения и передаем с рук на руки. Как ни странно, пока правопорядок обеспечивали бойцы «Призрака», город был очень спокойным. Практически нельзя было увидеть людей с оружием. У нас был принят строгий запрет на ношение оружия во внеслужебное время. Да и местные знали, что с нами не договоришься. Мы взятки не берем, и следующие двадцать суток дебоширу придется ухаживать за пожилыми или мыть полы. Народ быстро это понял и старался «безобразиев не нарушать».
Как получилось, что вы стали одним из возглавляющих отряд?
Мы с Аркадичем давно обсуждали вопрос создания отряда. Сначала мы хотели ехать в какой-нибудь из существовавших уже отрядов. Ждали, что такое подразделение кто-нибудь организует, например, кто-нибудь из отставников-офицеров. Время шло, но никто ничего не организовывал. Для Аркадича это уже третья война. Он офицер. Я кроме военки и пары лет в танковом училище военного образования не имею. Но я – хороший организатор. Оказалось достаточно двух человек, чтобы создать ядро. И постепенно, когда узнавали, что мы начали формировать Комотряд, люди начали подтягиваться. Эти восемнадцать человек мы не ходили и не искали. По интернету, по знакомым информация пошла, что формируется отряд. Причем, в первом составе были люди из монархических организаций. Потому, когда отряд разросся, были и родноверы, и монархисты, и националисты.
Все добровольцы проходили через меня. Мы не берем всех, по вполне понятным причинам. Для нас не столь важна их идеологическая составляющая. Если человек хочет воевать и имеет какие-то моральные принципы – не обязательно, чтобы он носил значок с Лениным и пытался построить коммунизм. Совершенно точно, что мы не будем брать людей, у которых проблемы с алкоголем, с законом и тех, кто приехал решать свои личные проблемы. Нам нужны бойцы дисциплинированные и мотивированные. Таких, к сожалению, не так много и мы их отбираем.
Значительная часть людей у нас была из перевоспитавшихся. Пока мы четыре месяца держали гарнизон на тюрьме в поселке Комиссаровка, к нам привозили людей и из ополчения, и из местных жителей. Таких же «залетчиков». Кто по «пьяни», кто из-за драки, кто еще из-за чего-то. И вот они у нас 20-ть дней в подвалах отрабатывают, а когда их освобождают, они садятся и пишут рапорт о принятии их в Комотряд. И это после двадцати дней уборки, таскания ведер, мойки полов, выноса мусора. И хотели оставаться, ведь у нас не пьют, командиры едят из одной тарелки с бойцами и хорошее обучение. У нас таких было десятка полтора. И после пятого-шестого я перестал удивляться. Нас в шутку назвали «Колония Макаренко». К нам отправляли людей реально на перевоспитание.
Почему ваш позывной «Добрый», это черта характера?
Нет. Просто у моих коллег, двадцать лет назад, когда я ловил бандитов, было извращенное чувство юмора. Я произвожу впечатление очень доброго и вежливого, интеллигентного человека. И я стараюсь таким быть. Иногда получается, но меня лучше не злить.
Ловил я бандитов давно. Это было давно, в прошлой жизни. Увы, но преступность тогда победила. Это было начало 90-х. Было весело, увлекательно и закончилось для меня парой переломов.
В какой-то момент, в 93-м году, милиция просто закончилась. Я тогда учился в университете, в новосибирском академгородке. Настал год, когда милиции просто не стало. Кто-то уволился, кто-то ушел на пенсию. Новички в милицию не шли. Не было ни зарплат, ни гарантий, ни перспектив. И буйным цветом расцвела всякая шваль. Было у нас несколько людей, имеющих удостоверение внештатных сотрудников. По согласованию с местным райотделом. Нам сделали бумаги, выдали спецоснащение и сказали: «вы теперь здесь советская власть, в этом гадюшнике». И мы очень решительно начали наводить порядок. Местные бандиты боялись нас больше местной милиции, ведь от нее можно было откупиться, подняв свои связи. А с нами было не договориться. За короткое время мы вычистили сам академгородок и его близлежащие районы.
Какие сейчас планы у Коммунистического отряда?
Планы следующие. Перебраться поближе к линии фронта и обустроиться там. Плотно заняться тренировкой личного состава. У нас очень много народа поменялось, пришли новые, ушли обстрелянные и обученные ветераны. Из старого расположения в Комисаровке мы будем уходить потому, что это уже глубокий тыл. Будем собирать отряд в одном месте и заниматься его обучением. Я думаю, с начала лета война начнется по новой. Соответственно, к этому времени мы должны быть готовы.
Честно скажу, время партизанских отрядов уже ушло. Здесь автомат не играет роли, а имеют значение хорошо подготовленные армейские подразделения артиллерии. Поэтому мы сейчас интенсивно обучаем артиллеристов, обучаем танковые экипажи и экипажи БМП. Спасибо Порошенко, после Дебальцево у нас теперь есть танки, БМП, гаубицы, МТ-ЛБ. Состояние, в котором они нам все это передали, конечно, оставляет желать лучшего. Я надеюсь, что к следующей партии они будут бережнее относиться.
Какая помощь нужна отряду?
Любая. Честно. Здесь живут хорошо только те, кто занимается незаконным бизнесом. Уголь продают, металл режут и на переплавку продают, взимают налоги с местного бизнеса. В общем, занимаются далеко не честными делами. Отряду помощь нужна во всем. С гуманитаркой сейчас проблемы из-за ее централизации. Удобнее всего помогать деньгами или своим присутствием в нашем общем деле.
http://prometej.info/mir/5711-dobrii.htm
Товарищ "Добрый"
В мае в Луганской Народной Республике побывал военкор Александр Иванов. Предлагаем вашему вниманию интервью, взятое им у заместителя командира по тылу ОМБр «Призрак» Алексея Маркова (позывной «Добрый»), являющегося также одним из основателей и руководителей Добровольческого Коммунистического отряда (ДКО), входящего в состав бригады.
Интервью было взято незадолго до трагических событий 23-го мая, когда по дороге из Алчевска в Луганск в результате покушения были убиты командир бригады Алексей Борисович Мозговой и его товарищи.
Как формировался Добровольческий Коммунистический отряд (ДКО) и чем он занимался первое время по прибытии на луганщину?
Долгое время, много людей, ждало от крупных коммунистических партий и организаций формирования подразделения здесь в Новороссии. Сначала была надежда на КПУ (Коммунистическую Партию Украины), которая «как бы» по названию – коммунистическая, потом была надежда на КПРФ (Коммунистическую Партию Российской Федерации) – крупнейшую «левую» партию России, потом было много других надежд. И где-то к концу лета (лета 2014 года – А.И.) стало понятно, что ждать можно до морковкина заговенья. Мы плотно работали в рамках Координационного центра помощи Новороссии, там собрались в основном коммунисты, плюс небольшое количество сочувствующих беспартийных, то, пообщавшись между собой, решили, что ждать больше нечего. Нужно брать и делать самим. Поговорили с людьми, которые готовы ехать не на время, а, что называется, до победы. Нашли помощь от местных коммунистических организаций, но не столичных. Собрали восемнадцать человек и поехали сюда. Это было без каких-то договоренностей с местной властью. Но были хорошие отношения с Алексеем Мозговым и ОМБр «Призрак», в которой мы уже бывали по делам. Никто нам особо в формировании отряда не помогал. Заехали. Убедились, что мы сможем на базе этих восемнадцати человек сформировать полноценный отряд и начали заниматься подготовкой личного состава. Половина людей были не обстрелянные, без опыта военной службы. Так же занимались образованием. Как бойцов, так и местного населения. У нас проводились лекции по истории России, мировой истории, политэкономии.
У вас были специалисты, которые могут преподавать?
У нас было четыре дипломированных историка, включая кандидата исторических наук. Плюс в Политотделе ОМБр «Призрак» находился известный историк Игорь Пыхалов. Очень интересный человек и очень интересные книги пишет. Все было хорошо, примерно до нового года. В это время вновь началась война. Практически непрерывно шли боевые действия и возможности собрать отряд для обучения не было. Но пытались. Пытались работать с людьми, доносить информацию о происходящем в нашей бригаде, в самой республике, что вообще творится в мире. Бойцам, которые неделями не вылазят с передовой, не видят ничего кроме «вспышек» и стрельбы с той стороны, важно знать, что происходит вокруг. Иначе информационный вакуум заполняется самыми нелепыми слухами. Хотя, во время «дебальцевской эпопеи» заниматься образованием и воспитанием личного состава не было вообще никакой возможности. Там и на сон времени не было.
Вы участвовали?
Да. Наш комотряд заходил в Дебальцево одним из первых. Но, как обычно, после любой победы появляется много людей, которые водружали флаг над «Рейхстагом». Со временем их становятся сотни, а потом тысячи. Я могу рассказать только о том, что видел своими глазами.
В Дебальцево, с нашей стороны, в ночь с двенадцатого на тринадцатое февраля первыми входили две разведывательные группы. Первая – «Спеца» из 6-го корпуса. Вторая – «Пластуна» из 24-й бригады. Так же, с другой стороны, в Дебальцево входила группа «Грека». В сумме человек 20-25. Утром тринадцатого в район «8-го марта» зашел ударный отряд, состоящий, в основном, из наших коммунистов. Первую волну вел Аркадич (Петр Бирюков – А.И.), а в обед я доставил туда подкрепление и вооружение, все, что на себе смогли донести – это была вторая волна. Она тоже состояла из бойцов ДКО. Тринадцатого числа, в самом Дебальцево, в районе «8-го марта», не считая разведки, о которой мы не знали тогда, находилось человек 60-80 из бригады «Призрак». Той же ночью я оттуда вышел, а утром четырнадцатого повел следующую группу людей из нашей же бригады. Проходя мимо, видел милицию. Людей этих, судя по всему, не обучали, и просто в синенькой милицейской форме отправили воевать. Потери у них были очень большие. К примеру, наша бригада за всю «дебальцевскую эпопею» потеряла 11 человек. Причем, основные потери пришлись на подходы к Дебальцево. Самым сложным было пробиться туда. Когда мы вошли в сам город, то потерь там уже практически не было.
Почему у них были большие потери?
Плохая подготовка и неукоснительное следование свыше спущенным приказам. Мы, за счет того, что имеем определенную долю независимости, могли планировать и осуществлять операцию по взятию Дебальцево так, как мы считали нужным. И наша тактика и стратегия оказалась более выигрышными. Сохранив людей, мы вошли в Дебальцево, закрепились там, закрепили плацдарм, через который входили уже другие подразделения Луганской Народной Республики.
Просто издалека, со штабов, и местность выглядит по-другому. И на карте местность выглядит немножко по-другому. Карта гладенькая такая, и на ней стоят точечки – там укрепрайон, сям укрепрайон. Наши излазили это все на своем «пузе», и мы прекрасно знали, что со стороны «8-го марта» не было ни одной дороги. А единственная зеленка, вдоль которой можно было пройти, простреливалась буквально на каждом метре.
Утром четырнадцатого числа, когда я второй раз повел подкрепление в Дебальцево, был хороший мороз и землю прихватило. Очень удобно было идти – ноги не проваливаются. Но вся тропинка была усеяна воронками, свежими, теплыми, и все это дымилось. Какие-то небольшие, от 80-ти миллиметрового снаряда, какие-то от 152-ти миллиметровых – можно машину спрятать. И понимаешь, что минутой раньше или позже и лежал бы ты в этой воронке. Точнее не лежал, а разбросало бы в радиусе метров 20 – 25 вокруг. Тут, в основном, идет война артиллерии. И важно умение быстро войти в соприкосновение с противником, довести дело до стрелкового боя, где он не может использовать преимущество артиллерии. Помимо храбрости здесь нужна осторожность и ум. У нас это оказалось в наличии. У нас это получилось.
После взятия и освобождения Дебальцево, авторитет и бригады, и комотряда, существенно вырос. Высокое начальство узнало нас и оценило.
Какова на данный момент численность отряда?
Никто сейчас точно не скажет о численности, потому что отряд разбросан по всей бригаде. Человек 60-80 примерно. Во время «дебальцевской эпопеи» нас было до 120-ти человек. Во-первых, к нам много народа переходило, поскольку у нас дисциплина. Например, никто не «бухает». У нас обучают солдат. Этого было достаточно. Во-вторых, из бригады нам вливали целые подразделения. Их расформировывали, и весь личный состав с оружием переводили к нам. Поэтому, в самом Дебальцево в ДКО насчитывалось человек 110-120. Плюс существенное количество приданных подразделений, и не только из бригады «Призрак».
Сейчас многие уехали в отпуска. Многие уехали из-за ранений. Часть народа просто вынуждены кормить семьи. Мы здесь добровольцы и не получаем ни копейки. А у многих есть жены и дети, и последние восемь месяцев все без зарплаты.
Почему Добровольческий Коммунистический отряд отправился именно к Алексею Мозговому в бригаду «Призрак»?
Самое просто объяснение, что у нас с Мозговым были хорошие отношения. Мы достаточно давно оказывали бригаде разнообразную помощью. В начале сентября мы с Аркадичем ездили сюда, в Алчевск, решать вопросы. Здесь тесно познакомились с бригадой, и здесь же была достигнута договоренность, что через какое-то время мы сюда заходим отдельным отрядом. Примерно в это же время начали формировать официальные подразделения народной милиции.
Я целиком и полностью поддерживаю эту идею, как и любой здравомыслящий человек. Но то, как формировали эту милицию и с какими целями, и под каких людей… И тогда это вызывало вопросы, и сейчас изрядное недоумение и неприятие. Достаточно сказать, что из корпуса «Народной милиции ЛНР» к нам регулярно переходят люди. Хотя там есть зарплаты, звания и должности и социальные гарантии, а здесь нет ничего. Объяснение всегда одно и то же, там – бардак.
Можно ли говорить о какой-либо идейной близости Коммунистического отряда и комбрига Алексея Мозгового?
Нет. Комбриг Мозговой открыто называет себя монархистом. Хотя он неоднократно повторял, что готов быть и коммунистом, и кем угодно, лишь бы это помогло освободить Новороссию и построить здесь государство для народа. Но ситуация такая, что в официальных структурах ЛНР места для нашего отряда нет, а у Мозгового есть.
В официальной армии нет места для отрядов и подразделений, сформированных по национальному, либо идеологическому признаку. Я целиком и полностью с этим согласен. Армия должна быть армией. Когда она появится. Но есть большое количество добровольцев-коммунистов, которые желают защищать местное население, хотят, чтобы здесь было построено нормальное, справедливое государство и которых, мягко говоря, категорически не устраивает то, что творится в бригадах «Народной милиции ЛНР». Эти люди идут к нам. Учитывая, что у нас только добровольцы. У нас нет людей, которые пришли бы сюда ради денег, званий или каких-то справочек. Люди у нас высокомотивированные, умеющие и желающие воевать. Результат – наши военные успехи. Пока мы будем здесь нужны, мы будем оставаться здесь. И Мозговой сказал, что пока будет существовать бригада «Призрак» в ней будет существовать Коммунистический отряд.
Какие сейчас Добровольческий Коммунистический отряд ставит перед собой задачи?
Задача минимум – не дать войскам и формированиям украинской хунты убивать местных жителей. Это задача минимум. Задача среднего плана – помочь братскому украинскому народу освободиться от захвативших власть олигархов, наладить добрососедские отношения и с Россией, и с Европой, с кем угодно. А задача максимум – построение социалистического государства.
Какие настроения у местных жителей?
Очень разные. Нет одного человека, как эталона местного жителя. Кто-то втихую кричит «Героям слава» и «Бандера прийде – порядок наведе». Кто-то ненавидит бандеровцев и готов чем возможно помогать нам, лишь бы избавить Украину от этой коричневой чумы.
Большинству нужно чтобы платили зарплату, пенсии и в магазинах можно было что-то купить. Это в любой стране, в любом государстве. Восемьдесят процентов будут хотеть только этого.
Но если брать чуть шире, местный народ нас всецело поддерживает. Иногда даже доходит до смешного. У нас, в конце осени, был издан приказ по Комотряду, запрещающий бойцам брать что-либо бесплатно у местных жителей. Участились случаи, когда на рынке, в магазинах у наших бойцов отказывались брать деньги. Говорили: «вы нас защищаете, вот вам в качестве подарка». Бойцы со смехом приходили, еле-еле всучив деньги, ссылаясь на приказ, что иначе их арестуют и расстреляют. Лично мне мужик на рынке, когда покупали сало нашим бойцам, наотрез отказался брать деньги. Хотя мы взяли килограммов пять этого сала. С трудом ему удалось всучить 20 гривен, что на самом деле копейки.
В Дебальцево местные жители были безмерно благодарны, когда их под огнем оттуда вывозили. Спустя недели две, с итальянскими журналистами вновь был в районе, где мы стояли, и совершенно случайно на улице бабушка узнала меня. Оказывается, я ее вывозил четырнадцатого числа на «мотолыге» (МТ-ЛБ – Многоцелевой тягач легкобронированный) в тыл. Обняла и плачет, благодарила, что спасли. Потом разговорились. Тяжело им было. Три недели просидели в подвале, без отопления, без света, без воды, без медикаментов в совершенно ужасающих условиях. В первый день мы их даже вытащить оттуда не могли. По поверхности молотили со всех стволов. Там и минометы работали, и танки. Носу нельзя было высунуть. Четырнадцатого я выбил у разведки «мотолыгу», и первых девять человек на скорости, чтобы проскочить, удалось вывезти.
Как в Алчевске с преступностью? На улице совершенно нет милиции, да и ополченцы редко встречаются. Кто и как следит за порядком, ведь город достаточно большой?
До тех пор, пока здесь была только бригада «Призрак», условия были простыми. Милиции здесь действительно не было – она разбежалась и назад не спешила – порядок поддерживали патрули нашей бригады и группа быстрого реагирования. Так как судов здесь тоже не было, то всех «залетчиков» – алкоголиков, наркоманов, хулиганов, отвозили в Гуманитарный батальон на 20-30 суток. И они ударным трудом компенсировали свои нарушения: убирали город, возили воду, копали землю. Не расстреливать же их, а тюрем у нас нет. Вот такой физический труд в качестве воспитания.
Пару месяцев назад в Алчевск зашли части 4-й бригады. Появилась здесь полноценная военная комендатура и появилась прокуратура, какие-то органы местной власти и милиции. Сейчас всеми этими хулиганами занимаются они. Мы лишь берем их за шиворот, отвозим в районные отделения и передаем с рук на руки. Как ни странно, пока правопорядок обеспечивали бойцы «Призрака», город был очень спокойным. Практически нельзя было увидеть людей с оружием. У нас был принят строгий запрет на ношение оружия во внеслужебное время. Да и местные знали, что с нами не договоришься. Мы взятки не берем, и следующие двадцать суток дебоширу придется ухаживать за пожилыми или мыть полы. Народ быстро это понял и старался «безобразиев не нарушать».
Как получилось, что вы стали одним из возглавляющих отряд?
Мы с Аркадичем давно обсуждали вопрос создания отряда. Сначала мы хотели ехать в какой-нибудь из существовавших уже отрядов. Ждали, что такое подразделение кто-нибудь организует, например, кто-нибудь из отставников-офицеров. Время шло, но никто ничего не организовывал. Для Аркадича это уже третья война. Он офицер. Я кроме военки и пары лет в танковом училище военного образования не имею. Но я – хороший организатор. Оказалось достаточно двух человек, чтобы создать ядро. И постепенно, когда узнавали, что мы начали формировать Комотряд, люди начали подтягиваться. Эти восемнадцать человек мы не ходили и не искали. По интернету, по знакомым информация пошла, что формируется отряд. Причем, в первом составе были люди из монархических организаций. Потому, когда отряд разросся, были и родноверы, и монархисты, и националисты.
Все добровольцы проходили через меня. Мы не берем всех, по вполне понятным причинам. Для нас не столь важна их идеологическая составляющая. Если человек хочет воевать и имеет какие-то моральные принципы – не обязательно, чтобы он носил значок с Лениным и пытался построить коммунизм. Совершенно точно, что мы не будем брать людей, у которых проблемы с алкоголем, с законом и тех, кто приехал решать свои личные проблемы. Нам нужны бойцы дисциплинированные и мотивированные. Таких, к сожалению, не так много и мы их отбираем.
Значительная часть людей у нас была из перевоспитавшихся. Пока мы четыре месяца держали гарнизон на тюрьме в поселке Комиссаровка, к нам привозили людей и из ополчения, и из местных жителей. Таких же «залетчиков». Кто по «пьяни», кто из-за драки, кто еще из-за чего-то. И вот они у нас 20-ть дней в подвалах отрабатывают, а когда их освобождают, они садятся и пишут рапорт о принятии их в Комотряд. И это после двадцати дней уборки, таскания ведер, мойки полов, выноса мусора. И хотели оставаться, ведь у нас не пьют, командиры едят из одной тарелки с бойцами и хорошее обучение. У нас таких было десятка полтора. И после пятого-шестого я перестал удивляться. Нас в шутку назвали «Колония Макаренко». К нам отправляли людей реально на перевоспитание.
Почему ваш позывной «Добрый», это черта характера?
Нет. Просто у моих коллег, двадцать лет назад, когда я ловил бандитов, было извращенное чувство юмора. Я произвожу впечатление очень доброго и вежливого, интеллигентного человека. И я стараюсь таким быть. Иногда получается, но меня лучше не злить.
Ловил я бандитов давно. Это было давно, в прошлой жизни. Увы, но преступность тогда победила. Это было начало 90-х. Было весело, увлекательно и закончилось для меня парой переломов.
В какой-то момент, в 93-м году, милиция просто закончилась. Я тогда учился в университете, в новосибирском академгородке. Настал год, когда милиции просто не стало. Кто-то уволился, кто-то ушел на пенсию. Новички в милицию не шли. Не было ни зарплат, ни гарантий, ни перспектив. И буйным цветом расцвела всякая шваль. Было у нас несколько людей, имеющих удостоверение внештатных сотрудников. По согласованию с местным райотделом. Нам сделали бумаги, выдали спецоснащение и сказали: «вы теперь здесь советская власть, в этом гадюшнике». И мы очень решительно начали наводить порядок. Местные бандиты боялись нас больше местной милиции, ведь от нее можно было откупиться, подняв свои связи. А с нами было не договориться. За короткое время мы вычистили сам академгородок и его близлежащие районы.
Какие сейчас планы у Коммунистического отряда?
Планы следующие. Перебраться поближе к линии фронта и обустроиться там. Плотно заняться тренировкой личного состава. У нас очень много народа поменялось, пришли новые, ушли обстрелянные и обученные ветераны. Из старого расположения в Комисаровке мы будем уходить потому, что это уже глубокий тыл. Будем собирать отряд в одном месте и заниматься его обучением. Я думаю, с начала лета война начнется по новой. Соответственно, к этому времени мы должны быть готовы.
Честно скажу, время партизанских отрядов уже ушло. Здесь автомат не играет роли, а имеют значение хорошо подготовленные армейские подразделения артиллерии. Поэтому мы сейчас интенсивно обучаем артиллеристов, обучаем танковые экипажи и экипажи БМП. Спасибо Порошенко, после Дебальцево у нас теперь есть танки, БМП, гаубицы, МТ-ЛБ. Состояние, в котором они нам все это передали, конечно, оставляет желать лучшего. Я надеюсь, что к следующей партии они будут бережнее относиться.
Какая помощь нужна отряду?
Любая. Честно. Здесь живут хорошо только те, кто занимается незаконным бизнесом. Уголь продают, металл режут и на переплавку продают, взимают налоги с местного бизнеса. В общем, занимаются далеко не честными делами. Отряду помощь нужна во всем. С гуманитаркой сейчас проблемы из-за ее централизации. Удобнее всего помогать деньгами или своим присутствием в нашем общем деле.
http://prometej.info/mir/5711-dobrii.htm
