Как в Советском Союзе боролись с эпидемиями и воспитывали беспризорников. Свидетельства американки.

Анна Стронг — "С Раковским по Украине."

10 марта 1923 года. Харьков
Дорогой отец!

Я опять в Харькове. Я провела замечательное время в Киеве и еще не успела тебе об этом написать.

Редакция “Правды” устроила банкет, на котором сделала мне предложение стать их московским корреспондентом, а потом меня попросили выступить на большом собрании женщин. Я не могла говорить по-русски, а у них не нашлось кого-либо, чтобы переводить с английского или немецкого. Поэтому я сделала попытку выступить на французском, это было ужасно, но одна добрая женщина перевела это на вполне пристойный русский, потом после каждой паузы они играли Интернационал. Поэтому я могу рассматривать свое выступление, как успех.

Оказалось, что им было очень интересно послушать кого-нибудь из Америки, и все же я, глядя на собравшихся, задумалась, а есть ли у нас в Америке что-то, что мы могли бы им предложить? Могли бы женщины, которых я знаю, совершить то, что совершили эти женщины? Они пережили шестнадцать  бомбардировок, они работали на фабриках и содержали домашнее хозяйство, не имея водоснабжения, растили детей во время эпидемий тифа. А теперь им кажется, что они еще только в начале пути. Они, определенно, очень отважные!

Как только я вернулась в Харьков, миссис Раковская  пригласила меня проехать вместе с ней с инспекцией  по детским  больницам. Честно говоря, я думала, мне будет скучно, если только не считать того, что меня интересовала сама миссис Раковская, сами же больницы меня никогда не интересовали.

Я была удивлена тем, что поездка оказалась довольно увлекательной.

Например, там был родильный дом, где лежали жены рабочих. Он содержался на средства рабочего страхования. Я видела несколько детских яслей, они были прекрасно организованы и хорошо содержались. Что меня больше всего удивило, что этих яслей достаточное количество. И, если будет большая потребность, они откроют их еще больше, об этом так просто сказала миссис Раковская.

Страница из журнала "Иллюстрированная Россия" за 1926 год

Но чего я не забуду, так это — больницы сифилитиков. Думаю, что такие больницы есть и в других местах, но я никогда до этого момента ничего подобного не видела. Когда я впервые увидела этих маленьких несчастных детей, терпеливо сидящих на первом этаже, с повязками, наложенными на нос, с ужасными язвами на головках, я задумалась, почему это практичное, несентиментальное правительство не усыпило их. Они представляли собой отвратительную массу человеческого уродства, невинную массу ужасной заразы. Их подобрали с улиц Харькова, их бросили матери, которым они были не нужны. Теперь их лечат сальварсаном (salvarsan)

Однако, на втором этаже я увидела детей, у которых открытые раны зажили, благодаря лечению. Все еще бледные и изнуренные, так как яд все еще присутствует в их организме, они уже не вызывали отвращения.

А потом я увидела, как они танцевали … народные танцы Украины. Одна маленькая девочка танцевала одна, она была похожа на фею. А потом, собравшись вокруг фортепьяно, они пели хором. Это были счастливые маленькие создания, страстно желающие жить. Столько человеческого счастья созданного из такой деградации!

Ноты были написаны от руки, они пока не могут себе позволить выпускать такую печатную продукцию.

Доктор сказал мне, что им удалось оказать помощь всем детям в Харькове, у кого были выявлены признаки сифилиса. Если внешние признаки заболевания отсутствуют, в этом случае выявить болезнь у детей гораздо сложнее. Все беспризорные дети проходят осмотр и при подозрении на сифилис отправляются в больницу. Лечение длится 6 лет, из-за длительности лечения больница находится в процессе разделения. Незаразные больные будут отправлены в детский дом, который находится за городом, верхний этаж будет освобожден для вновь поступающих из окрестных деревень.

Игра детей. Детский дом. Дача «Дрозды». Одесса.1920-е — 1930-е

Еще я посетила главную больницу Харькова — 46  просторных зданий, расположенных  в красивейшем парке. Они лечат 2 тысячи человек, и это — бесплатное лечение.  До революции здесь тоже была больница, но здания были, в основном,  деревянными. Теперь они кирпичные и переоборудованы в соответствии с современными санитарными нуждами.

Никогда я не видела такого Дворца чистоты, как Дом дезинфекции!

Можешь ли ты представить себе что-нибудь красивое с таким названием?

Он красив, как античные римские бани. Открываешь дверь и входишь в  совершенно пропорциональное помещение, где пол, стены  и скамьи отделаны каким-то гладким отполированным материалом, который смотрится как мрамор. В помещении нет ни грамма  дерева, в углу  замечаешь шланг, в центре пола – слив для воды, понимаешь, что таким образом помещение полностью моется  дезинфицирующими средствами. Сами пропорции помещения, а также сочетания цветов – терракота и белого- придают помещению удивительную красоту.

В углу приемного зала на скамье привалился обессиленный крестьянин, он был в  грязных лохмотьях, прилипших к его телу. Казалось, что снять их уже невозможно, а тем более, одеть на кого-нибудь вновь. Для таких людей и построен этот Дом. В маленьком помещении его ожидает доктор, рядом – отдельная ванная  и комната дезинфекции.

После осмотра в отдельное теплой комнате с человека снимают его одежду и бросают специальное отверстие, после чего одежда проходит санитарную обработку. Волосы сбриваются и тут же сжигаются в служащем для этих целей маленьком очаге.

Затем человека ведут большую банную комнату, где сначала его погружаю в ванную, а потом кладут на кафельный стол со скошенной плиткой , образующей подушку для изголовья, и поливают душем.

Затем в другой комнате ему дают чистую простыню, а затем отводят в комнату отдыха с диванами, на которых он отдыхает еще полчаса, прежде чем выйдет на воздух. В эту комнату отдыха по проложенным путям может заехать закрытый вагончик, двери на улицу – двойные, что предотвращает проникновение холода. В зимнее время здесь пациента хорошо укутывают, прежде чем перевести его в другое здание.

Я никогда ни в какой стране не видела ничего лучше этого Дома дезинфекции. Его построили прошлым летом в стране, которая до сих пор еще страдает от голода.

Все время, пока мы посещали разные детские дома и больницы, миссис Раковская рассказывала мне о том, что было раньше.

“Я помню, как я помогала здесь  принимать туберкулезников, у нас не хватало даже специальных жилетов (chest protectors) и утепляющих повязок. Вечером, возвратившись домой, я приподнимала передник, с него обычно падала вошь”

Когда мы вошли в помещение, где хранилось медицинское оборудование, она показала мне банку с сотней термометров. «Это – богатство!» -воскликнула она и рассказала о том, как когда-то она контрабандой ввезла через Ригу в Россию тысячу термометров, нарушая блокаду Антанты.

Эти термометры потом распределили по всей России – по одному на каждую больницу. Таких больниц в России было множество, где на сотню туберкулезников был только один термометр.
Помнишь, когда я сама была больна тифом, мне пришлось просить термометр у работников ARA.

Мы прошли через изящный коридор, окрашенный кремовой и голубой краской, отремонтированный в этом году, мы зашли в пустую палату – сегодня Харьков сравнительно здоровый город, и многие палаты теперь пустуют.

«В прошлом году я застала на этой кровати в углу отца, мать и троих детей – это были  жертвы голода» — рассказала миссис Раковская.

«Отец был уже  мертв и почти вывалился с кровати, но санитары еще не успели его забрать. Рядом лежала мать, придерживая руками троих истощенных детей.»

Вот так было всего год назад.

Она вспоминала о том, как тяжело было еще год назад в детских домах – не было угля, и была выведена из строя система центрального отопления, потому они оборудовали маленькие печки, которые очень сильно дымили, но даже для таких печек не хватало дров. А дети были голодными и босыми, они мерзли в своих обносках, они дрожали и заболевали.

С точки зрения обычного комфорта в России и на Украине все еще достаточно плохо. У них все еще не хватает продовольствия, особенно жиров и сахара. А эти сироты, жертвы голода, нуждаются в избыточном питании.

И тем не менее, все стало намного лучше, чем было, намного лучше.
Никогда больше в мире не повторится то, что пережила Россия.

Я восхищалась новой свежей покраской зданий Министерство Здравоохранения, кремовой сверху и голубой снизу, очень красивое цветовое сочетание, выбранное с целью создать успокаивающий эффект. Доктор же меня жестоко разочаровал. «Это были единственные цвета, которые нам удалось раздобыть в прошлом году»– заявил он.